Первым вылетел, как это ни странно, Крыса. Ошалевший от сна и дикого, непонятного, нечеловеческого свиста, который методично был по ушам как заправский судейский свисток, он бросился по коридору, залетел в кухню и, видимо, только там начал что-то осознавать. Следом за ним появился Мастёвый – голый абсолютно, штаны – в руках. Глаза – по пять копеек, рот раскрыт. С перепугу он ринулся в зал, потом назад, чуть не вылетел на коридор, напугав до полусмерти соседку-старушку, потом полетел вслед за Крысой в кухню. Реакция знакомая. Первый раз, когда мне в комнату подкинули Свисток, я точно так же метался… Ещё бы – по ушам бьёт, прямо как иголки в самый мозг засовывают. Хотя на самом деле говорят, что Свисток – он неслышимый. Что эти волны какие-то… Глупость. Ещё как слышимый… Особливо когда ты в двух шагах. А вот Олька что-то не появлялась. Я влетел в спальню. В тёмной комнате разглядеть что-то было нелегко, а искать выключатель не было времени. Невидимый в темноте Свисток бесился, избивая перепонки, но я знал секрет. Видимо, этот же секрет знала и Олька – она просто орала, орала во весь голос, закрыв уши руками. Я схватил её в охапку и рывком поставил на ноги. Она практически не ориентировалась, однако каким-то шестым чувством, видимо, поняла, что я – не враг, потому сопротивляться не стала. Я вытащил её в коридор, затем – на лестничную площадку. Ещё в коридоре я заметил, что Мастёвый почти сорвал с неё свитер и лифчик, но, видать, не смог справиться с замком на джинсах. Ох, и повезло тебе, девчонка… На этот раз. Уже на улице Олька опомнилась, как-то странно взглянула на меня – но я толкал её дальше, в тень деревьев, и увещевал тихо, но настойчиво:
- Давай теперь домой, поняла? Быстро так дуй домой. Не оглядывайся и не останавливайся! Давай быстро! Домой, слышишь?
Она отбежала недалеко, потом вдруг остановилась, и я услышал её голос –
- Спасибо тебе! Слышишь? Спасибо!
Я замахал руками – иди, мол. Небось, Мастёвый уже очухался… Свисток действует мощно, но недолго. Так что теперь держись ты, Птица… На минуту возникло дикое желание рвануть сейчас прямо на шоссе, поймать первую попавшуюся попутку и – подальше, подальше отсюда… Однако этот вариант был настолько же привлекателен, насколько глуп. Так можно лишь нажить лишние неприятности, потому как с такими товарищами, как Мастёвый, лучше разбираться на месте. Я вздохнул и направился в подъезд.
Мастёвый уже успел одеться и как-то озадаченно бродил по квартире. Крыса встретил меня неестественно радостно, словно с него вдруг свалился огромный груз. Остальная гоп-компания столпилась в прихожей, живо обсуждая недавнее событие. Слон сразу же придвинулся ко мне, но это меня не слишком волновало: больше всего меня интересовала реакция Мастёвого. Похоже, никто ничего пока не понял.
Мастёвый совершил очередной обход владений, открыл зачем-то дверь в ванну, но, даже не заглянув туда, захлопнул снова.
- Чё-то я не врубаюсь… - он подошёл к стоящим. – слышь, народ, а где это… Где малая делась?
Надежда, что моё фокус пройдёт незамеченным, стала трепетать, как пламя свечи на ветру.
Крыса недоумённо пожал плечами, Слон тоже вроде бы ничего не видел… Кухонная братва тем более, ничего не наблюдала, да и наблюдать была не в состоянии. Мастёвый стал наливаться пунцовым:
- Так чего это, малую никто не видел? Слышь, маруха, ты ж её привела… Так где твоя подруга? – нехорошо подступил к Натахе Мастёвый. Натаха растерялась. Она как-то странно посмотрела на меня, потом скривилась и быстро кивнула в мою сторону:
- У него спроси. Он её вывел…
Мастёвый застыл. Но даже по его спине было видно, что ничего хорошего из всей этой истории не выйдет. Впрочем, рано пока панихиду заказывать… Тишина становилась напряжной. Молчал Мастёвый, молчал Крыса, молчала Натаха. Молчал я. Молчали все. Наверное, надо было что-то сказать, как-то оправдаться, что ли… Как это у них принято. Не хотелось, знаете ли, валяться в тридцати километрах от дома с проколотым брюхом где-нибудь под чужим подъездом. Но я стоял молча, ибо в данный момент все слова куда-то подевались. Я заставил бегать местного авторитета без штанов по квартире, я перебил ему кайф, я увёл девчонку, которую привёл не я… Смертная казнь. Без права обжалования.
