Самодельная лежанка скрипнула, и я медленно приподнялся. Кави маячила передо мной, накрывая на стол. Пухлый глиняный горшок уже гордо стоял на деревянной поверхности, испуская приятный аромат.
- Какие видел сны? - поинтересовалась хозяйка.
- Да так, ничего особенного, - отмахнулся я, неохотно направляясь к тазу с водой, чтобы умыться.
- Это плохо, - заключила иномирянка.
- Что плохо?
- Когда не видишь снов.
- Кому как, - пожал плечами я. - Мне вот без разницы.
- Нет, это очень плохо. Если не видишь снов, значит, Куб не хочет с тобой разговаривать, - настаивала на своем Кави.
Как я успел понять, местные жители считали сновидение явлением мистическим и проявляющимся только у тех людей, кто получил благословение божье.
- Может, он этого не хочет, потому что я не местный? - улыбнулся я.
- Нет. Такого быть не может. Пусть ты с других земель, но Куб - он ведь един для всех.
Я мысленно усмехнулся. Я не стал рассказывать иномирянке о том, каким образом попал в ее мир. А придумал простую легенду об одиноком путешественнике, прибывшем из дальних земель, что простираются за Хребтовыми Холмами (так местные жители именовали те горы, куда меня выбросил телепорт Якова Всеволодовича).
- Наверное, он обиделся на меня из-за чего-то, вот и не желает разговаривать, - снова отшутился я, присаживаясь за стол.
Приятный аромат испеченной картошки резко ударил в нос. Запах свежего овощного салата наравне с ним пробил и себе дорогу в глубины моего восприятия, возбудив неслабый аппетит. Долго не раздумывая, я принялся уплетать завтрак за обе щеки.
Кави смотрела на меня с неподдельным интересом. Порой мне казалось, что она хочет попросить чего-то… экстраординарного, что ли. Я ей явно нравился, причем, в качестве мужчины. И это не удивительно, если взять во внимание ее положение изгнанницы: у несчастной видимо давно не было интимной связи с представителем противоположного пола.
- Чем будешь сегодня заниматься? - наглядевшись на меня, спросила она.
- Тем же, чем и вчера.
- Изучать наш язык?
- Угу, - пробурчал я, тщательно пережевывая пищу.
- Ты уже достаточно овладел им.
- Не совсем.
- Достаточно. Понимаешь, что говорю я, сам умеешь говорить - чего еще надо?
- Изучить вашу речь еще лучше.
- Незачем тебе это.
- Мне это нужно, - не согласился я. - Ваш мир огромен. Мне пригодятся знания о нем. А чтобы эти знания получить, необходимо полностью преодолеть языковой барьер.
- Ты опять собираешься уйти от меня? - Иномирянка насупилась.
Кави не нравилось, когда я говорил или хотя бы намекал на то, что собираюсь покинуть ее уютное гнездышко. Видимо, я ей нравился настолько, что она вообще не хотела меня отпускать. Никуда и никогда.
- Послушай, Кави, - вздохнул я. - Мы уже обсудили это. Я благодарен тебе за очаг и за то, что ты все это время обо мне заботилась, избавляла от любой работы, хотя я тебе неоднократно предлагал свою помощь. Но я не могу остаться у тебя навсегда. Я должен вернуться домой, пойми это. Мне здесь не место.
- Нет, твое место здесь! - не отступала женщина. - Здесь! В моем доме. За его пределами тебе придется… - Она на мгновение умолкла, видимо, ища подходящее слово, но вскоре продолжила: - Тебе придется очень тяжело.
- Я справлюсь, уж поверь мне, - натянуто улыбнулся я.
- Нет, ты не справишься! - Брови иномирянки нахмурились еще больше. Теперь она злилась.
- Предоставь решать это мне.
- Нет, решать буду я!
- Хватит, Кави! - не выдержал я, прикрикнув. - Сколько можно? Я сам определюсь, хорошо? Не надо мне диктовать: что да как делать. Я позабочусь о себе сам, ясно?
