Ох и мерзкий же тип, в который раз подумал отец предстоятель. И в который же раз оборвал неподобающие мысли: все здесь его дети, все равны, и не след выделять кого-то. А брат Конрад грамотен, исполнителен и неназойлив, такого секретаря найти не так-то просто.
Пресветлый подошел к столу, еще раз перечитал доставленное гонцом из Себасты Приморской письмо. Прошептал, обратясь к окну, к озаренному солнечным светом лику святой Софии Предстоящей над входом в часовню:
– Господи, ты знаешь: не ради себя…
И тут в кабинет влетел запыхавшийся брат Конрад. Выпалил:
– Они здесь! Внизу, во дворе… сэр Бартоломью из себастийского отряда Ордена и с ним благородная девица Мариана!
Пресветлый явственно ощутил, как замерло на долгий миг сердце. Могло ли так совпасть? Разве что сам Господь явил свою волю! Выдохнул:
– Веди. Да, и вот что, – кивнул на поднос с давно простывшим обедом, – вынеси это.
3. Мариана, девица из благородной семьи
Они приехали вдвоем: Базиль заявил, что нечего ему мелькать лишний раз перед светлыми отцами, да и для ребят найдется занятие поинтересней. Мариана, хотя и удивилась звучавшей в голосе воина неприязни, в глубине души была рада: Барти пообещал не рассказывать о ее "подвиге", а Мик мог в запале и проболтаться.
Но, глядя на высокие стены монастыря, на окованные железом ворота, девушка думала: мог бы рыцарь и один съездить. Что за дурь стукнула ей в голову, ехать с ним?! Испугалась одного отпустить… да разве с таким что случится! Здоров, что твой бык, по нему не скажешь, что с вечера до полудня без памяти провалялся. Правда, спокойно заснув после полудня, рыцарь проспал здоровым сном до самого утра, но Мариана видала людей после таких ушибов и ничуть не удивилась бы, пролежи ее непрошеный "свидетель" пластом еще с неделю.
Сон же самой Марианы здоровым можно было назвать разве что в насмешку. Всю ночь ей снились кошмары. То стены Подземелья сомкнутся вокруг, оставляя свободным лишь узкий проход к мосту над пропастью – тонкому, словно солнечный луч, и острому, словно лезвие клинка. То надвинется с моря непроглядная мгла: не то грозовые тучи, не то вражеские паруса. А то глянут из глубины черного камня нечеловеческие глаза, поймают взгляд, заморозят сердце. Девушка вскидывалась в холодном поту, шептала охранительную молитву, плотнее задергивала шторы: чтоб ни единый лунный луч не проникал в комнату. Тщетно. Видно, не Ночное Солнце несло ей нынче дурные сны. Может, гномьи колдуны навеяли, начаровали, подумала уже под утро девушка. Но тут же устыдилась: подземельные были к ним с Кэтрин добры, да и раньше, дома, ни разу на ее памяти не делали людям зла. Просто день выдался тяжелым, решила в конце концов Мариана. Да и ладно бы один день, а то… Эти мысли немного успокоили ее, но выспаться так и не удалось. И теперь стены монастыря давили на сердце не хуже, чем тьма ночных кошмаров.
Мариана поежилась, спросила робко:
– Может, я тебя здесь подожду?
– Стоило ли тогда ехать? Да и не дело это, спутника бросать. Вот представь, Мариана, вдруг меня там трапезничать оставят, а ты?
– Поголодала бы, – буркнула себе под нос Мариана. – Ладно, сэр Барти, уговорил.
Пенка фыркнула, Мариана хлопнула кобылу по шее:
– У, предательница! Небось овса монастырского попробовать хочешь?
– Говорят, в здешних конюшнях овес вином поливают, – ухмыльнулся себастийский рыцарь. – По мне, так лучше бы отдельно! Овес коням, вино хозяевам.
И Барти заколотил кулаком в забранное деревянной заслонкой окошко у ворот.
Их впустили без лишних вопросов. На просьбу о встрече с отцом предстоятелем брат привратник степенно ответил:
– Пресветлому немедля сообщат о вашем желании.
