Миссия, возложенная на Николая Васнецова и его товарищей, кажется не просто невыполнимой, а безумной, самоубийственной. Нужно с боями пересечь всю Россию, покрытую снегами ядерной зимы, с запада на восток и уничтожить сверхоружие последней мировой войны, которое вот уже двадцать лет действует автоматически, творя планетарную катастрофу.
Преодолев Уральский хребет, маленький отряд отчаянных смельчаков рвется вперед, к далекой загадочной Аляске, где их ждет момент истины. Либо они завоюют для человечества зыбкий шанс на спасение, либо прозвучит финальный аккорд и все будет кончено.
Новое имя в жанре "постапокалипсис"!
Содержание:
1 - УРАЛ 1
2 - ЭХО БЫЛОГО 7
3 - КОЛЫБЕЛЬ 10
4 - БРАТСТВО 14
5 - КОНВОЙ 18
6 - ЯМА 21
7 - КАТИН ГОРОД 28
8 - ИНСТИНКТ 31
9 - ПАНДЕМОНИУМ 35
10 - МОЖЕТ, И МЕССИЯ 38
11 - АД УЖЕ ЗДЕСЬ 41
12 - ПТИЦА 45
13 - ДВА ТИРАНА 52
14 - РЕЖИМ 55
15 - СТАРШИНА 58
16 - СМЯТЕНИЕ 63
17 - ЛЕГИОН 65
18 - ЛЕНА 69
19 - ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ 73
21 - ALASKA 81
22 - HOSPITALITY 84
23 - THE LAST HOPE 87
24 - DIALOGUE 91
25 - DEMOCRACY 94
26 - THE LAST IVAN 97
27 - GREAT INQUISITOR 100
28 - WOUND 103
29 - WAR 107
30 - H.A.A.R.P 111
Wonderful World 114
Allegretto 115
Реквием 117
Эпилога не будет 118
Сурен Цормудян
АД УЖЕ ЗДЕСЬ
Не война делает воина благородным, а сохраненный им мир
1
УРАЛ
Он никак не мог уснуть. Давило все. Холод от нарушенной взрывом и боем системы теплоснабжения Вавилона. Давила пульсирующая боль в висках. Мысли об отце. Мысли о пройденном этапе и о том, что Европа осталась позади. Мысли о том, сколько еще пути предстоит им дальше. Всплывающие кровавые картинки недавнего боя и шок от самого себя в том бою. Давила кромешная тьма в этом помещении и храп Сквернослова. Не давали покоя ссора с Людоедом и сама мысль об убийстве ради милосердия, которая, скорее всего, в лучшем случае была кощунственной. Мысли и образы проносились в голове, словно горящие вагоны метропоезда, который он наблюдал в своем странном видении тогда, в метрополитене Москвы.
Он думал о том, что было бы для него предпочтительнее, будь он прикованным к постели девятилетним сыном Артема-Ветра. Николай часто ловил себя на мысли о тщетности жизни. Точнее, не жизни, а существования, которое они все влачили последние два десятка лет. Но разве мало было людей, обреченных и выброшенных на обочину жизни до ядерной войны? Помнится, профессор Третьяков говорил о таких людях, тогда, ночью, на девятом посту. Перед тем как в их жизнь вторглись два теперь уже мертвых космонавта на своей чудо-машине. Он говорил об отвергнутых обществом людях - имя им легион. Которые, несмотря ни на что, цеплялись за жизнь и после ядерной войны оказались наиболее приспособленными к новым условиям, обуреваемые жаждой мести к выжившим представителям отвергнувшего их когда-то общества. Но что значит быть парализованным и обездвиженным? Это неописуемо страшно, но разве он позволил бы кому-то другому решать за него, жить ему или нет? Даже не в силах свести счеты с собственной жизнью, он вряд ли желал бы возложить право решать за него на кого-то другого. Даже на собственного отца. Но его отец и не стал бы даже задумываться о таком. Нет. Только не его отец. "Ты, сынок, живешь в раю, и это главное", - говорил он когда-то. Да. Там, в Надеждинске, рай по сравнению с тем, что он видел всю дорогу. Даже по сравнению с шумным и наполненным жизнью до нападения вандалов