* * *
Вадим мучился кошмаром. Темноликие огромные всадники вихрем носились вокруг, перескакивая через мальчишку - а он лежал на земле и не мог пошевелиться. Он отчаянно пытался освободиться от того, что мешало встать - и не мог. На северо-востоке горело небо, и в этом огненном зареве на всадниках и конях алел металл…
…Прикосновение к плечу разбудило его мгновенно, как и положено просыпаться воину. Но явь оказалась в первый миг такой непостижимой, что Вадим дёрнулся за топором.
И замер, поняв, что именно происходит. Поняв с дрожью и радостью.
Рядом с ним стояли двое ратэстов в полных доспехах. Каждый держал в правой руке факел, левая - лежала на рукояти меча. Шлемы и пляшущий огонь факелов мешали разглядеть лица - глазницы масок казались наполненными чернотой.
- Вставай и идём, - невозможно было определить даже, кто из них это говорит.
Вадим поднялся. Его неожиданно охватил озноб. Ночь была тёплой. А что такое "нервы" - Вадим давно и прочно забыл… по крайней мере, ему так казалось - но теперь его начало потряхивать. Подступившее ликование мешалось с жутью.
Один ратэст сделал шаг назад, второй - вперёд, и Вадим оказался между ними. Факелы чуть опустились.
На траве лежала ледяная роса - значит, скоро наступит утро… Вадим шёл, как во сне. Впереди, на фоне неба, в свете факелов обрисовались фигуры пяти коней; ещё двое ратэстов ждали в сёдлах.
Вихрь был не осёдлан, но стоял неожиданно спокойно. Вадим прыгнул ему на спину, стиснул коленями бока, пятками уперся в мослаки. Ратэсты выстроились квадратом, буквально сдавив Вихря своими конями. С места взяли в галоп, увлекая за собой…
…Вадим не мог понять, куда они скачут. Красные тени прыгали по кустам, траве и стволам деревьев. Ветер бил в лицо. Гремели копыта. В зрачках коней - безумных от скачки - металось пламя.
Впереди послышался звук трампета. Скакавшие первой парой ратэсты вскинули факелы и резко бросили руки вниз - загудело пламя… Все пятеро на полном скаку ворвались в дубовую рощу - Вадиму почудилось, что из-под конских копыт метнулись какие-то маленькие существа… но не звери… Впереди колебались огни - множество огней - но было очень и очень тихо.
Кони встали как вкопанные. Ратэсты соскочили наземь. Вадим - тоже. Он не рассчитал высоты, земля больно ударила по пальцам ног, но ратэсты даже не дали остановиться - стиснули латными боками, как только что их кони - Вихря.
Шаг. Шаг. Шаг.
Дубы тут образовывали естественное кольцо. Второе кольцо образовывали ратэсты - они стояли, уперев меч в правой руке в землю, а левую - с факелом - высоко подняв над головой.
В центре поляны полыхал костёр - языки пламени в ночном воздухе были почти неподвижны, но свист и гул пламени наполняли поляну. Возле огня застыл, сложив руки на посохе, атрапан. Вадим не мог различить, тот ли это, что назвал его кэйвингом - или другой. На противоположной стороне костра четверо ратэстов держали за верёвки, привязанные к ногам, могучего бука - зверь, наклонив голову, хрипло дышал, целя в пространство пиками рогов.
Ратэсты шагнули в стороны, освобождая Вадима. Почти физически ощущая на себе десятки взглядов, мальчишка пересилил себя - и пошёл к огню один.
Протянутый посох атрапана преградил ему путь в пламя. Огонь заливал тело Вадима жаром, и вскоре кожа его заблестела от пота, а губы пересохли - но мальчишка стоял каменно-неподвижно, глядя в пламя немигающими серыми глазами.
