– Да? – ухмылялся Калина. – Ну продемонстрируй нам, давай-давай, трепло ты скипидаровое!
Баламут краснел, но никуда не перемещался. Еще он сказал, что хочет стать знаменитым параархеологом и раскрыть тайну Предтеч. Калина снова смеялся над ним. Он-то уж до мозга костей был беспризорником, и уж кем-кем, а романтиком белобрысого нельзя было назвать. На секреты Метростроя он сам вышел, когда, сбежав из детдома, ошивался на складах под Санкт-Петербургом. Ну и насмотрелся всякого… По его словам, даже по парамирам туда-сюда помотался. Поначалу со страха чуть в штаны не навалил, но потом, мол, неплохо освоился, да метростроевцы в конце концов поймали его, однако память стирать не стали, решив сделать из него своего человека. Соломон, скептически рассматривая малолетнего беспризорника – а тот был на год младше даже Баламута – сомневался в прозорливости посвятов. Хотя всякое, конечно, могло быть…
– Пойду в дальний дозор, – заявил Калина, – но только вольнонаемным – охранять границы, искать артефакты и всякое такое. Не хочу быть военным, уж больно много муштры и прочего устава. А на вольных хлебах да с этими технологиями – это по мне, чуваки, чесслово! И на гравилете летать буду, пилотом заделаюсь. Это для меня раз плюнуть – уже летал, сам как-то пробрался в него и… Ух, дела были!.. Такого навидался, что вам и вовек не увидеть!.. А отсюда свалю, как пить дать свалю, мне уже по горлышко обещания долбаного комиссара! Трепло он, трепло скипидаровое. А я все равно сбегу! Так меня здесь и видели, в этой дыре метростроевской, ага. В гробу видал я ваши метлы! Только ты мне, Баламут, должок отдай, я же все помню, я не забуду, ага.
В свою очередь, Соломон вкратце рассказал о том, что он программист и был нанят посвятами напрямую – мол, за некоторые хакерские заслуги. К его разочарованию, это не вызвало ни грамма уважения или хотя бы интереса со стороны этой странной парочки.
– В гробу видал я ваши компутеры, – в своем стиле высказался Калина. – Бластеры – вот это сила!
– Я тоже в них ничего не понимаю, – поддержал товарища Баламут. – Ну Интернет там или поиграть – это можно, но программировать… Нет, не мое это.
Через час Калине все надоело, и он сказал, что пойдет разузнает, что там сейчас наверху. Заодно хавчика, мол, принесет.
– Да ничего он не принесет, – махнул рукой Баламут, смотря ему вслед, – знаю я его…
Но через пять минут и он решил уйти. По его словам, ему вдруг срочно понадобилось позвонить. И только цыган скрылся в соседнем коридоре, как с другой стороны к Соломону подошел комиссар Чаркин. Он был при полном параде и даже при оружии: через плечо был перекинут бластер. Эта штука немного походила на автомат, но имела спиралевидный ствол и, как уже знал Павел, стреляла смертоносными плазменными сгустками.
– Где эти двое?! – прорычал Чаркин, нервно обыскивая взглядом пустой и не убранный толком вестибюль.
– Вышли… ненадолго, – ответил Соломон. – Баламут… э-э… в общем, длинный такой, из Сочи который, – он вон туда пошел, только что.
– Шевелев! – заорал в темноту комиссар. – Ты там? Где ты?!
– Да тут я, тут, на пять минут уже отойти не дадут! – раздалось недовольное бубнение цыгана.
– Шевелев, мать твою, срочно ко мне! Приказ командования пришел, вас отправляют в учебку! Слышишь? Дрезина долго ждать не будет!
– Иду, иду…
– Вот же остолопы, навязали их на мою голову… – заскрежетал зубами Чаркин, с подозрением разглядывая Соломона, будто именно тот был во всем виноват. – И где мне теперь этого Калиникина искать? Ладно, Крашенинников, собирайся и ты. Гордеев тебя уже заждался.