Глаза у Кави блестели лютым недовольством. Губы сжались, ноздри раздулись, на щеки вылился розовый румянец. Но женщина молчала.
- Ты… ты… глупый скап! Я все равно не отпущу тебя! - Она резко встала и, схватив опустевший горшок, зашагала к камину.
- Как будто я стану спрашивать! - по-русски выговорил я, бросив ложку на стол.
- Что ты сказал? - Метающий искры взгляд снова устремился ко мне.
- Ничего, - огрызнулся я, вновь погрузившись в раздумья.
Хотя подобные ссоры случались частенько, привыкнуть к ним я не мог. Как и к упрямому характеру Кави. Ее вспыльчивый нрав и щепетильное отношение ко мне зачастую бесили настолько, что я готов был плюнуть на все предоставляемые ею блага и покинуть наскучивший дом в любую минуту.
- Благодарю за завтрак! - Я встал из-за стола, шаркнув по полу ножками табурета.
Женщина, повернувшись ко мне спиной, молчала. Ясно дело - обиделась!
И тут вдруг достаточно тихую атмосферу жилища нарушил глухой звук.
Кави вопросительно посмотрела на меня, потом ее взгляд перескочил на дверь.
- Мне показалось, или в дверь действительно постучали? - озвучил повисшее в воздухе недоумение я.
- Кави, открывай! - раздался недружелюбный голос с улицы.
- Кто это?
- Открывай же! А то хуже будет! - пригрозил другой голос, визгливый.
Женщина, чуть помешкав, двинулась к выходу. Прогремел засов, и дверь распахнулась.
Не спрашивая разрешения у хозяйки, незваные гости лавиной ринулись в дом. Растерянная Кави отступила на несколько шагов, пропуская пришельцев. Толпа, успешно миновав сени, влилась в комнату.
Люди - их было человек восемь, причем все женщины разных возрастов - обступили несчастную иномирянку со всех сторон. Они начали недовольно галдеть, да так сердито, будто обвиняли в чем-то именно ее, при этом импульсивно жестикулируя и тыча пальцами в мою сторону.
Бедная хозяйка дома выглядела загнанным зверьком. Она отчаянно мотала головой, определенно с чем-то не соглашаясь, пыталась что-то сказать, но ее хрупкие возгласы сразу же тонули в море всеобщих упреков и укоров.
Что говорили все эти женщины - я разобрать не мог, ибо речь текла хаотичным потоком. Из непрерывного галдежа моему слуху удалось вырвать лишь несколько часто повторяемых слов: изгнанница, право, мужчина, обязанность и другие, перевода которых я не знал.
От такого неоправданного и внезапного напора мне стало дурно. Вмешиваться в столь яростно текущую беседу мне совсем не хотелось, поэтому я решил выйти на свежий воздух. Но, буквально сделав пару шагов, я остановился, ибо путь мне преградила одна из скандалисток.
- Стой! Куда это ты пошел? - Недобрый взгляд вскользь пробежался по мне.
- Мне надо…
Взбешенные женщины одна за другой стали переключаться на меня. Они что-то говорили, тыча пальцами в сторону Кави и корча при этом такие гримасы, что мне становилось противно на них смотреть.
- Ты пойдешь с нами, - строго заявила одна из женщин, схватив меня за запястье.
- Да, нечего тебе делать в доме этой изгнанницы, - закивала другая.
- Так, успокойтесь! - не выдержав такого психологического натиска, вскрикнул я.
И гул, словно по мановению волшебной палочки, начал стихать. Незваные гостьи одна за другой стали обращать внимание на меня. Пылающее в глазах недовольство сменялось искренним удивлением.
- А теперь кто-нибудь из вас тихо и внятно объяснит мне, что здесь происходит, - потребовал я.
- Как смеешь ты, мужчина, перебивать нас?! - Одна из женщин - высокая и худая особа, с вытянутым как у крысы лицом и серыми волосами, недобро прищурилась.
