– Говорил с ним? Стоял между Изогнутыми Рогами и слушал голос Бессмертного? Говорят священник моего отца, старик Гарес, когда уже достиг определенной силы, мог пройти тропами духа на встречу со своим богом. Запирался в комнате, а когда выходил, служители находили на полу куски мха, грязи, листья деревьев, которые не растут так далеко на севере, влажную, пахнущую темными лесами землю. Сетрен впервые по согласию связал себя с телом рогатого тура и, наверное, полюбил эту форму. Ты был в его царстве, священник? Ходил в тени деревьев, что выше чем горы? Топтал землю, которую не коснулась нога человека? Смотрел в глазах бога?
Явен Одеренн молчал, глядя сквозь прищуренные веки на правителя. Затем опустил глаза:
– Нет, не был, – наконец сказал он. – Ни я, ни мои братья. Тропы духа – путь для тех, кто уже одной ногой на дороге к Дому Сна. У меня еще много дел здесь.
– Например, организация убийства?
Аэрисс несколько мгновений смотрел на окаменевшего священника.
– Ничего не скажешь? – Он презрительно фыркнул. – Ты не слишком хорош для таких игр, верно? Если бы хотел задурить мне голову, то должен был негодовать или удивиться. Спросить, о чем идет речь. И сделать это немедленно. Ты решил, будто твои бандиты не нашли посольство или не стали атаковать. Ты и представить не мог, что им на пути попадется Горная Стража. На будущее, если вдруг решишь создать в культе некий орден фанатиков–убийц, не позволяй им татуировать топоров на теле. В случае неудачи это затруднит уход от ответственности.
Священник молчал, но можно было догадаться о ходе его мыслей. Кеннет знал, что он скажет, прежде чем тот открыл рот.
– Мне ничего об этом покушении не известно. Виновные будут наказаны, даю слово, tahg.
– В самом деле?
– Да, со всей уверенностью. Убийство послов, да еще и на территории Империи, ничего бы мне не дало. Гораздо лучше так как есть, когда прибыв сюда, они были публично унижены.
– А я не говорил про земли Империи.
После последних слов Аэрисса воцарилась ледяная тишина. Прервал ее неожиданный смех в зале. Кеннет оглянулся, графиня в компании мужа и Навера остановилась у одного из столов и должно быть сказала что–то, до слез рассмешившее большинство находящихся рядом гостей. Сама она, опираясь на руку мужа, искренне и открыто улыбалась. Через некоторое время повела своих кавалеров дальше.
Tahg не сводил с нее глаз:
– Какая женщина. А каких бы она подарила мне сыновей!
Все находившиеся за столом одновременно посмотрели на него. Беннельт–авд–Понб сидел с открытым ртом.
– Нет, капитан, это не то, о чем Вы подумали. Отвратительный старик–дикарь не воспылал похотью к прекрасному мееханскому цветку. – Tahg грустно улыбнулся и продолжил, не отрывая глаз от движущейся по залу графини. – Тупой увалень, так меня называли в молодости. А я тридцать пять лет сижу на резном троне и держу в узде наиболее своевольную, мстительную и упертую банду кланов, которая когда–либо жила в этих горах. Предотвращаю кровопролитие, улаживаю споры ведущие к войне, но единственное, что они говорят обо мне – могу кулаком убить человека. И может быть именно потому, что они считают меня обычным простаком, я все еще здесь сижу. Кажусь менее опасным, чем кто–то умный и хитрый. Иногда лучше притворяться глупым и менее опасным, чем есть на самом деле, не так ли?
Одеренн уже успел взять себя в руки и пристально вглядывался в правителя:
– И какое это имеет отношение к нашей прекрасной графине? – спросил он.
– "Прекрасная графиня" – правитель Винде'канна тихо фыркнул. – Звучит почти так же, как "тупой увалень". Безобидно, верно? Вы все, и Вы, капитан, и храбрые солдаты Горной Стражи, не поняли, кто тут на самом деле главный посол. Я прав? А все потому, что в меехе нет слова для обозначения женщины–дипломата. Поэтому в письмах, которыми мы обменялись с Великим Губернатором, было сказано только о посольской паре или о дипломате первой степени и сопровождающем его дипломате четвертой степени. И твои шпионы, священник, читавшие эти письма, приняли графа за дипломата первой степени, а его жену посчитали только украшением, брошью на рубахе, с церемониальным титулом дипломата четвертой степени.
Капитан забарабанил пальцами по столу:
– Это невозможно. Дипломат первой степени является Гласом Империи.