- Что, Птица, ты и правда, тёлку увёл? – нарушил молчание Мастёвый.
- Чего увёл… Она домой пошла. Я проводил только…- нашёлся я. Мастёвый медленно обернулся.
- Слышь, Птица, может ты в курсе, что это было? – Колотый приблизился вплотную. Казалось, он пытается что-то вспомнить или понять, но ему никак это не удаётся.
Я пожал плечами.
- Не знаю. Я ничего не видел…
- Да и я ничего не видел… А вот по ушам здорово ударило… Что ж это могло быть, а, Птица? Странно как-то… Так где ж всё же малая?
Мастёвый был не похож на себя. Я привык наблюдать его собранным, жёстким и резким парнем. Теперь предо мной было нечто иное – растерянный, или даже – напуганный человек, который никак не может понять, что же произошло. А вот Крысе, пожалуй, ничего растолковывать не нужно было. Знал он меня не первый год, многие штуки зоновские, мною принесённые, видел воочию, о чём-то я ему рассказывал, а кое-что Крыса и сам усёк. Так что от Крысы скрываться мне было совсем не резон. Но пока Крыса молчал, и мне раскрывать свои карты было не с руки.
Мастёвый отвернулся, и я уж было подумал, что на этот раз мне удалось вывернуться, как вдруг он бросил через плечо:
- Так значит, тёлку ты просто домой проводил… Так, что ли? Она что, так нормальненько себе и пошла? – Мастёвый повернулся ко мне. – Нет, ты ничего не подумай… Я к тебе не в претензии. Ежели ты мне фуфло не загоняешь, конечно. Только вот смотри сам: у меня башка раскалывается, у Крысы тоже, а тёлка здоровёшенька домой собирается? Так она с нами была, в одной комнате… Что-то тут не клеится, Птица. А может, ты чего утаить надумал?
Только тут я физически ощутил, за что Мастёвого боялись: от него на расстоянии чувствовалась опасность. Холодная, смертельная опасность. Бывали в зоопарке? Тигра в клетке видели? Вот-вот. Только клетки тут никакой не было…
- Так что, Птица? Колись, давай…
Мастёвый подобрался вплотную. От него несло перегаром, руки попрятались в карманы брюк. Голос был вкрадчивым, даже ласковым, а вот взгляд… Такими глазами смотрит хищник на свою добычу.
Но я добычей не был. Что б там ни говорили про Мастёвого Крыса, Слон и наши местные, прогибаться под кого-то я не собирался. И под Колотого в частности…
- Я ж вроде сказал, что только домой проводил. Что тут без меня было, не в курсе.
- Что ты тут "сказал"? – неожиданно окрысился Мастёвый, - Ты деловой слишком, да? Делово-о-й… Ну, так давай, ответишь за базар, али как?
Мастёвый подвинулся вплотную, его руки выскользнули из карманов и плотно охватили ворот моей футболки, сдавив шею. Я резко дёрнулся в сторону, сорвал захват, схватил Мастёвого за плечи и оттолкнул от себя. Реакция у этого чёрта была отменной: неизвестно откуда в правой его руке сверкнул нож, а дальше, началась какофония: как пожарная сирена, завыла вдруг Наташка, залопотал что-то очнувшийся от водки Слон, и быстро-быстро затараторил Крыса… Он единственный кинулся держать Мастёвого, и слава Богу: не схвати он Колотого за руку, лежать бы мне на железном столике со сливом… Только через секунду до меня стало доходить, чего там лепетал Крыса. Я орал что-то жуткое, однако что конкретно, не понимал и сам. Вылетало из меня муть, прямо как грязь из гейзера, а я - настоящий я – стоял рядом, и наблюдал всё это с олимпийским спокойствием.
- Не трогай его, не трогай! Не нужно, Мастёвый! Он же сталкер, он же отмороженный! У них же с башкой не то! Не надо, Мастёвый!
