Король хмыкает. Чешет бороду. Вздыхает:
– Весомое мнение. Отец Лаврентий, я думаю, лучше простить Софии эту выходку. Тем более, что аббат не пострадал… и даже не знает о покушении?
– Если бы знал, то-то было бы шуму, – снова фыркает Лека.
Отец Лаврентий не возражает ни королю, ни Леке. Вместо этого он осеняет нас благословением и вздыхает:
– Пойду… через полчаса у меня встреча, на которую лучше прийти со свежей головой.
– Прекрасная дама тоже может идти. – Король треплет Софи по голове и легонько подталкивает к двери.
– Никуда я не пойду! – Сестренка выворачивается из-под руки короля. – Ловушку я придумала, ребята мне только помогали! Прощаете, так прощайте всех! А нет – так тоже всех!
– Кто еще за кого вступается, – улыбается король. – Софи, из нашего аббата и в самом деле не ахти какой учитель, но именно поэтому его не стоит обсыпать мелом, обливать водой… Что там еще тебе в голову приходило? От таких шуточек он только озлобится. Обещай мне, что ты больше не будешь, и вы уйдете втроем.
– Ладно, – понурившись, вздыхает Софи. – Обещаю, мой король.
– Вот и хорошо. – Король широко улыбается. – Идите, дети мои, и больше не тешьте Нечистого!
Мы хохочем. Оказывается, наш король тоже умеет передразнивать Фигушкина!
У самых дверей нас настигает совсем не веселый оклик:
– Валера, вы после завтрака опять к Сергию?
Лека оглядывается:
– Да, отец.
– Зайди сначала ко мне, сын.
4. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Со вздохом я кладу на стол остроглазого серебряного волка. Улыбаюсь, вспомнив Софи. Мне бы такую сестренку!
Ну что ж, послушаем, что король Андрий хотел сказать своему наследнику…
5. Валерий, сын короля и будущий король
– Я подожду тебя, – говорит Серый.
– Ага, а капитан будет ждать нас, – отвечает Лека. – Может, пару минут, а может, три часа. Иди, я потом подойду.
Из-за угла выбегает Софи:
– Серенький, ты забыл, да?!
– Помню, – смеется Серый. – А ты в платье скакать собралась?
– Там переоденусь. – Софи показывает брату сверток, хватает его за руку и тащит к выходу.
Лека взбегает по широкой парадной лестнице, прыгая через две ступеньки. Кивает охраннику у кабинета:
– Доброго утра, Ясек!
– И тебе доброго утра, мой принц! – Ясек сторонится, давая проход к двери.
Лека заглядывает в кабинет:
– Можно, отец?
– Заходи. – Король ждет, пока сын плотно закроет за собой дверь, и кивает ему на табуреты у большого стола: – Садись.
Лека подходит к столу. Он не имеет пока права сидеть за этим столом, хотя вот уж почти два года, как отец требует его присутствия на королевском совете. Присутствия тихого и незаметного – учебы ради. Слушай, принц, запоминай и будь готов ответить королю, все ли понял…
– Не дорос я еще здесь сидеть, – усмехается Лека. – Вот отслужу, тогда…
– Вижу, ты догадался, о чем пойдет разговор, – тихо говорит король.
– Я давно его жду, – так же тихо отвечает Лека. – Мне через два месяца пятнадцать. А Серому – через две недели. Пора решать!
– Вы с Сережей опять сговорились? Вместе?
– Конечно. Только не сговорились, а обсудили.
– Слышу не мальчика, – вздыхает король. – Быстро вы выросли, сынок. А где хотите служить, тоже обсудили?
Лека молчит, глядя отцу в лицо. Король тоже не садится; он подходит к сыну и смотрит на него непривычно хмурым взглядом.
– Давно уж, – наконец отвечает принц. – Конечно, здорово было бы служить у Сергия. Но как это будет выглядеть, если сын короля отслужит в королевской роте? Что король спрашивает с других, но не с собственного сына? И что будущий король сам и не нюхал тех трудностей, на которые будет обрекать других? Пусть о Юрке так говорят!
