5
- Силий должен скоро вернуться, - сказал старейшина, косясь на барона. - Он отправился проверить поля. Пшеница уже наверняка созрела, так что скоро мы отдадим вам вашу часть.
Крестьяне быстро закивали, боязливо поглядывая на нобиля. Барон приехал на два месяца раньше срока. Старейшина знал причину такому раннему интересу молодого хозяина к урожаю. Не секрет, что их сюзерен - очень азартный человек. Большая часть его состояния, накопленного от продажи зерна в Аргос, всегда шла на покрытие долгов. Азартные игры манили его, словно древние карты, указывающие на богатые клады. В Тарантии, Шикасе, Шамаре и даже в Чондаре он успел проиграть немало серебра и золота, обогатив чужие города и графства.
Крестьянам терпеливо относились к мотовству нобиля, но в тайне побаивались его ненасытного азарта. Ведь не секрет, что долги погубили не одного правителя. И вместе со своими сюзеренами гибли сотни ни в чем не повинных простых людей, загнанные до смерти отчаявшимися должниками. Нобиль боится не заплатить долги. А значит, барон будет всеми силами выбивать из подвластных ему поселений все, чем можно погасить гнев кредиторов.
Односельчане Силия встретили барона и его подозрительно многочисленное военное сопровождение на единственной улице, по сторонам которой и были выстроены небольшие, но опрятные домики жителей поселка.
- Похоже, селянин, ты либо глупец, либо глухой! - скривился барон, резко выпрямившись в седле. Его конь загарцевал перед крестьянами. - Я же сказал, что зерно мне нужно сейчас!
Блестящие на ярком солнце легкие доспехи, в которые был закован нобиль, служили больше для украшения, чем для защиты в бою. Такой тонкий нагрудник не остановит даже кофийский короткий меч. Впрочем, нынешние аристократы давно утратили желание сражаться на поле брани…
- Наши амбары пусты, - признался старейшина. - Как вы помните, достопочтенный барон, прошлый год был на редкость засушливым. Большая часть пшеницы так и не дожила до жатвы.
- Конечно, я помню те жалкие крохи, которые ты назвал моей десятиной! Уверен, ты обманул меня. Эти земли не могут не давать богатый урожай. А если и случится такое, то только по вашей вине. Значит, вы обязаны заплатить штраф - десятину, обычную для урожайного года.
- Мы не имеем власти над природой, достопочтенный господин. И не способны создавать зерно из воздуха.
- Ты что, вздумал смеяться надо мной?! - Барон подъехал к старейшине вплотную, так что старик почувствовал кожей дыхание коня.
- Я просто пытаюсь объяснить…
- Какой-то грязный старик будет меня поучать! - воскликнул нобиль, выхватывая короткий меч… такой же декоративный, как и доспехи, но не менее опасный для дряблой шеи старейшины, чем настоящее оружие. Несколько гневных взмахов, - лезвие просвистело совсем близко от лица крестьянина.
- Я не пытаюсь учить столь разумного и мудрого правителя как вы, достопочтенный барон. Только прошу немного времени. Через десять дней вы получите свое зерно.
- У вас есть два дня! - Нобиль взмахнул мечом. - А пока мы поищем немного зерна в ваших "пустых" амбарах! Кто знает, может статься, мы больше преуспеем в этом неблагодарном деле?..
Брови старейшины сошлись на переносице. Глубокие морщины проявились с еще большей четкостью. Стариком овладел гнев. Опасные слова готовы были в любой миг слететь с его побелевших губ. Но он не успел проронить ни звука. Старейшина, не веря своим глазам, смотрел, как барон внезапно охнул и обмяк, а затем медленно, словно мешок с зерном, вывалился из седла. Его конь тряхнул сбруей и испуганно заржал, поднимаясь на дыбы. Копыта гневно ударились о землю.
