– Тогда табуретки были помощнее. – Слон с сомнением взвесил на руке легкий стульчик. В сравнении с его мощной кистью стульчик действительно выглядел несолидно. Лариса даже засомневалась, не сломается ли ненароком.
– Ну, конкретно вам, оно, пожалуй, и ни к чему, – кивнула Лиза, – а тем, кто на шесть размеров помельче – сгодится. Ножки пооткручивать – и вполне себе оружие ближнего боя. За неимением лучшего.
– Если только так…
В туалете Лариса сразу направилась к раковине, а Лиза нырнула в кабинку. И через мгновение оттуда послышался победный клич клана Маклаудов:
– Гляди, какая вещь!
Лариса с недоумением уставилась на лежавшую в углу огромную оранжевую клизму.
– У кого-то проблемы со стулом, – сказала она, все еще не понимая, что привело Лизу в такой щенячий восторг.
– И этот кто-то как минимум гиппопотам. Она же на полведра, не меньше!
– Ну ты сказала… На стакан. Ну, может, на полтора. Но все равно впечатляет.
Девчонки смотрели на медицинского монстра, и у обеих в глазах что-то такое просматривалось… Что-то прикидывающее.
– А жидкое мыло тут есть? – спросила Лариса.
– Правильно мыслишь, подруга, – кивнула Лиза, – пять баллов! Ты в брейн-ринге никогда не играла?
– Да нет, – засмущалась та, польщенная неожиданной похвалой. И тут же получила от бесцеремонной девицы:
– А пацан твой, он как – плод любви или результат математической ошибки?
Лариса едва не задохнулась от возмущения.
– Ну, знаешь!..
– Не знаю. Поэтому и спрашиваю.
В серых глазах девушки не было ни тени издевки. Обычное доброжелательное любопытство, свойственное открытым людям, которые сами не имеют никаких тайн, потому что не представляют, для чего они нужны. Лариса немедленно оттаяла.
– Мы с его отцом любим друг друга, – сказала она, – и обязательно поженимся.
– Понятно, – кивнула Лиза, – Ну, здорово тогда.
Ее неправильное, но симпатичное лицо при этом выразило недоверие. Вернее "Недоверие". С большой буквы "Н". Но ничего говорить она не стала, ополоснула руки и вышла.
Лариса проводила ее глазами и тихо всхлипнула. Паша пропал. И она уже совсем не была уверена, что причина – другая девушка или футбол. Да пусть бы хоть две девушки, пусть хоть сам футболистом станет… только бы жив был, только бы не сошел с ума, как эти, красноглазые. Только бы нашел их…
В офисе они застали горячую дискуссию.
– Да ерунда все это, – горячился Костя, – это же спецназ, крутые парни. Они бы могли Реда и его команду разделать, как селедку под шубу, на раз – на два, три уже делать нечего. Пулемет этот, конечно, вещь страшная, но только в поле. А тут-то он что сделает? Тем более с тремя-то лентами? Ну, шарахнут по стеклянным вертушкам, вынесут их, так краповые береты залягут, щитами закроются. Можно подумать, эти байкеры – такие артиллеристы, что вот прямо с первого выстрела и попадут куда надо!
– И что ты думаешь? – спросил паренек чуть постарше Кости.
– Что-то там есть еще, кроме пушки, – убежденно произнес разносчик пиццы, – что-то, о чем мы не знаем.
– Все, – сказала Лариса, решительно подошла к столу, где в гнезде из пиджаков, раскинув руки, спал Демка в позе "поросенок с хреном" и довольно бесцеремонно сгребла его в охапку. Тот недовольно крякнул, но не проснулся. – Все, – повторила она.
– Да что все? – не выдержал Костя. – Вы можете выражаться несколько конкретнее, мадмуазель?
– Я иду искать маму, – объявила Лариса.
– Рехнулась? – Лиза встала, перегородив выход. – Ты же слышала по громкой связи, там была перестрелка и есть опасность заражения.
– Всего три этажа, – упрямо сказала Лариса, – лифт работает. Я не понимаю, чего я до сих пор тут сижу. Пропусти меня, хорошо?
– Сама дура, ребенка зачем тащишь? – подал голос Слон.
