Не объясняя больше ничего, Степан бросился вперед. Лейтенант отрядил двух солдат посмотреть, что случилось с Завьяловым, и последовал с остальными за Гончариком. У каменной гряды они никого не нашли. Срочно прибывшие сюда два проводника служебно-розыскных собак обшарили фантастическое нагромождение громадных валунов и скальных обломков и минут через сорок обнаружили узкий, едва заметный в зарослях кустарника лаз. Потайной ход вел в хорошо оборудованное укрытие, сохранившееся, видно, со времен войны. На двухъярусных деревянных нарах поверх едва тронутых ржавчиной трех автоматов типа "шмайсер" и десятка гранат с длинными деревянными ручками лежали брошенные в беспорядке кожаная куртка, галифе защитного цвета и светло-серая шляпа с узкими полями. Резиновые сапоги валялись на полу.
К тому времени, когда прибыл Юрий Алексеевич Леденев, лейтенант Маслов и солдаты нашли неплотно приваленный камнем второй ход. Он выводил на поверхность по другую сторону гряды, в ста пятидесяти метрах от асфальтированной дороги Мурмино - Поморск.
Собаки легко взяли след, уверенно довели проводников до асфальта и тут засуетились, стали нервничать и заглядывать в лица хозяев виноватыми глазами.
- Значит, ушел? - сказал Василий Пименович Бирюков. - А, Юрий Алексеевич?
- Ушел, товарищ полковник… - Майор Леденев развел руками.
- Как солдат? Операцию сделали?
- Будет жить… Две пули в него всадил, но прошли удачно, выше и ниже сердца. Вот они, пули-то…
Юрий Алексеевич придвинул Бирюкову небольшую коробочку. В ней на куске ваты мирно покоились две пули, извлеченные хирургом из тела Завьялова.
Василий Пименович взял одну из них и повертел в пальцах.
- Систему определили? - спросил он.
- Двадцатизарядный пистолет-автомат специального назначения системы "говард", калибр шесть миллиметров. Небольшой калибр позволил конструкторам сделать "говард" многозарядным и достаточно компактным. Достоинства: относительно небольшие размеры и бесшумность стрельбы. Недостатки: слабая убойная сила на расстояниях более пятидесяти метров. Изготавливается преимущественно в Соединенных Штатах Америки, но бывают модели производства ФРГ и Англии. Во всяком случае, "говардом" может быть вооружен агент любой разведки…
- Предваряете мои вопросы, майор, - усмехнулся Бирюков. - Ну-ну… Что ж, давайте все сразу, выговаривайтесь до конца…
- Нет сомнения в том, что неизвестный шел к сейфу, спрятанному Форлендером, - сказал майор Леденев. - Но мы не знаем, на кого работал бывший фрегатен-капитан…
- Но ведь его видели солдаты…
- То, что они видели, осталось в убежище, - сказал Юрий Алексеевич. - Он переменил одежду, и не только ее. Уже перед тем как ехать к вам, я распорядился вновь прочесать с собаками местность. И вот что было обнаружено под кучкой мха и хвои.
Леденев достал из портфеля сверток и развернул его. На бумаге лежала рыжая борода.
- Значит, рыжебородого не существует, - задумчиво произнес Бирюков, подняв парик осторожно, за несколько волосиков, и осматривая его со всех сторон. - Рубит, дьявол, по всем концам рубит…
- Это уже почерк, товарищ полковник, - сказал Леденев. - Сказывается неплохая выучка, умение предусмотреть все варианты. Кстати, на одежде нет ни одной марки изготовителя. Все аккуратно срезано. Конечно, можно установить, кто произвел эти товары, но на такую экспертизу уйдет уйма времени.
- А что тайник? Все ли там проверили? Нет ли чего нового?
- Эта территория, товарищ полковник, как вы знаете, во время войны была занята немецкими войсками. Возможно, они оборудовали убежище про запас с целью оставить в нашем тылу своих людей при отступлении. По-видимому, им никто не воспользовался. Между прочим, мы нашли там неплохой запас продуктов военного времени, консервы, сахарин, шоколад, хлеб в целлофане. Хлеб, кстати, хорошо сохранился, сам пробовал.
