- Да пошутила я, пошутила. Другое у меня подозрение возникло - а не работала ли наша Леночка "девушкой по вызову"? Она хоть и страшненькая, и не первой молодости, но некоторые мужчины на это западают.
Отсмеявшись, Машка спросила:
- Где сбор назначен?
- У Драконьего болота.
- Пойдете с рассветом? Тебе нужно как следует выспаться и поесть. Время еще есть. А пока можно проверить - чего там Елена-то говорила… Практика в этом деле всегда лучше теории…
К болоту мы добирались по-разному. Большинство отрядов пришло пешим ходом, благо - недалеко. Из "прокола" явился Борис вместе со всем "генералитетом" - Ярославом и Андреем.
Если на обороне Цитадели были задействованы все, то тут находились только мужчины. Ни женщин, ни детей. Ни дать, ни взять - карательная экспедиция - вещь суровая, но неизбежная. А иначе всю жизнь придется вести оборонительную войну.
Позже всех объявились телеги, груженные добром: копьями, щитами и прочим. Те, кто чего-нибудь не имел, просто подходил и брал искомое безо всяких расписок и записей. Я тоже выбрал себе шлем, а щит и копье взял первые попавшиеся. Размер одинаковый, а ремни все равно подгонять.
Подгоняя щит, обратил внимание, что на земле валяется что-то странное - полупрозрачное и твердое… какая-то чешуйка, по размеру и форме - как кленовый лист. Ба, так это же драконья чешуйка! Возьму с собой - Машке подарю!
- Олег, - услышал я голос Брясло. - Иди к нам!
- Возьми, - сказал Брясло, протягивая мне секиру Гнома. - Велено тебе передать.
Отставив копье и положив щит, я взял секиру. Помнится, ее забирал Борис и уносил с собой. Я даже подумал, что оружие положат в могилу, как это было принято у язычников. Однако же не положили.
Секира была тяжелее, чем казалась. Будь это год назад, я бы просто не удержал в руках. Теперь - другое дело. Но пока я еще не был готов сражаться именно таким оружием. Работа с боевым топором - искусство, не менее сложное, чем фехтование шпагой.
Кожаный ремешок, намотанный на топорище, легко превратился в портупею, и с помощью Брясло секира была прикреплена к спине. Впрочем, не настолько крепко, чтобы ее невозможно вытащить. У меня было ощущение, что раз уж мне достался боевой топор погибшего товарища, то он мне сегодня пригодится. Как ружье, в спектакле. Забыли его зарядить или нет, но выстрелить оно обязано!
Мужики раздвинулись, и я встал между Брясло и одним из знакомцев по имени Степан. Повел плечами, чтобы привыкнуть к соседям. Ну кажется все в порядке - включился в строй. Теперь можно и в бой идти.
- Готовы?! - громко спросил князь Андрей, взявший командование в свои руки. Потом гаркнул: - Пошли!
И мы пошли. Молча, без строевой песни. Песня бы не помешала, но команды не было. Может, воеводам не хотелось раньше времени шуметь. Поэтому мы и шли, как шагают на сенокос крестьяне, а не как воины на бой. Миновав лес, подошли к кромке болота. Но вместо того, чтобы обогнуть, пошли прямо. Поначалу, как водится, было сухо. Потом кое-где появились мокрые места.
- Куда это мы? - поинтересовался незнакомый дядька, шедший справа от Степана. Тот лишь пожал плечами, и незнакомец переключился на меня: - Олег Васильич, зачем мы в болото полезли?
- И тут - Васильич, - вздохнул я.
- Ну это теперь навсегда, - "утешил" меня Брясло.
- Так я-то что? - пожал я плечами. - Вроде не ругательство. А имя и отчество у меня, как кличка. Ну как Гном. Да, а Брясло - это имя или прозвище?
- Брясло - это моя фамилия, - засмеялся он. - А ты не знал?
- Да? - протянул я. - А я думал, что у тебя имя такое, древнеславянское…
- А мне нравится…
- Не нравилось, звали бы по имени - Флегонтом, - рассудительно высказался сосед справа и снова спросил: - Так зачем в болото полезли? Нас сегодня ночью подняли, ничего не сказали. Неужто тайна такая?
