Многократно отраженные фигуры Иеро и Аббата составили толпу. Не потеряться бы.
Посреди пространства возвышалась другая пентаграмма, на сей раз сплошная, по три шага каждая сторона. Она поднималась над поверхностью едва на вершок, но отчего-то казалось, что взобраться на нее будет трудненько.
Они и не взбирались.
- Подождем здесь, - придержал Иеро Аббат Демеро.
Что ждать, или кого, он не сказал, а Иеро не спросил. Не тянуло спрашивать в этом подземелье.
- Этим воротам сотни веков, - вполголоса сказал Аббат. - Они построены еще во времена пре-Смерти. Отсюда можно отправляться в Другие Миры - или в Межмирье.
- Только отсюда? - не удержался Иеро.
- Зависит от расположения светил и Лестницы Миров. В Межмирье иногда можно попасть и из собственного ложа, если тому благоприятствуют светила. А в Миры нижних ступеней сильные духом могут пройти и так… из Яви, - развивать тему Аббат не стал, перешел к другому. - Мир Красного Песка - спутник нашего Мира, его близкое отражение. Он пуст, в нем нет обитателей - разумных обитателей. Неразумные твари кое-где попадаются.
Мы решили заселить этот Мир.
- Мы?
- Союз Аббатств. Доктрина множества обитаемых Миров - доктрина тайная. Слабые умы, те, кто не способен проникнуть в Навь, и, тем более, перемещаться между Мирами, не должны знать о своей ограниченности. Во многом знании многие печали, и чувство ущербности способно отравить бытие. Людям свойственно не ценить то, что им дано, и переоценивать то, что дано другому.
Три зимы назад мы послали отряд - двести поселенцев, трое священников-заклинателей. Для всех они ушли на северо-восток Канды и там бесследно пропали. На деле же они переместились в Мир Красного Песка.
- Но… Но пер Иеро, вы говорили, что перемещаться между Мирами способны немногие… Очень немногие. А двести поселенцев - это немало.
- Молодец, мой мальчик. Ты прав. Людей, способных самостоятельно перемещаться - очень мало. Но любого - или почти любого - можно переместить. Для этого и создана площадка перемещения, которую ты видишь. Здесь сила отдельных людей складывается в одну, и ее достаточно, чтобы перенести человека в Иной Мир. Особенно, если Мир этот близок, и расположение светил тому благоприятствует.
- Значит, у нас есть поселение в Ином Мире?
- Есть… Или было. Восемь лун назад прошло с тех пор, как мы получили от них последнюю весть. Следующие пять лун положение Лестницы Миров было таково, что делало Мир Красного Песка недоступным. Три луны назад послание должен был получить Пер Кельвин, но ему не удалось проникнуть в Навь. Почему - не спрашивай. Способности непостоянны, иногда они возрастают, иногда, наоборот, угасают - из-за болезни, из-за истощения сил, из-за враждебного присутствия. Как бы то ни было, с тех пор я не встречал пера Кельвина в Нави. Не получали мы вестей и с поселения Мира Красного Песка. Сегодня Лестница Миров позволяет проникнуть к поселенцами, и я должен воспользоваться представившейся возможностью.
- Но почему вы, Аббат Демеро?
- Когда я говорил тебе, что перемещаться между Мирами могут немногие, я не преувеличивал - вернее, не преуменьшал. Во всем союзе Аббатств найдется едвадюжина подобных людей. А в нашем Аббатстве, после смерти пера Кельвина - двое. Теперь, с тобой, трое. Тот человек сейчас занят в ином месте, - возглавляет отряд Ночной Стражи. Потому сделать это предстоит мне.
- Нам, - машинально поправил Аббата Иеро. Поправил и удивился собственной смелости.
Но Аббат не удивился.
- Нам, - подтвердил он. - Если мы не получим послание от поселенцев, придется перемещаться к ним. Случай упустить нельзя - следующий наступит только через двенадцать лун. Нельзя оставаться в неведении столь долго.
Почему нельзя, Аббат Демеро не сказал. Не захотел. Или не успел: откуда-то сверху рожок протрубил трижды.