- Зачем ты пришёл? - невозможно было понять, кто спросил…
- Обрести силу всех и отдать силу всем! - звонко ответил Вадим; казалось, что эти слова, чеканенные из солнечной бронзы, повисли в воздухе над огнём костра.
- Будешь ли ты нам другом и опорой в ответ на наши дружбу и поддержку - в горе, радости, веселье, страхе, боли, счастье - во всей жизни воина?
- Буду, - без колебаний ответил Вадим.
- Клянёшься ли ты в верности туру - баннорту зинда анла-энграм?
- Клянусь, - жар становился невыносимым.
- Придёшь ли ты ко мне на помощь и после смерти?
- Приду, - твёрдо ответил Вадим. Сейчас он верил в свои слова.
- Чем же ты клянёшься мне во всём этом?
Жар почти физически толкал в грудь: "Отойди! Отойди!" Но отходить нельзя - наоборот, нужно будет сделать ещё шаг…
- Своей кровью и своей честью! Дубом, терновником и ясенем! Зелёными холмами и хрустальными реками! Именем предков и своим именем! - чётко и раздельно сказал Вадим.
- Дьяус слышит! Дьяус знает! Дьяус свидетель! - грянул хор мужских голосов. - Дьяус слышит!! Дьяус знает!! Дьяус свидетель!! Дьяус слышит!!! Дьяус знает!!! Дьяус свидетель!!!
Опустившись на колено, Вадим без колебаний протянул руку в огонь…
…Боль, которую он испытал вслед за этим, не шла ни в какое сравнение с чем-либо, ранее испытанным в жизни. Первым его желанием - слепым желанием тела - было - немедленно выхватить руку из пламени, но усилием воли Вадим заставил себя не думать об этом и, подняв голову, улыбнулся. По лицу его текли слёзы. "Если есть какие-то боги, - подумал он очень отчётливо от этой боли, - то пусть они дадут мне силы терпеть".
Хор нараспев говорил:
- Друзей в беде не оставляй.
Кто слаб - того не обижай.
Не разрушай, а создавай!
Слова на ветер не бросай.
Любовь свою не оскверняй.
Стране родной не изменяй…
Вадим перестал видеть и слышать - в ушах возник монотонный гул, а перед глазами повис ровный алый туман боли. И, когда боль стала непереносимой и запредельной, чья-то рука схватила и стиснула ладонь Вадима, причинив в первый момент ещё большую муку, но защитив руку мальчишки от огня. Вадим широко распахнул глаза и вдруг отчётливо увидел того, кто вместе с ним держал руку в огне - по другую сторону пламени стоял на колене Ротбирт. Тело анласа блестело от пота, пот и слёзы катились по лицу, но губы были раздвинуты в улыбке, а в глазах кроме боли были заслонявшие её восторг - и ярость.
"Ротбирт - мой побратим", - подумал Вадим.
Голоса умолкли.
Вадим и Ротбирт встали на ноги. Вадим качнулся, но Ротбирт поддержал его и отшагнул в сторону - последнее пожатие пальцев было как призыв держаться.
Четверо ратэстов встали на колено и скрестили мечи. Вадим ступил на это перекрестье, похожее на скрещение лунных лучей - ощущая ступнями холод клинков. Рука болела почти невыносимо - и он взлетел вверх, на уровень плеч ратэстов. Одновременно слитный, короткий удар заставил его вздрогнуть. Тени махали ало-чёрными крыльями. Это ратэсты били по рукоятям факелов мечами.
Удары превратились в слитный грохот… и возникло странное чувство полёта - полёта над сверкающими полосами клинков, над костром, над поляной, над дубами, над всем миром…
…Мечи опустились вниз - и Вадим шагнул с них на землю. Теперь он стоял перед коридором из скрещённых мечей, а в конце коридора человек протягивал ему, Вадиму, что-то… что-то непонятное…
Мальчишка прошёл этим коридором - с лязгом опускались клинки за его спиной - и взял в руку то что ему протягивали: топор из чёрного камня, украшенный высеченными глубокими знаками, в свете костра отливавшими алым - казалось, бороздки наполнены кровью.