Вавилоном. Нет. Он, Николай, был не прав. Даже больше чем не прав. Он теперь стал ощущать чувство стыда, которое за последние дни стал совсем забывать. И Николай поймал себя на мысли, что он испытывал сочувствие либо к уже мертвым, таким как Рана, Ульяна, безымянная проститутка-людоедка, Андрей Макаров и Юрий Алексеев, Туранчокс и его девица, вавилонский боец, выгнанный им под пули, либо вообще к неодушевленным вещам. К тому же плюшевому медведю. Но к живым он не питал столько сострадания. И казалось, мысль о том, чтобы лишить инвалида жизни, родилась лишь для того, чтобы потом жалеть уже мертвого мальчугана в полную силу. Он вдруг понял, что видит в живых не то чтобы конкурентов, но угрозу. В нем проснулся какой-то дикий инстинкт борьбы и естественного отбора… Как же прав был Людоед, когда говорил, что брать в путешествие женщину гибельно для самой миссии. Теперь это очевидно. Отношения и так в группе напряжены, хоть группа и поредела на треть. Но появись среди них женщина - это стало бы концом для всей миссии, а может, и для них для всех. Хотя провал миссии и есть конец всему. Да, в прозорливости Ильи можно не сомневаться. Да ведь он сам весьма бурно отреагировал на появление в баре лисиц-амазонок и оставил своих товарищей, чувствуя растущую в нем, как снежный ком, волну агрессии.
Как же медленно тянется время… И как же громко храпит Славик… Черт побери…
Оставалось сожалеть, что он не прихватил из лунохода записную книжку дяди Володи. Можно было скоротать время за чтением. Хотя в такой темноте…
Он уже не знал, какой по счету час всматривается в потолок этого гостиничного номера. Однако, к своему удивлению, он отметил про себя, что стал различать детали интерьера. И это в абсолютной темноте. Может, это просто мозг рисует в воображении то, что охватил взгляд, когда они вошли в комнату с керосиновой лампой? Может, он вовсе не видит, а лишь рисует проекции в сознании? Но нет. Вот на соседней койке лежит на боку Варяг. За ним Сквернослов. Койка Людоеда пустовала. Где его носит опять? Ах да… Он же вроде собирался потолковать с Ветром… Он вроде выходил… Выходил…
Дремота наконец вошла и в сознание Николая. Даже страх перед тем, что он увидит во сне всех, кого убил сегодня (или уже вчера?), не помог бодрствовать. Он провалился в сон, как тогда в подмосковном лесу провалился в подвал метеостанции. И там встретил сталкеров…
- Куда мне идти? Что делать? - Тот вавилонец, которого он обругал и, отправив воевать, кинул в объятия смерти, возник из ниоткуда.
- Что ж ты так неосторожно, - лениво пробормотал Васнецов. - От тебя живого толку больше было бы.
- А куда идти? Что делать? - повторил боец.
- Ну, теперь уже не знаю. Извини.
Вавилонец исчез. Но в темноте теперь проявлялась ровная шеренга незнакомых ему людей. Видны были только лица. Мужские и несколько женских. Разных возрастов, но с одинаково пустым взглядом. Ничего не выражающие лица мертвецов. Это убитые им вандалы? Кто-то шел за их спинами, проводя забинтованной в грязную тряпку рукой по плечам мертвых.
- Рана! - взволнованно прошептал Николай.
Она вышла вперед, держа в другой руке большую плетеную корзину.
- Рана, что это у тебя?
- Это колыбель…
- Что?
- Колыбель новой жизни, - шептала девушка. - Дай жизни шанс.
- Но ведь за этим мы и идем на Аляску, - развел руками Васнецов.
- Только не забывай о том, что вы должны сделать. Сделать… Колыбель новой жизни…
Она теперь держала корзину на вытянутых руках.
