* * *
Если Йохалла и жаловался на отсутствие денег, то причина такой нищеты была ясна - стоило лишь подойти к повозкам с оружием. Они стояли недалеко от шатра кэйвинга - в ряд, и возле них прохаживались четверо ратэстов в полном вооружении.
- Новые воины, - коротко сказал сопровождающий. Странно, но этих слов оказалось более чем достаточно. То ли стражу предупредили, то ли парню верили до такой степени…
Пожалуй, впервые в жизни у Вадима перехватило дыхание с такой силой. Да и Ротбирт, который всяко видал оружейные - и побогаче, где были мечи, которые, будучи согнутыми в дугу, распрямлялись с песней, кольчуги из сорока тысяч колец, на каждом из которых были отчеканены листья и травы - и Ротбирт озирался ошалело. Ведь это было место, где можно брать, что пожелаешь! Видно было, что он с трудом подавляет недостойную мужчины и воина жадную дрожь - напуская на себя равнодушно-значительный вид. Мальчишки прошлись по повозке, ни к чему по первости не прикасаясь, но всё внимательно оглядывая.
Вадим заметил с огорчением - и пониманием! - что тут не было мечей. Да, настоящие мечи или получают в подарок, или берут в бою, или куют сами… Что же до остального - тут было всё!
- Неплох тут выбор, - заметил Ротбирт, хотя Вадим видел, что ему хочется начать хватать всё подряд - обеими руками направо и налево. - Видно, и впрямь кэйвинг хочет большого… да помогут ему боги.
- Да помогут, - почти серьёзно отозвался Вадим. Мальчишки старательно разыгрывали взрослых воинов - исполняли роль такую же обязательную, как фехтовальные фразы. Вадим ловил на себе взгляды обоих анласов - и Ротбирта, и провожатого. Они явно прикидывали, воин ли этот славянин. Вадим мысленно усмехнулся и первым делом выволок из кучи одежды шнурованную на груди куртку и штаны из мягкой, но толстой коричневой кожи. Разделся до трусов и влез в обнову, аккуратно сложив свою старую одежду - расставаться с нею он не собирался. Потом примерил жёсткие сапоги, подбитые сталью, с тупыми шишками шпор - глаз не подвёл, обувь оказалась впору.
О броне следовало подумать. Вадим знал по опыту, что пластинчатый доспех на кожаной основе легче кольчуги… но кольчуга надёжней. Кольчуги, кстати, тут были, несколько… Мальчишка всё ещё обдумывал выбор, когда глаза и руки почти одновременно наткнулись на настоящий кольчатый панцирь! Кольчужная безрукавка до середины бёдер была сплетена из двух слоёв мелких колец - воронёных стальных и золотистых бронзовых. На треугольном нагрудном щитке плавно изгибалась свастика - две наложенных друг на друга буквы "S". У панциря имелись капюшон и шарф, закрывавший подбородок. Короткие рукава соединялись с медными брассардами - гладкими, без чеканки - и укреплялись оплечьями в виде крыльев дракона. Брассарды, в свою очередь, соединялись с кожаными перчатками, по внешней стороне ладони обшитыми кольчугой. "Не может быть, чтобы он оказался мне впору", - решил Вадим, поднимая панцирь (тяжёлый и холодный)…
- … Ха, Вадомайр, да это знак богов - он на тебя собран! - восхищённо выдохнул Ротбирт, тоже меривший доспех - чешуйчатый, не кольчугу. И прищурился: - А всё-таки - кем ты был у себя дома?
Вадим с трудом сдержал широкую довольную улыбку. Нигде ни одно колечко, ни одно сочленение, ни один ремешок не давили, не тянули, не болтались!
- Клянусь топором Дьяуса! - сказал Ротбирт с прежним восхищением.
- Отличная работа, - солидно подытожил Вадим. И повернулся к сопровождающему: - Я и правда могу его оставить себе?
- А как иначе? - удивился тот. - Он тебе и впрямь впору.
Вадим отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку. Перебрал несколько пар набедренников и поножей. Набедренники вроде бы и не требовались… Он выбрал пару поножей - представлявшие собой отдельные штанины из одного кольчужного слоя от верха бёдер до щиколоток, они сочленялись с кольчугой изнутри у пояса.
