Чан Кун-хао, он же Джонни Бродвей - владелец джаз-клуба, ценитель мюзиклов, девочек и хорошего вина. Бессмертный Хо нанимает Джонни добыть два легендарных золотых меча, в которых заключена воинская удача китайского народа.
Подвох в том, что мечи спрятаны в амулете, который Хо проиграл другому бессмертному и находится теперь в Цинаньдао, на территории оккупированной японцами. Но Джонни все нипочем, и он берется отыграть амулет, не подозревая в какой водоворот приключений он попадает…
Уолтер Йон Уильямс
Джонни Бродвей
Когда я вошел в бар со стороны Локхарт-Роуд, все заведение сотрясалось в танце. Оркестр наяривал "Скид-Дэт-Де-Дэт", посетители отплясывали, расходуя мировые запасы энергии, и дела в баре шли так, словно нынче в полдень закончилась двенадцатилетняя засуха.
Я снял свой шелковый цилиндр и направился к стойке, поглядывая на собственное отражение в волнистом зеркале - достоинство и элегантность. Я был в вечернем костюме, галстук безупречно повторял форму бабочки, белый шелковый шарф небрежно свисал с плеч. Рука в облегающей белой перчатке сжимала трость с серебряным набалдашником. При внимательном рассмотрении можно было заметить, что плечи у меня пошире, чем предписывал стандарт Вернона Кастла, а шея несколько толще; но в целом Искусство сумело исправить то, чего не предусмотрела Природа. Я снял одну перчатку, элегантно повесил ее на край цилиндра и помахал безупречно наманикюренной рукой Старому Когтю, бармену.
- Ну что, труженик ты наш, - сказал я. - Будь добр, моего обычного "кузнечика".
- Понял, босс.
Я зажег сигарету и затянулся. При всем желании я не мог отделаться от чувства, что жизнь прекрасна. Горизонт казался безоблачным. Все мое существо было наполнено безмятежностью.
Но тут я посмотрел в сторону стойки, увидел бессмертного, и кровь застыла у меня в жилах.
Наверное, кроме меня, никто из присутствующих не заметил ничего особенного в краснолицем старикашке, сидящем у стойки. Но если вы достаточно долго проживете среди бессмертных, то научитесь распознавать их с первого взгляда.
Старый Коготь подал мне коктейль, и, отхлебнув глоток, я пожалел, что не заказал двойной бурбон.
- Что это за пень с ушами там, возле стойки? - спросил я.
- Сидит там весь вечер, - сказал Коготь. - Сказал, что хочет поговорить с вами.
- Так я и думал, - пробормотал я и сделал еще глоток.
- Заказал только две выпивки, - сказал Коготь. - Чаевых не дал.
Я вытянул манжеты, чтобы скрыть вылезающие на запястьях волосы - моя наиболее отталкивающая черта, как мне всегда казалось. Затем я нацепил свою самую приятную улыбку, собрал всю оставшуюся любезность и направился к гостю.
- Я так понимаю, вы хотели меня видеть? - спросил я.
Краснолицый поднял брови и оглядел меня.
- Это так, если вы - Чан Кун-хао, - сказал он.
- Зовите меня Джонни, если не возражаете.
- Если вы не против, я буду звать вас мистер Чан.
Я поправил шелковый шарф.
- Подходяще, - сказал я.
- Мое имя Хо. Я один из Хо Хо Эр Сьен.
Возможно, вы слышали о Хо Хо Эр Сьен, известных так же, как Два Бога По Имени Хо. Если же нет, то рассказ о них может стать хорошим вступлением к перипетиям причудливой китайской мифологии.
Один из вышеназванных бессмертных, человек по имени Хо Хо, известен тем, что покрыл расстояние в десять тысяч миль за один день, откликнувшись на зов брата. Другой был малопочтенным монахом по имени Хан Шан, который издавал непристойные звуки во время медитации, ругал и пинал настоятеля и в конце концов был изгнан из монастыря и переведен в ранг отшельника. Наконец, третий - малый по имени Ши-те - работал на кухне того самого монастыря и подкармливал изгнанного Хан Шана объедками. Поскольку Хо по-китайски значит "гармония", все члены этой троицы почитаются бессмертными.