- Бери, - голос человека показался ему знакомым.
- Отдам преданностью, - ответил Вадим, не обращая внимания на толчки боли в руке.
Надвинулась морда быка - с горящими глазами, обдающая пряным запахом… Взметнув топор, Вадим с выдохом обрушил её на широкий лоб между раскинутых рогов - и кровь свистнула ему на руки, на грудь, в лицо, скрепляя союз нового ратэста с кэйвингом и всей дружиной…
…Дым. Пряно пахнущий дым клубился со всех сторон, и Вадим… Вадомайр?.. плыл в этом дыму. Из дыма опустилась птица - огненная птица - и вцепилась когтями в руку, в правое запястье… и стала на ней - на руке - витой татуировкой, изображавшей птицу, терзающую змею.
Татуировка была серая, только глаза птицы горели алым, как раны.
* * *
Заря занялась огромным костром в полнеба. Недобрая, огненная… Такие зори часто бывают в морозные зимние дни - и почти никогда летом.
Десяток всадников-анласов двигался вдоль лесной опушки. Высокие кони шли плавным шагом, острия пик покачивались в красном небе. Воронение кольчуг тускло, тяжёлыми алыми искрами поблёскивало на фоне пока ещё чёрной стены леса. Было тихо, лишь по временам пофыркивали кони, сухо звякала сталь, да слышались негромкие, короткие переговоры.
Предутренний час, когда нечисть и ночные хищники возвращаются в логова, миновал, и солнце хлынуло в лес расплавленной бронзой. Чёрные силуэты превратились в людей и коней.
Вадим и Ротбирт ехали стремя в стремя. Оба мальчика были без шлемов - устроили их на передних луках сёдел. Отряд мотался верхом с двух ночи - кэйвинг выслал несколько дозоров, потому что совершенно определённо начинались земли, принадлежавшие хангарам.
Страной хангаров - Хана Гаар - управлял хаган. Она делилась на области-урханы, которыми правили наместники-сюууджи. Каждый урхан делился в свою очередь на даханы с датханами во главе. И уже было известно, что воинов у хангаров очень-очень много…
Пати Гэст, поставленный командовать этим дозором, был тяжеловатый на действия, уже немолодой, но очень опытный воин. Разведка была для него привычным делом. Покачиваясь в седле - рослый даже для анласа, похожий на ястреба - пати прятал в углах рта усмешку. Ему нравилось, что молодые ратэсты, из которых состоял его отряд, не боятся и не волнуются. Щитоносец Гэста, один из его внуков, медноволосый парнишка, обрывал губами с веточки крупные, спелые ягоды голубики.
- Лопнешь, - негромко сказал Ротбирт.
- Не жалко, - щитоносец протянул широким жестом, не глядя, шлем, на треть заполненный ягодами. Ротбирт достал две, сунул одну Вадиму.
Впереди начался крутой косогор, поросший малинником, а наверху, словно часовые, стояли мрачные ели.
- Пр, - Гэст остановил коня, повернулся в седле. - Довольно жрать! Проверьте, что там, за елями, - он указал на двоих ратэстов. Те спешились и неслышной побежкой, накладывая стрелы на тетивы, двинулись вперёд. Остальные развернулись в цепь и приготовились ждать…
Дробной рысью-иноходью выскочили из-за елей и стали спускаться к опушке трое хангарских всадников в латах. Очевидно, они не сразу заметили анласов… а потом стало поздно. Двое разведчиков, вскинув луки, метнули стрелы раньше, чем хангары дёрнулись. Один взмахнул руками и покатился с седла со стрелой между глаз. Второй конвульсивно дёрнулся и свесился на гриву, уронив руку - стрела торчала слева в груди.