Потом на глаза попался старый, но прочный и хорошо промасленный кожный пояс с тремя рядами медной клёпки и удобными перевязями для оружия. Застёгивая тяжёлую бронзовую пряжку, Вадим прошёл туда, где стояли шлемы. Ему, если честно, нравились такие, какие тут многие носили - с выпуклыми дугами надглазий, переходившими в широкое наносье, защищавшее и рот, и подбородок, глухим затыльником… Но тут таких не оказалось - наверное, нравились они не одному Вадиму. И он снял с держака тот, который глянулся больше прочих - куполовидный, стальной, украшенный медными соколиными крыльями, с треугольной маской - она ребром выдавалась вперёд, надёжно закрывая нос от ударов, щели для глаз походили на листья ивы, от них до самого низа шли тройные ряды мелких шипов, в основании которых оказались отверстия для дыхания. Бармицы у шлема не было, но при капюшоне и шарфе на панцире это и не было нужно.
Щит выбрать оказалось легче лёгкого - они все в целом были одинаковы. Треугольные, не очень большие, из дубовых досок, обтянутых кожей и окованных по краю стальной полосой, с клёпками по углам и круглым плоским умбоном в центре. На всех щитах был тур - баннорт зинда анла-энграм.
Оружие… Вадим коснулся ладонью веретён пик, сложенных вдоль борта, как удочки. С этим оружием он никогда дела не имел даже в шутку. Но ему всё-таки показалось, что в пальцы пробежала слабая дрожь - соскучившиеся пики просились в руки хозяину!
Все они казались одинаковыми, и мальчишка выбрал одну - на трёхметровом ясеневом веретене, обмотанном под руку шероховатым плотным ремнём, был надёжно укреплён втульчатый наконечник - в две ладони длиной, но всего в два пальца шириной, трёхгранный и острый, как игла, - в каждой грани были выбиты изображения - какое-то могучее дерево, корабль и солнечный знак. Вадим покачал пикой, несколько раз поразил ею воздух, надеясь, что выглядит не слишком неумело. Потом быстрым тычком подобрал-наколол с земли щепочку. И кивнул.
Рядом с пиками лежали дротики. Вадим отобрал пять штук, с такими вещами он тренировался. Ротбирт ткнул рукой в сторону столба, вкопанного в двадцати шагах от повозок. Судя по его разлохмаченности, столбом пользовались часто.
- Можно?
- Давайте, - кивнул провожатый.
Вадим прищурился, зажал четыре дротика в левой руке, пятый покачал в правой… и послал его в цель всем телом…
…Все пять дротиков воткнулись сверху вниз ровной строчкой - как и целился мальчишка. Добравшись до столба, он осмотрел дротики один за другим, покачивая наконечники и оглядывая древки. Дротики были сделаны добротно - что ж… Вадим вернулся к повозке, довольный проверкой.
С топорами заминки не было. Вадим взял в руку один - на длинном, почти прямом топорище, с Г-образным, утяжелённым на конце полотном - и сразу понял: это то, что надо. Не понадобилось даже метать… Вадим не без удовольствия определил топор на место на поясе, с удовольствием почувствовав, как приятная тяжесть оттянула бок. У него возникло тщеславное желание посмотреться в зеркало. Но тут для большинства людей зеркала, конечно, озерца и лужи…
Длинный - в полруки - подходящий нож-сакса с рукоятью, за которую можно было взяться при случае и обеими руками, с тяжёлым широким концом для рубки - в простых деревянных ножнах тоже нашелся быстро.
- В дальней повозке - всё для коней, - мотнул головой провожатый. - Сами подберёте?
Вопрос был не праздный. Нужно было иметь большое терпение и немалый опыт, чтобы тщательно, неспешно проверить конскую сбрую… а ведь от неё жизнь воина зависит не реже, чем от доспеха и оружия! Но Вадим мысленно усмехнулся и посмотрел на Ротбирта:
- Пошли?
Анласы не отягощали своих коней полной бронёй. Благодаря этому - Вадим пока не знал, но это было так - их конница могла подолгу идти галопом, тем более, что верховая порода рыжих коней была очень мощной. И всё-таки часть брони была стальной. Маску для коня, которую выбрал Вадим - не драконоголовую, обычную, гладкую - покрывала чеканка в виде свастик и стеблей травы. Перёд её - для защиты храпа - был выгнут вверх, наглазники - тоже, одновременно играя и роль шор. На маске поднимались прямые острые рога - и были они, как Вадим узнал позже, не только украшением.
Для груди и передней части корпуса оказалась кольчуга - из крупных плоских колец. А для боков и крупа - кожаная броня с войлочной подстёжкой. Нашёл Вадим и сбрую с медными бляшками, и потёртые стальные стремена на длинных ремнях, и обтянутое чёрной кожей седло - непривычное, с высокой Т-образной задней лукой. Кожа крепилась к основе двойными рядами гвоздиков.
- Может, и это взять? - Вадим задумчиво поднял крыловидные щитки - из кожи и дерева, они крепились так, чтобы закрывать ноги и бёдра всадника.