И одновременно с этим сверху же красный луч упал точно в центр пентаграммы, упал на многогранный кристалл. Тотчас вокруг образовался туман - белесый, тяжелый, и начал сползать вниз, к ногам Иеро и Аббата.
Аббат подался вперед, вглядываясь в пентаграмму. Губы его неслышно шевелились, и если это была молитва, Иеро ее не знал.
Кристалл исчез. Возвышение залил ровный розовый свет, он отражался от зеркал и тем набирал силу и яркость.
- Послания нет, - сказал Аббат. - Придется идти.
Он шагнул на возвышение - пентаграму. Иеро последовал за ним.
Свет стал ослепительным, пришлось закрыть глаза. И запылать в огне, как пылал когда-то пер Бруно, осужденный на костер святой Римской церковью.
Хлопок, громкий хлопок - Иеро почувствовал, будто падает. Ловушка! Под пентаграмой - пьедесталом скрыт колодец!
Но испугаться он не успел: падение прекратилось, не начавшись.
Он открыл глаза - медленно, чтобы успеть, если что, зажмуриться вновь. Как глупо, он ведь не мальчик, которому снится страшный сон. Это Навь. И совсем не страшная Навь. Мир Красного Песка полностью соответствовал названию. Песок был везде, вплоть до горизонта. Он, мелкий и сухой, лежал под ногами, образуя мягкий ковер, он собирался в барханы, песчаные горы, которые находились по правую руку от Иеро, он вился в воздухе над барханами, и Иеро понял, зачем нужен шлем - без него моментально бы запорошило глаза, да и дышать было бы трудно. А так - ничего. Воздух проходил через губку и очищался от пыли. Дыши и не кашляй.
Небо в этом Мире тоже было не голубым, а красным. И солнце куда тусклее земного. Тусклее, меньше и холоднее.
Аббат что-то сказал, но Иеро не понял и в ответ лишь пожал плечами. Уши заложило, и он слышал лишь биение крови в сосудах.
- Как тебе этот Мир, мой мальчик? - на сей раз Аббат прикоснулся своим шлемом к шлему Иеро, и голос его звучал ясно и четко.
- Странный…
- Ты привыкнешь. Поначалу трудно и дышать, и слушать, и даже двигаться, но способности человека приспосабливаться просто невероятны и свидетельствуют о Божественном Провидении… - Аббат отошел на несколько шагов, давая Иеро возможность обвыкнуться.
Иеро тоже сделал шажок. Песок под ногою скрипнул, он оглянулся на оставленный след, удивительно неглубокий, словно весил Иеро не добрых двенадцать стоунов, а четыре или пять. Да и в теле он ощущал легкость, зовущую бегать, прыгать, быть может и летать.
С непривычки все, с непривычки.
Он прошел дальше, поглядывая на Аббата, но тот ничего против не имел. Нужно думать, зыбучих песков поблизости нет.
Но Иеро благоразумно не стал уходить слишком уж далеко. Уйдешь и не вернешься. Кстати, возвращаться-то как? Здесь, в Мире Красного Песка не было ни пьедестала, ни зеркал, ни красного луча, ничего из того, что осталось позади. Но Иеро не чувствовал и следа паники. Он знал - неизвестно по какой причине, но знал, - что сможет вернуться в свой Мир тогда, когда пожелает.
Действительно, и дышать стало легче, и на ногах он держался увереннее. Перестало казаться, что налетит ветерок, подхватит да и унесет в неведомую даль. А ветерки здесь, судя по срывавшимся с верхушки бархана струйкам песка, нешуточные. Правда, сам бархан защищал надежно, но ветер, он ветер и есть, сейчас дует с одной стороны, а через склянку с другой.
- Аббат Демеро, - позвал он, решив проверить и слух, от ушей, наконец, отлегло.
- Да?
- Я не вижу поселения. Никаких следов.
- Их и не видно - здесь, на поверхности. Любые следы ветер заметает быстро. И не только следы. Поставь хижину, и в бурю наметет столько песка, что и не выберешься.