- Несерьезно, майор, - нахмурился Бирюков. - Продукты могли оставить именно с расчетом на то, что вы их отведаете…
- Тогда их не стали бы так тщательно прятать, Василий Пименович… Так вот… Продукты и оружие не тронуты. Судя по всему, и наш неизвестный побывал там впервые. Допускаю, что о тайнике знал Форлендер. Если он передал неизвестному план того места, где спрятал в сорок пятом году сейф, то мог рассказать и об убежище.
- О нем мог знать и кто-то третий, - сказал полковник.
- Допускается. Тогда мы имеем уравнение с двумя неизвестными.
- Может быть, и с тремя, дорогой майор. И в таком серьезном деле ни одного просвета.
- Кое-что есть, товарищ полковник. Вот, взгляните…
- Что это?
Василий Пименович с интересом смотрел, как майор Леденев разворачивал небольшой пакетик. В нем оказались спички. Пять спичек необычной формы. Они были массивнее простых спичек, головки из серы иного цвета. Каждая была завернута в лощеную бумажку.
- Противоветровые спички, - сказал Бирюков. - Откуда они у вас?
- Такими спичками снабжаются морские спасательные шлюпки, товарищ полковник.
- Это я знаю. И что же?
- А то, что их обнаружили под нарами в тайнике…
- Может быть, оставили немцы?
- Посмотрите листок, в который они были завернуты, Василий Пименович…
Полковник расправил листок бумаги. Это были страницы, вырванные из какой-то книги, 23-я и 24-я страницы…
Бирюков прочитал:
"…При закрывании пайола необходимо тщательно следить за тем, чтобы на втором дне не оставался мусор, стружки и другие предметы, которые могут загнить или засорить приемные сетки осушительной системы.
§ 135. При каждом осмотре пайола следует проверять исправность и плотность лючин над горловинами двойного дна, периодически вскрывать эти лючины и проверять плотность закрытия горловин…"
- Так это же какая-то флотская инструкция! - вскричал Бирюков.
- Совершенно верно, товарищ полковник.
Василий Пименович перевернул страницу и на обороте прочитал: "§ 142. Постоянное наблюдение за исправностью действия водонепроницаемых дверей, лацпортов, иллюминаторов и противопожарных дверей и правильное использование их в аварийных случаях являются важнейшей обязанностью судового состава. Ответственность за их состояние возлагается на старшего помощника капитана…"
- Это уже что-то, - сказал полковник Бирюков. - Надеюсь, вы узнали, откуда этот листок?
- Да, - ответил Юрий Алексеевич. - Он вырван из "Правил обслуживания корпуса судна и ухода за ним". Эти "Правила" утверждены приказом министра морского флота за № 440 от 14 ноября 1955 года и в 1956 году выпущены отдельной брошюрой издательством "Морской транспорт". Значит, в убежище побывали уже и после войны. Данный экземпляр печатался в одесской типографии "Моряк", что находится на улице Ленина, дом 26. Но эти сведения нам уже ни к чему… Такие "Правила" есть на каждом судне торгового флота, по два-три экземпляра. И в первую очередь, у старшего помощника капитана, так как корпус судна проходит по епархии старпома. Ну и у капитана со стармехом такие конечно же есть тоже… Вот они, эти "Правила". - Юрий Алексеевич достал небольшую книгу в синем картонном переплете и протянул Бирюкову: - Обратите внимание на седьмой параграф, товарищ полковник. Там как раз написано об ответственности старпома за правильное обслуживание корпуса судна, всех помещений, устройств и систем.
- Судя по вашим словам, вы склоняете меня к мысли, майор, что листок, в который завернуты спички, был вырван из книги, принадлежащей некоему старпому.
- Нет, я просто хотел подчеркнуть, что к этим "Правилам" чаще других обращаются старпомы. Только и всего, товарищ полковник.