- Я взял, - кивнул Ротбирт, - почему нет, если дают?.. Коней можно выбрать сейчас? - обратился он к провожатому.
* * *
Конские табуны паслись на холмах противоположного берега. Большинство коней были соловые - солнечно-рыжей масти - и явно двух пород. Вместе паслись невысокие мохноногие и горбоносые коньки, больше похожие даже на пони - и огромные, едва ли не по два метра в холке, огнеглазые звери, состоявшие, казалось, из одних сухих мускулов, с длинными гривами и хвостами. Боевые кони, способные перепрыгнуть пропасть, грудью пробить заплот копий, ударом копыта убить медведя…
При виде их Вадим задохнулся от восторга. Своего коня он иметь не осмеливался даже в мечтах - его не бедный отец просто не потянул бы такое чудо. Ротбирт между тем просто подошёл к высокому жеребцу и положил ладонь ему между глаз, сказав:
- Винтахэв… - конь вскинул голову, ладонь человека соскользнула на шею. - Винтахэв… - пальцы Ротбирта утонули в гриве, и конь со вздохом положил узкую голову на грудь мальчика, чуть кося глазом. Ясно было, что кони для Ротбирта - дело привычное.
Переведя наконец дух, Вадим тоже занялся выбором. И его внимание сразу привлёк нервный рыжий жеребец, пасшийся в одиночестве. Если кто-то из соседей переступал невидимую черту, рыжий вскидывался, прижимал уши и скалил зубы - молча, но до такой степени выразительно, что непрошеного соседа будто ветром сдувало.
Вадим, как под гипнозом, решительно отправился к нему - не обращая внимания на расширившиеся глаза Ротбирта и тревожный окрик сопровождающего. Желание обладать именно этим конём стало таким острым, что мальчишка полностью отдался ему. Конь перестал щипать траву и, медленно подняв голову, в упор посмотрел лиловыми бешеными глазами на подходящего человека. Издал лёгкий тихий звук, похожий на утробный гул.
Вадим протянул руку - медленно, ладонью вверх - и тихонько фыркнул, потом - чмокнул губами. Конь чуточку осел на задние ноги, мягкая верхняя губа открыла крупные зубы. Не спуская с него глаз, мальчишка подошёл вплотную. Его ладонь коснулась храпа рыжего (самого восхитительного, что только создала природа!), прошла по морде до глаз…
…Рыжий взвился! Белки налились кровью, он вознёсся над Вадимом страшной и красивой статуей, намереваясь обрушить на человека удар, который вобьёт его в землю. И тогда Вадим вскинул руку - не защищаясь, нет! - повелительным жестом! - и звонко, коротко выкрикнул какое-то слово, не расслышанное анласами.
Казалось, что коня с размаху ударили в грудь тараном. Он осел, попятился, встал на все четыре, поматывая головой с оглушённым видом. Вадим подошёл к нему уже совершенно спокойно и положил ладонь на холку.
- Вихрь, - тихонько сказал мальчик. - Вихрь, хороший мой…
Конь, вздохнув, опустил голову - через плечо Вадима - на его спину.
- Клянусь… - начал Ротбирт и покачал головой. - Какой же ты славянин?! Ты анлас!
- Он никого к себе не подпускал! - вторил в возбуждённом восхищении провожатый, только что не подпрыгивая на месте. - Когда ты пошёл к нему… я думал, что тебе конец! Его никто не мог оседлать! Ты что - колдун?!
- Нет, - коротко ответил Вадим, почёсывая надглазья вздыхающего от удовольствия Вихря. Секрет слова ещё пять лет назад открыл ему приятель отца, лесник с притамбовского кордона… Может, это и помогло ему стать в клубе лучшим. Хотя он никогда не испытывал слово так.
- Поскачем до лагеря - кто быстрей? - предложил Ротбирт немного уязвлено.
Вадим покачал головой:
- Нет. Я в коже, а конь без седла. Не дело стереть ему спину и бока в первый же день.
Ротбирт заулыбался:
- Прости. Я проверял тебя.
Ведя коней в поводу (их провожатый, так и не назвавшись, смылся, едва понял, что с конями вопрос решён - то ли докладывать, то ли по каким-то личным делам), мальчишки пошли к реке. Они переговаривались о незначащих вещах - о том, что их окружало, и разговор не нёс никакого смысла… но Вадиму было приятно его вести и ощущать, как Вихрь дышит в спину - тепло, ровно и мощно. И эта тема ни о чём их так увлекла, что ни тот ни другой совершенно не заметили, когда и как их нагнал Энгост сын Виннэ в сопровождении ещё одного воина.