- Что случилось? Барон! - испуганно закричал начальник охраны нобиля, ловко соскакивая с коня. Его примеру последовали еще несколько воинов. Они дружно подбежали к лежащему на боку барону, неестественно раскинувшему короткие ноги, и замерли. Из забрала круглого шлема выглядывало оперение стрелы. Острый наконечник, обагренный кровью, торчал с другой стороны шлема.
Начальник охраны затравленно осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на перекошенном от ужаса лице старейшины. Недолго думая, охранник вытащил саблю и в затяжном прыжке проткнул старческую грудь. Все прочие воины, не раздумывая, последовали за своим командиром, врезавшимся в тесные ряды мирных жителей поселка.
Острое лезвие поднималось и опускалось… беспорядочно, бездумно.
Для опытного воина все было предельно ясно. Барон пожелал от селян немного большую плату, чем обычно, и те предательски убили своего господина. Охранный отряд барона превратился в карателей, которых тот часто посылал для усмирения непокорных крестьян.
С каждым взмахом клинка земля щедро обагрялась кровью. Верещали женщины, орали мужчины, плакали дети. Кто-то пытался бежать, падал, его затаптывали. Кто-то, ведомый непреодолимой жаждой мести, бросался с голыми руками на взбешенных врагов, чтобы в следующее мгновение опуститься перед ними на колени, обливаясь кровью. А воины, взбешенные убийством барона, остервеневшие от резкого запаха чужой крови, яростно размахивали мечами. Они не щадили ни женщин, ни детей, утратив в пылу неравной схватки остатки человечности.
Неожиданно начальник охраны поверженного нобиля споткнулся, взмахнул мечом, пытаясь устоять на ногах. Острие деревянной рогатины проскользнуло над ухом, оцарапав голову. Сабля оказалась точнее. Крестьянин упал, судорожно прижимая руки к груди.
Старый воин взглянул себе под ноги. Перед ним стоял голубоглазый малыш, застывший с широко раскрытыми глазами. Удивленный взгляд ребенка остановился на занесенной для удара сабле. Крупные слезы чертили неровные дорожки на грязных щеках.
Маска нечеловеческого бешенства постепенно покинула лицо охранника.
- Прекратить! - закричал он и медленно опустил багровое от крови оружие. Несколько воинов послушно остановились. Но к притуплённым чувствам двоих из них приказ командир не пробился: они продолжали размахивать саблями". - Прекратить, я сказал!
Удивленные взгляды устремились на него. Воины словно забыли, что у них есть командир. Две сабли расслабленно коснулись острием земли, удерживаемые уставшими руками.
Но крестьяне не собирались так просто прекращать сражение. Двое из них прорвались через редкий строй односельчан. Длинный шест с заостренным концом мелькнул перед глазами изумленного командира и, не давая тому времени опомниться, тут же проткнул живот воина, легко пробив кольчугу. Охранники с ужасом взирали, как два крестьянина поднимают на конце длинной жерди их командира, охрипшего от надрывного крика.
Лишившись вожака, молодые воины не успели вовремя поднять сабли, чтобы отразить гнев крестьян. Рогатина сбила с ног одного, проткнув ему горло. Багор, не пробив кольчугу, отбросил на землю другого. Воина поспешили добить ногами. Даже дети не побрезговали избиением. Вооружившись палками, они сосредоточенно добивали врагов, выискивая их незащищенные места.
Вскоре все было кончено.
Некогда цветущий поселок утонул в стонах и криках. Подвывали раненые. Пронзительно кричали женщины, склонившись над убитыми мужьями. Плакали дети.
6
- Ну, в чем ваша беда? - спросил Конан, внимательно разглядывая двух аквилонцев, топчущихся перед троном.
Рядом с ними стоял Паллантид и пятеро его воинов, исполняющих обязанности, которые прежде возлагались на солдат Черного Легиона. После предательства Громеля доверие короля к Легиону пошатнулось.
- Наш спор можете разрешить только вы, ваше величество, - склонил голову первый проситель. Светлые волосы и черные глаза выдавали в нем гандерландца.