От такого вопроса я, признаться, впал в замешательство. Я стоял и глядел на восемь пар недоуменно-злых глаз, не в силах произнести и слова. Мои губы шевелились, глаза сверкали непониманием, а волосы, наверное, стояли дыбом.
Нет, я никогда не был женоненавистником. Напротив, я всегда любил представительниц прекрасного пола, уважал их за нежность и умение искренне любить. Но сейчас, когда незнакомая женщина буквально плюнула мне в лицо своим резким вопросом, мною овладел бес. И бес этот был куда сильнее того демона, что вселился в мое тело тогда, в деревне хантов.
Но едва я открыл рот, за меня вдруг заступилась одна из скандалисток.
- Он не виноват, что говорит таким тоном.
- Я тоже так считаю. Здесь только вина Кави. Она сделала его таким… - И дальше я не понял, каким по мнению второй защитницы сделала меня Кави, потому что из ее уст полились непонятные слова.
Спор воспрянул с новой силой, но под другим углом. Теперь предметом обсуждения стал я.
- Твоя обязанность - обеспечивать нас продлением… - слышал я такие слова в свой адрес.
- У тебя нет права поступать иначе… - тоже предназначалось мне.
- Ты должен делать так, как все мужчины, а не как велит эта покинутая Израхией женщина, - выхватил я из всеобщего гула уже более здравую мысль.
- Это вы покинутые Кубом женщины, а не я! Вы предали его, уверовав в ложного бога, и он накажет вас за это, - вдруг вскричала Кави. И ее снова атаковали ненасытные скандалистки.
Я почувствовал, как голова пошла кругом. На виски давило неистовой силой, в ушах шумело, а со лба стекали тонкие струйки пота. Я с недоумением осознал, что и сам вовсю веду постылый спор, непроизвольно жестикулирую, отчаянно пытаясь кому-то что-то доказать.
И вот я начал понимать, что меня уводят из этого дома. Кто-то тащил за руку, кто-то тянул за ворот, не давая возможности вырваться. Едва успев прихватить свой френч, я оказался на улице, со скорбью наблюдая, как умывалется горькими слезами бедная Кави. Кого-кого, а ее эти злые скандалистки не пожалели.
Неистовая лавина женщин понесла меня в деревню - туда, куда я, как ни иронично, давно желал попасть.
Мы приблизились к грибовидным домикам. Жители обступили нас со всех сторон, обстреливая меня удивленно-жадными взглядами. Но самое удивительное то, что среди селян я не заметил ни одного мужчины. Все обитатели этой деревеньки - исключительно женщины. Молодые и старые. Худые и полные. Симпатичные и не очень…
После нескольких минут оценивающего изучения меня повели дальше. Я попытался воспротивиться - хотел вырваться из окружившего меня кольца женщин, но все усилия оказались бесполезными. Выпускать они меня определенно не желали. Вопросы и требования хоть что-нибудь объяснить тоже не принесли результата.
И вскоре мы подошли к низенькому домику, напоминающему скорее маленький сарай, нежели жилище.
- Заходи в дом. - Женщина с "крысиным" лицом указала на дверь.
- Что это еще за будка? - спросил я.
- Это Дом Мужчины. Твое место, - строгим тоном ответила иномирянка.
- Мое место? Я вам что, сторожевой пес?
- Заходи и ни о чем не спрашивай. - Дверь хижины распахнулась, и меня впихнули внутрь.
- Да какого черта?! Дайте мне выйти! - закричал я, но в ответ услышал, как щелкнул дверной замок, давая понять, что меня здесь заперли.
Заперли!
Я барабанил по двери, толкал ее из всех сил, бил ногами. Но ничего не помогло. Дверь оказалась на удивление прочной.
Значит, следует применить другой способ.
Я отошел от злосчастной двери. Мысленно начал концентрироваться на "Элап этд дат", заклинании из циклопского арсенала. Рука подалась вперед, энергия чуть ли не со свистом стала выплескиваться из меня, ветром устремляясь к цели.
