Конан подпрыгнул вверх, не ожидая, пока посланец завернет за угол, и, подтянувшись на руках, вскарабкался на кромку ограды. За забором находился чей-то сад, в глубине которого виднелось невысокое каменное строение с освещенными окнами. В саду, на его счастье, никого не было. Киммериец спрыгнул вниз и побежал по саду к тому месту, где стояла коляска, стараясь не производить никакого шума.
Он не опасался, что его услышат с улицы, но вот есл хозяева обнаружат у себя в саду незваного гостя, это могло испортить все дело. Однако если боги благоволят к тебе, то уж во всем: Конан промчался по саду, никем не замеченный, и, снова уцепившись за кромку ограды, подтянулся и посмотрел на улицу. Он проскочил место, где стояла повозка, шагов на двадцать и теперь не мог рассмотреть, что происходило за ней.
"Ну, это и к лучшему, - спрыгивая с забора, пробормотал под нос варвар, - во всяком случае, меня с этой стороны никто не ждет". Он приготовился, если будет нужно, мгновенно выхвать меч и крадучись направился к повозке. Пригнувшись, киммериец увидел только одну пару сапог, почти закрытых него колесами и лошадиными ногами. Сапоги стояли пятками к нему и не двигались. Видимо, старший смотрел в том направлении, куда отправил своих солдат. Конан, подкравшись поближе, схватил под уздцы одну из лошадей и заставил ее шагнуть назад. Удар заднего борта чуть не сбил человека с ног.
- Что вы там вытворяете, ублюдки!
Старший вылетел из-за повозки, но его встретил кулак киммерийца. Икнув, солдат пошатнулся и наверняка грохнулся бы на землю, но варвар поддержал его, а затем, долбанув еще раз по темени, поднял наверх и посадил на козлы, прислонив к передней стенке повозки. Теперь издалека он вполне мог сойти за вздремнувшего кучера. Оставался еще один солдат, которого послали посмотреть, в чем дело. В это время в переулок с противоположной стороны зашли трое подвыпивших гуляк. Они заняли почти всю ширину проулка, и варвару пришлось прижаться к телеге, чтобы дать им пройти. Веселая компания даже не заметила киммерийца, с жаром обсуждая какое-то событие, приключившееся с одним из них. Перебивая друг друга, они шумно спорили. Каждый, как бывает в таких случаях, громко излагал свои мысли, не обращая внимания на собеседников. В это время из-за угла вылетел посланный старшим солдат и с разбегу наткнулся на спорящих.
- Ты что, слепой? - покачиваясь, спросил один из них.
- А ну тебя! - отмахнулся солдат, намереваясь бежать дальше.
- Нет, погоди, - схватил его за руку другой пьяниа, - ты толкнул моего друга!
- Ну, берегись! Сам напросился! - рассвирепел страж отработанным движением вмазал в ухо заступнику, от чего тот покатился в дорожную пыль, сбитый с ног крепким кулаком.
Солдат отвернулся на мгновение, но сзади получил щутимый удар по шее от третьего приятеля, и тут же первый повис у него на руке, не давая возможности выхватить оружие.
- Сахмет! - крикнул солдат, призывая на помощь командира.
- Бегу! - отозвался Конан и рванулся вперед, выдергивая на ходу меч из ножен.
Увидев бегущего к ним человека со сверкающим клинком, пьяная компания бросилась наутек, оставив солдата, который не сразу сообразил, вглядываясь в выросшего рядом с ним киммерийца, кто это такой и почему он прибежал на его зов вместо командира. Конан быстро покончил с его размышлениями, с ходу всадив ему в живот меч чуть ли не по самую рукоятку. Внутри у бедняги что-то булькнуло, и он рухнул на землю, пытаясь скрюченными пальцами зажать ужасную рану, из которой уже вываливались внутренности. Вторым ударом варвар прекратил его мучения, потом подхватил труп и швырнул его в придорожную канаву, чтобы не сразу бросался в глаза.