Рыцарь спешился, кинул поводья подбежавшему служке. Огляделся. До сих пор судьба носила его мимо самого старого, самого большого и, безусловно, самого известного монастыря Золотого полуострова. И теперь сэр Барти с искренним восторгом залюбовался сине-золотыми витражами в высоких окнах часовни, ее белоснежными стенами и лазурным куполом, и светлым ликом Софии Предстоящей над входом.
А Мариана скользнула по часовне взглядом – и отвернулась. Очень уж похоже оказалось на часовню монастыря Юлии и Юлия Беспорочных, что недалеко от ее дома в Белых Холмах. Так и резанула тоска по сердцу.
По счастью, предаваться воспоминаниям времени не нашлось. Уже спешил к гостям средних лет монах с умным лицом и скользким взглядом интригана.
– Отец предстоятель ждет вас, чада. Прошу за мной.
Огромная светлая приемная, расписанная деяниями святых, настраивала на торжественный лад. Тем сильней поражала нарочитой аскетичностью комната, где ждал их пресветлый. Простой ясеневый стол, заваленный бумагами, да жесткий, явно неудобный стул. Несколько таких же стульев у стены – очевидно, для посетителей. Белые стены, белая ряса хозяина кабинета… Мариане захотелось прижаться к Барти, а то вовсе спрятаться за широкую рыцарскую спину. Но – не пристало…
– Воистину Промысел Господень привел вас ко мне, – голос отца предстоятеля оказался неожиданно мягок. Истинно отеческий голос. – Ибо думал я неусыпно о вас и о пути вашем. Дочь моя, Мариана, мне отписал о тебе себастийский аббат. Он весьма опечален твоей клятвой, ибо не следует чтящему Господа нашего и Свет Его ставить на кон бессмертную свою душу.
Мариана опустила голову. Не то от стыда, не то – скрыть злые слезы.
– Понятно, не только на тебе сей грех. И к худшему приводили запальчивость и обида. Однако же знай: на людскую глупость есть Господня мудрость. Хочу я, Мариана, поручить тебе деяние, достойное твоей клятвы и направленное во благо Святой Церкви. И думаю я, что сам Господь привел тебя сюда, во спасение души твоей, дабы должное исполнение клятвы послужило к вящей славе Господней. Возьмешься ли, дочь моя?
– Почту за честь, – коротко ответила Мариана.
– Тебе придется отправиться в Ич-Тойвин. Я надеюсь, сэр Бартоломью не откажется сопроводить благородную Мариану и защитить ее в случае нужды?
– Лишь бы благородная Мариана не отказалась от моей защиты, – серьезно ответил Барти. – Я умоляю вас, отец мой, убедить Мариану принять мою помощь. Честь исполнения клятвы в любом случае останется за ней.
Мариана вскинула голову.
– Дочь моя, – укоризненно вымолвил пресветлый, – рыцарь прав. Больше тебе скажу: он и сам не знает, насколько прав. Дело слишком серьезно. Судьба Таргалы зависит от успеха или неудачи твоего деяния. Поверь, Мариана, именно ты и никто иной – наша надежда. В Корварене полтора десятка королевских рыцарей, неужто ты думаешь, что я не отправил бы в путь любого из них или даже весь отряд? Но это породит слишком много слухов, а мне нужна тайна. Ты можешь поехать за море паломницей, и никто не удивится, что юную девицу в столь трудном и опасном странствии сопровождает орденский рыцарь. И в Ич-Тойвине не возникнет вопросов, если юная девушка придет просить благословения Святой Церкви, однако же визит в Капитул рыцаря под королевским гербом Таргалы – совсем иное дело. Ты понимаешь меня?
– Понимаю, отец мой.
– В таком случае, Мариана, ты примешь от сэра Бартоломью любую помощь. Помни, судьба Таргалы в твоих руках. В твоих, и ничьих боле!
– Благословите, отец мой, – голос Марианы дрогнул, и пресветлый улыбнулся, осеняя благословением склоненную белокурую голову.
– Однако, дети мои, вас ведь тоже привело ко мне дело?
– Да, отец наш, и серьезное. – Сэр Барти коротко рассказал о нападении выворотней на мирных путников, о заклинателе, о его опасных речах в столице. О том, что хотел доложить о непорядке королевскому капитану, но, не найдя того в столице и сочтя опасным упускать время, решился потревожить дурными вестями отца предстоятеля.
