- Мне нужны чистые простыни! - заорал я. - Желательно, льняные и открахмаленные! Мне нужна сауна! И спа! С джакузи! Мне нужен вид на королевский дворец и парк! А свой монастырь со своим гребаным Христом ты можешь засунуть себе в жопу, псих ненормальный! Иди в пустыню, пророчествуй и акриды жри, я‑то тут причем?
- Не говори так про Христа. Ты не понимаешь…
- Да пошел ты в пень со своим Христом!
Я так осатанел, что со всей силы шваркнул трубкой о стену. Хрупкий аппарат разлетелся вдребезги. На мои вопли из душа выскочил голый Нили - вид его обросших шерстью ляжек ничуть не смирил мой мятежный дух. Спустя секунду к нему присоединился Иамен с катаной наперевес.
Нили оглядел учиненный мной разгром и сокрушенно покачал головой:
- Я думал, тебя тут убивают…
Иамен подобрал останки телефона, подержал в руке и выронил в помойное ведро.
- Вы, Ингве, как ребенок малый, - сказал он. - Вас оставишь на минуту - и все игрушки переломаны, изгрызен торшер…
- Какой торшер?!
Из распахнутых дверей соседних комнат выглядывали синюшные от табака и недосыпа студенческие физиономии. Выглядывали и тут же прятались, потому что голый гвардеец‑свартальв - зрелище не для чистых студенческих глаз.
Чтобы успокоиться, я вылез покурить на крышу. Небо затянуло тучами, лишь Марс подмигивал в просвет кровавым зраком. Кругом тянулись крыши, трубы, трубы. Острый шпиль собора торчал справа, слева - тополя маленького парка. Громада замкового холма едва намечалась на западе, за темной лентой реки.
Я с наслаждением затянулся, и тут заметил справа некое движение. Не то чтобы меня напугали слова Игнри о рыщущем за нами оборотне - покамест это как раз мы гонялись за оборотнем - и не то чтобы ожидал встретить на крыше городских химер или ночных грабителей, однако на всякий случай я замер, следя за движущейся тенью уголком глаза. Сомнения мои, впрочем, разрешились быстро.
- Иамен, вы что - меня караулите? Не буду я больше спутниковые телефоны крушить. У нас их, кстати, и не осталось.
Некромант подошел. Катана в ножнах висела, по обычаю, у него за плечом.
- Я и не собирался вас беспокоить. Я, собственно, вышел на прогулку.
- На прогулку? По крыше?
- Вы когда‑нибудь слышали про ямакаси?
Про ямакаси я слышал, однако…
- Это японские подростки, бегающие по стенам, как орангутаны?
Иамен усмехнулся.
- Да, суть вы передали верно. Правда, не японские, а французские. И не только подростки. Они предпочитают называть себя "свободными".
- Хороша свобода - носиться по крышам.
- Свобода, - назидательно сказал Иамен, - свобода, Ингве, бывает разная. И у каждого, как правило, своя. В основном она определяется тем, что нам делать запрещено.
- А не наоборот?
- Увы, нет. Хотите присоединиться?
Я с легким ужасом посмотрел на противоположную крышу. До нее было добрых две сажени по прямой. Правда, соседнее здание на пару этажей ниже, так что перепрыгнуть, в принципе, возможно - отбив себе по приземлении все ноги.
- Признайтесь, Иамен: вы хотите моей смерти?
- Если бы я хотел вашей смерти, Ингве, - мягко ответил некромант, - вы бы были уже покойником.
Да, с самооценкой у него явно все было в порядке. А вот с головой… Не говоря больше ни слова, Иамен подошел к краю крыши и легко прыгнул. Без разбега. Наверное, в предках у него были не только духи преисподней, но еще и ягуары - его перенесло на соседнюю крышу без всяких усилий, будто он не через двадцатиметровую пропасть скакал, а через лужицу в сквере. Я подошел к краю. В противоположность общепринятому мнению, свартальфар не боятся высоты. Мы часто работаем под сводами таких пещер, что куда там монтажникам‑высотникам. Это в целом. В частности же, я под сводами пещер никогда не работал. В самолетах, конечно, летал постоянно, но там высота неощутима. Внизу текла узкая речка улицы в оторочке оранжевых фонарей. Хорошо хоть машин нет, глупо подумал я - как будто, сверзившись с двадцати метров, для достижения полного эффекта надо еще и угодить под машину. И я прыгнул. Это оказалось совсем несложно.