Третий, гортанно крикнув, ударом колен развернул коня и погнал его вверх, к спасительным елям. Коротко свистнув, бронебойная стрела ударила его в шею сзади, пробив латный ворот - всадник кувыркнулся через круп. Ротбирт, улыбаясь, опустил лук. Он стрелял с седла, уперев лук в носок выставленной ноги.
- Метко, - похвалил кто-то. Ротбирт зыркнул, ответил насмешливо:
- Будешь хвалить, когда выстрелишь так же. До той поры - учись.
Говоривший, похоже, онемел. Остальные негромко, но одобрительно рассмеялись.
Разведчики вернулись быстро. Садясь в седло, старший сказал, указывая луком на ели:
- Там, дальше, большая долина. В лиге от склона крепость.
- Какая? - Гэст положил ладонь на шлем.
- Так… - разведчик поморщился. - Я бы не назвал её сильной. Земляной вал, в нём ворота. Ров, похоже, сухой, как моя глотка. Стража у ворот есть, четверо пеших.
- Сколько там на глаз может быть воинов? - выяснял Гэст.
- Не больше полусотни, - уверенно ответил разведчик.
Гэст задумался, став ещё больше похож на хищную птицу, чем обычно. Ратэсты притихли. Наконец пати вскинул голову и широко улыбнулся:
- Клянусь луком Вайу, что они тут давным-давно забыли, что такое бой! Слушайте! Пятеро из нас со мной во главе выманят из крепости часть воинов… скорее всего - большую и лучшую. Выманят под стрелы остальных, которые засядут за елями. Потом все - в сёдла и галопом на ворота. А дальше…
Он не договорил, но что будет дальше, не требовало объяснений.
* * *
Полдюжины стрел Ротбирт воткнул в землю перед собой. Пошевелил осторожно густые еловые лапы, открывая себе обзор, завёл одну за другую.
Всадники ехали шагом в сторону крепости. Отчётливо было видно, что они очень хотят проскользнуть мимо неё незамеченными. Очевидно, поняли это и хангары. Они обманули сами себя…
Из широко распахнутых ворот, словно клинок из ножен, выметнулись три десятка всадников в доспехах, на бронированных конях. Анласы, великолепно имитируя замешательство, закрутились на месте, потом помчались обратно. Кто-то из стрелков засмеялся тихо, видя, как "бегущие" старательно стягивают поводья, чтобы анласские звери не оставили хангарских коней ни с чем.
Ротбирт провёл пальцами по древкам стрел, по оперениям. Выбрал бронебойную стрелу, положил на кулак. И прищурился. Подпустить на две сотни шагов… даже ближе, на полтораста, чтобы не успели уйти из-под стрел.
Хангары начали стрелять на скаку - чёрточки стрел заштриховали воздух, видно было, как некоторые отскакивают от кольчуг анласов и застревают в кожаной конской броне. Вадомайр на своём Вихре скакал на левом фланге - Ротбирт видел недовольное лицо славянина и мысленно выругал друга за то, что тот не надел шлем. Едва он подумал об этом, как волосы Вадомайра подбросила стрела.
- Боги… - выдохнул Ротбирт, натягивая тетиву.
- Остынь, рано, - заметили слева.
Гэст вдруг резко отвернул вправо. Остальные - за ним, открывая фронт для стрельбы.
- Давай!
С привычным посвистом стрела сорвалась с тетивы. Взмахнув руками, покатился с седла один… Дальше Ротбирт уже ничего толком не замечал, кроме того, что - попадает, попадает!!!
Взметнулся и стих крик ужаса, только хрипела раненая лошадь, порываясь встать. Двое хангаров махом неслись прочь, метались кони с пустыми сёдлами, три или четыре лежали мёртвые, как и все хозяева лошадей. Кое в кого попали по нескольку стрел.
- Вай-уууу!!!