- Гм… Ну ладно. Если новую загадку вы считаете просветом, Юрий Алексеевич, тогда вам и карты в руки. Начинайте новую операцию. Назовем ее… Ну, скажем, "Шведская спичка". Помните такой рассказ у Чехова?
- Помню.
- Вот и действуйте. Что намерены предпринять в ближайшее время?
- Думаю, что необходимо…
- Нет, погодите, Юрий Алексеевич. Сейчас уже поздно, вы устали. Жду вас завтра в десять с планом проведения операции. Прикиньте, кого дать вам в помощники. Вы свободны, майор. Кстати, нет ли у вас спичек? Нет, не шведских, обыкновенных… Зажигалка барахлит.
Выстрелы в Палтусовой губе раздались незадолго до того августовского дня, когда был убит диспетчер Василий Подпасков.
"ИСКАТЬ НАДО В ПОРТУ"
Василий Пименович Бирюков предложил Леденеву отправиться домой и подумать по поводу нового дела, связанного с выстрелами в Палтусовой губе.
…Он прошел в спальню, лег в постель и попытался заснуть. Перед ним плыли образы, созданные впечатлениями дня. Усилием воли Юрий Алексеевич отгонял их, они, сливаясь друг с другом, медленно ворочались и возвращались снова…
"Все внимание порту, - размышлял Юрий Алексеевич, - чует сердце, там связник Форлендера. В Поморске почти все связано с портом".
Он стал прикидывать, за какой бы потянуть конец, чтоб начать с него развязывать сложное дело. Вспомнились морские спички, листок из "Правил обслуживания корпуса судна", обнаруженные в тайнике. Надо будет негласно проверить все служебные экземпляры этих "Правил", успех маловероятен, но попробовать стоит. В сознании возникали самые фантастические версии, и Юрий Алексеевич не изгонял их. Он понимал, что действительность более разнообразна, чем самый изощренный набор предполагаемых вариантов.
И все-таки кое-какие соображения Леденев решил считать стоящими и закрепил их в памяти. Вера Васлльевна давно уже спала. А Юрий Алексеевич, изменивший своей привычке думать о серьезных вещах с утра, продолжал размышлять, лежа на спине с открытыми глазами.
…В ту ночь и в наступивший за нею день Баренцево море было спокойным, и потому теплоход "Уральские горы" пришел в порт точно по расписанию. Пассажирский причал, на который принимали судно, был заполнен родственниками и друзьями команды, праздными зеваками, представителями портовых властей и общественных организаций города.
Таня Яковлева стояла в толпе встречающих и смотрела, как, подхваченное двумя мощными буксирами, медленно разворачивается долгожданное судно… Рядом с Таней встречал "Уральские горы" красивый седой старик. Впрочем, называть стариком Василия Тимофеевича Еремина, санитарного врача Поморского порта, было, пожалуй, рановато. Вот разве что седина, естественно, добавляла годы. А вообще-то, Еремин обладал хорошей спортивной выправкой - всю зиму ходил на лыжах, был заядлым туристом и даже ведал портовской секцией "моржей".
Одинокий человек - его семья погибла в годы войны, - Василий Тимофеевич нерастраченный запас любви к близким перенес на тех, кто окружал его на работе. Справедливый и принципиальный Еремин очень часто становился третейским судьей в самых различных спорах, опекал обиженных, направлял на путь истинный заблудших. К нему шли за советам и жены моряков, и сами моряки, да и начальство прислушивалось к словам доктора, когда он начинал борьбу за улучшение бытовых условий рабочих порта. Свои обязанности санитарного врача Еремин понимал широко, и основания для конфликта с руководством у него всегда находились.
С семьей Яковлевых Василий Тимофеевич был знаком уже достаточное время, "Уральские горы" он встречал и провожал по должности, и сейчас говорил Тане, что на судно ее мужа он мог бы и не ходить, у Валерия Николаевича всегда порядок, у всех бы так…
Таня отвечала невпопад, она искала глазами рослую фигуру мужа на мостике, а "Уральские горы" тем временем приближались к причалу.
