– Ну вы же читаете? – ухмыльнулся парень. – Значит, досточтенную.
Седовласый скорбно вздохнул:
– В гроб ты меня вгонишь своим литературным талантом, Ганжа. Заново: "Вовремя прибыв на досточтенную станцию "Минусинскую-372", я полчаса прождал в вестибюле у большой серой колонны в византийском стиле, как и было недвусмысленно описано сухим бухгалтерским языком в товарно-транспортной накладной – незаменимом документе для таких бедолаг, как я, – начальник недобро покосился на Ганжу. – Но ко мне никто не вышел и не утешил, что никакого товара им и даром не нать, и возвращаться бы мне лучше домой. Тогда мы посетили "Копылово-8", где я благополучно сдал мониторы и сервер, а Семин, мой водитель, друг и по совместительству грузчик, целый час провел в местном общепите, хотя котлеты там вечно горелые. Вернувшись на "Минусинскую" уже более решительным и настойчивым, я поднялся наверх, чтобы понять: каким таким делом в тех местах пахнет и почему это информационно-технологический отдел должо́н за это страдать. Охраны там не оказалось, а диспетчерская была закрыта. Обуреваемый праведным желанием сдать-таки им молоко, я начал звонить в дверь. А там моросил дождь – вестибюль оказался разрушен. Я сразу промок, но держался, несмотря на свою невысокую зарплату. Через пятнадцать минут этого издевательства из приемки выглянуло лицо кавказской национальности – судя по длине его нюхательного аппарата. Сверкнув карими глазами, он попросил, чтобы я больше "не ставил такой громкий звонок на его чувствительный ух". Представившись ему и пояснив, что хочу сдать на их благословенную станцию продукты, но в связи с погодными условиями, то есть проливным дождем на не предназначенной для этого территории, чувствую себя очень влажно и потому очень хотел бы понять свою перспективу на ближайшее время, хотя бы частично. После чего лицо неславянской наружности…" – Седовласый снова повернулся к Ганже. – А ты что – шовинист?
– Я? Ни в коем разе! – делано выпучил глаза тот. – Но ведь кавказцы – не славяне, правда? Это ж этнографический факт. Я просто литературно разнообразю свой текст синонимами. Как и любой другой метростроевец, я не могу быть националистом, шовинистом и прочим непотребным элементом.
– "Прочим непотребным"… – проворчал седовласый и покачал головой. – Продолжаю: "После чего лицо неславянской наружности попыталось соединить свое наречие с местным диалектом и с трудом выдало: "Бумажка пришель, проверка идет", в конце присовокупив слово, на местном диалекте означающее древнейшую женскую профессию. После этого он попросил "больше звонок на его ух не давить, так как ми занят" и захлопнул дверь. Я сделал недвусмысленный вывод: приехала комиссия, проверяет документацию и, судя по интеллектуальному развитию кладовщика, а также его знанию местного диалекта, процесс этот окажется долгим! Потрясенный и недоумевающий, я вернулся вниз и обнаружил товарища Семина, со смаком избивающего какого-то сталкера; второй подонок уже улепетывал по туннелю, вызывая по нейтринной рации подмогу. Эти позорящие звание человека индивидуумы напали на наш многострадальный обоз, пытаясь присвоить тушенку с молоком, но Семин не был согласен с таким раскладом и как бывший десантник без труда нахалов обезвредил. Не став испытывать судьбу и ожидать подкрепления противника, мы помчались на дрезине домой, и тут я понял: мы все время попадали не на "Минусинскую", а в какое-то другое место, заброшенное. Наверное, Машина опять обновила пути. И правда: мы серьезно заплутали и более суток с риском для жизни добирались потом до "Массандрагоры". В связи с вышеозначенными событиями сообщаю: товар на "Минусинскую-372" сдать не удалось, при этом неизвестными лицами негативного поведения похищены пять банок свиной тушенки и две банки говяжьей, и еще шесть были нами употреблены в качестве пищи – для поддержания силы духа и веры в Метрострой. О причинах же скисания молока ничего определенного сказать не могу. Возможно, подлые сталкеры плюнули в бидон…" – Седовласый затрясся от возмущения. – Ну это уже ни в какие ворота не лезет, молодой человек!