- Как же они живут?
- Не как, а где, мой мальчик. Они живут внизу, - Аббат показал рукою себе под ноги. - Мы должны быть рядом у входа. А, вот и он!
Сам бы Иеро никогда не догадался, что это - вход. Просто куча песка, и только. Небольшая куча, ему по пояс. Но над нею торчала железная палка.
- Похоже, нас не ждут, - сказал Аббат. - Придется поработать руками.
"Поработать" значило отбросить несколько сот фунтов песка от, небольшой дверцы, что вела внутрь.
- Специальный люк, - отдуваясь, сказал Аббат. - Устройство его таково, что засыпать песком его не может даже в самую сильную бурю, а бури в Мире Красного Песка бывают - только держись. Самоочищающийся профиль.
Видно, триста фунтов - или четыреста - были не в счет.
Аббат словно прочитал мысли Иеро.
- Немножко песка - это специально. Иначе песчаные зайцы выдадут местоположение. Они, зайцы, тепло чуют.
Первый вопрос у Иеро был - что за зайцы. Второй - кому выдадут. Второй был много важнее первого, и потому Иеро его и задал.
- Никому. Во всяком случае, живых разумных мы здесь не видели. Но мало ли что может случиться. Вчера не видели, а сегодня - как знать…
- Есть! - Иеро первый докопался до двери - выгнутой бочкообразно, будто надкрылье жука. Бронза? На глаз похожа, а на ощупь больше напоминает дерево. Открывалась она наружу. Как же они выходят-то, песок же мешает? Верно, существует какое-нибудь приспособление.
- Отлично, мой мальчик. Тяни.
Иеро и потянул за ручку.
Против ожиданий, дверь распахнулась легко, хотя толщиною оказалась в ладонь. А ладонь у Иеро широкая.
Он заглянул внутрь. Вертикально вниз уходила лестница.
- Спускаемся - Аббат с трудом пролез в отверстие. Да, большой ворог сюда и вовсе не проникнет, не поместится. А непрошеного гостя поменьше можно из арбалета расстрелять сорок раз. Осадно живут. Строжко - при том, что живых разумных здесь нет. Спускаясь следом, Иеро закрыл за собою дверь, но темноты не было - все вокруг светилось бледным зеленоватым светом. Все - это лестница и круглые гладкие сплошные стены, то ли бронза, то ли дерево. Уж не смертельное ли свечение? Говорят, голубые пустыни до сих пор в таком холодном огне. Холодном, но голубом, а тут все-таки зеленый. Если Аббат не боится, то и ему бояться нечего, успокоил себя Иеро.
Спуск оказался недолгим. Узкий лаз расширился до размеров вполне приемлемых, бутылочное горлышко вело не в бутылку - в бочку.
Иеро стряхнул с себя песок. Тот упал на пол и заструился к стене, к маленькой дырочке в ней, в которой и исчез. Интересно придумано. Такую дырочку неплохо в любом доме иметь, пыль собирать. И метлы не нужно.
Аббат тоже привел себя в порядок, поправил меч, постучал сапогом о сапог, чтобы не нести песок вовнутрь.
Вторая дверь была побольше - можно было пройти, не сгибая шеи. Но сначала ее требовалось открыть - покрутить тяжелую круглую ручку. Три оборота. Раздался щелчок, и дверь открылась. Была она толще наружной вдвое, но все равно шла легко и бесшумно, будто кто-то невидимый помогал.
За дверью оказался длинный коридор, просторный и светлый, но светила уже линия, что шла по сводчатому потолку.
Аббат прошел мимо одной двери, мимо другой. Остановился перед третей. В ней вообще не было никакой ручки, и Аббат ее просто толкнул.
За дверью оказался зал, большой, просторный и полный людей. Все они лежали на полу - навзничь, со скрещенными на груди руками. Лежали очень аккуратно, ровными рядами по пятнадцать человек, образуя синий квадрат. Синий - потому что все они были одеты в синие балахоны - мужчины и женщины. Некоторые были изранены, но раны давно зажили, оставив рубцы и увечья.