Калину они нашли в комнате отдыха адаптантов. Тот усиленно делал вид, будто с интересом разглядывает рыбок, но у Соломона сложилось впечатление, что кубинских раков в аквариуме стало явно меньше. Чаркин схватил беглеца под руку, и они все вместе пошли дальше, миновали пару пустынных холлов, спустились на лифте на несколько этажей вниз и наконец вышли на незнакомый перрон. В его конце толпились несколько военных в плащах и с оружием, а также кучка слегка испуганных парней и девчонок с одинаковыми туго набитыми рюкзаками.
– Вот они, голубчики, – сказал комиссар, передавая Баламута и Калину хмурому усатому капитану. Его плащ был почему-то мокрым. – Калиникин и Шевелев, документы в порядке, – и Чаркин передал ему две желтые папки.
– А этот? – военный кивнул на Соломона.
– Он остается, для местных нужд.
– Принято, – кивнул капитан. – Тогда мы с твоего позволения выдвигаемся, пока там непогода совсем не разыгралась.
– Удачи, Федор Максимович, – крепко пожал ему руку комиссар.
Остальные офицеры отдали честь и повели молодежь к рельсам. Только теперь Соломон заметил там странное транспортное средство: метров восемь – десять длиной, полностью закрытое кожухом словно коконом. Спереди и сзади стояли спаренные пулеметы. Вот это да! Серьезно! Боевая дрезина метростроевцев!
– Садимся, садимся, не задерживаемся, – командовал капитан, помогая практикантам. – Места мало, так что потеснимся, ничего страшного – ехать пару остановок…
– Пошли, – сказал Чаркин, кивая Соломону, и добавил: – Фу, просто гора с плеч. Безобразники.
Они снова зашли в лифт, поднялись на четыре, а то и пять этажей, а затем началось долгое путешествие по заполненным людьми коридорам, лестницам и каким-то приемным, в которых Соломон оставался сидеть на стуле, разглядывая очередную девушку-секретаршу, а комиссар заходил в кабинеты неких важных начальников, решал там какие-то вопросы, и они снова шли дальше. Все это время хакер гадал, на какой технике ему придется работать. Ведь все вокруг продолжало копировать, а точнее, пародировать советский стиль пятидесятых или максимум конца семидесятых годов. Да и окружающие его люди выглядели тоже иногда странно или экстравагантно. Был ли это местный корпоративный стиль или же реальная мода там, в их родных парамирах, он не знал. Но вот если и компьютеры окажутся такими же древними шкафами с соответствующим программным обеспечением!.. В воображении Соломона так и рисовалась яркая картинка: грубо покрашенный "серебрянкой" гудящий шкаф от пола до потолка с производительностью современного калькулятора, бешено вертящиеся бобины, сотни перемигивающихся индикаторов, огромные рубильники, как на атомной электростанции, ворохи перфолент в мусорной корзине и постоянные крики: "Опять в пятом каскаде лампа сгорела! Все, на сегодня работа окончена…", "Кто взял мои перфокарты? Я же не все дырки еще проколол!", "Друзья! Бухгалтерия наконец-то новые мониторы заказала, там целых шестнадцать цветов!", "Кто-нибудь уже играл в "Тетрис" на удаленной консоли?".
– Ну вот мы и на месте, – сказал Чаркин, отворяя очередную дверь. Соломон заметил на ней табличку: "Группа Т-11. Руководитель: кпт. Гордеев А. Ю.". И ниже: "Отв. за пож. безопасность: серж. Шубин Т. В.".
В просторном кабинете находились: письменный стол, пара шкафов, ряд стульев, несколько схем метро, вешалка, массивный сейф и пара традиционных для посвятовских помещений фальш-окон с видом на живописный луг с жующими траву буренками. За столом сидел невысокий, уже начинающий лысеть круглолицый человек с большими грустными глазами, шикарными гусарскими усами и несколько безвольным скошенным подбородком.
– Андрей Юрьевич!.. – Комиссар подошел к нему и пожал руку. Хозяин кабинета встал, одергивая китель. По его напряженному лицу скользнула осторожная улыбка. – Это он, – сказал Чаркин, подзывая жестом Соломона, – Павел Крашенинников, на место этого вашего… как там его…
– Да-да, я понял, – кивнул Гордеев. – Очень рад! – Он протянул руку, и Соломон пожал ее. – Все нормально?
Павел кивнул:
– Все хорошо. Не терпится приступить к своим обязанностям, – он не желал больше мести пол.