Если вы были внимательны, то могли обнаружить в вышеизложенном одну или две несуразицы. Во-первых, настоящая абракадабра - хотя и говорится "Два Бога По Имени Хо", но их на самом деле трое. Во-вторых, только одного из них действительно зовут Хо, причем дважды - Хо Хо. Опять-таки, один из этих бессмертных, почитаемых за свою непревзойденную общительность, был, судя по всем рассказам, законченным мизантропом, не способным поддержать любезной беседы ни со зверем, ни с человеком.
С сожалением вынужден констатировать, что эти печальные противоречия полностью соответствуют китайской космологии. Обитателям Срединного Царства, похоже, близок афоризм Эмерсона о том, что последовательность - недостаток мелких умов. Собственно, в китайской мифологии ни в чем нет ни малейшего смысла. Особенно это становится очевидным, когда вы сталкиваетесь воочию с ее персонажами. Уж поверьте мне на слово.
Данный Хо был долговязым худощавым типом, одетым в длинный шелковый китайский халат и шапочку - достаточно элегантно, но не совсем в стиле моего ночного клуба. Его розовые ногти были около пяти дюймов длиной, с серебряными защитными колпачками на концах. В руках у него была двухфутовая железная курительная трубка, которая, очевидно, приводила в восторг нахальных рикш и беспризорных ребятишек. Выражение лица у него было такое, будто он только что поперхнулся сливовой косточкой.
Разглядывая его, я прикидывал, кого именно из преподобной троицы вижу перед собой. Хо Хо, тот, который прошел десять тысяч миль, пожалуй, мог оказаться полезным, особенно если вы собираетесь в отпуск или вам нужно быстро смыться из города. Ши-те, повар, был, конечно, изрядным болваном, но уж держал, верно, в памяти пару толковых рецептов. Однако, зная, как обычно бывает расположена ко мне Судьба, я был готов к худшему, то есть познакомиться с Хан Шаном.
- Вам что, действительно нравится этот грязный притон? - спросил бессмертный. - Я здесь сижу уже несколько часов!
- Я так понимаю, - отозвался я, - что вы не относитесь к ценителям джаза с его синкопированными ритмами и острыми "ча-ча-ча"? - Я с гордостью посмотрел на свой оркестр, состоявший из китайцев, загримированных под негров. - У "Эйс Ритм Кингc" лучшее звучание по эту сторону Бэйсин-стрит, - сказал я.
- "Эйс Ритм Кингc" могут сразу идти на пенсию, если заиграет "Бэд Дог Вилледж" из Адского Региона, - брякнул мой гость. Такая ужасная бестактность подтвердила мои худшие предположения.
- Хан Шан, полагаю? - сказал я.
- Точно.
- Не хотите ли пройти в мой личный кабинет?
- И выбраться из этого дьявольского местечка, где все загримированы под иностранцев? - сказал он. - Ведите меня!
Провожая багроволицее божество согласия через бар, я бросил тоскующий взгляд в сторону нашей певицы Бетси Вонг, которая как раз готовилась завести "Я маленькая ласточка, где мой черный стриж" в собственной интерпретации, мою любимую вещь в ее репертуаре.
Я привел Хан Шана в свой офис и положил цилиндр и трость на специальные подставки.
- Могу я предложить вам что-нибудь выпить? - спросил я.
Он фыркнул.
- А есть у вас тут что-нибудь китайское?
- Мао-тай подойдет? У меня есть особенно удачный урожай.
- Если это не подделка.
Проигнорировав эту попытку очернить мою репутацию, я отпер свой личный бар и налил гостю напиток.
- Надеюсь, вы оцените превосходный букет, - заметил я, - терпкий и интересный, но вместе с тем скромный. - Я подал ему бокал, а сам поднял свой коктейль. - Ваше здоровье!
Мы выпили. Он поднял бокал с подозрительным видом, очевидно, опасаясь, что я подсунул ему "Шато-Латур" 1903 года или другой неудачный урожай. Но после первого глотка последовал второй, затем он осушил весь бокал, и к тому времени, как я наполнил его вновь, вид у него был уже менее брюзгливый. Он даже изобразил подобие улыбки.