Конан вернулся к повозке. Командир, изображавший кучера, сидел на своем месте, лошади спокойно стояли, иногда мотая головой, чтобы отогнать мух. Надо было действовать дальше, но что нужно теперь сделать, киммериец пока не представлял. Вдруг со стороны площади послышались частые шаги, и Конан увидел бегущего к нему человека, в котором узнал стражника, заходившего в таверну.
За ним, спотыкаясь и ругаясь вполголоса, бежали еще трое, таща на плечах какой-то предмет. Конан отступил на пару шагов, готовясь, если потребуется, принять бой, и уже прикидывал, кому из них нанести первый разящий удар.
Увидев киммерийца с мечом, бегущий впереди - а это был начальник базарной стражи Гоухар, торопившийся выполнить поручение своего начальника, - замахал руками и негромко спросил:
- Тебя прислал Азатбахт?
Конан кивнул, не спуская с него настороженного взгляда. Гоухар, довольный, что все прошло хорошо, даже не обратил внимания на того, с кем говорит, и приказал своим людям:
- В повозку его, живо!
Подбежавшие стражники сбросили ношу с плеч на руки и, открыв дверцу, как бревно, пропихнули в повозку длинный кожаный мешок. Варвар, который уже понял, что, а вернее, кто в мешке, нагнулся к уху Гоухара и свистящим шепотом спросил:
- Он не сопротивлялся?
- Где ему! - гордо ответил начальник стражи. - Мой человек надежно его усыпил.
Конан, не говоря ни слова, прошел вперед, прыгнул на козлы и, поддерживая мертвеца, чтобы тот не рухнул, тронул вожжи:
- Пошли!
Лошади резво взяли с места. Повозка, набирая ход, пошла по проулку, оставив позади донельзя довольного собой Гоухара, потиравшего руки от удовольствия, что он как нельзя лучше выполнил поручение. Сам того не зная, киммериец отсрочил на некоторое время его гибель, ибо Азатбахт приказал своим переодетым солдатам прихватить Гоухара с собой, чтобы отправить в подвал, в компанию к старикашке-шпиону. Собственно, его нисколько и не волновал вояка-неудачник, он просто гнал повозку подальше от таверны и остановился только один раз, чтобы сбросить в канаву мешавшего ему покойника.
Глава седьмая
Дом Мизры был огромным, красивым и крепким, он стоял за высоким каменным забором, из-за которого с дороги было невозможно разглядеть, что находилось внутри. Проезжающий мимо мог заметить только пышные кроны деревьев, да кое-где проглядывавшую сквозь ветви красную крышу из офирской черепицы. Одним словом, это был не дом, а, скорее, крепость.
Соскочив с козел, слуга постучал в ворота условным стуком, и через некоторое время они со скрипом отворились, пропустив внутрь коляску с визирем. Мусаиб спрыгнул на землю и увидел, что на крыльце дома стоит человек, для встречи с которым он проделал столь долгий путь, маг и чародей Мизра.
Колдун был осанистым мужчиной среднего роста, как, впрочем, и большинство туранцев. Его квадратное лицо с окладистой бородой и черными, широко расставленными глазами отличалось благообразием и величавостью. Борода и короткие жесткие волосы на голове отливали благородной сединой,
- Рад видеть тебя, почтеннейший, - приветствовал визиря колдун, слегка поклонившись гостю. - Что привело тебя ко мне? Вижу, какие-то сложные дела оставили печать тревоги на твоем челе.
"Он что, мысли читает?"- в очередной раз спросил себя Мусаиб, который никак не мог привыкнуть к этому, хотя знал колдуна далеко не первый год.
- В жизни моей могут произойти серьезные перемены, и я хотел бы получить твой совет, - осторожно ответил визирь.
- Чем слабый колдунишка может помочь столь умному и могущественному мужу? - еще раз поклонился Мизра, пропуская гостя вперед, в большой, освещенный скудным светом двух светильников, зал, вдоль которого по стенам были расставлены всевозможные диковинные вещицы и приспособления для магических обрядов.