– А, так ты понял… Служба у отца не прибавляет уважения ни отцу, ни сыну. Юрий когда-нибудь пожалеет о своем выборе. Продолжай, Лека.
Лека смотрит отцу в глаза. И говорит:
– Южные заставы. Граница между Немалой Степью и Великим Кочевьем. Только туда по-настоящему боятся отправлять сыновей твои вассалы. Только так нас с тобой никто не упрекнет, отец. И только такая служба может быть признана истинно достойной для будущего короля.
Король обнимает сына. Прижимает к широкой груди. Лека утыкается носом в вытертую замшу отцовой куртки… слышит, как частыми толчками бьется под ней сердце…
– Я горжусь тобой, Лека, – хрипло произносит король. – У меня достойный наследник. Но я не меньше любого из своих вассалов боюсь за сына…
– Па!
Король отстраняется. Спрашивает:
– Что, сынок?
– Мне тоже страшно. Но ты Сергия спроси, он скажет: мы с Серым готовы к любой службе. Мы ведь не вчера это решили. И, даже если вдруг что… у тебя останется Егорка.
Король дергает плечом. Говорит внезапно севшим, сухим голосом:
– Никакого "вдруг", сын. Ты нужен мне живым.
– Значит, и не будет никакого "вдруг", – чуть улыбается Лека. – Правда, па… мы с Серегой два года готовились. Мы же понимаем, что там не шутки шутить…
Андрий подходит к потайной двери, открывает:
– Марго!
Лека подбегает к отцу, заглядывает в комнату родителей. Мама поднимает глаза от вышивки, радостно улыбается. Хочет, кажется, что-то сказать… король не дает:
– Марго, сходи за Юлей и Ожье. И приходите сюда.
– Хорошо, Андрий! – Марго втыкает иглу в клубок, встает, посылает мужу счастливую улыбку и быстро выходит.
– А ты, сын, приведи Сережу и Сергия.
– Ты согласен?
– Да, – вздыхает король. – Ты смелее меня, Валера. Я ведь и сам об этом думал, но… только пусть Сергий подтвердит, что вы к этому готовы!
– Хорошо, па!
Когда Лека возвращается вместе с Серым и капитаном, становится ясно, что король уже рассказал об их решении. Марго и Юлия держатся за руки, словно две сестрички в незнакомом и страшном месте. А Ожье стоит рядом с королем… и, кажется, утешает! Не может быть, обрывает себя Лека. Наверное, отец спросил у него, многому ли научились мы с Серым. И слова Сережкиного отца взаправду могут послужить утешением, потому что он сам учил их фехтованию. Правда, две их шпаги почти ничего не могут против палки в его руке, и вчера он сказал, что по меркам Таргалы они все еще два сопляка… зато добавил, что здесь вряд ли найдется лучший!
Марго и Юлия вздрагивают, увидев сыновей. Но остаются стоять, где стояли. Мужские дела решаются сейчас… их мальчики выросли.
И Леке так жаль становится материну счастливую улыбку, согнанную с побледневшего лица! Но ведь она тоже должна понимать, что иначе нельзя?
– Мой король! – Капитан отдает честь, чего вовсе даже от него не требуется. Не праздник, не парад…
– У меня вопрос к тебе, капитан, – спокойно произносит король. – Могу я отпустить ребят служить на южной границе?
– Лека сказал мне, – кивает капитан. – По чести, я бы засчитал им за службу последние два года. Они успели научиться всему, чему учу я своих новобранцев. Да, мой король, они хорошо подготовились. Их можно отпустить.
– Нужно, – тихо поправляет Лека.
– Да, мой принц! – Капитан снова кивает. – Это правильно и достойно короля. Но я бы, мой король, послал с ними третьего. Кого-нибудь из моих ребят. Или из Васюриных. – И добавляет, пресекая возможную обиду Леки и Серого: – Хотя бы ради спокойствия ваших матерей, парни.
