- К ручью кинулся, по мелководью пополз. Только в камыши залез - на берег вышли двое, Хмаря и Рябой, я их знал. Они на шум ломанулись, помочь, наверно, хотели, решили, что кто-то из бродяг на мутантов нарвался и отбивается. - Никита посмотрел на меня, облизнул губы. - Я хотел крикнуть, предупредить. Да какой там… - Он понуро опустил голову. - Срезали их моментально. У монолитовцев на автоматах глушители, как у тех, которых мы у холма завалили. Я в воду почти с головой. Просидел сколько смог, потом от холода мышцы сводить начало. Флягу со спиртом ополовинил, еле на берег выбрался… - Челюсть у него запрыгала вдруг - видимо, воспоминания о холоде вызвали такую реакцию. Я даже поежился. - Пошел к деревне - то ли Султановка, то ли Сухановка…
- Степановка, - поправил Курортник.
- Ага, она. К сумеркам добрался.
- А если бы там мутанты? Или еще кто, мародеры какие-нибудь засели? - спросил я.
Пригоршня покосился на меня:
- Лучше, Лабус, с мутантами драться, чем к монолитовцам в лапы. Я в первую хату вошел, подпол расковырял и целую ночь сушился. Растяжками только подступы к дому окружил. А утром сон сморил. Проснулся под вечер, когда взрыв бахнул. Псевдособаки, видно, меня унюхали и решили в гости наведаться. Одна подорвалась, остальные убежали сразу. А я подумал-подумал - да и решил, что не буду дальше этот рюкзак с ГСК тащить, слишком опасно. Монолитовцы ведь не просто так напали, они за нами охотились явно. Значит, пойду лучше к Периметру, в южный сектор.
- Медленно же ты шел, - сказал Леха.
- А ты бы на моем месте, когда… - Никита замолчал.
И так ясно. Тут от каждой тени начнешь шарахаться, когда монолитовцы по всей Зоне, как у себя на Радаре, шастают.
- О-со-зна-ни-е… - по складам произнес Курортник.
А мне вдруг стало неудобно. По-дурацки получилось. Никита спас меня от змеи, а я с этим допросом вылез - и Курортник завелся. Ведь могли спокойно поговорить, без сцен с оружием…
Никита сидел насупившись.
- Вот вся правда. И когда мы в рабочем городке дрались с тобой, Лабус, я ж не знал, что это… что ГСК у меня в рюкзаке. Вообще не знал, что там у меня… Я заказ взялся выполнить, донести эту штуку до Янтаря, потому что Тайсон со Скалой местность плохо знали.
- Денег захотелось, - бросил Курортник. - А на остальное наплевать, да? За пригоршню монет согласился…
Леха не закончил, а я неожиданно понял, откуда у Никиты такая кличка - Пригоршня. Был ведь вроде фильм такой… "За пригоршню монет"… А, нет - "За пригоршню долларов". Не помню, в детстве смотрел.
- Нет, Курортник, не совсем так, - возразил сталкер с легким смущением. - У меня, понимаешь, мечта есть. Броневик хочу заиметь, броневик-вездеход. Чтоб по Зоне на нем можно было ездить. Интересно мне тут.
- Интересно?! - вновь возмутился Леха. - Тут люди гибнут, жизнью рискуют ради исследований, вытаскивают всяких голодранцев, которые в аномальные поля забредают. Спасают туристов-дебилов, которые деньги платят, чтоб поразвлечься… Приключения им подавай. Интересно им!
Пригоршня посмотрел на него, на меня.
- Какие вы благородные оба… - протянул он. - Ради каких это исследований вы щас жизнью рискуете? Вам командование что ни прикажет - вы под козырек и выполнять. Людей прикажут убивать - вы убьете. Жизнью пожертвовать - пожертвуете. А ради чего - и сами не знаете. Может, генералы ваши втихаря артефакты через Периметр переправляют и жиреют с этого, а вам и невдомек, вы - благородные. Вот потому-то я из десанта и ушел: чтоб Не быть благородным дебилом.
Леха оскалился. Я думал, он сейчас бросится на Пригоршню, и приготовился вмешаться, потому что сталкер был мужиком крупным и ловким и неизвестно еще, кто бы кого свалил на землю… Но командир вдруг отвернулся и замер, уставившись куда-то вдаль. Наверно, припомнил, как за нами охотились отряды спецов.
