Гелиос задумался. Ему не нравилось, что над его ребенком потешались. Он хотел помочь Фаэтону, но не знал как. Ему стоило остановиться на чем-то простом, вроде автографа или совместного снимка в "Инстаграме". Или прицепить к колеснице баннер "ФАЭТОН - МОЙ СЫН. СМИРИТЕСЬ".
Вместо этого Гелиос поступил опрометчиво.
- В качестве доказательства, что я твой отец, - сказал бог, - проси меня о чем хочешь. Все, что угодно, и я это сделаю.
Глаза Фаэтона вспыхнули (не буквально, как у его папы, но почти так же ярко).
- Правда? Ты серьезно?
Гелиос усмехнулся. Ох уж эти дети... Он предположил, что Фаэтон попросит волшебный меч или билеты на крутые автомобильные гонки.
- Клянусь рекой Стикс.
Опять-таки, нельзя давать подобных обещаний, но почему-то именно они срываются с языка богов и героен в самый худший момент.
Впрочем, я понимаю Гелиоса. Как и большинство божественных отцов (да и смертных тоже), он чувствовал себя виноватым, что не уделял должного внимания детям. Он пытался компенсировать эго дорогим подарком - а в данном конкретном случае катастрофически глупым обещанием.
Фаэтон не колебался. С самого детства он хотел лишь одного. Он мечтал об этом всю жизнь.
- Я хочу завтра управлять солнечной колесницей! - выпалил он. - Целый день только я!
По всему тронному залу пронесся шорох, как от помех на записи: все боги вытянули в его сторону шеи и уставились на него с немым вопросом: "Что ты сказал?"
Божественная челюсть Гелиоса отвалилась. Божественному заду вдруг стало очень неуютно на изумрудном троне.
- Эй-ей-ей, полегче. - Он попытался засмеяться, но это больше походило на предсмертные хрипы. - Ребенок, давай не будем сходить с ума. Выбери что-нибудь другое. Серьезно, это единственное, что я не могу тебе позволить.
- Ты обещал все, что угодно, - напомнил Фаэтон. - Примечаний не было.
- Примечание подразумевалось само собой! Подумай сам! Солнечная колесница? Это слишком опасно! Как насчет симпатичного набора колесниц из спичечных коробков?
- Пап, мне шестнадцать.
- Тогда настоящую колесницу! Ни у кого из детей такой не будет! "Mark V Zephyr" с бронзовыми дисками...
- Пап! - перебил Фаэтон. - Ты выполнишь клятву или нет?
Гелиос ощутил себя в ловушке - еще хуже, чем когда он проткнул колесо в четыре часа и торчал в ожидании техпомощи посреди полуденного неба.
- Фаэтон, ладно, я поклялся. Взять назад слово и не могу. Но я могу попытаться вложить в твою голову крупицу здравого смысла. Это плохая идея. Если бы существовал бог плохих идей, он бы написал краской на щите "позволить смертному вести солнечную колесницу", потому что это худшая из всех возможных плохих идей.
Но энтузиазм Фаэтона не так просто было остудить. Шестнадцать лет его мать и сестры твердили, что абсолютно все его желания были плохими идеями - слишком опасно, слишком рискованно. Больше он не собирался поддаваться уговорам.
- Разреши мне вести солнечную колесницу, - сказал он. - Я всегда этого хотел. Это моя мечта!
- Но, сын... - Гелиос оглянулся в поисках-поддержки со стороны придворных, но те резко заинтересовались своим тако на завтрак. Никому не выдержать жар колесницы, кроме меня. Даже Зевсу, а он самый могущественный бог из всех. Моя четверка лошадей практически неуправляема. И подумай о маршруте. Сначала ты взлетаешь вертикально вверх, как на самых жутких американских горках на свете, и оказываешься так высоко, что буквально задеваешь головой небеса; да еще все эти монстры-созвездия, что только и ждут, как бы на тебя напасть! Затем спуск, практически свободное падение, от которого кровь стынет в жилах... Я тебя совсем не убедил, да?