– Именно. Имеет право ставить условия, подписывать договора, и даже объявлять войну, как и император. Его слово является решающим, и даже император не может самовольно изменять решение дипломата первой степени. Для этого необходима воля правителя и Совета Первых. Во всем Дипломатическом Корпусе Империи только семь человек с таким же титулом. И его не получают за происхождение или состояние. Говорят, если кого–то из них связать и бросить к ядовитыми змеями, то он через час убедит змей развязать его, и сделать из своих тел веревку, по которой поднимется на поверхность. Потому сядь удобней, священник, и смотри, как успокаивается змеиное логово.
Кеннет перевел взгляд на зал. На первый взгляд мало что изменилось, послы переходили от стола к столу, от клана к клану, задерживались, обменивались несколькими фразами, в основном со старейшинами, кто–то смеялся, кто–то говорил немного громче, но все тонуло в общем шуме большого зала. Не происходило ничего особенного.
Но чуть позже он заметил, как работает очарование графини. Люди, к которым она подходила, грубые и надменные, таяли как воск. Исчезали нахмуренные лица, атмосфера прояснялась на его глазах. Мужчины были очарованы, те, с кем говорила, крутили головами, пытаясь не потерять ее из виду. А женщины… Графиня как раз подошла к одному из самых многочисленных кланов, занимавшем место за столами под левой стеной, и после короткого представления начала разговор с сидящей в центре матроной, практически игнорируя сидящего рядом старика, в блестящей бригантине. Легкая улыбка, обмен несколькими фразами, деликатное касание кланового платка. Женщина, до этого серьезная и хмурая вдруг широко улыбнулась и сказала что–то сидящему рядом старику. Весь клан громко рассмеялся, и на фоне их смеха выделялся ясный, переливчатый смех графини. Зал затих, пытаясь понять причину веселья. Потом Исава наклонилась к женщине, и в течение нескольких ударов сердца что–то шептала ей на ухо.
– Ха–ха, она хорошо понимает, кто главный у Хег'ланнов – сказал tahg. – Смотрите.
Графиня, в сопровождении мужа и неуверенно улыбавшегося Навера, оторвалась от все еще веселившейся компании и перешла к противоположной стене. У столов осталось как минимум два клана, к которым она не подошла.
– Видите? А'нелы и скотокрады старого Каннера остались ни с чем – Аэрисс говорил тихо, не отрывая глаз от двигающейся по залу женщины. – Два года они договаривались между собой и рядом других западных кланов, а теперь сидят в углу и размышляют – то, что императорский посол к ним не подошел, преднамеренное оскорбление или они так мало значат в планах Империи, раз графиня просто случайно не обратила на них никакого внимания. А еще, почему Кебалла Хег'ланн смеялась над шутками графини, и что эта чужачка так долго шептала ей на ухо. Вся паутина интриг, которую наплели мне на западе, только что была разорвана. Теперь весь следующий год будут хватать друг дружку за горло и обвинять в измене, ведь один доверяет другому как рыба выдре. Если бы я мог, то нанял бы ее у императора на полгода. Одними улыбками добилась бы от кланов полного уничтожения твоего дурацкого культа, священник.
Явен Одеренн уже не улыбался. Не отрывая взгляда от графини, он сузил глаза и поджал губы. Tahg повернулся к нему:
– Тебе трудно понять, как это работает, да? Ты, кто уже считает себя Сыном Топора, хотя пока не набрался смелости официально принять этот титул, по–прежнему не можешь понять души местных горцев. Для большинства из них есть только клан. На протяжении всей своей жизни, девять из десяти людей, которых они видят, принадлежит ему, а десятый чаще всего враг на поле боя. Рождаются, женятся, растят детей и умирают в течение одного, максимум двух дней пути от главной усадьбы, и большинство из них никогда не бывали дальше. Только род для них опора, только клану они доверяют. Часто группы, проживающие на расстоянии двадцати или тридцати миль друг от друга, говорят на разных наречиях, и приходится звать толмача для торговли. Они могут объединиться только тогда, когда им укажут на общего врага.
– Империя враг.