Николай осторожно приблизился к ней и заглянул в корзину. Там, накрытый белым теплым одеяльцем, лежал тот самый плюшевый мишка. Васнецов осторожно потянул одеяло на себя, и вдруг в мгновение ока корзина превратилась в сгоревший вагон и из него выскочила черная тень и бросилась прочь. Николай в ужасе отпрянул, вспомнив, как он ходил в метро и как из вагона выскочил черный обуглившийся скелет… Или ему тогда показалось, что это скелет?
- Что за чертовщина! Что это?! Рана! Рана, где ты?!
- Я тут, мой мальчик… - зашипела она прямо в ухо. - Я тут…
- Это что, такой… такой жизни я должен дать шанс?
Девушка обняла его, сковав мертвецким холодом.
- Жизнь, Коленька, какой бы она ни была, лучше смерти. Жизнь - это жизнь!
- Ты о чем вообще? О сыне Артема?
- Я о жизни. Дай жизни шанс. Смерть неизбежна, но жизнь должна жить…
- Перестань! - Он вырвался из объятий. - Прекрати сейчас же! Перестань меня мучить! Я не понимаю, что ты говоришь!
Он сильно надавил ладонями на глаза, надеясь проснуться, но вдруг услышал скрип. Качели, черт их подери!
Васнецов осмотрелся. Он стоял на улице какого-то города. Точнее, среди тлеющих руин. Вокруг груды бетона и кирпича. Огрызки стен домов. Столбы черного дыма то тут, то там тянулись ввысь, к еще не затянутому вечными тучами, но уже измазанному пеплом ядерного удара небу. Всюду люди. Или обезображенные обгоревшие тела, беспорядочно лежащие в руинах и среди улиц. Многие обгоревшие до костей. Есть и живые. Их тоже немало. Одни сидят на обломках кирпича и бетона и смотрят в пустоту. Кто-то бродит в дыму и что-то ищет. Все в лохмотьях, изранены, кто-то с вытекшими глазами и выгоревшими волосами. Слышен плач. Зов. Крики боли. В центре просторного дворика скрипят погнутые от жара качели. Обгоревший, но еще живой пес. Контуженный и ошарашенный произошедшим, стоит и шатается, как пси-волк, пытающийся обратить жертву. Вся эта картина свершившегося апокалипсиса пугала так, словно он и не жил вовсе в условиях, порожденных этим самым апокалипсисом.
- Коля? Коля, это ты?
Васнецов обернулся. К нему подошел Андрей Макаров.
- Колька, ты что, тоже умер? - удивленно спросил космонавт.
- Я… - Васнецов опешил. - Нет, вроде… Не собирался, во всяком случае…
- А я вот… Да ты и сам все видел тогда… Горько погибнуть от рук родной кровинки. - Он вздохнул. - Я искал ее, искал тут. А ее нет нигде. Не могу найти. Представляешь… Я вот даже жену свою нашел… Только вот… Она меня не узнает совсем. Смотрит мимо. В пустоту. И совсем не признает. Больно-то как. Вот живешь с болью и терпишь. Думаешь, ничего, боль преодолею. А ежели что, то у каждого из нас есть козырь в рукаве, который бьет любую боль и страдания.
- Что за козырь?
- Смерть, Коля. Для живого смерть - это еще и средство против боли. Но это пока ты жив. А после смерти боль - это страшно… Ведь после смерти небытия нет. Есть только вечность, и никуда ты от этого не денешься. Вот что такое настоящая боль. Больно, что дочку найти не могу. Больно, что жена меня не признает. Эх, ладно. Что я о себе все. Как вы там без меня? Докуда добрались?
- На Урале вроде как…
- И только? Хотя… У меня тут чувство времени… Нет, точнее, тут никакого времени. Я же говорю, вечность. А как Юрка там?
- Юра? - Николай тяжело вздохнул. - Юра погиб.
- Погиб?! - воскликнул Андрей. - Как же… А почему я его тут не встречал? Как он погиб?
- Ранен был, тяжело. Гангрена началась. Он застрелился.
- Ах вот оно что… Так он, наверное, сразу в ад попал… Самоубийца…
- Что?! Как так? Он же уже, по сути, мертв был! Только от мучений себя избавил! - разозлился Васнецов.