Мы двигались к реке. Плоские крыши сменялись двускатными, черепичными - я скользил, но не падал. Меня несло вперед на крыльях бешеного восторга. Ветер бил в лицо. Нили бы, наверное, свихнулся, узнав, чем я занимаюсь. Эта озорная мысль придала мне еще сил, и я почти поравнялся с Иаменом. У того даже дыхание не участилось - хотя, в отличие от меня, некромант не просто прыгал с крыши на крышу, а выплясывал какой‑то сложный танец между пожарных лестниц, флюгеров и труб. Мы продолжали свой бег. Пальцы мои покрылись ржавчиной от спасавшей не раз от падения жести, джинсы порвались на коленях, в легких гудело, как в ущелье во время пурги. Спустя какое‑то время я заметил, что мы уже не одни. За нами, впереди и вокруг нас неслись легкие тени, бледные огоньки. Когда они подлетали чуть ближе, мне казалось, что я вижу тонкие, будто бы детские фигурки.
- Кто это? - прохрипел я, цепляясь за водосток. - Городские химеры?
Для химер они были слишком бесплотны, для болотных огоньков - слишком далеки от родных болот.
- Тени маленьких самоубийц, - ответил Иамен, приземляясь в двух шагах от меня и протягивая мне руку.
Я перевалился на крышу и так и остался лежать на брюхе, отдуваясь. Огоньки приблизились - я уже различал их шепот и голоса. Между лопатками пробежал холодок.
- Вы шутите?
- Отнюдь.
Иамен присел на черепицу рядом со мной, положив на колени катану. Огоньки окружили нас. Я выпрямился. Наш дом был в каких‑то полутора сотнях метров от реки. Видна была широкая набережная. Дунай катил медленные воды. Подсвеченное здание парламента пристально наблюдало за старым замком на другом берегу. Скалились мостовые львы. Где‑то неподалеку брякнул ранний трамвай.
- Что им от нас надо?
- От вас, Ингве - ничего. Со мной они хотят поиграть.
- А?
Иамен встал и отошел на несколько шагов, ближе к коньку крыши. Теперь я различил столпившиеся вокруг него маленькие фигурки, видел и лица в толпе. В основном это были мальчишки, хотя попадались и девочки. Некоторые - во вполне современных свитерах с капюшонами и джинсах, кое‑кто - в костюмчиках прошлого века, рубашках с короткими рукавами, матросках… различил я и несколько пионерских галстуков. Дети тянулись к Иамену. Самые смелые уже успели облапать катану, те, что потише, старались протиснуться вперед. Некромант повысил голос:
- Души взрослых самоубийц, в конце‑концов, обычно находят, к какому берегу приткнуться. А дети верят лишь в то, что видят, а видят они только этот город… Дети хотят играть. Они пробуют подружиться со своими живыми ровесниками, но те в лучшем случае убегают с ревом. В худшем игры заканчиваются довольно печально. Я взял с них обещание не лезть к живым, а взамен поклялся, что буду приходить иногда и играть с ними.
- Играть во что?
Иамен улыбнулся.
- В основном я рассказываю им истории. Иногда мы затеиваем салки или пятнашки на чердаках, или угадываем желания.
- Вы хотите, чтобы я пошел с вами?
- Нет, не стоит. Тут справа должна быть пожарная лестница. До хостеля добирайтесь лучше понизу, а то как бы вам не сверзиться ненароком.
Дети тянули некроманта за руки. Он еще раз махнул мне на прощанье, и вся компания: взрослый с катаной за плечами и маленькие мерцающие призраки - перевалила за конек крыши и побрела обратно в город. Иамен что‑то говорил детям, но поднявшийся утренний ветерок уносил слова.
Я смотрел им вслед. Будь на моем месте Ингри, он наверняка бы припомнил какую‑нибудь Нагорную проповедь - мол, Белый Христос проповедует детям. Я не видел никакого Христа. По‑честному, я и Иамена уже не видел. Мне казалось, он слился с толпой теней, стал одним из них: бледным темноволосым призраком своего несчастливого детства.