Гордеев рассмеялся. На его щеках заиграли ямочки:
– Будут тебе обязанности, будут!
– Документы, – комиссар подал капитану очередную папку, но уже голубую, – там же пропуск, военный билет и карточка в столовую. По бухгалтерии уже оформлен, но лучше позвоните Зиночке, уточните, а то она наверняка что-нибудь снова напутала…
– Хорошо, позвоню, – ответил Гордеев. – Большое спасибо, Тимофей Валерьевич. Заждались уже.
– Тогда с вами всё: как говорится, сдал-принял… – Чаркин откозырял и вышел из кабинета.
– Ну что, Павел, в смысле Соломон, – капитан бегло просматривал его дело, – готов к труду и обороне?
– Угу. В смысле так точно!
Гордеев снова рассмеялся и хлопнул Соломона по плечу:
– Тогда идем!
Они вышли в коридор и направились мимо многочисленных дверей в его конец.
– У нас несколько мест обитания, – объяснял по пути капитан, – у каждого отдела так заведено, это нормально в наших условиях. Если Машина по своему обыкновению намудрит чего, и все тут в пух и прах окажется разнесено, то работаем по другим адресам. Правда, об этом узнаем, лишь прибыв на службу. Такие вот, брат, дела, да… Ну две недели Большая Железяка лично нас что-то не тревожила, так что, я надеюсь, неделю тут еще просидим. Хотя, может, она задумала что нехорошее? У нее, признаться, случаются нестандартные шутки, за ней не заржавеет. Каламбур, однако. – Он открыл широкую двустворчатую дверь, и они попали в большую комнату, заставленную какими-то аппаратами, пыльными коробками, кипами бумаг, тумбочками, сломанными креслами и кадками с вездесущими фикусами, чуть поникшими. – Комната программистов, – торжественно объявил капитан. – Тут тебе и будет место… хм… временное, я надеюсь. После практики у местных гавриков будешь сидеть уже в моем отделе, непосредственно на станции "Массандрагора" – слыхал о такой?
– Нет, – буркнув, соврал Соломон. Настроение у него начало снова портиться, и очень быстро – кажется, худшие опасения сбылись: ни хрома, ни стекла, ни уж тем более голографических экранов и удивительных языков программирования высокоразвитых Предтеч, прилетевших, возможно, с параллельного Марса. "Кто взял мои перфокарты? Я же не все дырки еще проколол!"
– Да ты раньше времени-то не пугайся, – успокоил его капитан, поняв его состояние, – дальше-то получше будет. Это же предбанник! От него не избавиться, все на него уже много лет как плюнули. Машина его почти каждый день на место возвращает, хоть ты тресни! Тут прибираться бесполезно.
И правда, за внутренней дверью оказался большой и светлый зал с несколькими рядами столов с самыми обычными по виду современными персональными компьютерами и широкоформатными мониторами. За ними сидели и что-то деловито печатали программисты. Почти поголовно – в наушниках. Процент бородатых, бритоголовых в кепках, а также типов с готическими наколками тут был явно выше, чем среди куда более традиционных инженеров, которых Соломон видел в столовой, и уж точно этот показатель зашкаливал по сравнению с молодыми и зелеными адаптантами. Значит, еще не все пропало!
– Матфей! Подойди, пожалуйста! – крикнул Гордеев куда-то в их толпу. – Ты здесь?
– Да, Андрей Юрьевич? – Словно чертик из табакерки сбоку к ним подскочил плотный низенький бородач с носом-картофелиной, бегающими глазками и весьма кустистыми бровями. Вряд ли ему больше двадцати семи. На нем были черная майка с надписью "Я Машину, я Хранителей" и светлые пляжные шорты.
– Начальник у себя?
– Нет, опять не вышел сегодня, так что я за него, товарищ капитан.
– Ох ты ж, боже мой… Ладно, принимай новенького. Позывной – Соломон.
– На шестой объект? – осведомился бородач, яростно тряся руку Павлу и внимательно изучая его.
– Нет, какой еще шестой объект? Здесь у него только практика, а затем у меня работать будет. У вас ему временно выделили тридцать пятое место вроде как.
– Уточню, – кивнул Матфей.