– Ты правильно сделал, сын мой. Не след ждать возвращения короля, когда творятся подобные непотребства. Я сам расследую этот, – губы пресветлого брезгливо дернулись, – вопиющий случай. Благодарю тебя, сын мой.
Барти поклонился.
– А теперь, дети мои, почтите светлой молитвой нашу часовню. Сила Господня пригодится вам в опасном пути. Я же пока напишу письмо. – Взгляд пресветлого скользнул к столу, и губы тронула усмешка. – А после прошу вас отобедать со мной.
4. Прощание
Кэтрин всхлипнула, порывисто обняла Мариану.
– И несет же вас, – буркнул Базиль.
– Дело Господне, – серьезно ответил Барти. – И нужное Таргале. Хотя, по чести сказать, я бы управился и сам. Не для девушки такой путь.
Мариана презрительно хмыкнула.
– Но пусть, раз уж ее так тянет на подвиги, – едко подытожил Барти. – Подвигов будет по самое не могу, хоть поварешкой ешь. Империя – это вам не Таргала.
– Доберитесь еще до той империи, – вздохнул воин.
– Верно, море, – кивнул рыцарь. – По счастью, пресветлый отец предстоятель, помимо благословения, оделил Мариану амулетом, спасающим от качки. Так что море нам не страшно.
– И с такой вот язвой я должна делить путь, – пожаловалась Мариана, упихивая в суму поверх запасной одежды мешочек присоленных сухарей. – Ах, Кэти, ну почему мне так не везет?! Уж не знаю, как он, а я бы точно прекрасно управилась сама.
На стук в дверь откликнулся Базиль. Сэр Джок, похоже, не ожидал застать в комнате девушек всю компанию, однако растерянность его длилась не больше мгновения. Обозначив вежливый поклон – всем вместе и никому в отдельности, – прекрасноглазый рыцарь невесть как просочился мимо Барти и Кэтрин к Мариане:
– Вы уже собираетесь, благородная госпожа? На ночь глядя? В дорогу лучше пускаться поутру.
Базиль покосился на Барти, незаметно сжал ему локоть – и отпустил: "Спокойно, парень". Барти проглотил готовый сорваться с языка резкий ответ. Пусть Мариана сама… а он посмотрит, верно ли думает о ней.
– Да, сэр, я собираюсь, и ваше присутствие здесь кажется не вполне уместным. – Мариана не удостоила ухажера даже беглым взглядом. – Вы неучтивы, сэр, и много о себе воображаете. Позвольте нам самим решать, когда отправляться в дорогу.
Рыцарь словно не заметил откровенно грубого ответа.
– Я рассчитывал показать вам вечернюю столицу. Огни набережной, улицу Яблонь…
– Прекрасный сэр, – Мариана отвлеклась от вещей, и в голосе ее прорезались столь знакомые сэру Барти ехидные нотки, – да с чего вы взяли, что я согласилась бы любоваться на огни набережной в вашем обществе? Право слово, даже не будь у меня друзей для такой прогулки, я все равно предпочла бы вам какого-нибудь… да хоть того же выворотня! Он, по крайней мере, не столь назойлив. И молчит!
– Выворотней не бывает, – усмехнулся вновь пропустивший грубые выпады мимо ушей Джок.
– Сейчас и вас здесь не будет, – потеряла терпение Мариана. – Выйдите, сэр. Иначе я расценю ваше присутствие здесь как домогательство.
– Что ж, – протянул сэр Джок, – простите великодушно, очаровательная Мариана. Я вас покидаю, но навсегда прощаться не хочу. Надеюсь, обратный путь снова приведет вас в столицу, и тогда вы будете более добры к несчастному, насмерть сраженному вашей красотой.
– Сейчас я точно сражу его насмерть. – Мариана потянула из ножен фамильную шпагу, сэр Джок снова поклонился – теперь уж одной Мариане – и нарочито неторопливо вышел.
Кэтрин хихикнула.
– Ну вот, я ж тебе говорил. – Базиль пихнул Барти в плечо.
– Что говорил? – повернулась к бывшему десятнику разозленная Мариана.
– Что незачем ему мерить всех по себе, – усмехнулся Базиль. – И еще, что собрат по Ордену – не обязательно брат по чести. Понимаешь, девочка, я и сам недалек был от того, чтобы начистить хлыщику рожу, что уж говорить о Барти. Но ты справилась лучше. Пусть запомнит, едрить его, как удрал от девицы, едва она взялась за шпагу.