- Да уж какая теперь тайна, - отозвался я. - Идем к озеру, что в этом болоте.
- Озеро в болоте, - присвистнул мужик. - Ясно. Знаю, где это… Часа три шлепать придется.
Скоро и разговоры прекратились. Были слышны только чавканье болотистой земли, по которой мы шли, и легкое лязганье доспехов.
Отцы-командиры, жалея воинство, раз в час давали безмолвную команду на пятиминутный привал. Садились прямо на мокрую землю, подкладывая под себя щиты. К счастью, непроходимой топи не было. Так, по щиколотку.
Один из привалов был дольше и, судя по напрягшимся лицам соседей, это уже не привал, а последняя остановка. И точно - если встать на цыпочки, то можно увидеть черную болотную воду. Не иначе - то самое "озеро в болоте".
- Лучники! - прогремел голос князя Андрея. Мы, уже успевшие привыкнуть к тишине, вздрогнули.
Я мало что видел, но догадывался, что лучники начали навесной обстрел острова, где укрылись цверги. Я уже знал, что "навесной обстрел" - это когда лучник не выбирает цель, а бьет вроде бы в небо. Только стрелы при этом летят куда надо, пришпиливая все подряд…
"Интересно, а "паны", что в Смутное время на островах лагеря делали, - не предки ли наших карликов? - некстати вспомнил я легенды об интервентах. - Очень похоже. Просто народная память сохранила только воспоминания о земных, привычных врагах. А карлики соединились в единый образ".
Мои наблюдения в "Вестнике исторической науки" публиковать никто не станет. Да и в сборниках трудов родного университета редактор не поместит… А тут еще и князь, заоравший: "Плавсредства - на воду. Первая линия - пшёл!"
Как же это нелепо звучало - "плавсредства"! Анахронизм! Все равно, если бы мы изобразили пулемет "Максим", косящий татарскую конницу. Но "плавсредства" (спасательные жилеты, перекрашенные из оранжевого в зеленовато-синий маскировочный цвет) уже спускались на воду. Мне было даже некогда поразмыслить - а где же столько жилетов набрали, да еще и успели их перекрасить? - как пришла и наша очередь.
- Главное, голову береги, щитом укрой, - напутствовал меня Брясло. - Шлем да щит даже арбалет не сразу прошибет! Во, смотри-ка, первая линия уже доплыла. Щас в бой вступит…
Первая линия доплыла, но в бой не вступила, так как была выбита целиком… Арбалеты цвергов не могли тягаться с нашими луками по дальности и точности, но болтов хватило… Те же, кто уцелел, были перебиты дротиками. Ну почему в Застеколье не используют бронежилеты? Неужели старорежимные кольчуги надежнее, нежели современные кевларовые или титановые доспехи?
- Вторая линия! - прокричал князь, бросаясь в воду. - Сразу - третья пошла!
Доплыли остатки второй и половина третьей (нашей) линии. Выходя на сушу, воины Цитадели вступали в бой. А уже четвертая и пятая линии шли на добивание.
Правда, сам я в бой не вступал. Арбалетный болт и на самом деле не смог пробить голову (только "тренькнул" по шлему). Но помимо головы были другие части тела. Последнее, о чем подумал, воткнувшись "плавсредством" в тех, кому повезло еще меньше чем мне, что есть преимущество в прохладной воде: потеря крови меньше, чем на суше. Но вся вода вокруг была красной, так что и не разобрать толком - моя или чужая…
…Меня подобрали не скоро, так как вылавливали, в первую очередь, живых. Потом пара врачей в халатах, когда-то бывших белыми, проводили сортировку: легкораненые, средней степени и тяжелые. Меня отсортировали к "тяжелым". Как-то читал у Звягинцева о выборе военного врача, если ему принесли сразу троих: легкораненого, "тяжелого" в живот и еще одного - средней тяжести? Кем должен заняться в первую очередь? По логике - "тяжелым". Но в полевых условиях тяжелораненого все равно не спасти, а за это время успеет умереть и раненый в плечо. Вывод? Естественно, помощь нужно оказать тому, кто имеет ранение средней степени. Легкораненый потерпит час-другой. Тяжелораненому - уже все равно.