Иеро вопросительно посмотрел на Аббата - может, так здесь положено? Но Аббат был поражен не меньше Иеро.
- Они живы, - сказал он.
Да, разумеется. Это и по запаху чувствовалось, мертвый человек, даже если он мертв лишь мгновение, пахнет иначе.
Аббат подошел к лежащему с краю, взял за руку. Иеро встал рядом. Кожа бледновата, а так - спящий человек. И следующий - спящий. И еще дальше.
- Сердце бьется, но медленно. На моих двадцать ударов - один.
Иеро тоже нащупал пульс. Рука была прохладной. Не холодной, нет, но и не теплой. Пришлось подождать, прежде чем волна пробежала по сосуду. А дыхание? Иеро поднес к губам лежащего меч. Держал долго, пока на его блестящей поверхности не появилось едва заметное пятнышко влаги.
- Это не сон, спячка, - медленно сказал Аббат. - Медведи так спят иногда, суслики, хомяки. Похоже, они к этому специально приготовились. Собрались - и уснули. Никаких следов паники.
- Мы можем их разбудить?
- Сначала я попробую наладить ментальный контакт, - Аббат прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Иеро осматривал зал. Кроме людей, здесь не было ничего - ни мебели, ни циновок, ни окон. Голые стены, две двери - в одну они вошли, другая была в противоположной стене. На потолке светящиеся полосы и вдоль, и поперек, образовывали крупноячеистую сеть. Света достаточно, чтобы читать и выполнять тонкую работу, такой бы неплохо и у себя завести. Обшивка - дерево, опять же, любопытно. И вообще, как они смогли отрыть такое большой подземный зал?
- Странно, но я не чувствую никаких следов ментальной деятельности, - Аббат Демеро теперь был по-настоящему встревожен.
- Статис-поле? - предположил Иеро.
- Нет. Я ощущаю токи сердца и мозга, но они не несут мысли.
- Разве подобное бывает? - Иеро знал, что даже рыбы и гады мыслят - бедно, примитивно, но мыслят. А уж птицы и звери…
- Очень редко. Если ударит ментальный гром… или василиск заворожит… Тогда сознание окукливается, разрывает связь с Явью… да и с Навью тоже.
- Ментальный гром? Здесь?
- Иной причины я не вижу. Василисков в Мире Красного Песка пока не видели. Да он не для того чарует жертву, василиск, чтобы оставить ее лежать нетронутой, - разговаривая, Аббат переходил от лежавшего к лежавшему, осматривая тело, вновь и вновь пытаясь разглядеть ментальный образ. Но каждая попытка оказывалась безуспешной. - Нет, здесь мы ничего не узнаем. Нужно посмотреть летопись, которую вел пер Шейкли, - Аббат показал на лежавшего у его ног однорукого человека. Вероятно, это и был местный священник, пер Шейкли, седовласый, со спокойным, безмятежным лицом. У всех на лице читались спокойствие и безмятежность, будто смотрели они один и тот же приятный сон.
Но снов-то как раз и не было! Если Аббат не смог проникнуть в них, то ему, Иеро, не стоит и пытаться.
Или стоит?
Но он предчувствовал, что подобное будет напрасной тратой сил. А они, ментальные силы, ох как еще пригодятся.
В раздумье Аббат пошел ко второй двери. Она вела тоже в коридор, но коридор иной - еще больше, еще шире. Нет, просто невозможно представить, чтобы поселенцы сумели построить подземный городок за столь короткое время. Тут требуются и силы иные, и знания иные.
Но Иеро отложил вопросы на потом. Сейчас он был захвачен видом поселения. Коридор стал улицей, от которой отходили другие улочки и переулки, множество арок и дверей вели в разные стороны. Казалось, здесь могут жить не двести человек, а много больше. Пять тысяч, десять.
Они прошли через площадь, посреди которой тоже был фонтан, только фонтан без воды. Аббат Демеро ничему не удивлялся.
Иеро удивлялся всему.
Они подошли к очередной двери, на которой чем-то, похоже углем, был нарисован восьмилучевой Крест Аббатств.
