* * *
Отряду Бежецкого удалось подобраться к расстреливающим груду камней душманам очень удачно. Увлеченные боем, те даже не подумали обернуться, вероятно, считали, что с тылу им ничего не угрожает. Непривычная беспечность дорого стоила бородачам. Емельянов принялся "лущить" их по одному из своей "СВД" еще на подходе, с большой дистанции, так что пока они поняли, что внезапно оказались меж двух огней, и принялись неуклюже (попробуйте это сделать, находясь на довольно крутом склоне!) разворачиваться - их песенка уже была спета: в дело вступили автоматы… Двое или трое афганцев попытались было сдаться в плен, но разгоряченные марш-броском парни и не подумали этого заметить, а лейтенант не стал их останавливать. Ему было не до пленных сейчас…
Убедившись, что сопротивление сломлено, Александр в несколько прыжков пересек отделявшее его от исклеванных пулями камней расстояние.
- Максимов! - крикнул он на всякий случай: не хватало еще получить очередь в живот от своего же солдата.
Но камни молчали, и, перемахнув преграду, лейтенант сразу увидел его.
- Максимов, ты живой?
Максимов, бледный в синеву, лежал на спине, положив голову на камень, а все вокруг было усыпано стреляными гильзами. Но не на них сейчас смотрел офицер: на груди парнишки, утыкаясь стволом в худой подбородок, лежал автомат, а левая рука солдата касалась спускового крючка.
"Опоздал!"
Нет, крови ни на камне, ни на лице лежащего не наблюдалось, лишь слезы струились из-под опущенных век, промывая на грязных щеках две чистые дорожки.
- Максимов!!!
Рухнув на колени перед солдатом, Александр вырвал из его рук автомат и передернул затвор: единственный патрон, сверкнув обмедненной головкой на солнце, вылетел в подставленную ладонь. И все. Магазин был пуст.
"Все до последнего расстрелял…"
Паренек лежал молча, не открывая глаз, и только по лениво шевелящейся жилке на тощей длинной шее было видно, что он жив.
- Максимов, - похлопал его Саша по мокрой щеке, с досадой пытаясь вспомнить совершенно вылетевшее из головы имя бойца. - Максимов, очнись!
Но голова лишь безвольно моталась по камню под становящимися все увесистее и увесистее оплеухами, длинные, как у девушки, ресницы дрожали, но солдат упорно не открывал глаз.
- В шоке он, - раздалось за спиной: младший сержант Линьков, взводный санинструктор, стоял, опираясь на автомат, рядом. - Укол надо.
- Так коли! - взъярился неизвестно отчего лейтенант. - Медик ты у нас или как?
Но сделанный прямо через штанину укол не помог. Приходить в себя Максимов не желал. И у Бежецкого сдали нервы: потерять таким чудом обретенную пропажу никак не входило в его планы.
- Очнись, Максимов, мать твою! - затряс он за плечи парня, мотающегося у него в руках, как тряпичная кукла.
И это помогло.
Веки паренька дрогнули, сперва показав полоски белков, но потом в эти щелки медленно вплыли расширенные зрачки.
- Товарищ лейтенант… - прошелестел Максимов, мучительно кривя губы. - Вы вернулись…
Глаза опять уплыли под лоб, и Бежецкий снова встряхнул податливое тело. И выронил, ощутив под пальцами теплое и липкое…
- Он ранен, товарищ лейтенант!
Пуля пробила бойцу правое плечо, войдя над ключицей, и скользнула дальше, выйдя под лопаткой. Вся спина парнишки была в крови, но сухой щебень жадно глотал ее, не давая распространиться, и можно было лишь гадать, сколько крови потерял раненый.
- В госпиталь ему надо. - Линьков, едва ли не бледнее раненого, сделал перевязку, но кровь упрямо проступала сквозь бинты. - Тут ничего не сделаешь…
- Быстро сделали носилки, - вскочил на ноги Саша. - Перепелица! Карневич! Хватит у покойников по карманам шарить! Под трибунал у меня пойдете! Живо соорудили носилки.
- Из чего?