А я окинул Пригоршню взглядом, будто увидел впервые. Ведь пацан пацаном, если задуматься. Молодой совсем - не по возрасту, по уму. Не в том смысле, что дурак, а просто… Как я сам в двадцать пять рассуждал? Море по колено, жизнь впереди. Для Пригоршни Зона - приключение. Для Курортника - риск собственной жизнью ради других, он ведь только воевать умеет, но армия его выкинула, вот и нашел пристанище здесь. Для меня Зона - средство быстро заработать законным путем, мне семью на ноги поставить нужно, вернуться к нормальной жизни, к хозяйству. Крутит Зона людьми, такая вот философия.
Курортник плюнул, опустив оружие, отошел на два шага назад. Я присел на корточки, поставил на землю пулемет и стал его осматривать. Потом достал пистолет, тоже проверил. Пригоршня, взяв с меня пример, стянул рюкзак, расстегнул куртку, заправил тельняшку под ремень. Проверил оружие, потом достал сухпай. Я покачал головой: не сейчас. Он пожал плечами и убрал коробку в рюкзак.
- Так… - деловым тоном сказал Курортник. - Тайсон и Скала, значит. Это не клички, не позывные, а оперативные псевдонимы, одноразовые. Лабус, по описанию не признаёшь их?
- У Смирнова в отряде видел здоровых таких мужиков, но шут их знает… Не похоже, что наши.
- Да, не похоже. В каждом секторе по отряду во-енсталов, и всех не упомнишь. Пригоршня, они чисто по-русски говорили, без акцента?
Никита кивнул.
- Лабус, у тебя кровь на рукаве и на роже. Зацепило?
- Нет, Пригоршня меня спас. Гадюку прикончил, как раз перед тем как чихнуть. Башку ей срубил, меня и забрызгало.
- Какая гадюка? - Курортник посмотрел на Пригоршню. - Откуда? Лабус, у тебя галлюцинации? Зима. Да и так я змей отродясь в Зоне не видел. Но если и есть, то в спячке сейчас.
- Была гадюка. Обычная такая, - Никита вытянул руку, сжал кулак, - вот с такенной головой и рисунком, зигзагами такими по телу.
- Я их с детства не переношу, - добавил я. - Не глюк, вправду была змея. Могла укусить, а что там у нее за яд?.. Это же змеюка мутантная, раз зимой не спит. Может, я сейчас и не разговаривал бы с вами.
Леха поджал губы. Обстановка разрядилась - он понял, что Никита меня спас.
Поправив оружие, он повернулся к чаще, прищурился.
- Ладно, нечего рассиживаться. Слушай задачу: идем в обход переправы на заимку Лесника. Двигаемся прежним порядком: Лабус возглавляет, дистанция три метра. Вперед.
* * *
Раз Леха сменил гнев на милость, значит, поверил Никите. Может, не во все поверил, но хоть отчасти… Это я переживать теперь буду, как Никиту отблагодарить за спасение, да и как Леху окончательно успокоить. Он ведь теперь мрачнее тучи будет. Знаю я его.
Я сам виноват, что задумал тряхнуть сталкера, а в итоге оказалось - обычный он романтик. Ну ничего, жизнь исправит в конце концов. Годы свое возьмут. И правильно Никита смолчал поначалу про ГСК в рюкзаке, я сам, окажись в такой ситуации, молчал бы как партизан. Тут попахивает чем-то… чем-то. Опять мы с Лехой влезли в чужие игры. Может, и ОК не в курсе про ГСК, разве что начальник штаба. Мы же по его личному приказу в поиск ушли. Что получается? Наняли Пригоршню, чтобы доставить ГСК к Янтарю. Дали в сопровождение двух лбов-пулеметчиков. Конечно, теоретически эти двое и сами ГСК донести могли бы, но нужен был человек, который Зону знает и при этом вот такой - мало вопросов, ради денег, все просто, без затей. А в охрану - исполнителей, поменьше мыслей, побольше дела. ГСК могли и на вертолете к Янтарю добросить. Но!.. Я вспомнил, как однажды мы уже искали в Зоне борт, который "уронило" Осознание, а потом нас и вообще втянуло в такой круговорот… Вот, Лабус, ты и выстроил цепочку: Осознание что-то ищет, его "гвардейцы" рыскают по южной Зоне - возможно, Пригоршню с рюкзаком ищут. Или это только одна из ветвей чьей-то многоходовой комбинации. Пригоршня же, когда его сопровождающих убили, понял, что вляпался по наивности во что-то сильно опасное, и решил свалить, не донеся рюкзак с ГСК до Янтаря. Рюкзак спрятал… тут-то мы его и встретили. И еще этот странный лаборант, Кирилл, потерявший память.