– Толковый, между прочим, парень. В перспективе, как сказала Караваева, направят на проект "Офелия" – учтите это, пожалуйста, и подготовьте соответствующе.
– Ва-а-ау… – протянул Матфей и пристально взглянул на Соломона. В его маленьких глазах читалось: "Че, умный такой, да? Ну, посмотрим, посмотрим, что ты за фрукт". – О’кей, парень, идем покажу, где это, – сказал он наконец. – Правда, компьютер твой еще не готов, сам понимаешь…
Павел не знал, почему он должен был это понимать. Бардак! Небось опять будут все на происки Машины спихивать. Они же знали, что сегодня утром прибудет новый работник!
– Только начните с азов, чего-нибудь простого, – сказал капитан толстяку. – Соломон – новообращенный, вчерашний адаптант, так что…
– Понял, не дурак, – кивнул Матфей. – Научим. Втолкуем. Образумим.
– Вечерком зайду, кое-какие бумажки надо будет подписать, – добавил Гордеев Павлу.
– Хорошо, Андрей Юрьевич, – смиренно вздохнул Соломон, стараясь собраться с мыслями и перестать наконец обращать внимание на всякую недостойную чепуху вроде старожил-зазнаек с пивным пузом.
Павел пошел вслед за бородачом, виляющей походкой ловко обходящим столы, кресла и вытянутые в проход ноги. Они прошли сквозь весь зал, а тот оказался немаленьким – здесь сидело более полусотни человек, и подошли к старенькому фуршетному столику, одиноко стоящему в углу. Рядом примостились стул и упаковка с системным блоком компьютера, на которой темно-коричневым фломастером было написано: "№ 35 – Са́ломон". Ну надо же: значит, помнили, ждали, пусть и переврали позывной!.. Правда, ни монитора, ни клавиатуры с мышкой. Неужто это и было его рабочим местом?!
– Тут, – подтвердил его мысль бородач, как-то странно засопел и растерянно обернулся. – Где этот чертов Ганжа?.. Ганжа! Ганжа!
Соломон, не дожидаясь приглашения, сел на стул, закинул ногу на ногу и начал мрачно рассматривать зал, теперь уже ничего хорошего от этого дня не ожидая. Работать ему, по-видимому, придется спиной ко всем остальным, в углу, да еще и рядом с какой-то подозрительной дверью. Курилка? Выход на лестницу? Туалет?! Тьфу ты! Впрочем, истинному хакеру не все ли равно, где приходится работать? Не в интерьере и прочем антураже дело. Профессионализм этим не заденешь, ибо…
Прервав его мысли, дверка рядом с ним открылась, и в зал вошел худосочный всклокоченный паренек. Под мышкой он нес клавиатуру с болтающимся проводом, мышку в коробочке и вайфай-роутер.
– Че орешь-то? – недовольно проворчал он толстяку. – Тута я. Сигнала в этом месте практически нет, сетка еле видна, к серверу не подключиться. Вот это, – он показал роутер, – надо поставить, как усилитель.
– Ну так ставь живей! – Матфей повернулся к Соломону. – Слышь, как тебя там…
– Соломон, – подсказал Павел.
– Да… мм… это… у нас сейчас, знаешь ли, приемка новой версии идет, жуткая запарка, баги, глюки, злобная комиссия сверху приперлась и прочее. Некогда очень, извини. Вечно Гордей не вовремя приходит! Может, после обеда займемся тобой, если, конечно, не поувольняют всех к чертовой бабушке. Ладно? А ты посиди тут пока, только ничего не трогай, я тебе что-нибудь почитать принесу. Если что – подходи, спрашивай, только лучше ближе к обеду. Я на семнадцатом месте, вон там, в третьем ряду справа. Понял?
Соломон кивнул. Хоть какая-то движуха.
– А ты давай шустрее, – бородач ткнул Ганжу в бок. – Тебе когда велели комп собрать? Вечно возишься, как беременная муха.