Мусаиб в отличие от хозяина был рослым. Когда он входил в зал, ему пришлось даже слегка нагнуть голову, чтобы не удариться о притолоку. Несмотря на свое высокое положение, которое предполагает, как правило, обжорство и, следовательно, некоторую тучность, визирь был невероятно худощавым, а если называть вещи своими именами, попросту тощим. Его роскошные одежды болтались на нем, как на вешалке, и жители Шангары за глаза звали его Костяком. Заложив руки за спину, Мусаиб, как цапля, вышагивал вслед за Мизрой, направляясь к огромному дивану, полукругом завершавшему дальнюю стену зала.
- Что же привело тебя ко мне? - еще раз задал свой вопрос маг, когда они уселись на диван.
- Не знаю, как и сказать, - слегка замялся визирь.
Махнув рукой, он начал издалека:
- Мы с тобой совместно провернули немало дел, и я всегда высоко ценил твои способности и острый ум.
Колдун склонил голову в знак того, что согласен с такой оценкой собственной персоны. Многое из того, что сейчас лежало в сундуках в дальней комнате этого дома, было платой Мусаиба за его, Мизры, помощь. В городах Турана нередко случалось так, что один фаворит уступал место другому, и сами сатрапы далеко не всегда были уверены, что их место закреплено за ними навечно. Тот, кто еще вчера ездил в сопровождении отряда охранников и часто трапезничал с самим повелителем, завтра мог очутиться в далеком горном селении. А если совсем не повезет, то и в пыточных подвалах или отдельно от своей головы на помойке, в то время как бывшая верхняя часть его тела будет уныло взирать на прохожих с высокого шеста на городской площади до тех пор, пока воронье, солнце и дожди не отполируют до блеска кости черепа.
Так что изменения никого не удивляли, но требовалось приложить немало усилий, чтобы они происходили, когда и где это было нужно. Вот этой столь важной для Мусаиба стороной и занимался по мере своих сил Мизра с тех самых пор, когда молодой отпрыск знатного замбулийского рода только появился в Шангаре. Они быстро сошлись, начинающий маг и ханский смотритель, и с тех пор работали рука об руку. С того времени в городе произошло множество событий. К некоторым из них как раз и имели отношение способности и ум Мизры, как совершенно справедливо подметил визирь. То сборщик податей правителя вдруг заболевал непонятной болезнью и умирал в страшных судорогах, а сатрап Шангары назначал на его должность мало кому известного здесь Мусаиба. Потом неожиданно свалился с коня в пропасть во время охоты ханский казначей, и на его место передвинулся опять все тот же ловкий и еще довольно молодой в ту пору человек.
На каждом месте нынешний великий визирь, как и любой чиновник в здешних местах, себя не забывал, но кое-что - и немало! - отходило скромному чародею, уединенно жившему в горах Ильбарс, вдали от шумного города.
Когда же Мусаиб стал визирем у повелителя Шангары, то колдун зажил и вовсе хорошо. Мало у кого из местных вельмож были такой большой дом и роскошный сад с мраморными дорожками, фонтанами и стаей павлинов с радужными хвостами.
- Дело в том, - продолжил свою речь визирь, - что появилась воможность… Я прямо тебе скажу об этом, какие тайны между нами! - усмехнулся он и повторил - Появилась возможность переехать жить в Замбулу.
- В Замбулу? - скривился Мизра. - В эту пустыню? Что мы там потеряли?
- Нет, ты послушай, - с жаром обратился к нему Мусаиб и рассказал историю о перевороте, которую утром принес ему гонец из Замбулы.
- А ты уверен, что, кроме тебя, больше нет законных наследников? - Теперь пришла очередь усмехнуться колдуну. - Или, скажем так, почти законных претендентов?
- Вроде бы по линии Актер-хана других наследников не осталось.
- Это мы сейчас проверим. - Колдун хлопнул в ладони и приказал вошедшему слуге - Никого к нам не пускать.
Когда слуга вышел, он собственноручно задвинул засов на двери и, вытащив кинжал, подошел к визирю:
- Давай левую руку!