Нили, конечно, просторожил меня до утра. Когда я наконец ввалился в комнату, грязный, исцарапанный и покрытый с ног до головы ржавчиной, телохранитель мой уже чуть ли не на стену лез. Как выяснилось, он успел сбегать и поискать меня по соседним кварталам, вернуться, снова побежать. Для начала он меня облапил, а потом принялся ругать и поносить - да так, что, по всему, следовало бы мне его законопатить на тысячу лет в темницу за оскорбление княжеского дома. Но я только устало отбрехивался, а потом вообще натянул на уши одеяло и заснул на своем стремном топчанчике, как мертвец. И проспал до заката.
Когда солнце рухнуло за гору Буды, мы тронулись в путь. Ноги у меня после вчерашнего так болели, что идти пешком я категорически отказался. Взяли такси. В каком‑то сумрачном отупении я наблюдал, как проносятся за окнами высокие здания - некоторые еще в щербинах от снарядов - неоновые вывески, трамвайные линии, соборы с острыми маковками, львы и ограда моста. Иамен сидел рядом и был свеж, как огурчик, что меня изрядно бесило. Наконец машина, порыкивая и разгоняя гудками загулявших туристов, вскарабкалась на холм. Мы выгрузились. Над нами возвышался замок, вниз убегали знакомые крыши и купы вишневых садов. Должно быть, прекрасен этот высокий берег весной, весь в мареве белого цветения. Хорош бы он был и сейчас, если бы не вечные сумерки. Фонари на том берегу горели ярко. От дворца били вверх зеленые прожектора, но этот клочок между замком и набережной был освещен тускло. Я потопал усталыми ступнями по булыжнику мостовой и спросил:
- Ну, и что дальше?
Иамен пожал плечами.
- Я думал, у вас есть какой‑нибудь план.
Некромант усмехнулся.
- А почему план должен быть у меня?
Воистину, почему? Тем временем Нили, рыскающий, по обыкновению, в поисках паба или иного питейного заведения, замахал нам рукой с противоположной стороны улицы.
- Эй, идите сюда!
Мы подошли. Нили стоял перед невзрачной на вид дверкой. На которой значилось "Dungeons of the Buda Castle".
- Свинья везде грязь найдет, - хмуро сказал я.
Несмотря на долгий надземельный стаж, мой телохранитель, казалось, все еще чувствовал себя неуютно на поверхности, и при случает так и норовил нырнуть в какой‑нибудь погреб. Не этим ли объяснялась и любовь его к пабам, многие из которых располагались в подвалах, и вела в них замусоренная окурками лесенка?
- Почему бы и нет? - пожал плечами Иамен. - Все равно мы понятия не имеем, где и, главное, что искать. Надо же с чего‑то начать.
И мы начали с подземелья замка Буды. Честно закупившись билетами - а некромант даже прихватил маленький путеводитель - мы устремились в сумрачно освещенные коридоры. Подземелье, надо сказать, было такой же дешевой подделкой, как и чумной Лондон под Лондоном настоящим. Меня малость позабавили фальшивые пещерные росписи на стенах в одном из первых залов, но дальше уже пошли какие‑то абстракции, и я приуныл. До закрытия оставалось около получаса, так что туристов, кроме нас, не было. Похоже, они вообще нечасто посещали эту сумеречную обитель - слишком уж ловко она замаскировалась между двух сереньких неприметных домов. Мы прошли еще немного вперед, когда слух наш порадовало журчание фонтанчика и тихая музыка в стиле барокко. Иамен сверился с путеводителем и сообщил: "Зал Ренессанса".
- Вижу, что не постмодерна, - откликнулся я.
Нили принюхался и радостно осклабился.
- Вино. Разрази меня Хель, вино.
И вправду, это было вино. Вино текло из небольшого фонтанчика в центре комнаты. Фонтанчик был окружен узорчатой железной скамьей. Кузнец отчаянно старался подражать стилю позднего Возрождения. Скамьи тянулись и вдоль стен: видимо, многие туристы предпочитали задержаться именно в этом зале. Тихо, ненавязчиво играл клавесин. На скамье обнаружилась стопка чистых пластиковых стаканчиков. Нили немедленно к ним потянулся. Я тоже вдруг сообразил, что меня мучит страшная жажда. Я подхватил стакан и зачерпнул из фонтана.