Пока дело не коснулось тебя самого, такой подход врачей кажется правильным. Хотя… Наверное, должно быть обидно, но мне уже стало все равно. Когда пришел в себя, рядом лежали стонущие и уже притихшие люди. Боли я никакой не чувствовал. Захотелось спать.
Я очнулся от того, что меня нещадно лупили - скупые затрещины, от которых сводило скулы и звенело не только в ушах, но во всем теле.
- Отстань… сволочь… - пробормотал я, мечтая, чтобы мне дали доспать. А там - хоть бы и умереть. Все равно. Лишь бы отстали.
Новая затрещина, а сквозь звон в ушах услышал: "Олег, очнись!" Разодрав глаза и сконцентрировав взгляд, увидел склонившееся надо мною лицо. Вроде, слегка знакомое. Вроде бы Ярослав?
- Отстань… - снова попросил я, закрывая глаза.
- Олег, очнись!
- З-зачем? - выдавил я, попытавшись опять уйти в спасительную дремоту.
- Умрешь, придурок! - продолжал издеваться мучитель. - Ты уже умираешь!
"Умираю? - вяло подумал я. - Разве можно умереть, когда так хорошо?!"
Ярослав принялся сдирать с меня доспехи. Кольчуга, которую держали на теле арбалетные болты, слезать не хотела. Кажется, подошел еще кто-то, и они вдвоем принялись вскрывать мой доспех, как банку с консервами. Или как "медвежатник", потрошащий сейф.
Ярослав держал меня, крепко прижимая к земле, а второй палач резал кольчугу ножницами по металлу. Кажется, несколько раз довольно чувствительно задевал лезвием по моему телу.
- Вскрыл! - удовлетворенно выдохнул "слесарь".
- Терпи, парень, - добавил Ярослав, принимаясь вытаскивать из меня куски железа…
- Мать твою… - с чувством сказал я, теряя сознание.
Когда очнулся, показалось, что все тело опустили в кипяток - так все болело и зудело.
- Очухался, - услышал я голос Ярослава. - Ну и, слава богу. Сейчас укол сделаем…
Укола я не почувствовал. Через несколько минут стало гораздо лучше. Боль не ушла, но как будто отступила. Попытался пошевелить руками и ногами.
- Теперь можешь спать… - сказал кто-то, и я заснул.
Глава восьмая
РАНЕНЫЙ ГЕРОЙ
Проснувшись, почувствовал, что мне опять плохо. Правая рука у меня двигаться (хоть и плохо!) может, а левая… Левая была накрепко примотана к груди.
- Не дергайтесь, юноша! Можете сбить капельницу! - строго сказал голос.
Голос был незнакомым. Возможно - врач. Стало быть, эти два коновала отстали от меня и передали в руки настоящего врача.
- Н-ну-с. Что тут у нас? - произнес тот же голос. Как будто классическое начало врачебного обхода. - А у нас тут четыре проникающих ранения, ни одно из которых не является жизненно опасным. Вам, молодой человек, несказанно повезло! Два ранения в груди. При этом - не задеты ни легкие, ни печень, ни прочие органы! Пробиты левая рука и левая же нога. И заметьте, коллега, оба ранения в мякоть! Не волнуйтесь, ваш муж жить будет!
- Я его сама убью!
"Машка! Она-то как тут оказалась? Вот ведь, маленькая… засранка…"
- Я тебя сам выпорю, как только встану! - промямлил я, пытаясь говорить громче и внушительней. - Кому велел дома сидеть?
- Вот видите, Мария Петровна, пациент умирать не собирается. Может быть, вы его убьете позже, когда выздоровеет? Все-таки не хочется быть соучастником. Да и мужская солидарность не позволит, - со смехом сказал Машкин коллега, а потом добавил: - Думаю, пока нужно оставить юношу в покое. Пусть спит.
Я вякнул, что уже выспался, но глаза почему-то стали слипаться. Заснул…
Потом чувства времени у меня не было - спал, просыпался, потом снова спал. Но, наконец, однажды утром (солнце светило прямо в окно) понял, что выспался окончательно.