- Что ты хочешь делать? - забеспокоился Мусаиб.
- Не бойся, не зарежу, - успокоил визиря маг, быстро провел острием клинка по его предплечью и собрал немного крови в изящную серебряную чашу.
Затем колдун замотал место пореза шелковой тряпкой, подул на нее и снял повязку - кожа визиря была гладкой, не осталось даже небольшого шрама.
- Теперь смотри! - приказал ему чародей, капая несколько капель крови в стеклянный сосуд, стоявший на бронзовом треножнике. Сосуд имел форму шара и был очень большим, туда вполне мог поместиться бочонок вина.
Кровь потекла по внутренней поверхности сферы, и сосуд начал заполняться розоватым дымом, местами сгущавшимся в более темные образования, которые напоминали облака.
- Я ничего не вижу, клянусь Эрликом! - воскликнул визирь.
- Не торопись, смотри внимательнее, - ответил колдун.
Темно-красные сгустки начали приобретать очертания людей, которые двигались по внутренней поверхности шара, перебирая ногами, словно мухи.
- Посмотри, может быть, узнаешь кого-нибудь, - предложил ему Мизра.
Визирь придвинулся поближе к сфере и сощурился, пытаясь различить черты лиц этих созданий.
- Вижу! - вдруг радостно закричал он. - Вот он!
- Кто?
- Этот мальчишка, Джунгир-хан… - Визирь осекся. - Значит, он жив?
- Выходит, что так, - спокойно ответил Мизра. - А из остальных никто тебе не знаком?
- Почему я должен знать эти твои привидения?
- Потому что это отражения духов твоих кровных родственников.
- Что, так много? - упавшим голосом спросил Мусаиб.
- Не совсем, положим, - медленно проговорил колдун, - это твои кровники до пятого колена из тех, кто сейчас жив.
- Ну, напугал… - Визирь вытер пот со лба. - Я уж думал…
- Тебя ведь интересуют потомки по мужской линии из рода, к которому принадлежали вы с Актер-ханом?
- Да, да, - радостно закивал визирь, втайне надеясь, что их будет гораздо меньше, чем этих, похожих на муравьев, ползающих по стеклу.
- Для этого надо еще кое-что сделать. - Мизра плеснул в сферу немного жидкости из хрустального флакона.
Внутри сферы закружился вихрь из красноватых фигурок, которые потеряли очертания людей, превращаясь снова в сгустки, только теперь они приобрели ярко-фиолетовый цвет. Сгустки собрались в один большой шар, он повис в центре стеклянного сосуда, временами внутри него вспыхивали огоньки, они разгорались все ярче и ярче, так что визирь прикрыл глаза от слепящего света, потом пламя уменьшалось, затихая, огни мерцали, как падающие звезды на темном небосводе.
Маг нараспев произнес несколько заклинаний и внезапно, засунув руку в сосуд, выхватил фиолетовый шар, который, словно живой, изменял свою форму, то вытягиваясь в длину, то вновь превращаясь в почти идеальную сферу.
- Протяни руки! - приказал Мизра.
Визирь, как во сне, выполнил приказание, и маг положил ему на ладони колдовской шар. Мусаиб чуть не закричал, когда почувствовал, что студенистое вещество начинает протекать сквозь сомкнутые ладони и, падая на каменный пол, превращается в стеклянные шарики, которые со звоном начали подскакивать, как будто магическая сила дергала их за невидимую нить. Сначала шариков было много, но потом часть из них с легким звоном испарилась, а остальные все увеличивались и увеличивались в объеме. Мусаиб стоял, расставив руки и боясь пошевельнуться, тупо глядя вниз на оставшийся шар, который прекратил свои прыжки и вращался на месте, как будто отдыхая после бешеной скачки.
- Тебе повезло, - словно сквозь туман услышал он голос Мизры, - по линии Актер-хана остался только один родственник. Ты последний после этого мальчика.
- Что же делать? - растерянно спросил визирь, будто сам не продумывал чуть раньше свои действия.