- Не шуми, Колька. Человек предполагает, а Господь располагает.
- Чушь! Чушь это все, понял?! И если он попал в ад, то где ты сейчас находишься?! Это что, рай?!
- А рая нет, братец, - усмехнулся космонавт.
- То есть?
- Рай мы сожгли. Это, что ты сейчас видишь, это день икс. Тот самый чертов день. Это стало нашим чистилищем. А рай мы сожгли. Во всяком случае, закидали дорожку трупами, и ходу туда человекам больше нет.
- Это все неправда. Я ведь сплю, - поморщился Николай.
- И сколько людей так думали, когда все началось? Да ладно, ты, главное, не бери в голову. Ты, главное, закончи то, что мы начали. Дойди до этой установки.
- Ага, дать жизни шанс…
- Да. Жизни… Шанс… А я вот тут не знаю, куда мне теперь идти. И что делать…
Земля под ногами завибрировала. Послышался приближающийся гул.
- Это еще что такое? Эй… Андрей!
Макаров уже уходил по руинам куда-то в дым.
- Счастливо тебе, Коля! - кричал он сквозь гул. - Мы еще увидимся! Только пусть для тебя это будет не скоро! Живи, пока жив!
Улицы разрушенного города разверзлись, как клубы дыма и пара, и сквозь туман на Васнецова мчался огромный поезд. Подобный тому, что катил на мосту в Котельниче, или из детских кошмаров, о которых перед смертью поведал Алексеев.
Николай бросился прочь, но ужас был в том, что, куда бы он ни бежал, невидимые и затерянные в дымке железнодорожные пути все равно оказывались под его ногами и поезд неумолимо мчался на него.
- Нет! Нет!!! Не-е-ет!!!
Огромная масса настигла его и слилась с ним, давя немыслимой тяжестью и свербя разум грохотом и лязгом колес.
- Черт! - Васнецов уселся на койке, растирая лицо холодными ладонями. - Черт тебя подери! - Он огляделся. Кромешная тьма комнаты… Хотя… Нет, это огромное помещение. Какие-то столы массивные… Шкафы… Колбы… Большие колбы… Вдалеке здоровенная гермодверь…
- Где я? - пробормотал он. - Что это?
- Ко-о-ля… - эхом пронесся под потолком знакомый голос.
- Кто здесь?
- Коля! Смотри, чтоб эта дверь была закрыта! Всегда! Не открывай ее!
- Что? Отец!!! Папа!!! Это ты?!
- Не открывай эту дверь!!!
- Что за дверь?!
- Коля! Коля! Да проснись же уже наконец, черт тебя дери! - Людоед еще раз тряхнул спящего Васнецова.
- А?
- Бэ! Просыпайся! Пора уходить!
- Фу… - выдохнул Васнецов и уселся на край кровати, глядя на керосиновую лампу.
- Что, опять приснилось что-то? - усмехнулся Вячеслав.
- Н-да… - Николай кивнул.
- Бабы? - Сквернослов подмигнул.
- Да иди ты к черту.
- Да лучше бы бабы, - покачал головой Варяг. - Судя по твоему выражению лица, лучше вообще ничего бы не снилось…
- Это точно, - вздохнул Васнецов.
- Так, камрады, последняя возможность, - произнес Крест, оглядев всех.
- Слушай, Илья, ну ведь уже все решили. Забыл, что Ветер сказал?
- А ты забыл, кто я есть? Вот этого Ветер совсем не учел. Он же не знает, с кем имеет дело. Я тут могу за сутки все уладить.
- Вот завелся-то! - нахмурился Яхонтов. - Ну мы ведь все решили!
- Ну, спалим этот ХАРП. А порядок навести? Так если по пути и сподручно…
- Какой, к хаосу, порядок?! А?! Может, хватит распылять свои силы и время? Далась тебе местная революция! Или жажда крови опять? - поморщился Варяг.
- Я крови насмотрелся, брат. И нахлебался - будь здоров. А справедливость?