– Затем, что это мой сын, и я его не брошу, – обстоятельно объяснила Лариса. – И я не дура. Не надо обзываться, пожалуйста.
– Ну, извини, – сказал Слон.
– Пропусти меня, – Лариса подошла к двери, – пожалуйста, пропусти. Ты же понимаешь, что если я решила, то я все равно уйду. Ночью уйду. Всю жизнь ты тут караулить не будешь, отойдешь поесть, в туалет или спать захочешь…
– Да в гробу я видела тебя караулить, – рассердилась Лиза, – была нужда. Если хочешь – иди. Только Демку здесь оставь. Если там, и правда, все нормально, вернешься. Или позвонишь – мы его принесем.
Лариса упрямо помотала головой. Она стояла напротив двери с кульком в руках, и было понятно, что отойдет она только в ту сторону, куда нацелилась, а именно – в коридор.
– У девки гиря до полу дошла, – авторитетно пояснила тетушка Тортилла, которая наконец-то выспалась и теперь сидела на круглом табурете босая и неторопливо пила растворимый кофе из большой красной кружки с надписью "Спартак-чемпион!".
– Да ладно, действительно, всего три этажа, – вдруг сказал Костя, – только не на лифте. По лестнице. Если чего услышим – мотыльнем назад.
– Еще один псих, – решила Лиза, – всего за несколько франков русский самоубийца пройдет на руках по всему парапету Эйфелевой башни!
– Шокера дашь? – прямо спросил Костя.
– Щаз-з-з, – протянула Лиза, – чтобы ты пропал вместе с шокером. И оставил бедную девушку совсем беззащитной. Сама с вами схожу. С шокером.
– И ты туда же? – изумилась Тортилла. – А такая с виду разумная девушка.
– Всего три этажа! – рявкнула Лиза.
Коридор был пуст, что могло бы насторожить компанию, но почему-то не насторожило. Поминутно оглядываясь и прислушиваясь, они вышли на площадку для лифтов. Там тоже было тихо. Из шахт не доносилось ни звука. Костя все-таки хлопнул по кнопке, и лифт исправно пришел в движение. Но это было единственное движение. Этаж словно вымер.
Глава третья
Еще одна находка
Пятнадцатое сентября 2013 года, раннее утро, город Санкт-Петербург, вернее глубоко под ним.
– Бросай курить, вставай на лыжи. И вместо рака будет грыжа… Не лестница, а прямо какой-то тест на здоровый образ жизни, – бурча себе под нос, Кошка поднималась вверх.
Вверх, вверх и вверх… Узкая темная лестница казалась бесконечной. Кое-где ступеньки от времени начали разрушаться, и пару раз Кошка чуть не споткнулась. Сказывалась усталость. Сколько "этажей" она уже отмахала? Двадцать? Вполне возможно. Сбоку чернел провал лифтовой шахты, забранный толстой металлической сеткой. Лифт был бы кстати, подумала Кошка. Сколько килограммов она на себе тащит? Снаряга – верная пятерка. Бутылка воды – чуть больше полкило. Бумаги… Бумаги тяжелые. Самое важное – папки. Она их прихватила с собой, а еще до отказа набила бэг пробниками с Лаврентием Палычем в роли Ленина. Существует правило: не кидайся деньгами, если не хочешь, чтобы тебя приняли за психа. Но она не удержалась, просто не смогла оставить письма.
– Килограммов двенадцать, – посчитала Кошка, – неудивительно, что икры ноют.
До слез было жаль чемодана. Кошка понимала, что, развалив стену, она сама, своей рукой, выставила сокровище на всеобщее обозрение, и в следующий раз, когда она сюда вернется, этого мастодонта просто не будет. Упрут. Впятером придут и упрут. Но тут уж ничего не поделаешь, не родилась она першероном.
Лестница напоминала абстрактную модель бытия, того самого, которое определяет сознание. Вниз, во тьму, возможно, к смерти – как не ничего делать. Вверх к солнцу, к жизни – приходится попотеть.