Две или три стрелы, пущенные вслед, стукнулись о латы хангаров. Стрелки бросились к коням, а отряд Гэста в полном составе уже с воем и выкриками мчался к крепости…
…Ох, хорош был Вихрь! Вадим вырвался вперёд и, клонясь с седла, как тренировался упорно все последние дни, целился пикой. Хангар оглядывался… оглядывался… Вадим отвёл локоть и ударил, целясь в бок. Рвануло, он сжал шенкеля и проскочил мимо хангара, который оставался в седле, но с каждым скоком лошади всё дальше и дальше кренился вбок. Убил, понял Вадим азартно. И удивился, что пика всё ещё в руке, успел выдернуть…
Стрелки отстали на пару перестрелов - но у них кони были свежие, и на полпути к крепости обе группы соединились. Хангары пытались закрыть ворота, но те давно заржавели в петлях и прочно вросли в землю створками. Со стен стреляли из луков, но неметко. Ратэсты на скаку надевали шлемы, перебрасывали на руку щиты и сгибались в сёдлах.
Гэст, ухнув, метнул топор - наиболее упиравшийся на воротах открыл рот и сел наземь, топор торчал у него ниже левого плеча в груди. Анласы влетали в ворота, грохоча по мосткам. Вадим ударом пики пригвоздил к створке ворот воина, замахнувшегося на него саблей. Слева кто-то с визгом прыгнул на скачущего анласа, сшиб его с седла - покатились… Закрываясь щитом, на мальчишку бросился воин со своим странным оружием - копьём-не копьём. Вадим, качнувшись назад в седле, метнул в него выхваченный на скаку дротик, угодив в лицо - и заорал от восторга, чувствуя, как освобождается от чего-то, мешавшего… мешавшего… нет, он не мог подобрать слова.
Я пришёл сюда из-за дальних гор -
Ибо ныне я знаю, что делать с собой!
В шесть сторон кроплю,
Обхожу костёр,
Подношу к губам горьких трав настой…
Бог мой! Свастикой в небе орёл повис!
Под крылом кричат, умирают ветра…
- Вадим поймал себя на том, что орёт калугинское "Восхождение".
В большом приземистом здании укрыться не успел никто - одного, добежавшего почти до порога, брошенный топор уложил в затылок, и он свалился на брёвна, дёргаясь и плюясь бурой пеной. Попытавшихся организовать оборону на валу сбили стрелами.
- Ничего не жечь! - скомандовал Гэст глухим из-под маски голосом. - Всё обыскать, живей!
Во дворе оставались только мёртвые враги и живые анласы - потерь у них не было, разве что поцарапанные, да в кожаной броне коней тут и там торчали стрелы. На растекавшуюся по двору кровь летели мухи.
Вадим соскочил наземь, закинул узду за брус. Впервые в жизни - настоящий бой… и как же это было здорово, с изумлением подумал мальчишка, стаскивая крылатый шлем. Пристроив его на луке седла, Вадим огляделся. Кто-то уже заглядывал в дом, кто-то искал своё оружие, кто-то методично рубил головы убитым и швырял их на вал, где ещё один воин выстраивал из них ряд.
Вадим сходил за дротиком и пикой. Удивился тому, с какой силой ударил того, у ворот - пика пробила насквозь тело в пластинчатой броне, расщепила бревно и застряла, Вадим еле-еле выдернул оружие, с трудом раскачав.
- В бою часто себя не помнят, - сказал Гэст. Оказалось, он подошёл и встал рядом. - А ты молодец, славянин. Силу же размерять ещё научишься.
- Поищу меч, - ответил Вадим, понимая, что - нет, хорошего оружия он тут не отыщет. Просто сказал, чтобы прогнать внезапное смущение от похвалы.
- Поищи… - спокойно согласился Гэст.
На самом деле Вадим отправился искать Ротбирта, которого не видел - оказалось, что дружок заглядывает во все уголки дома с типично анласским неуёмным любопытством… которое, надо сказать, стоило не одному анласу жизни.