* * *
- И, конечно, каждый в душе был чрезвычайно доволен сделкой, - заявил Ши Шелам, когда Конан закончил рассказ.
- Конечно, - кивнул киммериец, уплетая за обе щеки ветчину со свежим душистым хлебом.
- Две сотни… - Ловкач покачал головой, - Неплохо, но…
- Что еще?
- Как быть с Нассетом? Ведь Гури вряд ли покупал у тебя пчелу для него. А нанимал-то нас он. Жаль мне моей доли…
- Не ной. Будет тебе твоя доля.
- Не могу поверить - неужели ты поделишься со мной?
Вместо ответа Конан запустил руку в дорожный мешок и вытащил оттуда еще один кошель - родной брат первого, который он получил от Гури.
- От-т-ткуда? - Ши выпучил глаза и осторожно потрогал туго набитый кошель.
- От Нассета.
- Как же? А? И Гури заплатил тебе, и Насеет?
- Ну да. Только Гури две сотни, а Насеет одну - за службу у Эбеля.
- О-о-о… Значит, теперь я получу свою треть не от сотни золотых, а от трех сотен?
- От пяти.
- Каких пяти? О чем ты, мой юный и отважный друг?
- Еще две мне заплатил Эбель.
- За что?
- За серебряную пчелу…
Ши Шелам надолго замолчал, переваривая сообщение киммерийца. В уме он прикидывал и так и этак, но в итоге все равно получалось, что пчелы было две, никак не меньше.
- Значит, пчелы было две? - выдал он результат тяжких раздумий.
- Нет, три.
- О, Бел! Да говори же ты толком, Конан! - рассердился Ловкач.
- Проклятие! Я и сам толком не знаю, как все получилось! Первую серебряную пчелу я выкрал у Эбеля в первый же день службы. Ночью поехал к кхитайцу, что живет на окраине у южных ворот…
- Это тот, что считается лучшим золотых дел мастером?
- Он. Так вот, я хорошо заплатил ему, и к утру у меня в кармане лежала еще одна серебряная пчела. На следующую ночь я пришел к нему уже с той пчелой, которую делал он - теперь мне не надо было красть настоящую… И появилась третья. Потом я пришел снова…
- Зачем? - вопросил Ши Шелам, опять ничего не понимая. Во время рассказа Конана он загибал пальцы на левой руке, подсчитывая, сколько раз парень сходил к кхитайцу. Выходило, что три, а значит, пчел было четыре?
- Зачем… Зачем… - Тут варвар почему-то смешался и быстро заговорил о другом. - Ган Табек украл у пина серебряную пчелу из сафьяновой шкатулки - украл и удрал. Я догнал его, отобрал шкатулку с пчелой и продал ее Гури. Ну вот. А вторую я продал Нассету, и третью - самому Эбелю. Все просто, что тут непонятного?
- Есть кое-что… - задумчиво произнес Ловкач. - Вряд ли ты подумал об этом, варвар, но у кого же из них теперь настоящая серебряная пчела?
- Кром! - рыкнул Конан. - Ты любопытен, крысеныш! Ешь мясо и ложись спать - только на пол. Нынче я останусь ночевать в твоей халупе.
- О, конечно, конечно…
Ши Шелам вздохнул и, поняв, что из Конана уже ничего не вытянуть, сунул в рот последний кусок ветчины, бросил на пол халат и улегся на него. Гостю он предоставлял в полное распоряжение узкий, зато длинный деревянный топчан.
Отнюдь не жесткий и холодный пол не давал ему заснуть - одна мысль мучила Ши беспрестанно: почему все же варвар смутился? Сколько он его знал, тот вовсе не был склонен к такого рода чувствам. Самоуверенный, как всякий юнец, обыкновенно он вовсе не замечал своих промахов или даже представлял их Ловкачу как хитроумную проделку, а если приятель разоблачал его, гневался и грозил ему страшными карами. Отчего ж теперь он прятал глаза и отворачивался?
- Конан… - тихо позвал Ши, когда свеча уже догорела и ночь вошла в маленькое грязное оконце.
- Ну?
- А мне тут как-то снилась война в Аквилонии. Кровь, крики, стоны - ох и весело. А тебе?
- А мне ничего, - буркнул варвар.
- А в позапрошлый раз мне снились…
- Кром! Спи, крысеныш, не то я выкину тебя на улицу!