Король качает головой:
– На заставе не должны знать, что у них служит будущий король. Слишком опасно. Мы справились с Гордием, но я не поручусь, что кто-либо из князей не строит нового заговора. И у Васюры кое-какие подозрения имеются. Поэтому – ни там, ни здесь никто не должен знать точно…
– И не будут, мой король, – уверенно отвечает капитан. – Моему человеку не обязательно строить из себя телохранителя. Достаточно служить на той же заставе. Может, ему и не повезет оказаться рядом, когда будет нужно. Но все-таки это лучше, чем отправлять их совсем без поддержки.
– Другие служат без поддержки, – говорит Лека.
– На других не лежит такая ответственность, мой принц, – резко отвечает капитан. – У нас есть будущий король, и мы не хотим его потерять. А не нравится, можно и другую службу подыскать. Вон, в приморские крепости на севере тоже никто попасть не хочет: скучно.
– Сдаюсь, – усмехается Лека.
Король медленно кивает. И глухо говорит:
– Только подбери добровольца, капитан. Чтобы знал и не жалел…
– У меня будет достаточно добровольцев, – заверяет капитан. – Я выберу лучшего.
6. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Немалая Степь… я помню, что рассказывал о ней Васюра, но почему-то мне кажется, что я должен помнить что-то еще. Самым краем… Весь остаток вечера я перебираю в памяти услышанные в последних видениях разговоры. Я даже карту вспомнил так четко, словно лежала она у меня перед глазами: коричневые надписи "НЕМАЛАЯ СТЕПЬ" и "ВЕЛИКОЕ КОЧЕВЬЕ", черная полоса границы между ними и красные башенки-заставы. Но ощущение убежавшего воспоминания становится от этого еще острее.
Так и ложусь я спать… и вскидываюсь среди ночи от чужой мысли, прозвучавшей явственно знакомым голосом…
…– Приструнить Великое Кочевье не так трудно. Беда в том, что Орда держит руку Благословенного Халифата. Рушить торговлю и начинать войну из-за пограничных набегов? Глупо, Марго! Их терпел мой отец, терплю я…
– Подожди, супруг мой король, вот вырастет Валерик! Послушаю я, как ты станешь склонять его к терпению!
Маленький Валерик ловит ручонкой распущенные мамины волосы, тянет… король-отец осторожно забирает сына у жены. Валерик смешно гукает и хватает блестящую штучку на отцовой груди. Серебряный волк подмигивает малышу фиолетовым глазом…
Память… я не видел этого раньше. Я не искал маленького сына Андрия и Марготы: какой смысл? Пресветлый не одобрил бы и того, что ищу я сейчас, если бы не королевский приказ.
Я не видел этого разговора. Откуда же взялся он в памяти?
Серебряный волк с аметистовым глазом, знать, неспроста ты так хитро мне подмигивал. Знать, неспроста говорят, что амулеты восточников куда сильнее наших. Спасибо.
Может, ты тоже чуешь мое сродство с мальчишкой, что был когда-то твоим хозяином?…
ЗАСТАВА НА ЮЖНОЙ ГРАНИЦЕ
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Немалая Степь воистину оказывается немалой. Нигде не задерживаясь сверх необходимого, Лека, Серый и Ясек добирались до нужной заставы почти месяц. Сначала – Ордынским трактом, как по нитке, нанизавшей на себя села и городки, трактиры и гарнизоны. А когда тракт повернул на восток – едва заметной тропой через степь, мимо крепостей и сигнальных башен, мимо стад, отар и табунов, минуя редкие стойбища степняков.
В подорожной стоял день отправления из Славышти. Им совсем не хотелось, чтобы капитан счел новобранцев неторопливыми – тем более, каждый при двух заводных конях неутомимой степной породы: подарок семьи Снежных Лисиц. Останавливались в сумерках, пускали коней пастись, стряпали на крохотном костерке – сразу ужин и завтрак. Делили ночь на три стражи. С первой зарей, почти еще потемну, завтракали. И ехали до вечера – то неторопливо, то пуская коней вскачь, то ведя недолго в поводу.