- Ингве, я бы на вашем месте воздержался, - сказал Иамен. - Этот напиток не кажется мне достаточно… гигиеничным.
С этими словами он вытолкнул носком ботинка из‑под скамьи два угнездившихся там использованных презерватива и порванные женские трусики.
- Да ладно, волков бояться - в лес не ходить, - беззаботно заявил я.
От вина тянуло гнилой кислятиной, но почему‑то не было в тот момент для меня более желанного питья. Я опрокинул стакан в глотку. У напитка был вкус железистой воды из‑под крана. Нили уже распахнул пасть, чтобы тоже отведать халявной браги, когда Иамен, подозрительно принюхивающийся к фонтанчику все это время, завопил:
- Нет! - и толкнул моего телохранителя под локоть.
Вино выплеснулось на рубашку Нили веселым водопадиком. Опасно лишать гвардейца‑свартальва его последнего утешения. С ревом: "Ну все, этот шпендрик меня достал!" Нили ухватил Иамена за загривок и макнул башкой в наполненный вином каменный бассейн. Я застыл в оторопении. Некромант забулькал. Вырваться из могучего захвата он не мог, как ни дергался. Я понял, что Иамена придется спасать, иначе совсем захлебнется… И тут из темного перехода справа раздался звонкий смех. Я крутанулся на месте. Нили тоже бросил некроманта и уставился в проход. Там, в луче синеватого света, льющегося от круглого потолочного фонаря, стояла Ли Чин. На сей раз девушка предусмотрительно обрядилась в сплошную кожу, и острые грудки ее задорно торчали под облегающей материей.
- С‑сучка, - отчетливо сказал Нили и ринулся в коридор.
И влип с разбега в невидимую, от стенки до стенки растянутую паутину. В коридоре заскребло, прошуршало восемью мохнатыми лапами. Ли Чин грациозно развернулась, отставила попку и не спеша пошла прочь, поцокивая каблуками. Под потолком над ее головой семенила восьминогая тень. Только тут я очухался и кинулся извлекать своего воющего от бессильной ярости телохранителя из липких сетей.
Когда мне удалось наконец освободить Нили, некромант уже вытащил голову из бассейна. Он сидел на скамье. С волос его капало. Я оттолкнул Нили, который все еще порывался кинуться в погоню, и присел рядом.
- Так. И чем же нас отравили?
Иамен смахнул со лба мокрую прядь и неожиданно ухмыльнулся.
- Ну, отравлением я бы это не назвал. Не буквально. Вы, Ингве, слышали историю о Тристане и Изольде? Помните, что сердобольная служанка добавила в кубок?
Я поперхнулся. Нили, тоже знакомый с легендой, замычал. Некромант поднял на него поблескивающие глаза:
- Вы‑то что воете, любезный? Вас я спас от нелегкой судьбы. А то гонялись бы сейчас за своим князем с букетом гвоздик и признаниями в любови вечной и пылкой. Или прямо здесь, на лавочке…
Нили занес над головой Иамена огромный кулак. Я среагировал прежде, чем успел сообразить, что происходит. Мой телохранитель отлетел в коридор и снова прилип, как большая нелепая бабочка. Мне было уже все равно.
- И что, Иамен, теперь мы навсегда?..
Кажется, я даже тихонько поскуливал от ужаса. Некромант, напротив, выглядел так, будто получает от происходящего немалый кайф.
- Нет, Ингве, все не так мрачно. Зельице, конечно, разбавлено до невозможности, примерно как и само вино. Но где‑то на сутки нам с вами хватит.
- Так что, мы теперь сутки будем мучиться невозможной любовью друг к другу?
- Ну почему же невозможной, - хмыкнул Иамен. - Все в наших руках. Для пущей гармонии следовало бы, конечно, напоить и Мастера Нили…
Я начал осознавать черный юмор ситуации. Мой телохранитель выпутался наконец из сетей и пялился сейчас на нас двоих со все возрастающим ужасом. Как бы ненарочно, я напружинил руки и бочком‑бочком двинулся к нему. Нили отшатнулся и завопил жалобно и злобно:
- Я вас убью! Не подходите, педики гребаные! Не притрагивайтесь ко мне, слышите?!