- Здесь находится канцелярия поселения. Дом Совета. Во всяком случае, находился прежде.
И эту дверь достаточно было толкнуть.
Внутри комната разительно отличалась от комнаты Дома Совета в Но-Оме обстановкою, но поразительно напоминало ее сутью.
Стол и стулья были из того же дерева-бронзы, что и все остальное, встреченное Иеро в поселении. Универсальны материал. Но на стене висела вытканное изображение Спасителя На Кресте, на другой - лик Основателя Союза Аббатств величайшего Лек-Сия, на третей - карта Союза Аббатств. Поселение Мира Красного Песка было отмечено особо, в стороне, на отдельном полотне. Представляло оно собою переплетение ходов и помещений, некоторые из которых вытканы были голубой нитью, некоторые желтой, а две - красной - все по черному фону.
Аббат на полотна не смотрел. Сел за стол, поискал внутри и, удовлетворенный, вытащил цисту, из цисты - свиток, развернул его и начал читать.
- Здесь работает мой ученик, Шерлок Кин. Вижу, он не забыл моей просьбы. Почитаем…
Иеро встал рядом. Аббат расположил свиток так, чтобы и Иеро было удобно…
Я начал вести эти записки отдельно от официальной летописи. Летопись - документ общественный, и в него записывать следует лишь факты, в которых нет сомнения, и которые имеют значение для жизни поселения. Ее пишет пер Шейкли, и я не пытаюсь с ним состязаться. Мое намерение иное - описать то, что видел и чувствовал и думал я, не претендуя на всеохватность и беспристрастность изложенного. Здесь же будут мои сомнения, страхи и радости, то, чего нельзя ощупать или опробовать на зуб, показать другим, то, в чем и сам не уверен, а лишь надеешься - или боишься. Странное занятие - вести подобные записки, вдвойне странное для помощника священника пионерского поселения, но ведь и Мир Красного Песка странный.
Когда по окончании Семинарии я услышал о том, что готовится новый отряд поселенцев, первой моей мыслью было - идти с ними. Новые, необжитые места всегда манили меня, и начать свой Путь я хотел там, где прежде никто не бывал.
Одного я боялся - откажут. Не каждый годится в пионеры - следует иметь ровный, сильный характер, отменное здоровье, умение уживаться с людьми и, помимо основного ремесла знать еще два-три. Насчет последнего я был спокоен - в Семинарии учили на совесть, и каждый ее выпускник знает науку землепашества, может срубить топором избу, а потом из топора же сварить кашу - как шутит наш ректор Аббат Демеро. Здоровье мое, как здоровье всякого молодого семинариста, было весьма крепким, нрава я простого и открытого, но… Но двое однокорытников, которые прежде меня подали прошение о зачислении их в отряд переселенцев, встретили отказ, а были они не менее моего здоровы и умелы.
Однако - приняли! Пер Шейкли сам выбрал меня своим помощником!
Долгое время ни я ни остальные пионеры не знали, куда именно отправится наш отряд. Далеко на Северо-восток, в Дремучий Тайг. И лишь перед самым отправлением нам раскрыли истинное предназначение отряда - мы отправлялись обживать Иной Мир.
Не буду говорить о восторге, испытанном мною. Иные Миры, прежде бывшие лишь отвлеченным понятием - курс Иномирья нам прочитали в последнем перед выпуском триместре, - предстали перед нами новым доказательством могущества Творца.
Путь в Новый Мир, Мир Красного Песка, открывается нечасто, но для людей, не обладающих способностью проникать в Навь, а, тем более, перемещаться между Мирами - редко исключительно, раз в несколько поколений. К тому же нам требовалось взять с собою снаряжение и припасы на первое время, что требует особенно больших расходов ментальной энергии. Потому предпочтение отдавалось тем, кто имел хоть бы самые незначительные способности к перемещению в Навь. По счастью, они оказались и у меня, хотя и в зачаточном, неразвитом состоянии. Вот отчего мне порою снились волшебные, красочные, чарующие сны…