Второй простолюдин быстро кивнул седой головой, непрерывно пересчитывая складки на своей измятой шапке, которую немногим раньше Паллантид сорвал с его головы и сунул в руки со словами: "Негоже стоять перед королем в шапке, даже если она больше похожа на платок, по которому вдоволь погарцевал боевой жеребец!"
- Выскажите его величеству причину и обстоятельства вашего спора, - строго велел Публий. Сейчас он очень напоминал Конану верховного жреца перед вдохновенной речью. Гандерландец боязливо посмотрел на главного королевского советника, затем скосил глаза на короля. Его взгляд излучал преданность и покорность, граничащую с подобострастием. Нетрудно было угадать, что сейчас чувствует простолюдин, представ перед самыми могущественными людьми Аквилонии.
- Ваше величество, - первый проситель, похоже, проклинал себя за смелость, - у меня есть небольшой земельный надел…
- Запомни, презренный, у тебя нет ничего! - прокричал верховный жрец, выходя из-за спины Публия. - Все в мире принадлежат Солнцеликому Митре! Земли Аквилонии - это божественный дар нашему королю! Поэтому только он вправе провозглашать их своими!
Губы гандерландца задрожали. Хуже гнева Митры мог быть только гнев его верховного жреца. И хоть все знали, что Митра не приемлет кровавых жертвоприношений, холодный взгляд служителя Владыки Света заставлял стынуть в жилах кровь даже самых храбрых аквилонцев.
- Надо велеть жрецу придержать язык, - прошептал Просперо на ухо Конану, - иначе нам никогда не добиться благосклонности народа. Страх - это хорошо; уважение - это сила. Но если перестараться…
- Продолжай, - кивнул киммериец, глядя на просителя.
Гандерландец поежился, осмотрелся, стараясь не встречаться взглядом со жрецом. В глазах второго участника спора он не нашел даже намека на поддержку… только знакомый страх и стремление укрыться от взоров короля и многочисленных придворных.
- Ваше величество, вашей волей я был удостоен небольшого земельного надела… - короткий взгляд на изваяние, которому уподобился верховный служитель Митры. - Но мой сосед утверждает, что граница между нашими… - жрец нахмурился, Конан поднял руку, предотвращая очередную перепалку, - …землями - неправильная.
- Документы на землю у вас есть? - вскинул брови Публий, с радостью возвращаясь к излюбленной власти - над бумажками.
- Конечно, - отозвался второй проситель, вынимая из-за пазухи свернутый лист пергамента.
Гандерландец поспешил последовать его примеру.
Королевский советник выхватил документы и, отойдя на свое место, по левую руку от короля, взялся изучать их с аппетитрм настоящего судьи.
- И что вы хотите от короля? - спросил Просперо, поглядывая на Публия.
- Справедливости, - едва ли не хором ответили просители.
Старик покосился на своего противника и добавил:
- Мы надеемся на милость его величества. Пусть он разделит наши наделы королевским решением, чтобы отбросить все распри между нашими когда-то дружными семьями.
- Возмутительно, - неожиданно спокойно произнес королевский советник, закончив изучать пергаменты. - Границы на документах пересекаются. Это непростительная безалаберность, ваше величество. Надо наказать их сюзерена!
Глаза просителей засветились скрытым ужасом. Они хорошо знали своего графа. Как и то, что он с ними сделает, если у него будут неприятности.
- Решать буду здесь я! - строго сказал король, хлопнув по подлокотнику. Несильно, но и этого хватило, чтобы Публий испугано вытянулся в струнку. - Документы мне!
Просперо хотел наклониться к уху Конана, помочь советническим шепотом. Но поднятая рука короля остановила его на полпути.
Киммериец взглянул на два корявых рисунка, очерчивающих границы наделов. Фыркнул.
- Эти участки застроены? - спросил он.
- Нет-нет, ваше величество, - отозвался старик. - У нас там только огороды.
- Земля одинаковая?
- Да, ваше величество.