Кажется, нахожусь в своем доме, если считать таковым апартаменты в Белкиной крепости. Рядом, на кушетке, дремала Машка. Будить ее не хотелось, но она как-то сама догадалась, что я проснулся.
- Ну и испугал же ты меня, - сказала моя девушка, вытирая слезы.
- Так вроде ранения нетяжелые. Слышала же, что твой эскулап сказал?
- Ну эскулап не мой. Он хирург, который тебе операцию делал. Кстати, из института Вишневского. И насчет нетяжелых ранений… Знаешь, сколько в человеке крови?
Это я откуда-то знал. У мужчин около пяти, а у женщин - около четырех литров.
- Так вот, ты потерял около трех литров. Чудо, как вообще жив остался!
- Холодная вода помогла, - пробормотал я.
- Холодная вода?! - изумилась Машка.
- Ну если бы вода была горячая, то кровь бы быстрее вытекла, - блеснул я познаниями в медицине.
- М-да, знаток… Кровь, что в холодной, что в горячей воде течет одинаково. Хорошо, что у нас запасы донорской крови большие. Были…
- Как там наши? Потери большие?
Машка заплакала:
- Очень большие. А у нас… дед Андрей погиб. И дед Борис… А когда еще и тебя привезли, всего белого, думала - все…
Борис был в первой линии… А вот князь… Я же слышал его голос за спиной нашего отряда…
- Похороны когда? - спросил я, прекрасно понимая, что сходить на них все равно не смогу.
- Похороны были две недели назад. Ты все это время без сознания был.
Я хотел еще о чем-то спросить, но Мария не позволила. Нежно, но строго приложила палец к губам: "Спать!"
Я лежал с закрытыми глазами и думал. Две недели… За это время в Застеколье могло много чего произойти. Удалось нам уничтожить цвергов или нет? И как же получилось, что мы атаковали так бездарно? Практически пошли в лобовую атаку на арбалеты. Тот обстрел из луков, что был сделан - это так, мелочь… Можно же было вообще обойтись без рукопашного боя. Почему? Или - неправильно рассчитали силы? Как-то все странно выглядело… Я не великий знаток военного искусства. Сказать по совести - так и вообще никакой… Но там же были закаленные и опытные люди…
Не заметил, как опять заснул. Проснувшись в очередной раз, снова увидел Машку, все в той же позе. И снова она проснулась как только я открыл глаза. Улыбнулась, вытерла мне лоб и поднесла к губам специальный стаканчик, вроде чайничка. Напоив, осмотрела мои бинты. Заметила:
- Недавно меняла, пока подождут.
- Маш, как бы мне с Ярославом поговорить?
- Пока никак, - вздохнула Маша. - Дядюшка где-то там, в неизвестных землях или пространствах. Какие-то серьезные проблемы вырисовались. Как вернется, сразу к тебе придет. Ему тоже с тобой поговорить хочется.
- О чем?
- Не знаю, - честно, как мне показалось, ответила Белка. - Дядюшка лишнего не наговорит, а мне расспрашивать некогда было. Не до того. У нас весь первый этаж ранеными занят, а врачей, как везде и всюду, не хватает. Твоих мальчишек и девчонок санитарами пришлось сделать. Кстати, Вика поправилась и тоже в санитарки запросилась. Пришлось ее за одним пациентом прикрепить - за тобой.
- И что? Она за мной и ухаживала? - забеспокоился я.
- Ну да, - слегка повеселев, отозвалась Машка. - А что тут такого?
- И утку за мной выносила?
- Да какие утки? Ты под себя ходил. Вика простынки меняла, мыла твое бренное тело. Я вообще-то хотела памперсы приспособить, но девушки возмутились. Говорят: "Вредно для мужчины!"
- Девушки? - обмирая, произнес я. Мало одной Вики…
- Ну одной-то трудно тебя приподнимать. Вот и приходилось подружек звать. И Настя помогала, и Лена. Ты же помнишь, что у нее курсы медсестер закончены?
О медицинской подготовке девушек в педагогических институтах я знал, благо, что сам такой заканчивал. Но сейчас мне было не до воспоминаний… Машка невозмутимо продолжала:
- Лена, кстати, перевязки делала. А потом и Виктория научилась. Мальчишки забегали, о здоровье спрашивали. Не забыли начальника.