Но вместо ожидаемого эффекта я увидел, как дверь стремительно отдалилась от меня, причем вместе со всей стеной. Мой мозг едва успел сообразить, что это меня самого отнесло назад, как вдруг я упал, ударяясь спиной о противоположную стену. Какие-то полки с чем-то увесистым попадали на плечи. Что-то с глухим треском бухнулось на пол. Локтем ударился о нечто твердое и легкое, острая боль молнией пронзила руку.
Заклинание явно сработало наоборот. Похоже, что случилось это из-за нестабильности энергетических потоков этого мира, о чем так рьяно предупреждал Яков Всеволодович. Теперь я понимаю, что он тогда имел в виду, когда говорил, что в разных мирах одни и те же заклинания действуют по-разному.
Потирая ушибленную руку, я встал на ноги и огляделся.
Окружающая обстановка представляла из себя убогую картину. Скупой интерьер хижины, состоящий из низенького топчана, старого круглого стола, вазы и полок, которые я имел неосторожность сломать, нагнетал тоску. К тому же в домике было мрачно, как в погребе, лишь тонкие лучики, просачивающиеся сквозь многочисленные трещины в стенах, говорили о том, что на улице властвует день.
Скрупулезно изучив дом на предмет выхода, я убедился, что его нет. Дверь, как упоминалось ранее, заперта. Два круглых окна наглухо забиты снаружи. Люка на чердак вообще не предусмотрено.
Выходит, я попался.
Только совершенно непонятно: с какой целью взбалмошные бабы посадили меня в эту деревянную коробку. Я что, представляю опасность для местного общества? Или, может быть, я обладаю чем-то, что нужно им?
Не знаю, сколько времени я просидел на жестком топчане, размышляя о последних событиях. Часа два, наверное. Единственный вывод, к которому я пришел, выглядел банально: меня посадили в эту клетку не просто так, а с какой-то определенной целью. Вот только с какой именно - я пока определить не мог.
Вечерело. Об этом ясно говорили на порядок потускневшие линии света, проникающие сквозь щели. Да зелень на ветках, что аккуратно были воткнуты в объемистую вазу, тоже начали тускло светиться. Местные жители используют интересный метод освещения - срезают побеги деревьев и кустарников и ставят их в емкости с водой. Наступает вечер, и листья, подчиняясь природным законам, начинают источать свет. И чем свежее зелень, тем ярче она светится. С этой же целью используют цветы в горшках. Поэтому домашние растения здесь носят не только декоративный характер, но и практический.
В животе жалобно заурчало - организм непримиримо требовал пищи. А на сердце скребли кошки. Уединение явно не придавало хорошего настроения.
Вскоре мой чуткий слух уловил какую-то суету на улице. Замок щелкнул, дверь распахнулась, и в обитель моего одиночества вошла женщина.
Внешне ей лет двадцать. Черты лица миловидные, ее даже можно назвать симпатичной, хотя особой привлекательностью она не блещет. Одета в длинное коричневое платье. На голове нечто вроде косынки. В руках держит поднос с кувшином и какими-то яствами.
Девушка медленно прошла по комнате. Робко глянула на меня и, поставив поднос на стол, тихо вымолвила:
- Еда.
Обведя ее унылым взглядом, я тяжело вздохнул.
- Я уж думал, совсем про меня забыли.
Иномирянка потупила взгляд и тихо, как тень, выплыла из комнаты. Дверной замок щелкнул, и я снова остался один.
Недолго думая, я подобрался к столу и принялся за трапезу. Поглотил пищу, не особо разобрав, чем именно она была. Решив заняться медитацией и в очередной раз попытаться связаться с учителем, я уселся на пол и начал концентрироваться.
За дверью снова послышался шум. Щелкнул замок. И ко мне вновь явился посетитель, а точнее посетительница.