Ши Шелам закрыл глаза и, сладострастно подсчитывая свою долю от пяти сотен золотых, постепенно погрузился в глубокий, очень приятный и долгий сон…
* * *
Когда первый луч золотого солнца проник в комнату, Конан пробудился с улыбкой на устах. Вот теперь он мог считать историю с серебряной пчелой законченной: этой ночью ему снился отличный сон, достойный именно его, сурового воина из северной Киммерии. Сначала он видел рыцарский турнир, сверкающие на солнце доспехи и мечи, и себя самого, облаченного в тигровую шкуру, - варвара, над которым смеялись все эти разряженные в пух и прах господа. Но вот он тоже поднял меч - и один рыцарь слетел с коня под ноги заверещавшим от ужаса девицам. Потом голова второго перелетела через ряды и исчезла высоко в небе, в белых облаках. Потом и третий упал, разрубленный Конановым мечом пополам. И только он повернулся, дабы встретиться в честном бою с остальными, как они вдруг разом завизжали и ринулись бежать. В изумлении варвар опустил меч. Рыцари, визжащие будто девицы… Тьфу!
Этот сон наполнил его приятным чувством удовлетворения. Но сразу за ним наступил следующий.
Поначалу он тоже был странным и несколько страшным - яростная битва на широком поле вдруг прервалась; воины повернули головы к Конану, что стоял на холме над ними, и… Начали смеяться, показывая на него пальцами и выкрикивая оскорбления. В голове варвара помутилось от унижения и негодования. Он слетел с холма и врезался прямо в гущу битвы. Обе стороны тотчас забыли, что воевали друг с другом, и скопом ринулись на Конана. Меч свистел в воздухе, обагренный кровью; воплями ужаса сменился отвратительный хохот; головы слетали с плеч, и живые отпинывали их, чтоб не мешались под ногами… Скоро все было кончено. На огромном поле юный варвар стоял один - прочие лежали грудами, мертвая тишина повисла в воздухе, и стая стервятников бесшумно опустилась на землю…
Вот это сон так сон! Не то что жареные поросята и фаршированные карпы! Киммериец сел на топчане, потеплевшим взором синих глаз одарил Ши Шелама. А тот спал, словно бродячий пес, - поскуливая, подергивая ногами и вздыхая. Потом опять, наверное, будет врать, что ему снились кровопролитная война и могучие воины из царства мрака, коих он, само собой, победил…
- Хей, парень! - негромко позвал его Конан. Ловкач вздрогнул, но глаз не открыл.
- Вставай, не то я один допью вчерашнее вино.
- Вот еще… - проворчал Ши, поднимаясь и усаживаясь на полу. - Вино мы покупали вместе, значит, и выпьем его вместе.
- Я больше тебя, - возразил Конан, - поэтому и вина мне нужно больше.
- А я старше тебя, - не сдавался Ши, - поэтому больше нужно мне.
- Кром! Не спорь со мной, не то я…
- Выбросишь меня на улицу? Или не станешь рассказывать, что же все-таки произошло с серебряной пчелой?
Конан засопел, не зная, сердиться ему на приятеля или нет. В конце концов, тот имел право знать правду - ведь это к нему пришел Гури и поведал о пчеле, Насеете и Эбеле…
- Не зря тебя прозвали Ловкачом, - хмурясь, произнес он. - Своего не упустишь, заморянская вошь. Клянусь бородой Крома, не пойму я, зачем тебе все знать. Довольно того, что твоя доля стала в пять раз больше.
- Я ее заслужил, - важно ответствовал Ши Шелам. - Ну, так что же произошло?
- Только то, что я тебе уже рассказывал…
- И еще кое-что?
- Да. Настоящая серебряная пчела… - То ли от волнения, то ли от природного нахальства варвар быстро допил остатки вина из бутыли и, отвернувшись от приятеля, отсутствующим голосом продолжал: - Та, настоящая пчела не досталась никому. Старый кхитаец сделал мне три фальшивых, их-то я и продал Гури, Нассету и Эбелю.
Ловкач ахнул.
- Значит ли это, мой друг, что настоящая серебряная пчела осталась у тебя?
- Не значит… - буркнул Конан. - Не значит! Я… Клянусь молниями Крома, я не хотел… В первую же ночь я… Я раздавил ее…
- Раз-да-вил? - Казалось, Ши Шелама сейчас хватит удар, так он стал красен и пучеглаз.
- Ну да… Когда я пришел от кхитайца - незадолго до рассвета, - я открыл сафьяновую шкатулку, чтоб еще раз сравнить настоящую пчелу с фальшивой… Настоящая упала на ковер - я не видел куда. Начал искать…
- Это не варвар, - прошипел багровый от злости Ловкач. - Это слон, потомок гиппопотама, брат бурого медведя!.. Вместо того чтоб тихо, ласково и осторожно пошарить пальчиками в ворсе ковра, он начал бродить по нему ножищами - как по лесу! Тьфу!
И, в расстройстве схватив со стола кошель с золотыми, Ши выскочил за порог, сам себе давая клятву немедленно напиться и забыть о настоящей серебряной пчеле Митры.
Конан молча смотрел вслед приятелю. Странно, что сейчас его посетила точно такая же мысль: надо пойти и напиться. И все забыть. Все, кроме одного - навестить Халима. Помнится, недавно он что-то говорил о богатом купце из Турана…
·