- Благодарю вас, мистер Чан. Я вижу, что иностранные вкусы еще не окончательно вас испортили.
- Простите, что заставил вас ждать, - заметил я. - Я был в "Лицее", где Азиатская гастрольная компания давала премьеру мюзикла Ирвина Берлина "Мьюзик Бокс Ревю". Затем я отправился в клуб с друзьями и девочками из шоу.
У Хан Шана появилось такое выражение лица, будто он хотел отменить свою похвалу. Я улыбнулся.
- Поскольку уже поздно, а я заставил вас прождать так долго, - продолжал я, - то, может быть, мы дотанцуем последний вальс и завершим наш котильон.
- Если я вас правильно понял, что не так-то просто ввиду вашего стремления сочетать хороший кантонский диалект с замысловатыми иностранными идиомами, то ваше предложение вполне приемлемо. У меня, однако, есть условие: то, что я вам скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.
- Разумеется, - сказал я. - У меня нет ни малейшего желания привлекать к себе внимание, выставляя напоказ свою связь с бессмертными.
- Прекрасно. - Он опрокинул третий бокал и налил себе в четвертый раз. - Известно ли вам о золотых мечах Кан Чиань и Мо Йе?
- Кажется, я слышал легенду об этих двоих.
Кан Чиань и Мо Йе - имена мечей, которые назвали в честь выковавших их кузнецов, добродушной супружеской пары, чья кузница находилась в горах Ши Мин. Они буквально сгорели на работе, бросившись в топку, чтобы создать необходимую температуру для превращения двух волшебных золотых самородков в пару мечей. Возможно, подумал я, им вовремя не подвезли уголь.
- Два золотых меча, - сказал Хо, - являются средоточием великой силы. В них заключена воинская удача китайского народа.
- Не очень-то они нам помогали последние два века, а? - сказал я.
Хан Шана перекосило, словно от флюса.
- Все это из-за одного бессмертного - по имени By Мень.
- By Мень? Тот почтительный сынок?
- Да. Он самый.
- Хм-м.
Китайцы, как вы, наверное, знаете, очень почитают такое качество, как сиао, что можно перевести как "сыновняя почтительность", хотя по зрелом размышлении я подобрал бы для этого другие слова. By Мень - бессмертный, который прославился тем, что был наполнен этим самым сиао под завязку. Это, возможно, означало лишь то, что он целыми днями подливал маслица бабушке и дедушке, надеясь получить лишнюю толику наследства. Неизвестно, получил он ее или нет, но в итоге он приобрел бессмертие, что в свете дальней перспективы, пожалуй, лучше.
Как вы могли уже понять, я являюсь наименее почтительным сыном из всех китайцев, с которыми вас может свести судьба. Вы можете посчитать это великим грехом, но это означает лишь то, что вы не знакомы с моей семейкой. Представьте, что любящие родители продают вас в рабство в возрасте восьми лет, и прикиньте, насколько это способствует укреплению сиао.
Если бы семья By Меня продала его в рабство, он, наверное, высылал бы им половину своей баланды.
- И что же натворил этот By Мень? - спросил я. - Дал мечам заржаветь или что-то в этом роде?
- Нет. By Мень не имеет никакого отношения к мечам. Он был стражем другого великого символа могущества, Опахала Пяти Тигров. Народ, владеющий Опахалом Пяти Тигров, становится обладателем неизмеримого духа предприимчивости, изобретательности и гениальности. Благодаря обладанию опахалом Китай стал величайшей страной мира, на зависть всем остальным. Но во время правления династии Мин By Мень проиграл опахало в кости португальскому купцу по имени Пирес де Андрада.
- Понятно. И в результате дух предприимчивости покинул Срединное Царство?
- Совершенно верно. Начало упадка нашей нации можно проследить с момента той злополучной игры в кости. Мы больше не способны ничего изобрести, мы лишь повторяем схемы прошлого. А воинская доблесть, обеспеченная обладанием золотыми мечами, представляет гораздо меньшую ценность, если воины не наделены духом предприимчивости и гениальности.