– Ну, понима-аете… – протянул Ганжа, размышляя, как бы ему отвертеться от всего этого, но их разговор прервали распахнувшаяся в курилку дверь и вопль перепуганного до смерти метростроевца:
– Стражи! К нам проникли Стражи!..
Все испуганно загалдели и принялись выскакивать из курилки. Матфей, тоже оставшийся из-за истории Ганжи, потащил Соломона за руку:
– Бежим, бежим скорее!
– А что такое? – немного растерялся тот. – Что происходит?
– Что-что!.. Стража Машины! Вам что, не рассказывали на адаптации?
– Нет… – задумался Соломон. – Не знаю, может, я пропустил…
Они выбежали в коридор. Там творилось столпотворение: все орали, махали руками, спрашивали друг друга, что, мол, случилось и куда бежать, противно верещал откуда-то динамик, призывая к спокойствию и выдержке, а затем, расталкивая толпу и громыхая, цепочкой побежали люди в тяжелых оранжевых бронекостюмах и круглых закрытых шлемах, напоминая пожарников или даже глубоководных водолазов. Все прижались к стене, давая проход – коридор был не очень-то широк.
– Направо, – скомандовал Матфей, – живее, а то поджарят на фиг!
Все вдруг тоже встрепенулись, вслушиваясь в уже довольно нервное бормотание динамика, и рванули в указанном бородачом направлении. Соломон, тщетно пытаясь понять, что происходит, поспешил за всеми. Они спустились по железной лестнице, миновали большой зал, где стояли две боевые машины, похожие на бронетранспортеры с мощными пушками на башнях – около них отделение военных спешно устанавливало на треногах странные аппараты с раструбами. Затем военный с прибором наподобие металлоискателя тщательно проверил каждого из любителей покурить, и толпа побежала дальше, сопровождаемая теперь несколькими автоматчиками. Коридор, поворот, винтовая лестница вниз, новый коридор: толстые, брызгающие паром трубы, пучки кабелей, люки, тросы, металлические шкафы…
Все это напоминало какую-то игру. Либо учения. Но на лицах большинства был виден нешуточный страх, да и эти военные… Соломон отлично помнил, как недавно в одном из больших торговых центров, куда он зачем-то забрел, случилась очень даже не учебная тревога. Некоторые из покупателей даже в носу не перестали ковыряться. Но то был самый обычный магазин. Не Метрострой.
– Какого черта тут происходит? – стараясь дышать ровно, спросил он Матфея, с перекошенным лицом семенящего рядом, уже всего красного от бега.
Бородач не успел ответить. Первые бегущие вдруг резко остановились, кто-то из них упал, сразу несколько человек закричали, заголосили, один из вооруженных солдат рванул вперед, вскидывая свой посвятовский автомат. И тут произошла яркая вспышка. Далее Соломон плохо помнил, что случилось…
Все перепуталось. Стало отрывочным, странным, каким-то потусторонним. Будто он почти без закуски принял на грудь пол-литра водки. От стен тянулись щупальца, много щупалец. Одно из них схватило за ногу пыхтевшего сзади мужика, тот упал, и щупальце утащило истошно визжащего бедолагу куда-то за шкаф. Солдаты не кинулись его спасать – один из них медленно, очень медленно пролетел мимо Соломона вверх тормашками, будто в невесомости. Потом Павла облепила то ли паутина, то ли теплые комья слизи. Это походило на снег: кружило, падало сверху мохнатыми хлопьями, возникая прямо у потолка, пульсирующего теперь мрачным красноватым свечением. Соломон никак не мог понять: бежит он или идет, лежит или уже проглочен странным чудищем, ползущим по коридору. Вот же оно: длинное и зеленое, как крокодил, только с двойным гребнем на спине и морда куда больше, загнутая, и глаза ярко светятся желтым, будто уличные фонари…
– Врешь! Не убьешь, сука! – кричит рядом с ним Матфей, выставив кулак в металлической перчатке. На нем почему-то рыцарские латы, из-под которых выглядывают его светлые пляжные шорты…
Может, это ад?