Так, сведем воедино: ОК начало спецоперацию, Пригоршня несет на Янтарь ГСК, чем ближе к озеру, тем активней монолитовцы, с лагерем ученых пропала связь. Янтарь, вот где собака зарыта. Туда все ниточки ведут…
На ходу Курортник несколько раз пытался выйти в эфир. Тишина. Никто не отвечал, да и так понятно было, что никто не откликнется: до Периметра теперь не пара шагов, до ближайшего поста километров тридцать. К тому же рельеф местности разнородный, аномальные поля, в воздухе ионизированные облака и прочая гадость. Сигналы со спутника не всегда проходят. Будь у нас станция ротного звена, и то неизвестно, удался бы сеанс с кем-нибудь.
На пустошь соваться не стали - слишком резко начал расти фон, когда к ней приблизились. Да и монолитовский пост мог там находиться. Судя по всему, они пришли к Зеленке с пустоши, выставили грамотную засаду, притащив тяжелые пулеметы, а мы случайно в ход событий вмешались и помогли "Свободе". Я надеялся, что хоть кто-то смог уйти из сталкеров - мы стрельбой наделали много шума. Хотя… перекрестный огонь пулеметов наверняка многих на небеса отправил. А эти сектанты, которых мы завалили, - лишь малая часть групп заслона. Отряд "Свободы" ломанулся в лес - больше некуда, единственное укрытие от кинжального огня пулеметов, - тут их и встретили монолитовцы. Расчет на этом скорей всего строился.
Я отвернул вправо, обходя мерцающий холодец. Пискнул детектор. Впереди на ветках деревьев полно жгучего пуха, висит, словно марля. Я взял еще правей, глянул на сканер: сигнал за сигналом, аномалий - как грибов. Здрасьте, приехали.
- Ну, началось, - пробормотал я.
- Стой, Лабус. Привал, - скомандовал Курортник. - Пригоршня, с тебя обед.
- Ладно, - бодро сказал Никита.
Я сбросил рюкзак, обернулся - лес как лес. Ходим, бродим… Сколько можно?
- Сколько нужно, - произнес вслух Курортник, а я вздрогнул.
- Ты что, мысли читаешь?
- Нет, ты усы свои когда-нибудь открутишь. - Леха хлопнул меня по плечу.
Только сейчас я понял, что тяну себя за ус. Тьфу, неладная, вечно, когда задумаюсь, усы щиплю! Верно, у моего лица выражение было такое, что нетрудно мысли прочесть.
- Сколько нам еще? - спросил я.
- Навскидку - километров семь.
- Здесь всегда такая концентрация аномалий? Курортник нагнулся к сухпайку, взял галету и захрустел.
- Угу.
Я сглотнул - после такой беготни и длительного перехода есть хотелось неимоверно - и тоже достал галету. Пригоршня в это время собрал горелку, разжег таблетку сухого горючего и выставил банки с кашей на огонь.
- Это локальное поле, широкое по фронту, а в глубину метров сто. Пройдем. Мы как-то картографированием занимались с группой Отмеля. Юра еще отрядом не командовал. Так здесь все вдоль и поперек излазили. Лесник тогда, кстати, помог сильно. - Леха взял банку с кашей и сунул в нее ложку.
- А Кирилла-то как искать будем? - спросил я.
- Кирилла? - Леха налег на кашу. - Вот к Отмелю придем, он нас в курс дела и введет.
- Ага.
- Может, по пятьдесят? - Пригоршня встряхнул плоскую фляжку.
- Я те дам по пятьдесят! - Курортник аж поперхнулся.
Никита пожал плечами и спрятал флягу.
- Через сколько на заимке этого вашего Лесника будем? - спросил он.