- Из… - матюгнулся лейтенант. - Проявите смекалку!
- Там еще трое на вершине, - бесстрастно сообщил снайпер Емельянов, изучая что-то на склоне в прицел винтовки.
- А ну, дай! - отобрал у него "СВД" Бежецкий.
На самом гребне подъема, едва-едва различимые даже в мощную оптику, копошились три человека. Один шел налегке, а другой, вооруженный, тащил, закинув его руку себе на плечо, третьего, судя по всему, раненого. И на аборигенов эта троица не походила совсем: двое в пятнистой форме.
"Наши? - подумал лейтенант, подводя указатель к тому, что тащил раненого. - Непохоже… Нет у наших такого камуфляжа… Разве что у спецназа. Но те бы своего нипочем не бросили. Неужели американцы?"
Ему почему-то хотелось, чтобы тот, плечи которого лежали на остром зубчике целеуказателя, обернулся хоть на мгновение, хотя на таком расстоянии черт лица было бы все равно не разобрать. И тот будто услышал мысли Александра. Голова начала поворачиваться…
- Все равно не попадете.
От неожиданности офицер дрогнул, и троица метнулась из поля зрения. А когда снова навел на цель - никого на вершине уже не было: беглецы скрылись за перевалом.
- Далеко, говорю, - пояснил снайпер, мягко, но непреклонно отнимая винтовку. - Не попасть нипочем. Да и патронов у меня осталось всего ничего…
- Носилки готовы, товарищ лейтенант! - доложил Линьков.
- Тогда - рысью, - скомандовал Бежецкий, нервно озираясь на опустевший склон.
- А оружие собрать? - недовольно заявил Перепелица.
- Никуда оно не денется, - отрезал лейтенант. - Отнесем раненого и вернемся назад. А сейчас время дорого.
- Что, опять в эту дыру полезем?
- Еще чего! Обогнем гору, и ребята с заставы подсобят.
Но судьба внесла свои коррективы. Когда отряд поравнялся с тем местом, откуда спустился, зоркий Емельянов заметил целую толпу, движущуюся от кишлака наперерез. Да и само селение внезапно ожило: сразу из нескольких труб в утреннее небо тянулись дымы, блеяли овцы, лаяли собаки…
- Не успеем! - с досадой остановил бойцов Бежецкий. - Что они там, на заставе, спят, что ли? У них же весь кишлак как на ладони! Из "Утеса" проутюжить… Но невидимая снизу застава молчала, будто ее и не было.
- Лезем к туннелю, - принял решение Александр. - Устье за выступом, огнем не достанут. А пока доберутся сюда, мы уже будем недосягаемы.
Выбиваясь из последних сил, бойцы затащили раненого наверх и скрылись под защитой скал. И вовремя: первые пули ударили в камни как раз тогда, когда Бежецкий, прикрывавший отход, нырнул в зев туннеля.
- Перепелица, Емельянов! - распорядился офицер, занимая позицию у входа. - Живо наверх! Потом втаскиваете Максимова и ждете нас…
Уложились быстро. Идя последним, Саша куском проволоки, выдернутой из ненужного больше "троса", связал две гранаты и в два счета сделал растяжку поперек хода. А сам устремился за бойцами.
Когда они уже были снаружи, на склоне, ведущем к заставе, земля под ногами дрогнула и из туннеля лениво выползло огромное пыльное облако: "сюрприз" сработал, как ему и полагалось, четко.
- Вот ни фига себе бабахнуло! - выразился Перепелица, конечно, круче. - Вы что, товарищ лейтенант, - противотанковую мину там зарядили?
- Да нет, пару гранат всего… - озадаченно изучал Бежецкий пыльного дракона, лениво выползающего из недр горы. - Хотел еще пластиту добавить, да… Наверное, кровля обрушилась от сотрясения…
Но не обрушенный за собой ход занимал его: давно вступившее по ту сторону туннеля в свои права утро здесь только-только разгоралось. Чертовщина, начавшаяся возникающим и пропадающим без следа камнем-заслонкой, продолжалась.