- Наша цель - вот справедливость. Остальное - мышиная возня. Тем более мы и так сделали им большое одолжение, воевав за них. Чего, по сути, делать были не обязаны.
- Да ты погоди, яхонтовый мой. Не торопись. Я выяснил, что тутошний администратор в моем черном списке. Ну помнишь про артель ассасинов? Это что же получается, кто был в князьях до заварухи, тот у руля и остался? Как это, справедливо? Да была бы не Россия, так черт с ними. Их проблемы. Но это все наша страна…
- Илья, Кабан сам справится. Не лезь. Я согласен с Варягом, - вставил реплику Сквернослов.
- Слушай, Ахиллес, - пробормотал Николай. - Мой отец тоже ведь в артели вашей состоял… Состоит, точнее. И когда он был тут, он отчего-то не убил администратора. Значит, и нам не стоит. Пусть сами разбираются в своей кухне.
- Три голоса против одного, - усмехнулся Варяг. - Так что, брат, собирай вещички.
- Ну вы и амебы, - хмыкнул Крест. - Ну да черт с вами. Вещички уже собраны. Прем через горы?
- А молохиты эти? - возразил Вячеслав.
- Чего, испугался баек местных? - покачал головой Илья. - Надо через горы напрямик. Во-первых, так короче…
- Конечно, через горы, - кивнул Васнецов. - Отец туда ушел.
- Коля, твой отец был моим другом, но мы сейчас не его ищем. Ты это понимаешь? - вздохнул Яхонтов.
- Не был. Есть.
В комнату вошел Ветер.
- Ну что, готовы?
- Да, Артем, выходим уже, - кивнул Людоед.
Они двинулись по расчищенным от трупов, но не освобожденным пока от завалов и обломков улочкам Вавилона к выходу. Уставшие от последних событий охранники на входе были предупреждены Ветром об уходе группы его товарищей и сидели в своей каморке.
- Ну что, Артем, спасибо тебе за все, - вздохнул Варяг, протягивая ему руку.
- Это мне-то? Ребята, вам спасибо. Очень вы Вавилону помогли.
- Ветер, - пробормотал немного сконфуженно Николай. - Ты это… Прости за мои слова. Насчет сынишки твоего.
- Да ладно, Коля. Бог простит. А я и подавно. - Он улыбнулся.
- Ты что, веришь в Бога после всего?
- После чего именно? - удивился Ветер.
- После всего, что произошло и происходит. После того, как он отнял у тебя супругу, и после болезни твоего сына.
- А в этом виноват Бог или люди? А? - Артем невесело усмехнулся.
- Но страдает невинное дитя. Он в чем виноват?
- Страдания, именно невинных, помогают людям задуматься о себе. И быть человечнее. В хорошем, конечно, смысле этого слова. Понимаешь?
- Нет, - категорично мотнул головой Васнецов.
- Ну-у… - Ветер развел руками.
- Да ладно вам, - хмыкнул Людоед. - Не знаю, как насчет Бога, но дьявол точно существует.
- Да? С чего ты взял? - Сквернослов уставился на Илью, уже, очевидно, зная ответ.
- Да я и есть Сатана! - засмеялся Людоед.
- Креста на тебе нет, - покачал головой Яхонтов.
- Хорошая шутка. Ценю. - Крест подмигнул ему и, хлопнув по плечу Артема, добавил: - Спасибо, брат, за участие. Удачи тебе и сынишке.
Они направились к двери. Замыкал процессию Васнецов.
- Коля! - окликнул его женский голос.
Он обернулся. Это была Лера. Она терла ладошкой свой кулак и с волнением смотрела на Николая.
- Коля… Вот и ты уходишь, как твой отец, - вздохнула она.
- Как ты узнала?
- Ветер сказал.
- Неосторожно с его стороны. - Васнецов бросил на Артема осуждающий взгляд.
- Коля… Коленька… Ты береги себя, ладно?
- А тебе-то что? - пробормотал Николай.
- Зачем ты так? - Она обиженно отшатнулась. - Ты мне добрее показался…