Неожиданно Колотый опустил руки, как-то криво ухмыльнулся и совершенно спокойным голосом переспросил:
- Сталкер, говоришь?
Крыса задумался на миг, обернулся на меня и энергично закивал:
- Сталкер, точно сталкер. Я знаю, зуб даю. Они ж, сам знаешь…
Мастёвый неуловимым движением, как фокусник, спрятал нож и вновь подошёл вплотную:
- Что ж ты, Птица, раньше не сказал… Сталкеров каждый уважает, скажи, Слоняра?
Сказано это было как-то наиграно и фальшиво, но мне было не до тонкостей. Вообще-то секунду назад я готовился драться не на жизнь, а на смерть.
Через полчасика мы снова пили водку с Мастёвым, как самые задушевные друзья. Мастёвого очень интересовала Зона, так что мне пришлось на время стать рассказчиком, что, впрочем, было гораздо приятнее, нежели болтаться на ноже.
- А этого… Как их… Во – Контролёра… Контролёра ты видел?
- Ну, ты дал, Витёк… Кто Контролёра видел, тех давно уж нет. Я ж те говорил, я в Зону не залажу, я так, по-мелкому… Мы недалеко с пацанами шаримся, в основном около колючки…
- И что, ни разу никакой твари не прибил?
- Ну, чего не прибил… Собаку раз почти в деревне самой забили. Слепая, тварь, и бешенная какая-то была, иначе ушла бы. Ну, они почти все там слепые, собаки-то. Только чуют здорово, почище наших. А эту или укусил кто, или подранил… Её Грыжа трезубцем заколол. Ну, насадил, чтоб не вырвалась, а мы палками добили. Живучая, падла…
Мастёвый заржал.
- Это что, вы всей деревней собаку били?!!! Нет, ну ты герой, Птица… Герой, прям кавалер ордена славы! Так чего там страшного, в Зоне твоей, когда ты вон одну только собаку бешенную видел, и то – в деревне?
Я замолчал. И, правда, как это расскажешь, особенно тому, кто там не бывал? Так и скажу.
- Это пока сам не увидишь, не поймёшь. Это ж Зона. Там же ничего надёжного нет.
- Слышь, Птица… Ты фуфло мне не гони. Я сам по зонам… У меня ходок знаешь сколько? Я с такими волками сидел… Твоя слепая собака плюшевым мишкой покажется… Ты конкретно мне растолкуй, как братан братану: чего там бояться?
Я снова задумался. Мастёвый за это время успел закурить.
- Ладно… Вот представь, тебя сейчас в сортир нужно. Что ты делаешь?
- Не понял… Чего тут делать? Встал и пошёл. На очко…
- Вот… Это тут так. Ну, а думать ты будешь, как идти, куда ногу ставить, унитаз там проверять… Будешь?
- Ты чего, за дурачка меня держишь? Ничего я там проверять не буду. Пошёл да посцал, чего тут думать… Да дебильный у тебя пример, Птица!
- Нет, погоди… Так вот, тут не думаешь. Делаешь, как делал, и всё. А вот на Зоне такое не пройдёт. Может, разок сойдёт, в другой раз на том же месте тебе задницу оторвёт. Понятно?
- Ну, вроде… Давай, вали дальше…- заинтересовался Мастёвый.
- Там и глазам-то верить нельзя. Идёшь – лужа. Ну, мелкая лужа, понятно же – на дорожке. Вступи – а у ней дна нет…
- Не понял, как – нет?
- А так вот. Хрень такая. Аномальная… Или вот туман вдруг ниоткуда… И нет человека. Или вот знаешь… Такое сам видел… Как будто от земли жар идёт… Ну, дрожит воздух. Как над костром… Ладно бы над песком или камнями, так над травой зелёной…
- Ну, и?…
- Я и говорю, загадка…
- Давай договаривай, Птица… Чего это дрожание делает? Палит, что ли?
- Да хер его знает… Я что, дурак проверять?
- Тьфу ты… С тобой, как с немцем. Нихрена ты конкретно не знаешь…- отвернулся Мастёвый и встал из-за стола.
- Я ж те говорил – ТАМ побывать нужно…
- Ладно, потом… Пойду позвоню.