- Удачно, лейтенант? - подбежал к задумчивому товарищу прапорщик Киндеев. - Поздравляю!
- "Поздравляю"! - передразнил его Александр. - Мы там бой ведем, а вы тут дрыхнете без задних ног!
- Какой бой? - опешил прапорщик. - Ты ничего не путаешь, лейтенант?
- Какой бой? - рассвирепел лейтенант. - Да мои бойцы две трети боекомплекта спалили - вот какой бой! Скажи еще, что вы тут стрельбы не слышали!
- Не слышали… - покачал головой Киндеев. - Слышь, лейтенант, а вы там, случаем, не того, - он выразительно щелкнул пальцем по шее. - Не перегрелись?
- Перегрелись? У меня ствол чуть не перегрелся! - Бежецкий выдернул из "лифчика" пустой магазин и сунул под нос прапорщику вместе с остро пахнувшим сгоревшим порохом автоматом. - Что это, по-твоему?
- Что? - прапор аккуратно отстранил ствол, опасно маячивший у лица. - Скажу, что оружие надо чистить, товарищ лейтенант. И магазины перед выходом патронами не забывать набивать.
- А ну пойдем! - Саша за плечо потащил "Фому неверующего" к краю площадки, откуда открывался вид на кишлак. - Это кто там внизу, по-твоему?
Но никаких афганцев внизу не было. И только что живой кишлак снова вымер, угрюмо глядя на непрошеных гостей пустыми провалами окон.
- Где? - невозмутимо спросил Киндеев, освобождаясь из ослабевшего захвата офицера.
- Ничего не понимаю… Только что целая толпа…
- А тут и понимать нечего, лейтенант, - прапорщик понизил голос, чтобы не слышали солдаты. - Нервы у всех на пределе, понятное дело, но с чарсом перебарщивать не стоит. Так и до греха недолго. Бывало, понимаешь, всякое…
6
- Вперед, вперед…
Беглецы уже давно выбились из сил - столь затяжной подъем преодолевать в таком ритме не приходилось никому из них, но темпа старались не сбавлять. Да и не давала этого сделать раздающаяся позади стрельба, подхлестывающая лучше любого кнута. Не раз и не два над головой свистели и шелестели на излете шальные пули, и каждый раз путеец падал лицом в колючий щебень.
- Прекратите кланяться каждой пуле, - бросил ему наконец Александр, сам едва не валившийся с ног - последние сотни метров ему приходилось тащить фон Миндена, окончательно лишившегося сил, волоком. - Не знаете, что ли, что, если пулю слышно, она мимо пролетела?.. Свою вы никогда не услышите. Почувствуете, если повезет, а скорее всего - нет.
- Мне об этом как-то забыли сообщить, - огрызнулся Линевич, поднимаясь на ноги и пытаясь отряхнуть безнадежно испорченный костюм. - Боже мой! Зачем, ну зачем вы меня потащили с собой? Англичанин утверждал…
- Врал все ваш англичанин, - рявкнул на него Саша. - Можно подумать, красную ковровую дорожку вам выложили бы до самой Индии! Еще похлеще, чем нам сейчас, приходилось бы. Вы перевалы видели? Не такой, как этот, а настоящие?
- Не имел чести.
- А я имел… Причем, случись что - наши обложили бы ваш караван - пристрелили бы вас за милую душу. Или - ножом по горлу. Как свинью…
- Вы лжете! Это цивилизованные люди…
- С чего вы взяли? В подобного рода операциях о любой цивилизации обычно забывают. Как забыли, расправившись с вашими коллегами.
- Но я представляю определенную ценность, - даже приосанился чиновник.
- Относительную, - парировал Бежецкий. - Когда своей шкуре ничего не угрожает.
- Но…
- Молчать!
Усилившаяся было канонада за спиной оборвалась, и Саша обернулся. Видно против восходящего солнца было плохо, к тому же внизу скапливался туман, пусть и не такой плотный, как в более влажных и низменных местностях, но офицер обладал острым зрением: между камнями, где он оставил странного солдата, копошилось несколько крошечных человеческих фигурок.