– Спасибо, – покраснев, пробормотала Мариана. Что таить, одобрение старого вояки было приятно – тем более приятно, что сама она сомневалась в полноте своей победы. Но раз Базиль говорит "удрал"… ему виднее.
БЕГЛЕЦЫ
1. Гномьи чары
Гномий лаз вывел в гущу орешника шагах в десяти от тропы. Серж привычно оценил следы и высоту веток, прикинув: чья? Гномья, звериная, разбойничья? Или, может, здесь просто деревня недалеко, и люди ходят за хворостом, на покосы да по ягоды?
Нет, вряд ли. Вон отпечатался в прелой листве след подковы, вон тронутый ржавчиной болт, почти полностью ушедший в ствол молодого дубка. Здесь, пожалуй, глаз да глаз. Однако, кто бы ни проложил эту тропу, сейчас она пуста.
– Отсюда вам придется идти поверху, – сообщил зеленоглазый гном-проводник. – Путь под горой станет безопасен для людей не раньше, чем закончатся работы.
Анже кивнул. Дрожь породы отдавалась во всем теле, до слабости в ногах, до ноющих зубов. И без гнома ясно: там, впереди, делать им нечего.
– Будьте осторожны. Мы, конечно, приглядим за вами, но это не значит, что точно сумеем прийти на помощь. Как повезет.
Порыв ветра взъерошил волосы. Ветер пахнул лесом, землей, скорым дождем. Насколько легче дышалось здесь! Пусть Подземелье безопасно, им давно пора было глотнуть свежего воздуха.
– Вас встретят по ту сторону гор, – добавил гном.
– Спасибо, – улыбнулся Серж. Его подмывало спросить, что за работы, но любопытство было неуместным: им наверняка сказали все, что хотели или могли. А проводник слишком волновался, разговаривая с людьми. Не иначе, парнишка лет четырнадцати по людским меркам, а то и вовсе пацан еще.
– Дорогу-то найдете? – тревожился гном. – Или, может, проводить?
Гному явно хотелось вниз, под надежные каменные своды. Он был слишком молод для поверхности. К тому же малыш только задержал бы размашисто шагающих людей. Хотя с ним и впрямь было бы безопасней.
– Спасибо, – серьезно ответил Анже. – Найдем, я вырос здесь неподалеку. И тропу эту знаю. Ведь это курьерская к Себасте, верно?
– Она. Ежели прямиком на Каменный Рог, по ней и ступайте, а коли к другому мосту, на тележную дорогу сворачивайте, как пересекутся, – напутствовал гном. Развернулся – и исчез в камне.
– Ну что ж, – Серж поправил котомку на плече, – веди.
– Погоди, – нахмурился Анже. – Ты вот что… давай-ка мешок мне, и заряди самострел. Серьезно, Серж. Места тут дикие, и рысь прыгнуть может, и кабан выскочить. А ночью мрачники шалят.
Серж задумался. Конечно, гномы снабдили их нужными амулетами. Но чары чарами, а оружие тоже лучше держать наготове. Анже прав, в этих горах расслабляться опасно. Смертельно опасно.
– Случись что, я все равно ничего не сделаю, – продолжал убеждать парень. – Тебе двоих защищать, а от меня толку… помехой бы не стать, и то слава Господу.
– А унесешь?
– Почему нет? Что я – больной, увечный?
Спорить дальше становилось опасно – именно потому, что здоровым, по мнению Сержа, его друга не назовешь. Серж достал связку серебряных наговоренных болтов, зарядил самострел. Поправил прицепленный к поясу широкий нож.
Тем временем Анже переложил вещи в одну котомку, набив ее под завязку. Взвесил мешок в руке. Не так уж тяжело: гномы снабдили самым необходимым, не более того. Беглецы путешествовали почти налегке.
– Говорить не о чем, – улыбнулся бывший послушник.
Во второй котомке оставил немногое, что должно быть под рукой: воду, сухари, завернутые в полотняный лоскут склянки со снадобьями. Серж хотел взять хотя бы ее, но Анже оттолкнул руку старшего:
– Договорились же!