- Звучит потрясающе! - воскликнул Фаэтон. - Когда я могу начать?
- Давай поведу я. А ты будешь сидеть рядом, махать рукой и бросать конфеты?
- Нет, пап.
- Давай я потренирую тебя пару месяцев, прежде чем ты возьмешься за поводья. Или пару столетий. Отправляться завтра - это безумие.
- Нет.
Гелиос тяжело вздохнул.
- Ты разбиваешь мне сердце, парень. Хорошо. Идем.
Солнечный гараж совсем не походил на стандартные гаражи, заваленные коробками, сломанной мебелью и старыми рождественскими украшениями. На мраморном полу нс было ни пятнышка. Стойла были недавно вычищены. Команда богов-часов в одинаковой рабочей форме с надписью "Чист-отряд" суетилась, полируя отделку колесницы, пылесося салон и запрягая огненных коней размером со слонов.
Одни только колеса колесницы были в два раза больше Фаэтона. Золотые оси и обода с серебряными спицами и тормозными колодками от "Мазерати". На боках колесницы красовались шедевры Гефестовой металлической мозаики - "живые" виды Олимпа, отлитые из золота, серебра и бронзы. Салон из черной кожи дополняли навороченная стереосистема, держатели для напитков из двадцати четырехкаратного золота и освежитель воздуха в виде сосны на зеркале заднего вида.
Фаэтону не терпелось залезть внутрь, но, когда он схватился за поручни, те оказались раскаленными, как газовые горелки.
- Стой. - Отец взял какую-то бутыль с чем-то, похожим на солнцезащитный крем. - Дай я нанесу это на тебя, чтобы ты не вспыхнул факелом.
Фаэтон нетерпеливо ерзал, пока Гелиос мазал ему лицо и руки волшебным лосьоном. Он уже проходил это в далеком детстве. Пока остальные дети играли на берегу Нила, мама обмазывала его с ног до головы, сопровождая это глупыми лекциями об опасности солнечных ожогов, крокодилов и так далее. Достало!
- Вот так, - наконец сказал Гслиос. - Так ты не умрешь мгновенно. Как только колеса закрутятся, температура колесницы подскочит где-то до шестидесяти пяти градусов, и это внутри, с работающим на полной мощности кондиционером.
- Там не может быть настолько жарко, - не поверил Фаэтон, хотя его ладони уже покрывали ожоги.
- Слушай, парень, у нас не так много времени до рассвета. Я постараюсь дать тебе пару советов, как сохранить себе жизнь.
- Ого! - Фаэтон взобрался внутрь и бросился к приборному щитку. - У тебя есть встроенный блютуз?!
- Фаэтон, пожалуйста! - Гелиос запрыгнул следом как раз вовремя, чтобы остановить его от запуска ракетных двигателей. - Нс трогай кнопки! И что бы ты пи делал, ни в коем случае не подгоняй лошадей кнутом!
- А есть кнут? Круто! - Фаэтон сдернул его с держателя и хлестнул золотой плетыо, оставив в воздухе огненный след.
- Забудь о нем! - взмолился Гелиос. - Лошади и так достаточно быстрые. Кстати говоря, их зовут Вспышка, Заря, Огонь и Пламя. Не называй их Доннером, Блитиеном, Кометой и Кьюпидом, они это не, выносят.
- Почему?
- Не важно. Если нужно будет сбавить скорость, ,1 воспользуйся поводьями. Крепко держи их, иначе они поймут, что ты неопытен, и начнут плохо себя I вести.
- Ой, да ладно тебе, - отмахнулся Фаэтон. - Эти 1 лошадки выглядят такими дружелюбными.
Кони тряхнули огненными гривами. Из их ноздрей I вырывались клубы вулканического пепла, а копыта I царапали мраморный пол.
- Ага, конечно, - отозвался Гелиос. - Самое главное - держись середины неба. Когда поднимешься, ты увидишь проложенный мною маршрут - что-то вроде конденсационного следа. Следуй ему. Лошади знают дорогу. Не поднимайся слишком высоко, иначе ты подожжешь небеса. Не опускайся слишком низко, иначе ты уничтожишь землю.