– Але-але, Соломон, или как там тебя? Жив? – незнакомый голос справа.
Кто-то шлепает его по щекам. Он лежит на полу.
– Дайте ему еще нашатыря… – новый голос, слева.
– Вроде очухался, – пробасил кто-то сверху.
– Да, хорошо по первости по башке дает! – прокомментировал еще кто-то дальше. – Помню, как меня в первый раз прижало, ваще атас было…
Павел хотел открыть глаза, но почему-то не смог. Тела своего он не чувствовал. Во рту – металлический привкус крови. К носу его поднесли ватку с нашатырем: мозг взорвался, носоглотку обожгло, мигом раскрыв глаза и рот, и хакер уселся на полу, пытаясь отдышаться.
– Во-о-от, – удовлетворенно произнес мордатый парень напротив него, – теперь порядок.
– Жив? – Справа стоял Матфей. Он протянул Павлу руку, и тот, покачиваясь, встал, мутным взглядом разглядывая окружающих. Они уже находились в своей комнате. Рядом стояли человек восемь – остальные сидели на своих местах и как ни в чем не бывало молотили пальцами по клавиатурам.
– Что… случилось?.. – слабым голосом спросил он. Обморок? Галлюцинация? Сон? Значит, это все ему привиделось?
– Стражи, – кратко пояснил Матфей. – Пойдем присядешь. Тебе нужно отдохнуть.
Стражи?! Но как?! Неужто… это все было реальным?.. Крокодил? Рыцарские латы?!
Держа Соломона под руку, бородач отвел его к фуршетному столику и усадил на стул.
– Как себя чувствуешь? Может, в санчасть отвести? Хотя тебя вроде не особо покоцало… в отличие от других. Повезло тебе, братан, честно скажу, повезло…
Да что же это все значит?! Теперь Соломон чувствовал, что тело на самом деле жутко болит. Особенно локоть и челюсть – видимо, неудачно упал. Он отер со лба пот. Тот оказался липким, в остатках… слизи!
– Что это?.. – спросил он, показывая бородачу блестевшие пальцы.
– Вторичные эффекты, – уклончиво ответил Матфей. – Пойдем умоешься.
Когда они вернулись из туалета, Соломон схватил за руку бородача.
– Ну?! – требовательно спросил он.
– Двое погибли, – тихо сказал Матфей, – один в реанимации. Несчастный случай, но… даже странно как-то, я не понимаю… Этого на "Массандрагоре" несколько лет не было – мы все физические интерфейсы давно вынесли в параллель, на другие станции, исполнение кода идет там, а здесь только программируем. Отлаживать систему так, конечно, намного сложнее, зато безопасно. Наверное, это как-то связано со случаем Ганжи. Видать, Машина снова коммуникации около нас перелопатила, сволочь эдакая…
– Погоди! Я ничего не понимаю! – взмолился Соломон. – Какие такие вторичные эффекты, какие физические интерфейсы? Что это было?! Как это "погибли люди"?!
Матфей тяжело вздохнул, придвинул ближе второй стул и устало уселся на него.
– Что за день-то сегодня идиотский!.. – пробормотал он. – Короче. Существует Машина – исполнительный механизм неких Предтеч, могущий менять реальность любого параллельного мира, причем круто менять – это тебе известно?
– Известно…
– Вот. Она, эта Машина, создала также Большое Метро, специальное такое место – оно позволяет путешествовать между мирами, но и прятаться здесь тоже можно – наш Метрострой в основном тут и находится. Мы сейчас именно в нем находимся, не в твоем мире и не в моем.
– Да, это я тоже знаю. У меня же был курс адаптации, хотя и неполный.
– Хорошо. Но кто сказал, что Машина помогает нам? Она нам вовсе не друг, мотивы ее никому не известны. Мы просто эксплуатируем ее, точнее, хотим эксплуатировать; подбираем также разные артефакты Предтеч, а потом сидим тут и ковыряем их, пытаясь понять, для чего это было предназначено и как это можно использовать в своих целях: так сказать, в народном хозяйстве.