– Устанешь – говори, – сдался Серж.
– Ладно.
"Да не устану я", – услышал Серж в голосе друга.
Большую котомку Анже закинул за спину, меньшую притулил на плечо. Саламандра выбралась из-под ворота куртки, обернулась воротником вокруг шеи. Она подросла, заметил Серж. Синие бусины глаз дразнили Сержа, ему в который раз казалось, будто огненная ящерка видит его насквозь. И уж точно понимает отчаянную зависть к другу, который берет ее в ладони, чешет нежно-лиловое пузико, гладит задорно торчащий гребень…
Тропа бежала под ноги бурым ручейком; Анже шел быстро и уверенно, не спотыкаясь о торчащие из земли корни, вовремя отводя от лица слишком низкие ветки. Неужели, подумал Серж… благословенны будьте, гномьи чары… неужели?!
"Присматривай за ним, Серж, – сказал ему на прощанье Хозяин Подземелья. – Я не стал говорить: неосторожные слова могут спугнуть чудо, и уж точно его спугнет слишком горячая надежда. Но в глазах Анже – лед старого чародейства, а я влил в его кровь огонь. Понимаешь?"
Еще бы не понять! Чужое, другому предназначенное заклятие, почти погасившее для Анже свет этого мира. Слишком это опасно – проживать чужую жизнь и чужую смерть. Теперь, после общения с Каменным Оракулом, Серж знал – насколько опасно. Ему хватило одного раза, повторять не хотелось. А тихий, скромный, невероятно застенчивый Анже – снова и снова…
Серж шел за Анже, выдерживая интервал с десяток шагов, поглядывал по сторонам – но опасности не было: спасибо гномьим амулетам, отпугивающим хищников. В голову снова лезли мысли. Серж гадал, далеко ли то будущее, что видел он, заглянув в глаза Каменного Оракула. Точно – в самом начале осени. Но когда, когда?! Вдруг – уже завтра?
Или – через год, два, три?
Но идти надо. Если есть хоть малейшая возможность предотвратить… предупредить, остановить, просто спросить: "Зачем?!" – он не простит себе бездействия.
– Серж, – окликнул Анже, – перекусить не хочешь?
– Давай.
Какое-то время друзья шли рядом: ширины тропы вполне хватало на двух пеших путников. Выуживали из котомки сухари, запивали водой. Гномьи чары на амулетах работали исправно, но, поев, Серж все-таки отстал и держал самострел наготове.
Мысли его возвратились к Южной Миссии. Там ведь, думал вдруг Серж, будет король! Может, получится рассказать ему… но для этого надо по меньшей мере его увидеть – и сделать так, чтобы он увидел их. Невозможно. Если их и впрямь увидят, разговоры разговаривать не с королем придется, а с дознавателями Святого Суда.
Написать письмо – и надеяться, что оно дойдет до короля непрочитанным? Не дойдет. После того, как матушку старого короля извели наложенным на письмо наговором, королевскую почту проверяют церковные заклинатели.
Край солнца цеплялся за вершины гор по правую руку. Пора было искать удобный склон для ночлега. Ладно, вздохнул Серж, пока дойдем, что-нибудь придумается.
Затрещали кусты, под ноги путникам выкатился заполошный заяц. Серж разрядил в него самострел раньше, чем успел разглядеть: на шум. Друзья посмотрели на бьющегося в пыли зверька, Серж встряхнул головой, достал нож. Добил. Пробурчал:
– Хищников отпугиваем…
– Зато ужин, – растерянно улыбнулся Анже. Подобрал тушку. Серж, зло прикусив губу, выдернул из зайца болт, обтер, вставил в самострел.
– Странное дело, – произнес вдруг Анже. – Понять не могу… вроде в глазах светлее стало. Знаешь, будто проблески… Вот деревья – зеленью сплошной, а то бросится какая ветка в глаза – и каждый листок виден.
Серж прикусил губу. Столько недоумения в голосе парня – и столько боли. Не иначе, решил – чудится, память шутки шутит. Гном сказал – дело долгое…
– А что ж, друг Анже… – Господи, помоги голосом не дрогнуть! – Кто сказал, что заклятия не слабнут со временем? Сколько уж, как того колдуна к Нечистому отправили, репьи из хвоста выбирать? Может, пришла пора и его чарам…