- Понял.
- Не забирай слишком к северу или югу. Держись ровно середины неба. Пока ты это помнишь и не совершишь никакой глупости, у тебя останется маленький шанс на выживание.
Для Фаэтона все это было не более чем привычное занудство. Мама и сестры с начала времен постоянно читали ему лекции. Все его мысли были о симпатичном огненном кнуте, потрясающих лошадях и о том, как эпично он будет выглядеть, ведя золотую колесницу по утреннему небу.
Смартфон Гелиоса предупреждающе зазвенел.
- Солнце, на выход, - и он спустился с колесницы.
В гараж забежала богиня зари Эос и нажала кнопку на стене. Подъемная дверь уехала вверх, зажглись фонари, подсвечивая раннее утреннее небо. Эос подставила розовые руки под свет, устроив небольшое представление театра теней. Фаэтон никогда не думал. что ежедневный восход сопровождался столь странным действом.
- Последний шанс, - с мольбой обратился к сыну Гелиос. - Пожалуйста, нс делай этого.
- Я справлюсь, пап! Хватит уже! Верну я твою колесницу без единой царапинки!
- Музыку громко не включай. И не отпускай поводья. И если надо будет припарковаться...
- Пока, пап! Спасибо! - Фаэтон взмахнул поводьями. - Йеху!
Лошади потащили колесницу с Фаэтоном в небо под прощальный вопль Гелиоса:
- Страховка в бардачке!
Поездка оказалась намного круче, чем Фаэтон себе представлял.
Он улюлюкал, кричал и танцевал от счастья в колеснице, несущейся со скоростью миллиарда миль в час.
- ДА, КРОШКА! - орал он. - Кто солнце? Я солнце!
Лошади моментально вышли из-под контроля. Вспышке, Заре, Огню и Пламешю не нравилась небрежность, с какой Фаэтон держал их поводья. И его танцы их тоже не вдохновляли. Они скакали в два раза быстрее обычного, по из-за подъема и потому что это была первая поездка Фаэтона, он не замечал неладного.
Зато люди па земле очень даже заметили. Сами подумайте, они проснулись, ну, скажем, в шесть утра, а уже через двадцать минут наступил обед.
Достигнув вершины неба, колесница выровнялась. Как и восторг Фаэтона. Он бросил взгляд на все те кнопки на приборном щитке, что не должен был нажимать. Держа поводья одной рукой, второй он перетасовал диски отца в поисках чего-нибудь неотстойного, но коллекция была безнадежной: попадались сплошные "Добрый день, солнце", "Шагая по солнцу", "Ты солнце моей жизни" и прочее старье на солнечную тему.
Фаэтон попытался сконцентрироваться на следе от колес, что тянулся по небу и которым отец приказал ему следовать, но его хватило минут на пять, настолько это было утомительно однообразно. И мотом, даже с работающим на полной мощности кондиционером, даже с волшебным солнцезащитным кремом в колеснице стояло пекло. Скоро Фаэтон был весь потный, раздраженный и жаждущий действа.
Мне скучно, сказал Фаэтон. - Это скучно.
Звучит невероятно, но я в чем-то его понимаю. Большинство полубогов страдают синдромом дефицита внимания и гииерактивности. Не важно, чем
154
Греческие герои. Рассказы Перси Джексона
бы потрясающим или ужасным ты ни занимался, минут через пять тебе захочется чего-то другого. Все же... нестись в стратосфере, в раскаленной до миллиона градусов огненной колеснице и говорить, что тебе скучно, - это все равно что показывать язык судьбе.
Фаэтон взглянул вниз, на далекую землю. Вид открывался восхитительный. Он никогда не был так высоко. Как и любой другой смертный его эпохи, потому что до изобретения самолетов было еще очень далеко. Он был почти уверен, что различил синюю линию Нила. Значит, посередине нее должен был стоять его родной город, прямо вон там.
- Эй, Эпаф! - закричал он. - Как я тебе сейчас?