"Господи, вот ведь дурь в голову лезет… Это от усталости", – решила Кошка и, чтоб отвлечься от монотонности подъема, стала считать про себя по-французски. Начала с тысячи. На пятьсот тридцати семи замороченное сознание что-то мяукнуло, но Кошка по инерции продолжала считать, и только через несколько секунд сообразила, что ее насторожило. И впрямь, она устала больше, чем это допустимо. Звук, который с таким трудом протолкнулся сквозь французские числительные, показался тихим, на грани слышимости стоном. Девушка замерла, вслушиваясь в тишину. Стон повторился. Он был таким слабым, что Кошка решила: кто бы там ни был, опасности он явно не таил. Уж скорее нуждался в помощи.
– Кто здесь? – позвала она. – Не бойтесь, я – друг.
Она сделала еще несколько осторожных шагов.
– Ко-о-ошка?! – удивленно прошелестела темнота.
Опаньки! Она чуть не села прямо на лестницу, и только четкое понимание того, что встать снова будет трудно, удержало ее на ногах.
– Кто! – свистящим шепотом выстрелила она и на всякий случай выдернула из бокового кармана рюкзака увесистый металлический брусок, сплющенный с одного конца.
– Я это, – ответили ей.
– Я? Очень информативно, – сквозь зубы прошипела девушка. – Я спросил у ясеня, а потом у тысеня… Имя у тебя есть, "я"?
– Лю… Люба. Ты поднимись, – посоветовал слабый, но внятный голос, – не бойся. Тут я одна… живая осталась.
Аккуратно, словно ступая по сырым яйцам, Кошка пошла на голос и через несколько ступеней, на площадке луч фонаря выхватил два тела, лежащих одно на другом. Под ними расплывалось пятно: большое, темное и мокрое. Колени как-то разом ослабли, и Кошка села.
– Вот так… не повезло, – в слабом голосе проскользнула что-то похожее на усмешку. Верхнее тело шевельнулось. Кошка разом опомнилась и, сбросив бэг, ставший почему-то дико тяжелым, втянула себя наверх.
– Что с тобой? – испуганно спросила она, пытаясь сообразить, откуда ей знакомы эти жесткие, плохо подстриженные патлы и большие, просто огромные глаза на осунувшемся, грязном лице.
– Меня ударили. Стамеской… Не трогай. Я рану зажала как могла…
– Сердце Мира, – все-таки узнала Кошка и призналась: – а я ведь про вас почти забыла. – Где рана?
– Не надо, – повторила Люба, – очень больно. Так – не чувствуется почти.
– Кто тебя? – с ужасом спросила Кошка.
– Черный. Его вдруг переклинило… Глаза красные, рожа зеленая… кхм, ой… Как будто кто-то в него вселился.
– Вирус, – быстро сообразила Кошка, припомнив, что Черный сам ей и рассказал перед спуском про симптомы. – Когда ты его последний раз видела?
– Вчера… Или сегодня… Не знаю. Время тут какое-то странное. Так ты все-таки нашла? – вдруг оживилась Люба. – Если ты забыла про нас, значит, нашла?
– Что нашла? – насторожилась Кошка.
– Чемодан, – просто ответила Люба. – Черный сказал, что если кто и может его найти, то только ты. Джампер не хотел делится, но мы сами найти не смогли. А ты, выходит, нашла. Здорово…
– Это он? – спросила Кошка, показывая газами на второе, полностью неподвижное тело с неестественно вывернутой головой. – Джампер? Он жив?
– Нет. Уже давно. Он – сразу… – Люба закашлялась, сморщилась и выругалась сквозь зубы таким словом, какого Кошка даже не слышала.
– Болит? – всполошилась она, – слушай, это не дело. Давай я попытаюсь тугую повязку…
– Отвяжись, – беззлобно буркнула Люба, – надо было раньше. Слишком долго ты сюда добиралась, вот что.
– Ерунду говоришь, – в панике Кошка охлопала себя, соображая, что можно использовать в качестве перевязочного материала, – надо же что-то делать, и быстро. Куда он тебя ткнул?
– В печень, – спокойно сказала Люба, – так что все, Кошка. Уйду я к Ероол-Гую. Не трогай меня! – прошипела она, пресекая попытку Кошки все же оказать первую помощь. – Больно мне, понимаешь? А когда так лежу – вроде ничего.
– Что мне делать? – смирилась Кошка.