Да, по мне, так By Меня можно обвинить сразу в двух преступлениях. Во-первых, был почтительным сыном, а во-вторых, потерял дух самобытности и изобретательности для целой бестолковой страны. Кроме того, потеря Опахала Пяти Тигров задевала меня лично: она означала, что какими бы прекрасными музыкантами ни были мои "Эйс Ритм Кингc", им никогда не удастся зазвучать лучше тех записей, которые я прокручиваю им на граммофоне. "Импровизация, - постоянно твержу я им, - краеугольный камень джаза". Но они лишь кивают и исполняют "Диппермаут Блюз" в точности так же, как это делал оркестр Кинга Оливера пять лет назад.
- А как обстояло дело с португальцем? - спросил я.
- Он разбогател на торговле и вернулся в Португалию.
- Которая, - подытожил я, - судя по истории, вскоре после этого тоже потеряла Опахало.
- Вам виднее. Вы специалист по иностранщине.
- А что было дальше с By Менем? Как Нефритовый Император и другие боги отнеслись к потере Опахала? Представляю, как они ему всыпали.
- Я здесь не из-за Опахала! - рявкнул Хан Шан, стукнув по столу бокалом. - К черту это Опахало Пяти Тигров!
Я подумал, что мао-тай, должно быть, оказалось для него слишком крепким. Впрочем, его реакция неудивительна - ведь он один из тех, кто добыл Опахало.
- Ну ладно, - сказал я. - Долой все разговоры об Опахале Пяти Тигров. - Я последний раз затянулся сигаретой и затушил ее в хрустальной пепельнице. - Так зачем все-таки вы сюда пожаловали?
Бессмертный вновь потянулся к мао-таю.
- Мне оказали честь, назначив стражем золотых мечей.
Я подумал, что, дай я ему заранее кусок хорошего мягкого мыла, он добрался бы до сути быстрее.
- Они не могли найти более надежного человека, - сказал я.
- Мечи спрятаны в озере под фонтаном.
- Стало быть, ваши окна выходят на озеро? Лучше не придумаешь. Но мечи от этого не ржавеют?
- Они вообще не ржавеют, - ответил он, - ибо они столь остры, что перерезают воду пополам.
- Отличные мечи, однако, - сказал я.
- Острейшие мечи в истории! - закричал он, вновь стукнув бокалом по столу. И тут, к моему великому изумлению, разрыдался. - Но они пропали, - всхлипывал он. - Я их потерял.
Я склонился над столом, одной рукой протягивая Хан Шану носовой платок, а другой наполняя его бокал. Зловещие предвестники ужаса начали затягивать мой безоблачный горизонт. Мне становилась ясна та роль, которая отводилась для меня во всем этом деле.
- Может быть, вы помните, где были в тот день? - предположил я. - Не наводили ли вы справки в бюро забытых вещей?
- Я прекрасно помню, где я был! - рыдал он.
- Ну и отлично, - успокаивал я его. - Тогда ведь будет легче их отыскать, верно?
- Я играл с ками и проиграл их!
- Вы играли с коммунистом? - переспросил я.
Он посмотрел на меня.
- Не с комми, а с ками! С японским богом.
- А-а!
Игра, как я мог заметить, проклятие класса бессмертных. Им становится скучно, рассуждал я, слоняться в своих горах, без конца медитировать в часовнях или стоять на часах возле каких-нибудь сокровищ - вот, собственно, и все занятия бессмертных. При этом перед ними не маячит перспектива смерти, которая придает остроту жизни всем нам. И вот, после нескольких столетий беспросветной скуки они отправляются в города и ставят все на один-два броска костей. Были случаи, когда целые империи рушились в результате того, что пара бессмертных стремилась облегчить тоску парой раундов в ма-джонгг.
Когда узнаешь об истинной подоплеке многих событий, невольно лишаешься иллюзий. Вот почему у таких, как я, иллюзий давно не осталось.