Но, разумеется, Эпаф не мог его слышать. Никто дома не знал, что Фаэтон управлял солнцем. Через несколько дней, пережив самое удивительное событие всей своей жизни, Фаэтон вернется и начнет хвалиться, но никто ему не поверит. Он окажется там, где все началось, - осмеянный, отверженный и вынужденный носить шлем и спасательный жилет весь остаток своей безопасной и скучной жизни.
- Если только... - Он ухмыльнулся. - Если только я нс совершу нечто необычное, что станет подтверждением, что это я управлял колесницей.
Лошади достигли зенита пути. Небо над ними было черным. Воздух вокруг разреженным, но не стоит думать, что свое решение Фаэтон принял из-за недостатка кислорода.
Его фатальной ошибкой была опрометчивость. Очевидно же.
Конечно, можно обвинить его маму и сестер в чрезмерной опеке. Возможно, их бесконечная тревога сделала Фаэтона опрометчииым. А возможно, они слишком хорошо его знали и понимали, что может случиться, если они перестанут за ним приглядывать.
Как бы то ни было, Фаэтон подумал, как будет здорово пролететь так низко над родным городом, чтобы все внизу услышали его крики и узнали, что это он на водительском сиденье.
- Вниз! - приказал он лошадям.
Те и так скакали быстрее обычного. Животные были растеряны и раздражены фактом отсутствия привычного возницы. Но они хорошо знали дорогу и упрямо держались курса.
Фаэтон схватил кнут и хлестнул им по спинам лошадей, оставляя на них огненный след.
- Вниз!
Лошади заржали и зафыркали: "Ты сам напросился, приятель".
Они ушли в крутое пике. К счастью, поводья закрутились вокруг левой руки Фаэтона, иначе его бы выбросило из колесницы вместе с кнутом, ковриками и отцовской коллекцией дисков.
Парень исторг душераздирающий вопль, став первым человеком в истории, испытавшим невесомость, но какая-то часть его пребывала в восторге. Он уже мог видеть свой город: дома, дворец, гоночный трек становились все отчетливее.
- Они меня заметят! закричал он.
О да, еще как. Первым намеком па его приближение стали вспыхнувшие пальмы. Затем воды Нила закипели. Соломенные крыши домов загорелись. Фаэгон в ужасе наблюдал, как вся северная часть Африки, всегда зеленая и цветущая, высыхает и выгорает, обращаясь в пустыню.
- Нет, - пробормотал он. - Нет, нет, нет! Вверх! Поднимайтесь, Комета, или Блитцен, или как там вас зовут!
Лошадям это не понравилось. Они забились и закружили, тряся колесницу в надежде выбросить из нее глупого подростка.
Скорее по чистой случайности, чем следуя намеченному плану, они оказались на севере и вознеслись в небо над Европой. По мере их подъема северная часть континента начала замерзать. В горах копился снег. Землю сковывал лед, поглощая целые города. Температура внутри колесницы резко опустилась, что было нехорошо, учитывая, что она должна была достигать выше шестидесяти радусов. На упряжках лошадей заблестел лёд. Их огненное дыхание сменил пар.
Посреди дня на небе вспыхнули звезды - чудовищные созвездия в виде разъяренного быка, свернувшейся змеи и готовящегося ужалить скорпиона.
Не знаю, что Фаэтон увидел в космосе, но от ужаса он обезумел. До него с запозданием дошло, что не стоило просить разрешения управлять этой колесницей. Лучше бы он вообще не рождался.
"Пожалуйста. - взмолился он, - позвольте мне вернуться к семье. Я больше никогда нс буду плохо себя вести".
Смертные на земле тоже молились. Самое короткое утро в истории перешло в самый затяжной и худший день. Южные земли были сожжены и обратились в i стыни. Северные замерзли и покрылись льдом. Люд умирали. Посевы гибли. Планы отпусков летели ко под хвост. Метеорологи свернулись клубочками на по телевизионных студий, хныча и истерически хихикая.