"Вот и все, - отрешенно подумал поручик. - Паренек выполнил свой долг до конца. Упокой Господи его душу…"
Он обнажил бы голову, как подобает моменту, но она и без того была не покрыта. Александр с раскаяньем подумал, что так и не выяснил у солдата, кто он и откуда. Осталась лишь фамилия - Максимов. А Максимовых на Руси - десятки тысяч, если не сотни…
- Что там? - с беспокойством вытягивал рядом шею господин Линевич, Сашиным зрением не обладавший. - Что вы там увидели?
- Ничего, - огрызнулся офицер. - Нашим преследователям больше ничего не мешает. Сейчас они передохнут немного и вновь займутся нами.
- Так чего же мы тут стоим? - всполошился путеец. - Бежим быстрее!
И даже без просьбы поручика, подхватив со своей стороны безвольного барона, потащил обоих своих товарищей к близкому уже перевалу. Откуда только силы взялись у рыхлого красавца…
Миновав высшую точку подъема на последних крупицах сил, они повалились, как по команде, едва только склон под ногами сменился относительно ровной площадкой.
- Десять минут отдыха, - прохрипел поручик и с автоматом в дрожащих руках занял позицию, с которой можно было держать под прицелом весь проделанный только что маршрут. Бедняга Максимов погиб, но геройской смертью своей выиграл для беглецов изрядную фору.
"Он, безусловно, заслужил награду, - думал Александр, пользуясь передышкой, чтобы проверить оружие - не хватало еще, чтобы в нужный момент заклинило затвор или приключилась какая-нибудь иная напасть. - Георгиевский крест солдатику положен. Но как же найти его? Ничего, не иголка. Наших войск здесь немного, а Максимовых в них… Найдем…"
Минуты шли, а туземцы не собирались возобновлять погоню.
"Неужели он их так сильно потрепал?.."
* * *
Пуля ударилась о камень и с визгом ушла в сторону, заставив куропаток сорваться с места и скрыться в кустарнике. Саша уронил голову на приклад автомата и затих.
"Нет, "федоров" все-таки плохой заменитель дробовика, - с отчаяньем подумал он. - Если бы козел какой-нибудь или горный баран подвернулся, я бы, конечно, не сплоховал, но это же даже не куропатки - цыплята какие-то! Воробьи…"
Оторвавшись от погони, тройка беглецов блуждала в горах уже четвертые сутки. Без еды и воды. Источниками эта местность, похоже, была бедна, и рассчитывать приходилось только на скудную росу, выпадающую под утро на камнях. Увы, манна небесная попутно не выпадала, и голод утолить было решительно нечем - хоть траву жуй, похожую на ворс сапожной щетки - такая же жесткая и несъедобная. Охота же с трехлинейным автоматическим карабином была непродуктивна - ничего крупнее местного тощего суслика или тех же перепелок-недоростков не встречалось.
А фон Миндену становилось все хуже и хуже.
Несмотря на вялое сопротивление барона, Бежецкий тщательно осмотрел его раны, как только представился случай - помочь чем-то более реальным он был не в состоянии. Несколько мелких осколочных ранений головы, плеч и спины особых тревог не вызывали - глубокие, возможно с сидящими в них крошечными осколками, они воспалились, но жизни не угрожали. Беспокоил поручика огромный кровоподтек на уровне лопаток и жалобы фон Миндена на отнимающиеся время от времени ноги. Очень походило на ушиб позвоночника, если не хуже. Александр из нескольких веток и разорванной на ленты куртки соорудил некое подобие корсета, но в любом случае это было мизером по сравнению с той помощью, что требовалась раненому. Но тут уже он был бессилен…
С Линевичем тоже не все было в порядке. Когда стало ясно, что от погони они оторвались, столичный чиновник резко изменился, повеселел, сыпал комплиментами Саше, строил планы насчет своего триумфального возвращения в Кабул…
- Я буду ходатайствовать о награждении вас, Александр Павлович! - вещал он. - Вы настоящий герой! Никто на вашем месте не способен на такой подвиг! Не только сбежать из плена смогли, но и вывели нас с поручиком! Я преклоняюсь перед вами, господин Бежецкий!