- Если все хорошо, то к утру. Нам отдых нужен. Пройдем аномальное поле и встанем на дневку. А в ночь пойдем.
Пригоршня передернул плечами. Мне тоже стало не по себе: ночью ходить по Зоне - риск большой, да и скорость невысока. Но Курортник прав - нам не дойти засветло, силы восстановить надо.
- Ну все. - Леха достал платок из внутреннего кармана, протер ложку. - Двинули. Лабус, я поведу.
Никита подхватил рюкзак.
- Пригоршня, - Леха показал на мусор, оставшийся после обеда. - Дедовщину в армии никто не отменял.
Сталкер бросил рюкзак и пошел хоронить банки с коробками сухпайка.
Я воспользовался моментом и спросил Леху:
- Ты ему поверил?
- А ты? -Да.
Леха посмотрел на сталкера, копавшего ямку поддеревом.
- Лабус, насчет змеи правда? Была?
- Хватит уже! - вспылил я. - Ты меня еще начни подозревать…
- Да не, - смутился Курортник. - Просто я подумал, ну… может, контролер где рядом был, галлюцинацию навел.
- Ага, значит, это галлюцинация у меня на роже и на рукаве? Что ты чушь мелешь? И не уходи от вопроса.
- Поверил, Костя, - сказал он после паузы. - Ну не сволочь же я распоследняя. Только таких романтиков, как этот Пригоршня, в Зоне… сам понимаешь.
- Понимаю. И что? Каждый свою жизнь устраивает как может.
- Ладно, идем. - Леха взял у меня сканер и встал.
* * *
Курортник провел нас через фронт аномалий легко. Я вспомнил, как осенью прошлого года мы шли через Пустошь к Доктору на болото с помощью одной девушки, Ани. Дурная история приключилась. Нас, когда мы вернулись из того похода, продержали в следственном изоляторе особого отдела почти полгода. Следствие на контроле у начальника штаба ОК висело. Всю кровь выпили, вменяя в вину терроризм, измену, убийство товарищей и сговор с Осознанием. Хорошо, что про монолитовцев мы оба молчали как партизаны. А то ведь такое вообще в голову не лезет: военсталы и цепные псы Осознания, бойцы группировки "Монолит", идут бок о бок в центр Зоны, проводят совместную операцию на ЧАЭС. Пока тянулось следствие, нас держали в разных камерах, меня так поначалу в тюремной больнице "Гуантанамо", я ж тогда нахватал осколков, плечо собирали, словно пазл, даже титановые микропротезы вставили в кости.
Я коснулся куртки там, где когда-то была дырень размером со сливу. Помассировал плечо, сжал и разжал кулак. Молодцы военные хирурги, сделали по высшему разряду.
Ближе к январю, перед празднованием Нового года, нас с Курортником неожиданно перевели в одну камеру. Похоже, дело пошло на лад. Может, вмешался кто. А может, действительно разобрались, что к чему. Что нашу группу подставило Осознание, столкнув со спецназовцами, заставив убивать друг друга. К середине февраля выпустили, сняв обвинения. Леха стал рядовым бойцом - на должность заместителя командира группы не вернулся, а предлагали. В отряд мы попали, когда началась спецоперация. Нам дали простенькую задачу и отправили на патрулирование. И во как все обернулось. Наверное, нельзя нам с Лехой вместе. Мы каким-то загадочным образом притягиваем неприятности себе на голову. Это в книжках приключения, а мне после того не то что в Зону возвращаться не хотелось, а вообще было желание сбежать на край Земли, в Сибирь, например. В глушь, чтоб не видеть ничего, кроме нормальной природы, и подальше от новостей, СМИ, суеты всякой - городской, армейской, какая там еще бывает суета? Не знаю. Видеть хочется только лица родных…
Курортник остановился. Впереди была поляна, по центру - дерево, похоже на дуб, но далековато, не разберешь. А под деревом - сгорбившийся человек.
Мы присели.
- Кто это там? - спросил Никита. - На сталкера, кажись, смахивает?
- Лабус, глянь.
Я поднял бинокль. Леха-то свой в монолитовца швырнул у реки.
Действительно, под деревом сидел сталкер: куртка анорак, капюшон на голове, рюкзак на земле, оружия не видно. Поза какая-то… будто куклу на веревочках опустили на землю, она сложилась и ждет, пока кукловод за ширмой проснется, продолжит представление.