- Тогда - слушайте. - Он бросил пергаменты просителям. Крестьяне поймали, слегка примяв. Каждый безошибочно схватил свой документ. - Один из вас возьмет пергамент другого и проведет по спорной меже правильную, по его мнению, границу. Потом эту же линию повторит на втором документе. Другой же спорщик получит право выбора документа и, соответственно, надела. Чтобы не затягивать распрю, приказываю: пусть делит старец! Гандерландец получит право выбора земли. Теперь вам некого будет винить, кроме самих себя. Публий, проследи!
- Хорошо, ваше величество! - поклонился советник.
- Свободны!
Просители поспешили удалиться.
Конан постарался скрыть удовлетворение от своего решения, с наслаждением вбирая в себя удивленные взгляды напыщенных аристократов.
- У меня нет слов, - шепнул ему на ухо Просперо.
- Такое с тобой впервые.
7
Всадники стремительно ворвались в поселок, черной тучей надвинувшись на крестьян. Лучники расступились, давая дорогу.
- Разве это обязательно? - спросил молодой стрелок, печально глядя на резню, учиненную всадниками. Они беспощадно добивали всех жителей поселка, выживших в кровавом недоразумении.
- Это не нам решать. - Командир мельком взглянул на крестьян, испугано сбившихся в кучу. Вокруг них кружили сверкающие сабли, каждым взмахом разрежая строй. - Есть приказ, который они обязаны выполнить!
- Я не стал бы выполнять такой приказ.
- Тогда мне пришлось бы тебя убить.
Молодой воин с трудом сглотнул горькую слюну. Позорно убить, или быть позорно убитым. Не хотел бы он оказаться перед таким выбором.
- А забавно получилось, - улыбнулся другой лучник, обнажая ряд кривых зубов. - Я самого голосистого застрелил, а эти крестьяне, как накинутся друг на друга…
- Да, весьма забавно, - мрачно сказал командир и склонил голову. Он не привык к такой войне.
Надвигающийся гул заставил стрелков обернуться. В поселок входили колонны воинов, торжественно шествующих по пустынной дороге. Лучники знали, что основная часть армии обтекала узкое поселение, разбившись на два широких рукава одной реки.
Впереди строя вышагивал черный конь. Ветер в неуместном веселье играл длинной блестящей гривой. Его всадник скрывался под мощными доспехами, слепящими чистейшей белизной.
- Что-то мы застоялись, - сухо сказал командир лучников, ощупывая тетиву. - Разведчики мы или нет?
- Передовой отряд, - кивнул молодой стрелок.
- Тогда, клянусь Митрой, мы зря теряем время!
Разведчик оглянулся на белого рыцаря. Приподняв забрало, тот с улыбкой наблюдал за расправой, учиненной всадниками над крестьянами.
8
- Не нравятся они мне, - прошептал Конан на ухо Просперо, почтительно наклонившемуся к киммерийцу. - Клянусь Митрой, в них аквилонской крови меньше, чем во мне.
Помощник короля спокойно посмотрел на двух спорщиков, представших перед троном. Раскосые глаза и смуглая кожа обоих выдавали в них чужаков, пришедших на земли Аквилонии из Гиркании или даже еще дальше с востока.
- Думаю, они гирканцы, - заключил Конан.
- Да, скорее всего, - едва заметно кивнул Просперо. - Хотя и гирканское происхождение сомнительно. Сейчас в мире все так перемешалось. Мало кто жаждет чистоты крови. Они могут быть даже шемитами.
- Можно подумать, ты сам без греха. Да и я не послужу продолжателем аквилонской династии.
- Не спорю. Но все же…
Внезапно вперед вышел верховный жрец, взмахнув полой великолепного халата, сшитого из тонкого шелка лучшими мастерами Вендии.
- Перед тем как король выслушает вас, ответьте мне па один вопрос. - Глаза жреца загорелись яростным огнем. Конан не хотел бы оказаться на месте ответчиков. - Какой вы веры?
- Для меня есть только один бог, - быстро сказал первый спорщик, вытирая грязным рукавом лоб. - Митра, Владыка Света, Податель Жизни, Хранитель Горнего Очага.