Вовсе незачем, думаю я каждое утро, тратить время на путь, в котором ничего не происходит. Для короля важней Славышть, или Летний Стан, или приграничная застава. Для Пресветлого – события более поздние, когда Лека приедет на Золотой Полуостров. Но я снова и снова возвращаюсь к скачке по степи, в которой не происходило ничего – кроме нее самой. Я знаю – лишь праздное любопытство и постыдная зависть движут мною, и нет мне оправдания. Но ничего не могу поделать с собою.
Степь в жарком мареве поздней весны, осененная непривычно блеклым небом, озвученная звоном жаворонка. Зелень и серебро, а кое-где – алые пятна странных, незнакомых цветов. Высокие травы, гуляющие волнами под ветром. Темно-золотые табуны коней, грязно-белые отары овец. Ветер в лицо, знойный в полдень и холодный поутру. Костер в непроглядной ночи. Свет костра мешается с лунным светом…
Чужая жизнь.
Настоящая жизнь.
2. Пополнение из столицы
Новобранцы придерживают коней: навстречу скачут всадники. Трое. На мелких степных лошадках, в тяжелых ватных куртках, в сдвинутых на затылок толстых шапках, высоких жестких сапогах – обычный наряд степняка.
– Вроде степняки по трое не ездят, – бормочет Лека. Ладонь словно невзначай гладит ножны палаша. Серый придерживает коня: будет лишняя пара секунд изготовиться к стрельбе…
– С заставы дозор, – успокаивающе говорит Марик, выделенный им в ближней крепости провожатый. – А вы как хотели?
Дозорные осадили коней рядом. Старший, вислоусый кряжистый ветеран, кивает Марику и цепко оглядывает троих незнакомцев: видно, что отмечает и стати поджарых коней, очень даже неплохие для степной породы, и добротные кожаные доспехи, и руки, вроде спокойные, но готовые вмиг выхватить оружие. Бурчит:
– Кто такие?
– Пополнение к вам, – отвечает Марик. – Мое почтение, Афоня. Как жизнь, как служба?
– Помаленьку-полегоньку, – ворчит вислоусый Афоня. – Ты как, заедешь?
– Рад бы, – вздыхает Марик. – Вернуться посветлу велено.
Афоня кидает короткий взгляд на солнце.
– Ну, бывай… поехали, ребята. Только за оружие покеда не хватайтесь, идет?
– Понятное дело, – кивает Ясек.
Застава медленно всплывает из ковыльного моря: сначала сигнальная вышка, потом зубчатые стены из тесаного камня, с навесными бойницами, с выдвинутыми вперед высокими башнями.
– Солидно, – Лека, задрав голову, измеряет взглядом высоту стен.
– Если еще и подступы ловушками перекрыты… – вопросительно тянет Ясек.
– А вот это покеда не твоего ума дело, – бурчит вислоусый. – И неча тут зыркать. Коли свои, так и сами все покажем.
Каменный остров заставы наплывает, заслоняет полнеба – и новичков поглощает пузатая башня, прорезанная, как кишкой, коридором с двойными воротами.
За стенами оказывается на удивление просторно. Казарма, конюшни, склады, навесы примыкают к стенам, не отнимая и клочка у огромного двора, поросшего редкой травой. Ребята спешиваются, кидают быстрый взгляд вокруг.
Кухня – оттуда плывет одуряющий, головокружительный запах свежего хлеба. Колодец. Стог сена. В сене валяется полураздетый загорелый парень. В дальнем конце двора – кузница. Подскочил пес-овчар, обнюхал новичков.
– Погодь, Шарик! – Вислоусый Афоня треплет пса по лохматой морде. – Вроде как свои. Вот вернемся от капитана, познакомишься. Айда со мной, ребята.
Квартира капитана размещается с внутренней стороны ворот, между башней и казармой.
– Пополнение к нам, – сообщает Афоня, приоткрыв дверь. – Посмотришь?
– Заходите, – отзывается капитан.
– Ты б их мне, а, Ерик? – Афоня проходит в комнату первым, присаживается на лавку у стены. Лавка жалобно скрипит.
Новобранцы останавливаются у порога. Капитан оглядывает пацанов, останавливает взгляд на Ясеке. Говорит:
– Хоть один чего-то стоит.