Люба сразу успокоилась. Даже черты худого лица, сведенные почти нестерпимой болью, немного расслабились.
– Чемодан, – требовательно просипела она, – ты в самом деле его нашла?
– Нашла, – кивнула Кошка.
– Папки… тоже нашла? Обе?
Кошка снова кивнула, два раза, как китайский болванчик.
– Они с тобой? Это хорошо. Черный говорил, что ты умная.
– Откуда вы знали о чемодане? – перебила Кошка.
– Мой друг, Алексей, – разговор давался Любе тяжело, ее лоб был покрыт крупными каплями пота, – он уже очень старый… Когда это все началось, он позвонил мне и спросил, правда ли, что я под землей хожу. Он сказал, что знает, откуда все это.
– Вирус? – сообразила Кошка.
– И вирус тоже. Он химик. Очень умный. Его во времена холодной войны в Штаты не выпустили…
– А сейчас-то он что тут делает, – хмыкнула Кошка, – если такой умный? Холодная война уже давно кончилась.
– Он говорит, ничего не кончилось. Пока не обезврежена последняя мина.
– Это понятно, – сквозь зубы прошипела Кошка. – Философ-пацифист. А дальше-то что? Он знает, как эту штуку ущемушить?
– Знает, – уверенно ответила девушка, – он нас за этим и послал.
– Он в Питере?
– В Питере… Адрес… Запоминай. Звездная, дом шестнадцать… квартира сорок. Повтори.
– Улица Звездная, шестнадцать, сорок, – старательно повторила Кошка и замерла, не зная, что делать дальше.
– Ждешь-то чего? – прошипела Люба.
– Не могу же я тебя так бросить!
Девушка качнула головой. Или, скорее, обозначила движение.
– Ты меня не вытащишь. Сил не хватит.
– Хватит! Если рюкзак брошу.
– Нет! – испугалась Люба и даже привстала. Это движение стоило ей дорого. Она взвыла, закусила губу и упала на тело невезучего Джампера. Кошка заметила, как из-под ее худой, почти прозрачной ладони толчками выходит густая кровь, и ужаснулась, как ее много. Люба, похоже, лишилась сознания. Кошка сняла футболку, критически осмотрела ее, признала почти чистой, сложила в несколько частей и, осторожно отняв безвольно повисшую руку девушки, прижала футболку к ране. Ткань немедленно намокла. Отстегнув одну лямку у бэга, Кошка просунула ее под тощее, почти невесомое тело и как могла стянула. В этот момент девушка снова очнулась и принялась с шипением обкладывать Кошку и по матери, и по бабушке. Та с облегчением рассмеялась.
– Никогда не думала, что буду так радоваться, слушая, как ты меня материшь, – сказала она.
– Не утащишь, – проговорила Люба, – я маленькая, но тяжелая. И рана плохая. Кровью истеку. Ты мне водички оставь и мотыляй наверх. А как выбросишься, пошли кого-нибудь: врачей, полицию… да хоть пожарных. Но главное – папки донеси Алексею. И поторопись. Черный где-то тут бродит и он… не человек уже. Встретит – убьет.
Кошка в нерешительности замерла. То, что говорила Люба, было вполне логичным. Но оставить ее тут, истекающую кровью…
– Иди, – неожиданно мягко улыбнулась Люба.
– Ты… не вздумай помереть тут, хорошо? – сказала Кошка, поднимаясь, и вскидывая на плечо бэг.
– Слово скаута, – усмехнулась Люба.
– Удачи!
– Удачи, – эхом отозвалась Сердце Мира.
Глава четвертая
Друг
Пятнадцатое сентября 2013 года, ранее утро, город Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр "Пулково Скай".
Они вышли на широкую лестницу.
– Ничего не понимаю, – голосом Колобка из известного мультика сказала Лиза. Было видно, что она храбрится изо всех сил, но гулкая пустота большого здания, обычно наполненного голосами, шагами, телефонными звонками, гудением лифтов, ее порядком-таки напрягает.
– Может быть, всех эвакуировали, пока мы спали? – предположила Лариса, – но почему мама не позвонила на Костин телефон?