- Ну что? - сказал Курортник.
- Сталкер. Оружия не вижу. Уснул, что ли. Или труп? Хреново выглядит.
- Дай мне посмотреть.
Я отдал Курортнику бинокль.
И тут сталкер поддеревом ожил. Поднялся, руки развел в стороны, сделал пару движений, присел, поболтал разведенными локтями и опять опустился на землю.
Курортник сплюнул.
- Кукловод. Вот, Лабус, Пригоршня, смотрите и запоминайте: дерево-кукловод выделяет сонный газ, так ученые говорят. Тот, кто слишком близко подходит, не замечает, как усталость накатывает - все происходит медленно, человек может не ощутить серьезных изменений в организме, просто отдохнуть хочет. Как только уснет, кукловод и присосется. На ветвях тоненькие иглы-ниточки, они протыкают кожу, проникают в организм. Не почуешь…
Пригоршня передернул плечами. Я сглотнул. Курортник поднял бинокль и продолжил:
- Может притянуть человека к стволу. После этого человек проживет еще день или два, пока кукловод жидкость сосет, а затем высохший мертвец отвалится от дерева. Это если повезет. Но может и не повезти, тогда, - Курортник указал биноклем на сталкера под деревом, - тогда он годами здесь будет отплясывать…
- А как определить, что это именно кукловод? - прошептал Пригоршня. Похоже, его сильно впечатлила картина.
Я слышал раньше от Лехи рассказы про эту растительную аномалию, но все равно стало не по себе. Захотелось убраться подальше от поляны.
- Видишь, листва на дереве… не зеленая, конечно, но присутствует. Это первый признак: кукловод никогда не сбрасывает листву. А второй - кукловоды обычно на полянках стоят, вот как здесь. Не может ужиться это дерево среди обычных. Еще кровянка кругом часто растет, у нее листья узкие, с красными прожилками, но сейчас зима, не разберешь. Ладно, двинули.
Леха пошел по краю поляны - видно, боялся, что надышимся сонного газа. Я задержал взгляд на дереве-мутанте - пойманный им сталкер издали казался живым. Просто шел человек, да уснул в тени ветвей, склонившихся к телу. Ветви толстые у ствола, а дальше тонкие. На таком расстоянии не видно ниточек, которые проникли в плечи, локти, голову, бока и колени жертвы. Крона зашелестела, ветки качнулись… Человек снова пустился в жуткий танец. В такт шелесту и треску он приседал, широко разводя колени, вскакивал, притопывал по мягкой земле, похлопывал ладонями по ягодицам и ляжкам, иногда даже складывал руки на груди - и тут же безвольно опускал их…
Мы обогнули поляну, а кукловод трещал, шелестел, похрустывал ветвями вслед. Звуки механические, мертвые - но в то же время присутствовал в них едва уловимый оттенок жизни, хотя и слишком непонятной, чуждой людям и потому пугающей.
- Как-то я слышал спор Григоровича и Орлова, - тихо заговорил Курортник. - Григорович утверждал, что деревья эти имеют связь между собой. Через куклы или еще как-то, я не вникал. А Орлов говорил, что бред это.
- Ага, бред… - пробормотал Пригоршня. - Я теперь на поляны вообще не сунусь, буду всегда обходить.
Когда отошли от поляны на приличное расстояние, я с облегчением глубоко вдохнул пару раз, медленно выдыхая. Мы пересекли поросшую кустами и высокой травой узкоколейку. Стебли как солома сплелись поверх насыпи. Я ни одной шпалы не разглядел - все занесло землей, скрыло растениями.
За узкоколейкой начался хвойный лес. Сосны, прямые как мачты, но иногда попадались деревья причудливой формы, исковерканные выбросами аномальной энергии. А вот обычных аномалий что-то не видно. И зверья нет. Глухое местечко.
Леха остановился.
- Здесь на отдых встанем.
Пригоршня внимательно осмотрел крепкий многолетний кедр, ударил несколько раз стволом "Грозы" по ветке, потрогал гибкие зеленые иголочки.
- Да не боись, Пригоршня, это не кукловод. Никита попятился к нам, с напряжением произнес:
- Я могу и не спать. Могу подежурить.