- Добрая старая традиция бессмертных, я так понимаю? - сказал я. - Вот что, вытрите-ка глаза и расскажите мне все по порядку.
Он потер щеки и начал.
- Ну, мы играли в фан-тан в шанхайском клубе, и я проигрывал - о, это было так несправедливо! В фан-тан просто невозможно столько проиграть - при том, что на каждом броске шансы пятьдесят на пятьдесят! - Он застонал. - Это все из-за By Меня! - всхлипнул он.
- Каким образом?
- Если бы в этой пропащей стране хоть как-то вознаграждалась предприимчивость, я бы выиграл.
- Не обязательно. Возможно, игра велась нечестно.
Он уставился на меня:
- Что вы имеете в виду?
Я зажег сигарету.
- Вы ведь кладете бобы в тарелку, верно? А затем ставите на чет или нечет - и для того, чтобы изменить результат, вам нужно лишь припрятать боб в ладони. Простейшая в мире вещь. А если хотите быть абсолютно уверенным в удаче, вам нужно всего лишь спрятать несколько бобов в рукаве и потом добавлять боб из рукава или нет, в зависимости от того, на что ставит соперник.
Глаза Хан Шана округлились от запоздалого прозрения. Он завыл и затопал ногами.
- Крыса! Мошенник! Так вот как он выиграл!
- Несомненно. Ну а теперь говорите, кто был этот японский прохвост?
- Его имя Теруо Шокан Но Ками Минамото Но Тадаоки. - Лицо Хан Шана исказилось от злости. - Он сказал "Зови меня Теруо. Пойдем в клуб, пропустим по стаканчику, развлечемся. Подцепим девочек. Мы, бессмертные, должны чаще встречаться!" - Хан Шан помрачнел. - Мне следовало знать, что он что-то замышляет.
Действительно. Ясно, как божий день, что тот, кто приглашает такого обормота, как Хан Шан, разделить сомнительные удовольствия, на самом деле преследует иные цели, нежели веселое времяпрепровождение.
- Значит, я так понимаю, - сказал я, - вы хотите нанять меня для того, чтобы я зацепил этого Теруо и вышиб его с вашей озерной собственности.
Он выглядел слегка смущенным.
- Ну, - промямлил он, - в каком-то смысле.
- А что такое? Где этот фонтан?
- В Циньдао.
Я нахмурился:
- Но Циньдао оккупирован японцами.
- Ну, - признал он, - в общем, да.
- Так как же я должен прогнать Теруо с земли, если в ответ на ваши притязания он может просто-на-просто позвать морских пехотинцев?
- Это не самое страшное, - торопливо проговорил он. - Фонтан-то, собственно, находится в амулете.
Кажется, я выглядел полным болваном.
- Фонтан нарисован на амулете?
- Нет, он внутри амулета.
Я сжал свой стакан с коктейлем.
- Я понимаю, что мечи могут быть в фонтане, но как фонтан мог оказаться в амулете?
- Это метафизический фонтан, - просто ответил он. - Он может оказаться везде, где захочет.
По-моему, в этом было столько же смысла, сколько и во всем, с чем связаны бессмертные.
- Прекрасно, - сказал я. - Белиссимо. Как выглядит амулет?
- Он сделан из двухцветного золота, красного и белого. Размером он с медную монету, с одной стороны покрыт письменами, а с другой - изображением Дверных Богов.
- Так почему же эти Дверные Боги не стерегут фонтан сами?
- Не знаю. Не я устанавливаю правила.
- А где амулет может быть в Циньдао?
- Думаю, на шее у этого бандита. Я сам носил его на шее.
Я стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.
- А где в Циньдао искать этого прохвоста Теруо?
- Не знаю, где он живет, но, наведя некоторые справки, я выяснил, что он является персональным богом 142-го батальона военной полиции, расквартированного в Циньдао, стало быть, его можно найти в окрестностях казармы.
- Ага! - Я отхлебнул коктейль и в который уже раз пожалел, что не заказал бурбон.
- Что ж, - сказал я, - было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, вы знаете, где выход.
Его лицо вытянулось дюймов на четырнадцать.
- Вы не поможете мне? - прошептал он.