Молчит, сверля мальчишек темным взглядом: похоже, ожидает возражений. Наконец протягивает руку, бросает:
– Назначение.
Ясек подает малость помявшийся в пути конверт. Капитан распечатывает, пробегает глазами. Присвистывает.
– Чего? – спрашивает Афоня.
– Столичные.
Ветеран чуть заметно кривится.
– А добрались быстро, – продолжает капитан. – Что, и дневок не делали?
– Как обычно в походе, – Ясек чуть заметно пожимает плечами. – Просто лишку не задерживались, вот и все.
– Ты гнал? – прямо спрашивает капитан.
– С чего бы, – спокойно отвечает Ясек. – Пацаны крепкие, не ныли. Да и кони путёвые.
– Двадцать четыре дня из столицы, – сообщает капитан вислоусому. – Бери себе всех троих. Ясений, Сергий и Валерий. Знакомьтесь, ребята, ваш десятник – Афанасий. Ну а я, если кто не понял, капитан Ерема. Если вдруг что серьезное, ко мне можно в любое время дня и ночи. Размещай ребят, Афоня.
– Ну, спасибочки, – Афанасий оглядывает новобранцев. – Поглядим, на что годны. Пошли, как вас там… Ясений, Сергий да Валерий.
– Ох, – Ясек мотает головой. – Ты извини, десятник, меня полным именем сроду не звали. Да и пацаны пока не доросли. Давай уж с нами по-простому. Ясек, Лека и Серый.
Десятник хохочет:
– Ну, так-то получше будет.
Шарик сидит за порогом. Ждет.
– Ну, знакомься, – говорит десятник. – Новички наши аж из столицы.
Ясек вежливо гладит пса по крутому лбу.
– А что такого? – спрашивает Лека. – Что, из столицы парни не служат, что ли?
– Может, где-нить и служат. – Афанасий фыркает. – Вы хоть понимаете, ребятки, куды попали?
Серый присаживается на корточки, треплет Шарика по ушам, чуть ли не лижется с ним. Шарик, довольно ворча, метет хвостом пыль.
– Вроде как на заставу, – отвечает Лека. – Южная граница Двенадцати Земель. Или заблудились?
– Остряк, да? Ну, скоро поймешь, что это такое – застава.
Серый поднимается. Говорит:
– Что такое застава, мы понимаем. Все-таки служить ехали, а не к тетке в гости.
Шарик лает густым басом.
– Ну, тады идемте. – Десятник кивает на коней. – Разгружайтесь, буду вас по местам определять.
3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Лето приходит рано. Кажется, вот только вишни цвели в саду – а уже пора и землянику первую собирать, и ранняя смородина наливаться начинает. И пришла с купцом-ханджаром весточка от Пресветлого: что добрался он в Ич-Тойвин не без приключений, но, милостью Господа, благополучно, и успел как раз за три дня до начала сессии.
Письмо Отца Предстоятеля читают нам после вечерней службы, потому что вспомнил в нем Пресветлый всех нас и всех благословил. Дознание же мое – особо, с напоминанием, сколь важно оно для поиска истины.
А я столько времени зря потерял!
Ну что мне эта застава, какой прок для дознания о Смутных Временах в опасной службе двух пацанов-побратимов – в другой стране, на дальней границе! А я не могу бросить их там просто так…
4. Сергий, новобранец
Я слушаю ночь.
Ночь здесь совсем не такая, как в Славышти, даже не такая, как в Летнем Стане. Тише и громче одновременно. Сонное фырканье лошадей, стрекот кузнечиков, совиное уханье и далекий волчий вой. А людей не слышно совсем.
Я хожу вдоль конюшни – три десятка шагов от угла до угла. Стена из белесого камня, днем замызганная и грязная, ночью кажется отражением лунного света. Эта стена да сама луна – только они и разбавляют темноту, огораживающую мой пост от остального мира.
Ночи здесь темные. Я не успел еще привыкнуть, третий раз только в ночном карауле. Конечно, на ночную стражу капитан дает "глаз совы", каждую травинку во дворе видно, но вязкая южная темень все равно тревожит меня.