В каких-то версиях этой истории говорится, будто бы из-за этой веселой поездочки Фаэтона жите ли Африки подгорели и их кожа потемнела. Даже не знаю. Думаю, так греки пытались объяснить, почему у людей разный цвет кожи, но лично я считаю, что с тем же успехом можно утверждать, что изначально вес люди бы темнокожими, а потом какой-нибудь бог стирки случайно вымыл европейцев отбеливателем, и они посветлели.
В общем, Фаэтон окончательно потерял контроль над ситуацией. Солнце скакало по небу, рисуя петли и зигзаги. Смертные возносили отчаянные молитвы парю богов: "Эй, Зевс! Мы тут погибаем! Не хочешь немного помочь?"
Зевс сидел в своем тронном зале, уйдя с головой в последний выпуск "ЕБ" ("Ежеквартальник богов"), но, услышав одновременно столько обращений, выглянул в окно.
- Святой я! - Он увидел пылающие города, умирающих людей, кипящие моря и сгорающие дотла свои храмы. Мои храмы! Не-е-ет! Кто управляет солнцем?
С помощью божественного зрения он навел фокус на колесницу и быстро понял, что тощий пацан за поводьями никак не мог быль Гелиосом.
- О, ненавижу водил-студентов. Эй, Ганимед! Сюда!
Из-за угла выглянул царский виночерпий.
- Да, босс?
- Принеси мне одну из моих молний. Они на краю стола в коридоре, рядом с ключами.
- Какого размера молнию?
- Номер десять.
Глаза Ганимеда расширились. Зевс очень редко брался за десятые номера. Они были для особых случаев, вроде свадеб и Армагеддонов. Минутой позже Ганимед вернулся с цилиндром из небесной бронзы размером с ракетный двигатель.
Зевс поставил его на плечо и тщательно прицелился. Нужно было сбить водителя, не уничтожив при атом колесницу. Он не знал наверняка, что случится, взорви он солнце, по едва ли что-то хорошее Все же... колесница продолжала бесноваться. Она уничтожила его храмы и несколько его лучших статуй. Необходимо было срочно принимать меры.
Спросите, какой была последняя мысль Фаэтона, когда его сбили с неба?
ААААААААААА!
Хотя, может, где-то на краю сознания он подумал еще: "Спасибо, боги".
Он понимал, его нужно было остановить. Он подверг опасности свою семью и все человечество. Ужас лишил его рассудка. Никакая поездка па американских горках не может длиться вечно, даже вызывающее адреналиновый взрыв падение.
Яркая вспышка - и для Фаэтона все было кончено. Зевс технично выбросил парня из колесницы, и его тело пылающей кометой упало па землю.
Лишившись раздражающего элемента в лице возничего, лошади понесли колесницу назад к стойлам. Вспышка, Заря, Огонь и Пламя ожидали награду за хорошую службу в виде огненных морковок и расплавленного овса.
После Дня Петляющего Солнца жизнь уже никогда не стала прежней.
Боги собрали срочное заседание, где утвердили правила безопасного вождения. Гелиос оплакивал сына. Его сердце зачерствело. Вместо того чтобы винить себя за то, что пустил Фаэтона за поводья, он обвинил Зевса в убийстве мальчика. Забавно, какое неожиданное направление принимают иногда мысли богов (и людей).
- Я больше никогда не буду возить солнце! - заявил Гелиос. - Пусть кто-нибудь другой займется этой тупой работой!
Возможно, именно после этого люди стали считать Аполлона богом солнца, потому что Гелиос уволился со службы без каких-либо выплат или выходного пособия Или боги уговорили или пригрозили ему, и Гелиос еще какое-то время оставался на своем посту. Так или иначе, он больше никогда не позволял своим детям водить его колесницу или шуровать в его коллекции дисков.
Что касается сгоревшего тела Фаэтона, его мать и сестры наблюдали за его падением на север.
Климена знала, что се сын мертв. Никто не выживает после удара молнии Зевса. Но семь гелиад решили, что им не будет покоя, пока они не найдут останки брата.
Многие месяцы они путешествовали, пока не добрались до диких земель северной Италии. Там, недалеко от болотистого устья реки По, они отыскали последнее пристанище брата.