Наконец на берег завели швартовы, теплоход прижался к стенке причала, стали майнать трап. По трапу на борт поднялся пограничный наряд, за ним таможенники, кто-то из пароходства и санитарный врач. Таня стояла уже у самого трапа и благодарно улыбнулась Василию Тимофеевичу, когда он крикнул, что сейчас сообщит Яковлеву, мол, жена, у трапа встречает…
Прошло какое-то время, и вот Таня уже в каюте старпома, прижимается головой к широкой груди мужа. Валерий Николаевич мягко отстраняет ее - дел у старпома, да еще пассажирского судна, на приходе невпроворот, сейчас к нему то и дело будут забегать и из команды, и береговые.
- Посиди, Танюша, поскучай. Вот развяжи эти пакеты, там все для тебя и Олешки, а я документы оформлю, постараюсь освободиться скоро, и тогда - домой…
Яковлев пошел к капитану и там обнаружил, что неприятности, связанные с приходом судна в Поморск, уже начались. Почин сделал доктор Еремин. Он обнаружил отклонения от нормы в помещении ресторана и уже составил акт, который держал сейчас в руках капитан Юков и потрясал им перед лицом вызванного "на ковер" директора.
Митрохин разводил руками, прижимал их к груди и клялся, что немедленно примет меры.
- Вот, - сказал Юков, - смотрите, старпом. Прищучил нас дорогой доктор. А ведь ресторан тоже по вашей части…
- По моей, - спокойно ответил Яковлев и взял акт из рук капитана.
- Спору нет, - начал капитан, оставив Митрохина в покое и обратясь к Еремину, - вы, доктор, великий дока в своем деле и, в общем-то, справедливо поступаете. Но знаете ли вы, что теплоход "Уральские горы" на министерское знамя выходит? А если этот несчастный акт попадет в пароходство, могут нам знамя задробить.
- Понимаю, - сказал Еремин, - только не акт, Игорь Александрович, а акты… Во множественном, так сказать, числе.
- Это еще что! - взревел капитан. - Какие такие акты?!
Василий Тимофеевич раскрыл папку, и на стол легли еще два листа.
- Акт о просрочке дератизационного свидетельства, - сказал доктор, - это будет раз. И акт об антисанитарном состоянии камбуза команды - это два. А всего, стало быть, три…
Юков задохнулся от ярости. Мгновение он пытался подобрать слова, побагровел и вдруг выпалил:
- Вы… Вы старый бюрократ, черт бы вас побрал!… Крючкотвор!
Еремин вспыхнул, молча сложил листки в папку, взял из рук старпома и первый акт, так же молча повернулся и вышел из каюты. Капитан медленно отходил. Наконец он сдавленным голосом обратился к Яковлеву:
- Как же это так, Валерий Николаевич, а?
- Разберусь тотчас.
- Разберитесь, голубчик, и к Еремину… Может быть, уговорите старика… Зря я так. Скажите, мастер и извиниться готов, чего уж там.
Тут он увидел директора ресторана и взорвался снова:
- А вы что стоите здесь?! Марш к себе! Наведите полный марафет да готовьте доктору угощение на высшем уровне! Глядишь, и уломаем упрямого черта.
Демьян Кириллович опрометью бросился из капитанской каюты и едва не сшиб подходившего второго штурмана.
- Что, фитиль? - спросил второй штурман.
- И не говори, Миша, - ответил Митрохин. - Доктор подкузьмил… Бегу!
Таня Яковлева рассмотрела подарки, поскучала, а муж все не шел, и тогда она решила выйти на палубу. Когда Таня подошла к кормовым релингам ботдека, ее окликнули. Обернувшись, она увидела знакомого диспетчера.
- Здравствуйте, Таня, - сказал Подпасков. - Встретили мужа?
- Конечно.
- Это хорошо, когда тебя встречают… Или ты встречаешь… Завидую вам, Таня.
- Что хорошего!… А я к вам с просьбой, Василий. Помните разговор о шубе? Нужно мне еще такую, как вы доставали, только на размер больше, сорок восьмой.