Поначалу я думал, что вернулась девушка в коричневом платье, чтобы забрать посуду. Но ошибся. Гостьей оказалась женщина с "крысиным" лицом.
Иномирянка наградила меня удивленным взглядом - ей, видимо, показалось странным мое расположение на полу, - но возмущаться не стала. Чуть помешкав, она вольготно пересекла комнату и присела на табурет.
- Как ты себя чувствуешь? - холодно спросила она. Ее лицо при этом не выражало никаких эмоций.
- Жив пока. Но могу покончить с собой, если вы будет держать меня здесь долго, - чуть помолчав, ответил я.
- Откуда ты пришел? - не вникая в сказанное мной, поинтересовалась иномирянка.
- Издалека.
- Откуда именно?
- Нет, так дело не пойдет, - покачал головой я и, стараясь держаться увереннее, продолжил: - Прежде, чем вы услышите ответы на свои вопросы, я хочу получить кое-какие объяснения.
Лицо иномирянки чуть нахмурилось. В глазах блеснуло явное раздражение.
- Почему ты говоришь со мной в таком тоне, мужчина? Как ты смеешь отвергать мой вопрос? Отвечай немедленно: откуда ты взялся?
- Вот чертова баба! - проскрежетал я по-русски.
- Что ты сказал?
- Ничего…
- Вижу, ты хочешь провести в одиночестве еще день. В таком случае мне здесь больше делать нечего. - Иномирянка быстро поднялась с табурета.
Я, мысленно выругавшись, запротестовал:
- Нет, постойте! Еще один день уединения я не выдержу.
Женщина вперилась в меня прищуренным взглядом. Ее губы не растягивались в улыбке, глаза не выражали победоносного ликования, но я чувствовал, что она радуется столь легкой победе. Помедлив, она вновь села на табурет.
- Слушаю.
Я обреченно вздохнул и начал излагать свою историю, уже ставшую мифом:
- Меня зовут Фирбет. - Я решил, что раз уж Кави назвала меня этим именем, то ничего страшного не случится, если я буду и дальше скрываться под ним. - Я пришел из земель, что находятся за Хребтовыми Холмами, - и легенду о моем происхождении тоже менять не стал, - из очень далекого государства. Причина, по которой я оказался здесь, - самая обычная. Я заблудился. Долго искал выхода из дремучего леса, пока не наткнулся на Кави. Вот и все.
- Почему же ты сразу не отправился в нашу деревню, а поселился у этой осквернительницы?
- Кави очень дружелюбно приняла меня… да и языку вашему обучиться надо было. Я ведь и пару слов связать не мог.
- Могу сказать, что обучила она тебя плохо. У тебя страшное произношение. Но большего от нее ожидать и не стоило. - Лицо иномирянки чуть скривилось.
- Это потому, что она изгнанница? - осторожно поинтересовался я.
- Не твое дело, - сурово протянула женщина. - Ты больше к ней не вернешься. Твое место на ближайший месяц теперь будет здесь, в этом доме. Мы разрешаем тебе перемещаться по деревне, но не далее. Если ты попытаешься уйти от нас прежде, чем мы тебе разрешим, то тебя будет ждать наказание. Тебе все ясно?
- Ясно… но у меня есть несколько вопросов.
- Слушаю. - Лицо иномирянки сохраняло непревзойденную строгость, но в голосе уже чувствовалось смягчение.
- Как я уже сказал, я не местный. И все ваши обычаи мне кажутся… слегка непривычными. Объясните, почему я должен торчать в вашей деревне целый месяц? У меня, знаете ли, тоже есть дела. Поэтому задержка на столь длительный срок мне будет только мешать. И еще я хотел бы…
- Послушай, мужчина, - резко перебила меня иномирянка. - Не знаю, откуда ты явился, и какие там у вас были обычаи, но теперь ты здесь и должен соблюдать наши правила. Тебе ясно?
- Да какие еще правила, черт возьми?!
- Я объясню тебе. Ты же слушай внимательно…