- Пожалуй, ты прав, - услышал он в ответ, - надо готовиться к переезду в Замбулу. Ты станешь там сатрапом, а я буду скромно жить под твоим крылом.
Глава восьмая
Убедившись, что погони за ним нет, киммериец замедлил бег лошадей, чтобы не привлекать излишнего внимания грохотом колес по ночным улицам Шангары. Через некоторое время тенистые аллеи и красивые дома сменились покосившимися заборами и узкими кривыми улочками.
"Ну, вот и Гадюшник, - удовлетворенно отметил про себя варвар, пустив лошадей шагом, потому что здесь недолго было угодить в канаву или яму, если не следить внимательно за дорогой. - Надо бы где-нибудь остановиться. Эх, жаль, что я не в Шадизаре!"- посетовал он, пристально оглядывая покосившиеся ограды и низкие убогие строения - лачуги местных босяков.
Конан не напрасно вспомнил милый его сердцу Шадизар. Там, в Пустыньке, каждый его знал. Если не лично, то уж, по крайней мере, все слышали о гиганте-киммерийце, и в любом проулке он мог схорониться так, что никто не смог бы его отыскать. Здесь, в Гадюшнике, он не опасался встретить стражников или солдат, потому что, как и в шадизарской Пустыньке, те не совали нос в это скопище лачуг и сараев, где запросто могли сгинуть без следа. С высоты козел варвар заметил справа от себя неяркий свет. Горел масляный фонарь или факел. Привстав, киммериец попытался определить, как туда можно проехать, и, немного поплутав в паутине проулков, выехал к глиняной ограде с воротами, сквозь щели которых пробивался свет и слышались голоса людей. Конан спрыгнул с повозки и постучал в ворота. Голоса мгновенно стихли, послышались шаги, в воротах отворилась узкая дверь.
- Кого там демоны несут? - В образовавшуюся щель просунулась нечесаная голова, принадлежавшая невысокому человечку, может быть, даже карлику.
- Нам нужен ночлег на одну ночь, - ответил варвар, согнувшись чуть не до пояса, чтобы оказаться вровень с говорившим.
- Ночлег? - Человечек пошлепал губами и оглядел киммерийца. - А откуда ты взялся, такой длинный?
- Из Киммерии, - ответил варвар.
- Это еще что такое? - полюбопытствовал карлик.
- Страна на Полуночи, далеко отсюда.
- Забавно… - Губы существа растянулись в подобии улыбки. - Ни разу не слышал…
- В мире есть много вещей, которые нам до поры неизвестны, - буркнул варвар, начинавший терять терпение. - Так ты пустишь нас на ночлег?
- А что я получу взамен, дубина ты киммерийская? - Черные глаза со странноватым блеском уставились на Конана.
- Отдам тебе повозку и лошадей, - сделал широкий жест киммериец, решив не обращать внимания на столь невежливое обращение.
- Небось, все это краденое?
- А тебе-то что от этого, туранская вошь? - усмехнулся варвар. - На них же не написано, чье это. Покупателей найдешь, не сомневайся.
- Туранская вошь, говоришь? - захихикал странный человечек. - Ну, ладно, тогда заходи. - Он повозился с засовом, и ворота начали медленно отворяться.
Конан повернул лошадей, и повозка, подпрыгнув на бугорке у въезда, вкатилась во двор. Шагах в пятидесяти от ворот стояло длинное деревянное строение, снаружи больше похожее на хлев для скота, чем на жилище человека: вместо дверей были большие ворота, под самой крышей поблескивала в скудном свете зажженных факелов пара узких окон. Но не дом, а сам двор поразил варвара: почти все пространство было заполнено множеством невысоких человечков, которые сидели на корточках и смотрели на въезжающую повозку такими же блестящими черными глазами, как и у открывшего ворота карлика. Их растрепанные волосы торчали во все стороны, словно иголки ежа.
"Нергал мне в печень! - выругался варвар. - Что это за люди? И люди ли они, вот в чем дело".