А бедняги Максимова, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы они трое могли спастись, для него как будто уже и не существовало…
И так же резко сменилось его настроение буквально через пару часов. Чиновник стал раздражительным, кричал на офицеров, порывался повернуть назад… Подобные смены настроения повторялись с тех пор регулярно, и поручику стало понятно, что мозги путейца не выдержали встряски… Позапрошлой ночью он вообще исчез, и Александру удалось разыскать его лишь после долгих поисков - чиновник метрах в двухстах от "лагеря" сидел под скалой, обхватив колени руками, и плакал навзрыд, словно малый ребенок. После этого Бежецкому приходилось, невзирая на бурные протесты отбивающегося руками и ногами (даже кусаться пытался) чиновника, связывать его на ночь и во время привалов.
Вот и сейчас, стреноженный, он лежал рядом с безмолвным фон Минденом, бледностью и неподвижностью походившим на мертвеца, понося своего спасителя на чем свет стоит.
- Палач!.. Убийца!.. Освободите меня сейчас же, мерзавец! - Господин Линевич уже охрип от долгих криков, и проклятия его походили на сиплое карканье. - Вам удалось добыть что-нибудь съестное? - тут же, без перехода, деловито осведомился он. - Я умираю с голода!
- Нет, впустую, - устало ответил Саша, аккуратно ставя автомат к камню и опускаясь рядом.
- Бездарь!.. Подонок!.. - снова заголосил кликуша, ворочаясь на своем жестком ложе.
"Может, развязать его к чертям собачьим? - подумал офицер, отворачиваясь. - Пусть идет себе на все четыре стороны! Доберусь, в конце концов, и с одним фон Минденом. А там скажу, что путеец сбежал ночью, когда я спал…"
Но, думая об этом, Саша уже знал, что никогда так не поступит. Даже если придется тащить на себе сразу двоих: все более теряющего подвижность барона и связанного чиновника.
- Заткнитесь, Линевич, - не открывая глаз, внятно проговорил фон Минден, которого Саша полагал пребывающим без сознания. - Надоели уже своей бездарной имитацией бреда хуже горькой редьки.
Путеец мгновенно замолчал, чего Александр совсем не ожидал от него. Лежал и молча сопел в траву.
- Вы не могли бы, поручик, помочь мне перебраться подальше от этого симулянта? - попросил немец, неуклюже пытаясь сесть: ноги у него, похоже, совсем уже не двигались. - До смерти надоел своим скулежом сей господин!
Под злобное бормотание связанного Бежецкий оттащил поручика на несколько метров и прислонил спиной к огромному валуну, нагретому солнцем.
- Хорошо-то как, - блаженно зажмурился барон, подставляя бледное лицо, оттененное огненно-рыжей щетиной, уже претендующей на звание бороды, ласковому солнышку. - Сидел бы так и сидел…
- Зачем вы вообще с нами потащились? - спросил Саша, устраиваясь рядом. - За версту ведь видно, что вы офицер, извините за прямоту, не боевой. Сидели бы в своей конторе, перекладывали бы с место на место реестры да ведомости. К чему этот каприз? Зачем вы вообще здесь, в Афганистане?
- А вы? - улыбнулся, не поднимая век, поручик.
- Ну… - смешался Александр. - Я - другое дело…
- Я слышал о вашей истории, - последовал ответ.
- Ну, знаете ли!.. - ощетинился молодой человек, которого утомили уже пересуды насчет его бегства из гвардии.
- Вот и я тоже романтик, - вздохнул фон Минден. - Что мне светило в Империи? Медленный рост до следующего чина, те же конторы и реестры… Захотелось вот чего-то нового, решительно отличающегося от привычного жизненного уклада… Ну, и дядюшка мне помог.
- И кто у нас дядюшка? - хмыкнул Бежецкий. - Кто-нибудь из придворных шаркунов?
- Ошибаетесь, Саша… Вы позволите вас так называть?
- Конечно, барон. А вас как звать-величать?