– Ну это понятно.
– В некоторых штуках разобрались, в других – нет. На первой стадии работают физики и инженеры, потом уже мы, цепляя к этим устройствам обычные компьютеры и создавая самые обычные по сути программы, которые исследуют возможности этих артефактов…
– Ясно…
– …но сами артефакты находятся, как правило, не здесь – это может быть просто опасным. Они далеко, часто очень далеко отсюда, так же как и сама Машина – мы вообще не знаем, где она и что она такое вообще. Но все же ковыряем, пытаемся расколоть. Да и не только мы, конечно, очень многие хотят использовать ее на полную катушку… Ух, что начнется, если кто раскопает ее тайны!
– Ну и?!
– А Машине это все не очень-то нравится! И она иногда присылает… Стражей. Каждый раз может быть другое: то монстры всякие прискачут, в основном искусственные, то чистой энергией долбанет, а иногда и психотропное воздействие применит. Отпугивает от себя людей, мол, не лезьте ко мне, не ваше это дело. Но мы по Большому Метро лазили, лазим и будем лазить. И эту чертову Машину вскроем, как консервную банку, попомни мои слова! Нужны только время и усердие.
– Но…
– Да, – кивнул Матфей, поджав губы, – жертвы иногда случаются. Но гибнут чаще по глупости и невнимательности, вот как сегодня. Да и Стражи в этих местах – это нечто экстраординарное, реально исключительная ситуация! Ты не бойся, наши всё уже зачистили, сюда оно не доползло.
Соломон промолчал. Ну ничего себе! "Не доползло"!..
– Останешься вечером помянуть товарищей? – вдруг тихо спросил бородач.
– Конечно! – кивнул Соломон.
– Хорошо… А вообще… работа у нас сложная и опасная, скрывать не буду. Ты должен быть готовым к чему-то подобному постоянно. Подумай, может, тебе не стоит этим заниматься? Не всякий ведь выдюжит.
– Да нет, почему ж… Я согласен, – помедлив, но лишь на мгновение, ответил Соломон. Чем это он хуже этого смешного Матфея?!
– Вот и отлично. В таком случае рабочий день продолжается. Бери документацию и изучи ее, блин, от корки до корки. А еще забудь порядки адаптантов и вообще все, что там тебе втирали. Действительность на самом деле не такая. Ну или не совсем такая. И совковая муштра теперь в прошлом. Наступает твоя практика, парень.
Больше двух месяцев Соломон работал в отделе К-6 под непосредственным началом Матфея. Работа была сложной, но жутко интересной. Первый день, конечно, запомнился ему больше всего. Около шести вечера был организован импровизированный стол, кто-то притащил целый ящик водки, несколько палок колбасы и пару буханок хлеба. Помянули погибших, а затем выпили, из кружек, а потом еще раз. И тут пришла Василина. Она выразила глубокое сочувствие по поводу произошедшего и уверенность в том, что ничего такого больше не повторится, и тоже вместе со всеми выпила, лишь занюхав горькую кусочком хлеба.
– Я вообще-то к тебе, – сказала она Соломону, отзывая его в сторонку. – Вот… – и протянула маленькую коробочку с блестящим серебристым значком внутри и ламинированную грамоту с надписью: "Диплом адаптанта 1-й степени". – Извини за утренний маскарад с подметанием полов, так уж получилось… эти вечные накладки. Но ведь лучше поздно, чем никогда, правда? К тому же ты мальчик взрослый, серьезный и понимаешь, что к чему. Это же все труха. Настоящее-то – вот оно, только сейчас начинается.
Соломон кивнул, принимая "регалии".
– Да, и еще, – сказала Караваева, слегка понизив голос, – со своей Станнум можешь встречаться открыто. Понял? Шифровальщики… Только дров не наломайте. Рано вам еще.
Соломон остолбенело кивнул.
– Эх, дети, дети!.. – улыбнулась Василина и, слегка покачивая бедрами, вышла из зала.