Мастёвый удалился в соседнюю комнату, и, судя по всему, взялся за мобилу. Первое время за гулом пьяных голосов ничего не было слышно, но затем Мастёвый повысил голос и до моего слуха донеслись несколько фраз:
- Ты просил, я нашёл… нормально… …знает… …в расчёте…
Вскоре дверь распахнулась, и Мастёвый вновь нарисовался рядом.
- Давай выйдем…
Что ж, выйдем.
Во дворе было прохладно. Я слегка поёжился. Мастёвый смачно затянулся, не глядя в мою сторону.
- Слышь, Птица, твой косяк я тебе прощаю. Пацан ты нормальный, не сука… И не забздел. Так что считай, ты мой друган. А на друга из-за какой-то тёлки я перо не подымаю.
Мастёвый повернулся ко мне и пристально посмотрел в лицо. Уголовник-уголовником, четыре ходки, две по малолетке, две – на "взрослой". Начал с "хулиганки". Потом – грабёж и кражи. За словом в карман не лез, а сразу – за ножом, посему связываться с Мастёвым не желали многие "крутые" нашей губернии. Висел на нём и труп – это знали все, хотя и не доказали ничего. Был у него и ствол, да стволы в наших краях – это не редкость. Власти тут почти нет, вояки под боком, так что если есть желание – всегда что-то добудешь. Только вот ствол свой Мастёвый не светил, носил втихую. Крыса говорил, что это – на крайняк, если "свои" прижмут. Бандюков у нас – пруд пруди. Зона манит, да то, что около неё. Это ж золотое дно, если подумать: одних туристов сколько вокруг шляется, большинство – лапти натуральные. Их же ободрать – одно удовольствие. И грабить не надо: камней чудных насбывать можно под видом "артефактов", вокруг хутора заброшенного поводить – якобы в Зону вышли, или туфтовых приборчиков продать под видом дозиметров, индикаторов там аномальных и прочей лабуды, страсть как нужной на Зоне… Был и посерьёзней народец, только количеством поменьше. С тех тоже имели: водили за колючку, сбывали стволы (этим – натуральные, не халтуру, из газовиков переделанную), напрашивались в проводники. Зона же поставляла штуки удивительные, которые назывались у нас по-разному: и "камешками", и "стекляшками", и "артефактами" (это для тех, кто поначитанней), и "хабаром". На хабаре можно было бы и нажиться, да ведь это и Зону знать нужно было некисло. А Зону знать – нельзя никак. Не такая она, Зона, чтобы её знать. Она – разная. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту.
И всё ж – чего это сейчас мне Мастёвый задвигать будет? Не к добру эта дружба его, ох, не к добру… Посему я не отвечал, слушая, что будет дальше.
- Только и ты меня выручи, Птица. Ты вот сталкер, я – нет. Я по другим зонам шлялся… А мне позарез дельце одно нужно провернуть. Там. Усекаешь?
Мастёвый уставился на меня длинным взглядом, вынуждая кивнуть в знак согласия. И продолжил:
- Мне пацан нужен надёжный, для ходки. Туда – назад, ничего особенного… Для тебя – плюнуть раз. И бабок подзаработаешь. И я буду считать, что ничего не было. Лады, Птица?
Вот те раз… Во вляпался! Отказать вроде как теперь никак нельзя, друзья, понимаешь. Шикарно ты, Витёк, придумал. Ловко… Только мне теперь на Зону никак нельзя. Нарвался я на последней ходке. Зона меня выкинула и предупредила: "чтобы в последний раз!" Предупреждает она не каждого и не всегда, а если уж предупреждает – нужно слушаться. Потому что второго предупреждения не будет. Смерть будет, и всё…Ё-моё…
- Витёк, ты пойми… Нельзя мне на Зону. Никак нельзя. Ну, отходил я своё. Гробанусь я там, и вся недолга… Ну, знаю, печёнкой чувствую – нельзя… Ну, чё те – сталкеров мало? Да и не хожу я далеко, так, по-маленькому… Есть же ребята покруче…
- Стой, Птица, не жужжи… Так это что, я не понял, ты – отказываешься?
- Да нельзя мне! Совсем нельзя!
Мастёвый призадумался.
- Ну, прикольнул ты меня… "Нельзя ему". Ты что, девочка? Слышь, Птица, ты мне так не говори. Не надо… Я к тебе как к человеку подошёл… Что за хрень такая – "других мало"? Я к тебе обратился, к тебе! А ты что ж, продинамить дружбана собрался? Ты что, Птица, считаешь, что я к любому встречному с просьбами лезу? Ты вообще слышал, чтобы Мастёвый кого-то упрашивал бы? А тебя прошу!