- Это можно. Для вас всегда расстараюсь, Таня.
- А когда?
- Давайте я завтра позвоню вам. Вы когда будете дома?
- После обеда.
- Вот часика в три и звякну. Договорились?…
Подпасков ушел, а Таня начала смотреть вниз, как суетятся люди на главной палубе, и если б она в эту минуту оглянулась, то увидела бы внимательные глаза человека, который стоял за трубой вентилятора и слышал их разговор с Подпасковым. Но Танино внимание было поглощено тем, что происходило внизу, и человек осторожно отодвинулся от вентилятора, шагнул к открытой двери надстройки и исчез.
БЕН ОБРЕЧЕН
- …Значит, говорите, туго пришлось… А я-то надеялся, что следующим рейсом доставлю Биллу и "посылку", и вас, - сказал Волк.
- Едва ушел… Хорошо, что вы рассказали об этом убежище. Если б не тайник, мы бы не встретились больше. По крайней мере, вне кабинета следователя.
Волк промолчал, подумав, что если б Мороз не подсказал ему в одном из своих писем о существовании тайника, то как раз у следователя они б и встретились с Беном. Волку не понравился тон, каким его подручный говорил с ним. Волк неприязненно взглянул на Бена, ругнул про себя Билла - мистера Гэтскелла, - так расхваливавшего Бена.
- Надо было не открывать пальбу, а спокойно предъявить документы, выдать себя за грибника, ягодника или черт знает за кого…
- Если б не моя борода, то меня б давно опознали. А что касается ваших советов по поводу стрельбы, то я бы рекомендовал вам заткнуться, Волк. Мне, старому разведчику, доводилось бывать и не в таких переделках, а вы всего лишь…
- Тихо! Мне плевать на ваш опыт, если он не приносит результатов. И потом, вы забыли, Бен, кто кому подчинен. Может быть, сообщить обо всем вездесущему Морозу? Связь с ним поддерживаю все-таки я…
- Ладно, Волк, я погорячился, извините.
- Оставим это, Бен. Что вам удалось разузнать о несчастном случае на "Вестероллене"?
- Сдается мне, что старпом "Вестероллена" Абрахамсен не случайно упал в трюм. Матросы с "норвежца" болтали между собой, что это произошло в тот момент, когда группа русских явилась к капитану, а затем вместе с ним направилась к старпому. По-видимому, Абрахамсен и был нашим связным. Мороз вам ничего не сообщал?
- Нет. Он передал только план. Но если план прибыл с этим норвежским старпомом, а его собирались арестовать - пути в Палтусову губу для нас больше нет.
- И я так считаю, - сказал Бен.
- Вот что. Готовьтесь еще раз проверить подходы к этому месту. Но сначала запросим Мороза, узнаем его соображения на этот счет. Что у вас по части сведений о базе атомных подводных лодок?
- Туго идет. Военные моряки приучены держать язык за зубами. Выпить с тобой выпьют, анекдоты слушают, сами умеют потрепаться, но о настоящем - ни слова. Денег я на эти кабаки извел - пропасть.
- Денег не жалейте. Нуждаетесь в средствах?
- Пока нет. Делаю заход через жен, те будут послабее. Тряпки любят, блестящие штучки - сороки, одним словом… А вот по комбинату "Поморскникель" кое-что можете передать Биллу. - С этими словами Бен протянул Волку небольшой тюбик голубой помады. - Микропленка, - сказал Бен. - Материалы операции "Никель".
- Хорошо, - ответил Волк. - Не совсем удачный футляр… Как бы судовые девочки не утащили для использования по прямому назначению. Небось перламутровая?
- Точно, - сказал Бен, - у меня всегда дефицитный товар.
…На стоянке такси было человек десять, но машины подходили часто. Он дождался своей очереди, открыл заднюю дверцу подошедшей к стоянке машины и, спокойно усевшись, сказал: "В Мурмино и обратно, шеф". Водитель помялся, но лишь секунду - сообразил, что пустого пробега не будет, а артачиться по поводу маршрута резона вроде бы нет.