- Маш, а нельзя было парней на это дело приспособить? Неудобно как-то…
- Ой-ой, неудобно ему. Ты бы видел, как Лена тебя мыла… Ух, мне даже завидно стало. Осторожно так, старательно. Намыливала, смывала… Только, что не облизывала… Я, правда, особо-то за ней не наблюдала, но подозреваю, что без меня она могла и…
С трудом вытащив из-под головы подушку, запустил ею в Машку. Увы, но сил не было даже на это. Подушка, упав на край кровати, скатилась на пол.
- Вот-вот, так теперь и будешь лежать, - весело позлорадствовала Белка. Но сжалилась, подсунула подушку под голову и, взъерошив мне волосы, бережно поцеловала: "Дурной ты все-таки".
Выздоровление затянулось на целый месяц. Почему-то ни в одной из книг не говорится, что принцесса, ухаживавшая за раненым героем, должна менять под ним белье, а потом - выносить горшок. Скорее всего, ухаживали служанки, а принцессам только и оставалось, что влюбиться в спасенного…
Девчонок мои стенания не беспокоили. Напротив… Викуся, заходя в комнату, хохотала, видя мое смущение. Кажется - это ее изрядно забавляло.
Белку в эти дни я видел редко - раненых было много, а врачей мало. Только в крепости разместилось около ста человек. А их нужно и лечить, и кормить, и поить… Были заполнены и первый этаж, и верхняя галерея. Я, как хозяин, занимал привилегированное положение, имея отдельную "палату" и персональную сиделку. Скуку кое-как скрашивал дядька Аггей, с которым я вел бесконечные разговоры о старинном житье-бытье. Он действительно застрял во времени и пространстве. Однако самого дядьку его "отсталость" от современной жизни особо не волновала. Напротив, он уже бравировал ею и напропалую ухаживал за девчонками.
Рассказы Аггея - отдельная тема, о которой как-нибудь можно будет поговорить. Только о его жизни на островке можно сочинить еще одну "Робинзонаду"! О том, как он в течение почти четырехсот лет вел непонятную войну с теми, кого уже давным-давно и не было… А его наблюдения за жизнью кикимор и русалок! Только об одном умалчивал - как же так получилось, что его забросило в Застеколье? И кто мог сотворить подобное?
Я потихонечку оклемался. За время вынужденного лежания пытался заниматься гимнастикой, чтобы мышцы не атрофировались. Теперь, выходя на прогулки, стал понемножку "расхаживать" раненую ногу и делать посильные упражнения.
От Ярослава, пребывавшего где-то в иных и странных землях, не было ни слуху, ни духу. Наконец я решил, что достаточно побыл в роли больного и выздоравливающего, поэтому нужно заниматься каким-то делом. Тем более, дело было. Нужно узнать - что там случилось с Андреем-старшим. А Белкину крепость можно смело доверить Андрею-младшему, тем паче, что он уже месяц выполнял обязанности коменданта.
Мой лечащий (и семейный!) доктор в лес меня одного не отпустила. Пошли вчетвером: Вика как "персональная" медсестра, Антон как охранник и дед Аггей. Старику было скучно, а обратно на остров не хотелось.
Белка настаивала, чтобы мы взяли с собой кольчуги и полный боевой комплект. От кольчуг мы отвертелись, а вот оружие пришлось брать. Жаль, что мой кистень (уже второй по счету!) и секира Гнома куда-то запропастились. Верно, лежат сейчас на дне озера. Пока приспособил вместо "гасила" старый фарфоровый изолятор, оставшийся после замены электропроводки в подвале. Это "наследие ГОЭЛРО" весило добрых полкилограмма, а на кожаном ремешке превратилось в убойное оружие! Прихватили еще и то, что может понадобиться первопоселенцу - соль, спички, крупу, немного муки и, по настоянию Аггея - большую канистру со спиртом. Спирт Машка отдавать не хотела, еле выпросили. Груз равномерно распределили на Антона и Аггея, а Вике доверили канистру. Один только я шел налегке, если не считать кистеня и палки, на которую приходилось опираться.