– Нет. Не для них. Большинство из присутствующих впервые видят чистокровного мееханца. Родом с далекого юга, из сердца Империи. Для них сто миль отсюда – конец света. По ту сторону границы у них, прежде всего, вессирцы, пусть и породнившиеся с мееханскими поселенцами, но на самом деле это свои чужие. Скажу тебе, чего я ожидал еще полчаса назад. Они были уверены: имперские послы после подобного представления, после раскрытия тайны переговоров побледнеют и занервничают, от страха не смогут взглянуть им в глаза. Проведут весь прием, пытаясь не попасться кому–либо на пути, и делая вид, будто их здесь нет. А видят нас, ржущих во всю глотку, веселящихся и выпивающих. Эта шутка о третьей ноге, помнишь? Даже я не ожидал такого. А потом посол с женой, в компании Навера, спускается к ним и ведет себя так, будто ничего не случилось. Как будто раскрытые секреты были мелочью. Графиня улыбается и сияет, ее муж спокоен и сдержан. Никак не видно, что они озабочены произедшим. А может, весть о переводе войск на восток всего лишь сплетня? Может, это не правда, что Меехан ожидает еще одно вторжение? Кто–то может и наберется духу спросить, но что он услышит? Обычные маневры войск, которым вредно сидеть слишком долго на одном месте, потому что начинают бездельничать. И через два, три месяца будет большой смотр пограничных полков, потому они все вернутся. Граф спросит нескольких вождей, не будут ли они заинтересованы в закупке зерна, ведь он позже будет об этом говорить со мной. При этом даст низкую цену и они сразу согласятся. Конечно, это может быть не зерно, возможно солонина, фасоль или горох, или вино. Неважно… Ты слушаешь, священник? Так ведут политику. Не лупят молотом меж глаз, но мажут путь медом и зверь сам идет туда, куда нужно. Сейчас часть кланов придет к выводу, что Империя не чувствует угрозы, раз вместо накопления продовольствия в крепостях и замках, вместо запасов в городах, готова продать его за бесценок. Те, к которым послы не подошли, будут чувствовать себя обманутыми и готовыми вцепиться в глотку тех, кто может что–то заработать на такой торговле. Кому–то мимоходом предложат приобрести отличное оружие по хорошей цене, и его соседи тут же начнут смотреть на него волком. Не будет коалиции родов, готовых воевать с врагами под знаменем Сетрена. А в следующий раз, когда мой племянник захочет созвать кланы, ответят ему только самые упертые. В общем, смотри в зал, священник.
В начале приема места за столами, стоящими у возвышения с троном, были пусты. Представление Навера вымело большинство нейтральных кланов под противоположную стену. Теперь, Кеннет даже не успел заметить когда это произошло, скамьи возле стола с гостями из Империи начали заполняться. Сидели на них мужчины с лучшей броней и женщины в платьях из более дорогих материалов. То есть, старейшины родов. Почти каждый клан, к которому подошла посольская пара, посылал нескольких своих представителей поближе к правителю. Казалось, в Винде'канне политические пристрастия меняются почти молниеносно.
Клависс снова посмотрел на графиню:
– Эта женщина могла бы за три месяца отобрать у меня трон. Если бы она пожелала родить мне ребенка, я бы заплатил за него десятикратным весом в золоте.
Капитан возмущенно засопел.
– В этом нет ничего плохого, капитан. – Кеннет жестом удержал офицера, вскочившего на ноги. – Это известный обычай. Мужчина, желающий иметь законное потомство, но не желающий иметь жены, может заключить подходящий договор с женщиной. По нему она рожает ребенка, а потом исчезает из его жизни. Он обязан жить с ней, и содержать во время беременности и в течение года после этого. Она, конечно же, должна быть верна ему. Некоторые девушки так собирают себе на приданое. Правители, которые хотели продлить род, но по политическим причинам не желавшие жениться, пользовались такими услугами. Хотя этот обычай сегодня не слишком часто используется.
– Почему? – кавалерист рухнул в кресло.
– Потому что женщины неохотно отдавали детей, и, кроме того, если два года живешь с бабой под одной крышей, то понимаешь: знакомый демон лучше чужого, и в конечном итоге женишься – объяснил Вархенн с кривой усмешкой. – Так моя мать получила моего отца… Не имеете, господин капитан, понятия, какими они могут быть милыми до тех пор, пока не затянут на шее свадебный шнурок. Мед. А потом… эээх…
– У вас есть жена, капитан? – Tahg решил сменить тему разговора.
– Невеста… Самая прекрасная девушка, которую я встретил в своей жизни. – Кавалерист вызывающе посмотрел на всех собравшихся.
– Конечно. – Клависс понимающе подмигнул.
Все присутствующие ухмыльнулись.
– О чем беседуете? – Графиня неожиданно появилась у стола, разрумянившаяся и улыбающаяся. – О том, что прилипло к подошве или о женщинах?
Правитель Винде'канна протянул руку и помог ей сесть:
– Откуда такие предположения, графиня?
– Мужчины кривятся, будто у них разболелись зубы, только если они говорят о болезнях или о женщинах. Настоящих женщинах, конечно же, а не о постельных увлечениях. – Она посмотрела на каждого из них в отдельности, вызывая волну смущения. – И это никогда не изменится. А где священник?
Кеннет посмотрел на кресло, где, голову дал бы на отсечение, еще мгновение назад сидел Явен Одеренн.
– А где мой племянник? – Tahg не выглядел удивленным.