– До свидания, Василина Андреевна, – нестройно, но почтительно принялись с ней прощаться программисты.
– До встречи, мальчишки и девчонки, – грустно улыбнулась им напоследок начальница. – Пожалуйста, берегите себя!
Соломон был счастлив. О такой работе можно было только мечтать! А о такой девушке, как Станнум, – и подавно! Теперь они ни от кого не скрывались: встречались почти каждый день, много гуляли по городу, держась за руки, смотрели на звезды, бесконечно целовались и конечно же ночевали то у него, то у нее, однако долговременных планов никаких не строили, о чем сразу же договорились, ведь нужно было не только получше узнать друг друга, но и встать на ноги, получить образование и хорошую должность в Метрострое. Они оба понимали это очень хорошо.
Соломон много спрашивал девушку о посвятах и Мультивселенной, ему было до жути интересно, но Станнум от темы всегда мягко уходила, смеясь и снова его целуя. Павел не обижался. Со временем он все равно собирался стать самым продвинутым и информированным в Метрострое! Иначе и быть не могло… Сама же она работала в оперативно-аналитическом отделе М-3, но никогда не распространялась о своих обязанностях и часто на несколько дней куда-то пропадала. "Командировки, – кратко говорила она и снова чмокала его в губы. – Это такое геморное дело, знаешь ли…"
Правда, друзей он в отделе К-6 завести не успел. С одной стороны, все местные программисты внешне были дружелюбными и общительными, и разных компашек там оказалось достаточно, но Соломон постоянно чувствовал по отношению к себе легкую вежливую настороженность. Первое время он вообще был не в своей тарелке; даже у адаптантов в этом смысле было проще, хотя и специфичнее, но ведь новообращенным ученикам нельзя было между собой общаться. Впрочем, Павел не особо расстраивался – хакер и рубаха-парень редко сочетаются в одном человеке. Зато здесь почти не обращались друг к другу "товарищ", слушали тяжелый рок (иногда очень странный, видимо, потому что из другой вселенной), трепались на перекурах о девчонках (и не важно, откуда те родом), фантастических фильмах, насмехаясь над наивными сценаристами, совершенно не показывающими правды, и слали по внутреннему мессенджеру прикольные картинки, нередко весьма пошлые. Дни здесь проходили спокойно и деловито, без какого-либо намека на квазисектантство периода адаптации. У Соломона были, конечно, с некоторыми программистами формально приятельские отношения, но они дальше стен офиса не распространялись, да и все его свободное время поглотила Станнум, а также изучение объемистой посвятовской документации.
Павел отлично понимал, что большое количество разрозненных фактов может запутать любого исследователя. Обнаружить многое – полдела. Необходимо было нащупать систему и скинуть наконец покров тайны с сюрреалистической картины окружающего! Общие принципы он уже начал понимать: что и как происходит, когда Машина взаимодействует с артефактами, какие сигналы те используют и каким образом, как их можно контролировать, а в некоторых случаях даже изменить поведение, и как посвяты программно общаются с Машиной Предтеч – пока примитивно, а то и методом тыка, с помощью других загадочных артефактов – трансляторов… По-настоящему мало кто понимал эти вещи до конца. Соломону это все напоминало ковыряние детей в телевизоре: что-то ясно как принцип, что-то полная загадка, но ведь – друзья, оно же работает, и каналы можно переключать, вот так: тут – мультики, тут – боевик; только палец сюда не совать, а здесь необходима антенна – вот эта металлическая штука…
В конце концов он кое-как разобрался в работе нескольких простеньких артефактов, уже "расколотых" программистами ранее, и даже сделал предварительные выводы относительно функционирования нового, еще неразгаданного артефакта, что был похож на мятую алюминиевую кружку: по крайней мере, так выглядел в предоставленных документах. Эта штука могла синтезировать воду буквально из ничего, правда, в час по чайной ложке и с "привкусом" радиации. Возможно, здесь использовался чистый синтез, а может, уже известная телепортация, перенос вещества из другого мира. Этого не знали, но предположили, что прибор скорее всего сломан и потому полезность его сомнительна.