Я отвернулся. Нельзя было мне идти. Вообще нельзя. Это – не лотерея. Это – верняк. Если предупредили – то не проскочишь. Я сделал ещё попытку:
- Витёк… Ты что, смерти моей хочешь? Мне на Зону – только в одну сторону. Тебе любой сталкер скажет, если один раз нарвался – всё. Приехали. Второй раз только за смертью идти… Ну, ничего я принести не смогу, понимаешь? На кой тебе такой сталкер?
Мастёвый взглянул на меня как-то по-другому…
- Ну, чего разнылся – "нельзя, сдохну". Ты чего, не мужик? Да с тобой человек пойдёт, сталкер, мужик – что надо. Ежели что – вытащит. Просто помочь надо, не сдюжит он один, понял?
Чёрт… Как у тебя всё просто, Колотый: "вытащит". Нихрена не вытащит, если по-серьёзному вляпаюсь. Не успеет. Да и нечего тащить уже будет… Я только тяжко вздохнул. И тут явился Крыса.
- А! Тут вы! Пошли, водка стынет… Он схватил Мастёвого за рукав и поволок наверх. Я побрёл следом, стараясь незаметно раствориться… Но Мастёвый следил зорко, не давая отстать даже на пару шагов.
За окном начало сереть. Ночь заканчивалась. Было уже, наверное, пять утра, или там начало шестого… Чёрт, вообще-то я дома обещал быть утречком. Да… Лучше бы вообще никуда не совался бы… А куда идти? В Зону мне уж нельзя. Разве что до периметра, до колючечки ползать. Да что это за удовольствие… Вот, в городе можно было бы дела наладить, да вот как получилось… Наладил.
Зазвонил мобильник. Мать… Просыпается она рано.
- Да… Не, мам. Ну, задержались тут. Да, в понедельник… Нет, сегодня приеду. К обеду, наверное… Санька приходил? Ладно… увидишь, привет ему передавай. Скоро буду…
Я положил трубку. И улыбнулся. Санька таки искал меня. Милый малыш. Скучно ему там, поди… Ничего, приеду – змея ему сделаю. Толкового такого змея, метров на три. Чтоб Санька от земли оторвало. Это развлечение – так развлечение. В городе такого не испытаешь… Я откинулся на спинку кресла, совсем расслабившись, и тут прямо под ухом услышал до тошноты знакомый хриплый голос:
- Что, с дому звонили?
Мастёвый, кто ж ещё. Вот внимательный, сука…
- Мать звонила. Домой пора мне… - неохотно отозвался я.
- А что это за Санёк – друган, что ли?
- Так… Малой один. Из наших…
- Ага… Малой. Понятно… Так это, Птица – я не зверь, ломать тебя не буду. Ты подумай. Вот сегодня и завтра подумай, и потом ответ мне дай – поможешь или нет. Да! И мобилу тоже дай…
Я протянул мобильник, но Мастёвый недовольно поморщился:
- Номер, на кой мне твоя труба. Созвонимся…
Мастёвый направился к двери, но обернулся, и сказал как-то слишком уж беззаботно:
- Пойду вон Натахе баиньки петь… А ты давай, думай, Птица. Правильно думай. Не ошибись… - и улыбнулся. Так, наверное, улыбается акула…
Ехал в стареньком ПАЗике. Всё меняется, прогресс не остановить, а эти вон ПАЗики допотопные по сей день ползают. Трясутся, гремят раздвижными дверями, стучат подсевшими моторами – но ничего, ходят… Ехало народу немного – какой-то пяток бабулек, пьяный мужик да сам водитель. Впрочем, особенно наблюдать за народом мне было несподручно – спать хотелось жутко, пьяная башка постоянно клонилась на все стороны. Биться лбом о стекло было не совсем приятно, равно как и ударяться об металлическую ручку впереди стоящего сидения. Организм, естественно, выбирал наилучший путь – отклонялся влево, аккурат на пустое местечко рядом. Несколько раз я весьма неприятно спохватывался, проваливаясь в пустоту, устраивался ровнее и несколько минут пытался сообразить, где я и что со мной.