– Он оставил нас минуту назад и исчез. Ему, видимо, стало неловко от того теплого приема, который приготовили нам некоторые из Ваших подданных. У меня сложилось такое впечатление. Я думаю, какое бы соглашение мы не подписали, оно будет выгодным для обоих государств.
– Не сомневаюсь, моя дорогая. – Аэрисс Клависс все еще выглядел так, будто обдумывал предложить графине контракт на рождение ребенка. И на каких условиях Империя согласилась бы одолжить ему своего дипломата первой степени для такой цели, да еще и на два года. Лейтенант размышлял, могла ли она вообще рассматривать такое предложение. Не ручался бы головой, что нет.
Он улыбнулся про себя. Казалось, дипломатическая миссия не закончится поражением. Можно было немного расслабиться.
– Шпион!!! – Голос заполнил зал громовым эхом. – Шпион в замке! Предательство!!!
Кеннет замер, а Берг чуть не выронил кубок с вином. Андан и Вархенн одновременно посмотрели в сторону дверей и вскочили с мест, потянувшись за оружием.
– Сидеть! – Рявкнул лейтенант, прежде чем их руки коснулись рукоятей. В тот же момент эта команда прозвучала из уст графини. Даже интонация была такой же. Десятники замерли, потом медленно, словно невидимая рука прижимала их к креслам, сели назад.
– Приказы своим солдатам я отдаю лично, графиня – Кеннет не повернулся к двери, игнорируя нарастающий гвалт в зале. – Позвольте меня в этом не заменять.
Он посмотрел ей в глаза.
– Хорошо, господин лейтенант. – Графиня уже не улыбалась, куда–то исчезла сияющая от радости, веселая красотка. Перед ним был профессиональный дипломат, для которого жизнь и смерть всего лишь стороны одной монеты. Исчезли все сомнения. Если бы этого требовали интересы Империи, стала бы любовницей Аэрисса и родила ему хоть дюжину детей. – Только сдерживайте их. Пожалуйста.
Он не обманывался этим "пожалуйста" – это был формальный приказ.
– О Госпожа…
Это прошептал Велергорф, десятник побледнел, его руки задрожали. Кеннет медленно посмотрел через плечо в центр зала, на фигуру, которую тащили двое головорезов Навера. В первое мгновение он принял его за одного из своих людей, грязно–белая ткань полностью укрывала человека и тянулась по полу. Он заморгал, отгоняя наваждение. Ни у одного из стражников плащ не волочился бы таким образом, неизвестный был не более пяти футов ростом. Посмотрел на светлые волосы, и уже знал, чье лицо сейчас увидит - плоское лицо малыша, которого Вархенн спас в вонючем переулке Арбердена.
Мальчика тащили медленно, каждый мог приглядеться и к ткани, и к вышитым на ней знакам. Гомон наполнял комнату до тех пор, пока парень не был брошен на пол перед столом мееханских гостей. Тогда наступила тишина.
– Послы! – загремел вновь голос. – С миссией мира и приготовленными договорами! Когда мы устраиваем им прием, шпионы Империи крутятся возле замка, ищут слабые места в стенах, высматривают тропы через горы! Предательство скрыто в их словах и измену несут они нам! Ядом и лестью смазаны их языки!
Явен Одеренн появился в дверях, Навер был рядом с ним. Злобно усмехаясь, священник продолжил свою речь:
– Куда же подевалась мудрость нашего правителя?! Где его знаменитая предусмотрительность?! Почему поит змей собственной кровью? Почему не растопчет им головы прежде, чем они забрались в его дом?
Аэрисс встал, и при виде его лица улыбка исчезла с уст Явена. Если бы они были одни, Кеннет не поставил бы на его жизнь и козьего катышка. Но они не были, поэтому Одеренн продолжил. Уже тише:
– Этот шпион был пойман возле стен замка, tahg. Его схватили в тот момент, когда он подкрадывался к воротам. Ответь нам, зачем Империя посылает послов, если за ними идут шпионы? Спроси своих гостей, сколько еще таких шныряет в округе, и не сопровождает ли их армия, которая может одним ударом уничтожить наше государство? Разве убийство всех старейшин кланов не было бы удобным предлогом для вторжения Империи?
Гомон вспыхнул с новой силой. Лейтенанту видел как все стали кричать друг на друга, а размахивание руками и потрясание кулаками стало таким же важным делом, как и обычная речь. Кое–где гости срывались с мест и бросались к соседям. Если бы не запрет на оружие, то пол уже покраснел бы от крови.
Аэрисс набрал в легкие воздуха и что есть мочи рявкнул:
– Тишина!!!
Все замерли, а некоторые в довольно нелепых позах – наклонившись вперед и с поднятыми руками.