- Славянин, ты сумел укротить этот ураган? - спросил пати, и в его голосе прозвучало недоверие к тому, что видели его глаза - и нелепая насмешка. Вадим чуть наклонил голову:
- Меня зовут Вадим, пати. Но по-вашему проще - Вадомайр. И коня в самом деле укротил я.
Энгост быстро посмотрел на своего спутника - пожилого, уже седого богатыря, вооружённого большой секирой - на недлинной рукояти было прочно приклёпано косовидное лезвие шириной в ладонь. Тот провёл ладонью по заплетённым в косы усам и пожал плечами. На Вадима он при этом глядел с удивлённой симпатией.
- Хороший конь, - Энгост сделал движение рукой, словно хотел похлопать рыжего по крупу, но тут сделал танцующее движение - и рука пати повисла в воздухе.
В лицо Энгосту бросилась краска. Он двинулся следом за Вихрем, но седой пробасил:
- Оставь. Зашибёт.
Энгост дёрнул плечом, но остановился. И резко повернулся к Вадиму:
- Не откажи мне в просьбе.
- Говори, пати, - отозвался Вадим, насторожившись.
- Я хочу купить этого коня. Подожди! - он поднял ладонь, видя, как Вадим открыл рот. - Я дам за него десять скеллигов золота.
Ротбирт рядом выпустил воздух: "Пыффф!" - с изумлением. Вадим уже знал, что скеллиг - это примерно пятьдесят граммов. Хороший конь стоил - Ротбирт за время их странствий увлечённо обсуждал эту тему - четыре скеллига. Отличный - семь. Превосходный - восемь. Десять скеллигов могли оборвать самый крепкий кошель. На них можно было купить отличного коня - и ещё добавить к панцирю золочёный нагрудник. Или…
Вадим тряхнул головой:
- Не будь в обиде, пати. Но кто же продаёт друга за золото? И как назвать того, кто это делает?
Энгост закусил губу. Его рука - по-боевому, в кожаной перчатке с рядами бронзовых чешуй - легла на рукоять меча. Молодой пати смотрел на стоящих плечом к плечу мальчишек задумчиво и раздражённо. Но, когда он заговорил, голос был спокоен:
- Что же - может, это и верно. Не каждую вещь измеришь золотом… Но что ты скажешь, Вадомайр Славянин, если я предложу тебе обмен? Конь хорош, нет слов. Но и Зовущий Воронов неплох!
Он быстрым, но бережным движением вытянул из чёрных ножен меч и на ладонях показал его Вадиму. Меч был типичный анласский - длинный, узкий, с расширенным концом и двойным ребром, образовывавшим посередине лезвия глубокий дол-выборку. Простая рукоять без украшений… Но голубоватый холодный блеск и проявлявшиеся при поворотах клинка туманные струи как бы в глубине металла говорили, что меч очень непрост. У Ротбирта был отличный меч, отцовский (хоть он и не имел права его носить…). Но этот… Вадим вздохнул. А Энгост, как будто искушая мальчишку, пустил ему в глаза узкий острый зайчик с бритвенно-острой кромки лезвия и молча подмигнул. Да уж. Меч стоил коня… и не одного коня, даже такого, как Вихрь.
- Не скажешь, что он плох? - осведомился Энгост.
Вадим резко вскинул голову - будто просыпаясь.
- Это было бы враньё, - сказал он тихо. - У тебя хороший клинок, пати. Так хорош он, что хоть песни складывай. И всё-таки каждый из нас останется со своим. Коня я не продам. И не сменяю.
Энгост точным движением - не глядя! - бросил меч в ножны.
- Хорошо, - коротко сказал он и, повернувшись на месте, зашагал прочь. Седой воин задержался на секунду, внимательно посмотрел на мальчишек - словно бы с одобрением! - и двинулся следом за пати.
Вадим проводил их взглядом и посмотрел на Ротбирта. Тот был собран и бледен. Поймав взгляд Вадима, сказал тихо:
- Неплохо ты отвечал. Но он тебе не простит - с такими глазами не прощают. В спину едва ли ударит, а всё же… отказать такому и потом жить рядом - всё одно что бежать по тонкому льду.
- А этот, который с ним был - он мне понравился, - задумчиво сказал Вадим. - Кто ж такой-то?
- Это его отец пати Виннэ сын Этелри, - сказал наблюдавший за разговором молодой воин, коротко поклонившись мальчишкам. - Он храбрый воин и достойный человек… а кое-кто поговаривает, что младшего его сына подменили в материнском чреве. Но сына он любит…
- Увидим, как и что будет, - хмыкнул Вадим, кивая воину. - Пошли, Ротбирт?
Тот зашагал к реке.