Ганжа в ответ что-то пробормотал и принялся этой самой мухой носиться вокруг столика, распаковывать на нем системный блок, подключать провода, втыкать их в розетки и сетовать, что напряжение тут вечно пляшет, стабилизатора нет, а розетки раздолбанные и тому подобное. Потом он приволок откуда-то монитор (вовсе не широкоформатный и довольно обшарпанный), включил компьютер и долго пытался настроить сеть, что-то растерянно бормоча. Сети не было. Соломон в это время уже получил от Матфея толстую папку документации и принялся ее изучать, понимая, пожалуй, лишь каждую вторую строчку. Потом Ганжа со словами: "…кажется, они сменили пароль, я сейчас!" – исчез, и не было его с полчаса или даже больше. Появившись и введя новый пароль, он торжественно продемонстрировал Павлу работающую сеть и список компьютеров остальных программистов.
– Ну, почти все готово, – с удовлетворением сказал он. – Только работать тебе все равно не получится: твой аккаунт в системе заведен, но не назначены нужные права, а старший сисадмин занят. И скоро обед. После него давай, ладно?
Соломон уже начал привыкать к местному стилю работы. Он старался полностью абстрагироваться от этого бардака. И потому почти равнодушно пожал плечами. Осчастливленный Ганжа снова убежал.
А через пятнадцать минут начался обед. Оживленно галдя, программисты принялись группами проходить сквозь ту самую дверь, исчезая в неизвестном направлении. К Павлу подошел взмыленный Матфей, заправляющий вылезшую футболку в шорты.
– Вроде отмучились… – со вздохом сообщил он. – Приняли-таки наш релиз, так что все теперь нормуль! Пошли хавать. Карточка есть?
– Есть, – ответил Соломон.
– Ну тогда айда.
Они прошли в дверку, которая, как и предполагал Павел, просто вела в новый коридор, спустились на лифте и вместе с другой группой метростроевцев, включая грозных типов в военной форме, ввалились в столовую. Выглядела она не так ужасно, как прежние места общепита, виденные здесь Соломоном – почти никакого "совка", и это не могло не радовать. Плотно пообедав, он вместе с Матфеем направился в курилку – небольшую комнату с темно-синими стенами, в конце которой, у потолка, шумно вертелся большой вентилятор, высасывая продукты отдыха метростроевцев – здесь уже находилась большая и дружная группа желающих подымить и параллельно велось сразу несколько неторопливых разговоров. Соломона заинтересовал один из них. Слева от него сидел Ганжа, а его отчитывал седой большеголовый мужчина, видимо, какой-то начальник:
– Ну что ты пишешь, в официальных-то документах, ну скажи? Разве докладные так оформлять нужно? Нет, я понимаю, тебе на работе скучно, литературный талант девать некуда, ну заведи ты блог в корпоративной сети, пиши свои рассказы туда, а ты что? Вот, к примеру, это, – покопавшись в портфеле, седовласый достал какой-то счет-фактуру, – последний случай. В пятницу надо было на "Копылово-8" доставить мониторы и сервер, правильно?
– Ну, – флегматично подтвердил Ганжа, – надо было. Я и доставил.
– "Я и доставил"! А еще сто двадцать банок тушенки и сорок литров молока. Было такое?
– Ну было… С ними-то проблема и вышла – пришлось наверх вылазить! А чего вы вешаете непрофильный груз на мой отдел?!
– А на кого мне его вешать? Лишних дрезин не имею! Да и не в этом дело, просто уже не в первый раз. Внимательнее нужно – куда вылазишь. Техника безопасности, понимаешь ли! Но мы сейчас не об этом. Мы о документации! Нет, погоди, давай-ка почитаем, почему и как пропало пятнадцать банок тушенки, а сорок литров молока вообще скисло, так и не попав к означенному адресату.
Ганжа пожал плечами, недовольно засопев и пробормотав: "Вообще-то тринадцать банок". Они оба уже не курили – видимо, разборка продолжалась уже не первую минуту.
– Читаю, – сказал седовласый, доставая другую бумажку, с печатями и подписями, – так… Надо же! Не поленился печатными буквами авторучкой калякать – не лень, что ли? Ладно, итак… это не то… ага, вот: "Вовремя прибыв на досточтенную станцию "Минусинскую-372". – Начальник строго посмотрел на Ганжу: – Вообще-то так нельзя сказать: "досточтенную". Можно "досточтимую". Вот только это относится к человеку. Станция-то тут при чем?