Второй чужак кивнул, присоединяясь к словам противника. Этот был еще совсем юным. Даже не верилось, что он может осмелиться на встречу с королем. Только глаза заставили киммерийца задержать взгляд на едва ли не детском лице. Во взгляде юнца читалась смелость, граничащая с дерзостью.
Жрец еще некоторое время буравил чужаков взглядом, затем удовлетворенно хмыкнул и отошел к трону, став за спиной советника.
- Что бы вы хотели узнать? - спросил Просперо. - Говорите, не тратьте время короля попусту.
Спорщики переглянулись.
- Я долгое время работал на этого купца, - юнец махнул рукой на противника. Конан улыбнулся, его забавляла дерзость тона молодого аквилонца. - Мне понравилась его дочка. Я понравился ей. Мы поженились. Правда, мой дорогой тесть был категорически против. Говорил, что я еще слишком молод. - Юноша презрительно хохотнул. - Шестнадцать лет - это уже старость. Но мы все равно поженились. Тайно.
- Моей дочке двадцать один год, - проворчал купец.
- Ну, и что? - юнец подбоченился. - В постели она еще достаточно хороша. Но не в этом дело. Мне она надоела, и я решил разорвать наш брак.
Просперо посмотрел на несчастливого тестя, краснеющего то ли от злости, то ли от стыда.
- Этот мошенник во время женитьбы заставил мою дочь оформить все документы…
- Никого я не заставлял. Она сама.
- …И провозгласил себя моим наследником. А посему, теперь, когда моя дочь ему больше не нужна, он хочет уйти из семьи и прихватить с собой половину моего имущества.
- Это правда? - Король поймал взгляд юного мошенника.
- Не вполне. Мой дорогой тесть просто хочет меня выставить в плохом свете. Очернить. Но в целом - все верно: я хочу уйти и забрать свою долю семейного богатства.
- Шустрый малый! Плут! - донеслось со стороны придворных. - Мошенник! Негодяй! Вор!
- Проверьте документы! - приказал Конан. - Публий, Просперо!
- Все в порядке, - вскоре сообщил советник, внимательно изучив пергаменты. Помощник кивнул, соглашаясь.
- Из-за чего ты женился на дочке купца? - Король снова сосредоточил внимание на заносчивом юнце. - Из-за любви? Или денег? И не ври мне, я почувствую и покараю за ложь! Митра свидетель!
Молодой мошенник замялся, затем сделал шаг к киммерийцу и тихо сказал:
- Истинную причину я могу сказать только вам лично, ваше величество.
Конан задумчиво посмотрел на дерзкого юношу.
- Хорошо, подойди.
Паллантид напряженно наблюдал за восхождением молодого жениха, который неторопливо преодолевал широкие ступеньки, ведущие к трону.
- Причина проста, - услышал Конан торопливый шепот склонившегося к нему юноши. - Я должен был добраться до вас. И убить!.. Привет из Хаурана!
Блеснуло лезвие кинжала.
…И вонзилось в спинку трона. Киммериец, не успев даже удивиться, отвел голову за мгновение до предательского удара. Нож лишь срезал локон его черных, как безлунная ночь, волос. Не дожидаясь повторной атаки, Конан резко, без замаха выбросил руку. Юный убийца отлетел от короля, словно камень, выпущенный из пращи. Отчаянно размахивая руками и громко ругаясь, он пролетел двадцать шагов, шумно приземлился и мгновенно затих, ударившись головой об пол.
Воцарилась изумленная тишина. Придворные не слышали слов юноши. Как и не заметили его стремительный удар.
Просперо удивленно смотрел на дыру в обивке трона. Он все еще не мог поверить, что человек способен на реакцию, которую показал киммериец, увернувшись от острого лезвия. Вокруг головы несостоявшегося убийцы быстро растекался кровавый ореол. Придворные наконец заметили в его руке нож и, разобравшись, оживленно обсуждали случившееся.