– Тут по субботам не так много народу. – Лиза отрешенно пожала плечами. – Да и еще днем полицейские выпустили всех… кто пожелал.
– А ты чего тормознулась? – Костя хитро прищурил один глаз.
– Надо было… а потом террористы эти.
– Ну и чего ты тогда распереживалась? – поинтересовалась Лариса.
– Но ведь кто-то же должен был остаться…
– Нет, – мотнул головой Костя, – если бы упырей Реда выбили с первого этажа, нас бы точно по громкой связи оповестили. Она, знаете, как орет, мы бы точно услышали.
– Надо посмотреть на этом этаже, – предложила Лиза.
– Может быть, поднимемся сразу на седьмой? – пискнула Лариса.
– А если здесь кому-то нужна помощь?
Подавив слабое сопротивление трети своего небольшого отряда (если не считать грудных младенцев), Лиза и Костя приблизились к дверям, ведущим на пятый этаж. Они были открыты настежь, и изнутри не доносилось ни звука.
– На счет три, – скомандовал Костя.
– Уже три, – буркнула Лиза и первая сунула любопытный нос на пятый этаж.
Он был точной копией того, который они уже обжили, с той лишь разницей, что двери тут были, в основном, отперты, да посреди длинного коридора валялись несколько перевернутых стульев и столов. Было понятно, что никого тут нет и быть не может. Люди ушли. А перед тем как уйти, аборигены, похоже, с кем-то подрались.
– Все чудесатее и чудесатее…
– Кабинеты обыскивать будем? – спросил Костя. – Ну, на предмет еды или оружия…
– Вот деловая колбаса, – хмыкнула Лиза. – Обыщи, я покараулю.
Пока Костя шнырял по брошенным кабинетам, пытаясь отыскать хоть что-то полезное, а Лиза следила за коридором, стараясь уделить внимание всем четырем сторонам одновременно, Лариса прижалась к стенке, тихонько покачивая Демку. Тишина и пустота давили на нее ощутимо, как давит толща воды при плавании с аквалангом. Она думала. Это было непривычное для нее занятие. Обычно Лариса предоставляла эту сомнительную привилегию другим: маме, Паше, а в последнее время Косте или Лизе. Тем, у кого получается. Но сейчас ей что-то не давало покоя, что-то не склеивалось.
– Лиза, – тихо позвала она, – скажи, а у всех, кто здесь работает, есть карточки?
– Которые замки открывают? – уточнила Лиза. – Да, у всех. Но они работают только на лифт и свой этаж.
– Значит, люди, которые здесь были, могли уйти только вниз? В вестибюль? Туда, где Ред?
– Ну, в общем, да. Если только с ними не было кого-то из охраны. Карточки охранников открывают все замки. А что?
– Ничего, – Лариса покачала головой. Мысль, которая пришла ей в голову, настолько не понравилась девушке, что она решила ею ни с кем не делиться. – Пойдем. Понятно, что никого тут нет.
И тут, словно в ответ на ее слова, раздался какой-то странный звук. Не шаги, не голос, не хлопанье дверью. Звук шел неизвестно откуда, как будто сбоку, но вроде и снизу…
– Ты слышала? – прошептала враз побледневшая Лариса. Лиза только кивнула.
– Что это было?
Девушка мотнула головой и негромко нервно позвала:
– Костя! Заканчивай мародерствовать! Тут что-то…
Звук повторился с такой силой, что девчонки подскочили. В этот раз он стал яснее: как будто кто-то рвал бумагу. Отрывал от большого плотного листа полоску за полоской.
– Мамочки, – пробормотала Лариса, соображая, в какую сторону лучше сделать ноги.
Лиза перехватила поудобнее шокер.
– Костя!
– Чего? – Костя появился из-за бежевой двери с надписью "Агентство по недвижимости "Квадратный метр".
– Тут кто-то бумагу рвет! – выпалила Лариса.
– Как? – удивился Костя, – Где?
"Хр-р-кс-с-с"….
– Ага, вот так, – кивнула Лариса, показав подбородком в сторону источника звука. – Костя, как думаешь, что это?
Парень качнул головой.
– Звук вроде оттуда, – он показал на стандартную светлую дверь напротив с лаконичной табличкой "Директор". Дверь была приоткрыта.