Иамен веселился вовсю. Я вывернул кисть руки в лучшем клубном стиле и протянул, старательно имитируя тон Юсуфика:
- Не‑ет, он пра‑ативный. Большой, толстый и волосатый. Он, Иаменчик, чужой на нашем празднике жизни.
Иамен расхохотался. Нили сплюнул и отвернулся.
А серьезно, хотите узнать, каково это - большая и чистая любовь к мистеру Иамену в дворцовом подвале? Нет, конечно, ни его я не представлял в виде грудастой блондинки, ни себя. Мне даже переспать с ним не слишком хотелось. То есть хотелось, но терпимо. Скорее, дотронуться - только и это опять же не главное, а разве что как награда. Награда за что, спросите? Больше всего я желал снова очутиться в Недонге, когда Нили пытал некроманта. И тогда бы я Нили убил. Или умер сам, пытаясь защитить Иамена. Да при чем тут Нили, я бы встал между ним и всем миром, и мне было абсолютно плевать - затопчут меня в свалке, нет ли. Я хотел за него умереть. Мне хотелось бесконечно, каждую секунду за него умирать. Примерно так. Никогда не испытывал подобного и надеюсь, что не испытаю и впредь.
Что при этом чувствовал сам мистер Иамен, сказать не могу. На поверхности он был совершенно спокоен. Он, впрочем, на поверхности спокоен всегда.
Да, в качестве последнего комментария: больше всего мне запомнился жалобный шепот Нили. Преодолев отвращение, он все же подобрался ко мне и прошептал на ухо:
- Слушай, только не делай с ним этого, а? Он‑то все равно пидор опущенный, но ты…
В ответ я зачерпнул вина щедрой горстью и выплеснул прямо в бородатую харю своему телохранителю. Тот отскочил, как ошпаренный, и принялся судорожно обтираться рукавом. Почему‑то мне было очень весело. Весело и легко - примерно как вчера, когда мы носились по крышам, минус страх падения. Мне казалось - у меня за спиной наконец‑то выросли крылья.
Говорят, юная и неопытная дочка венецианского сенатора поцеловала однажды привезенного ей из сказочной Мавритании удава. Или, может, питона. Чем уж так ее очаровала змея, понятия не имею. Говорят, от девичьего поцелуя удав превратился в стройного чернокожего воина по имени Отелло. Говорят также, что девушка ни разу не пожалела о своем необдуманном поступке. Чем кончилась эта история, вы знаете и без меня.
Пока Нили отплевывался, а я пытался примириться со своим новым статусом безнадежно влюбленного, Иамен деловито закатал рукава и снова полез в бассейн.
- Что вы делаете? - уныло спросил я. - Решили утопиться от пылкой страсти?
- Научитесь мыслить шире, Ингве, и многое вам откроется. К примеру, пока Мастер Нили купал меня в любовном зелье, мне открылось кое‑что интересное. Смотрите.
Я без особой охоты встал и уставился на дно бассейна. Там поблескивало что‑то вроде бутылочной пробки. Приглядевшись, я понял, что кругляш вделан в каменную чашу.
- Нили, у тебя фонарик с собой?
Телохранитель приблизился ко мне с опаской и протянул фонарь. Я направил луч в фонтан. На кругляше имелась печать - змея, пожирающая свой хвост.
- Уроборос? - задумчиво произнес Иамен. - Не самый очевидный символ Возрождения.
- Никакой это не символ возрождения, а карликово клеймо, - пробурчал бывший гвардеец. - Так отродия Мотсогнира помечают свои туннели. Червяк, от голода гложущий свой хвост. Как оно поганым карлам и пристало.
- Да вы, Мастер Нили, расист, - протянул некромант.
- Заткнулся бы ты…
- Эй, кончайте базар, - вмешался я. - Смотрите.
В кольцо змеиного тела заключена была маленькая поперечная черточка. Получался то ли рептильный глаз с вертикальным зрачком, то ли…
- Заешь меня Фенрир, князь! Это же меч. Неужто тот самый?..
- А вот это мы сейчас и проверим.