– "Радио Сахарин" - это БУЙ! Это ДВА БУЯ! Ля-ля-ля, это была рекламная пауза на "Радио Сахарин", а сейчас предлагаем вашему вниманию…
В это время регистры в дикторской кабине застучали, и звукорежиссер с ужасом понял, что это - первый звонок в прямом эфире. Первый в мире. Тургений сорвал трубку.
- Привет, к нам в студию дозвонился… - весело начал он. - Представьтесь, пожалуйста.
- Здравствуйте, - послышался сквозь бульканье котельных голос. - А можно передать привет?
- Обязательно, - торжествующе прокричал Мумукин. - Привет всем. - Он бросил трубку и продолжил: - Последние известия. Приказом Президиума Верховного Совета гениальный создатель е…ного государства, дорогой товарищ Вальдемар Некрасович Хэдэншолдэрс, с чувством глубокого удовлетворения, переходящего в пароксизм довольства, награждается орденом Трудового Красного Пламени. В теплой дружеской обстановке орден вручал народный шаман Распут Григорович. Трудовые новости: небывалый урожай белокочанной царицы полей собрали с полей нашей любимой Родины…
Мумукин гнал пургу, а бедный Трефаил действительно вспотел. Он думал, что ослышался, но слух до сих пор ни разу не обманывал Сууркисата. Он ясно слышал, как именно Мумукин назвал Большого Папу, но повторить не решался. Он только слушал болтовню своего товарища и машинально забрасывал уголь в печь.
- …и на этой оптимистической ноте наш выпуск новостей заканчивается.
Свой трудовой подвиг наша бригада в лице меня, Тургения Мумукина, и виртуоза лопаты Сууркисата Трефаила посвящает гениальному создателю…
Мумукин напрягся.
- …е. ного государства.
Это был конец.
Эм-Си Кафка смерил Худойназара Лиффчинга тяжелым взглядом, встал на табурет, придвинул голову редактора за уши поближе и плюнул ему на лысину.
- Так вы утверждаете, что это есть диверсионный акт?
- Нет, - выдавил Лиффчинг. - Это гнусный диверсионно-террористический акт, с элементами глумления над самым святым, что у нас есть.
- Ага. - Эм-Си спрыгнул с табуретки. - В таком случае объясните: каким образом диверсанты проникли в эфирный зал?
- Э… - проблеял редактор. - Втерлись в доверие… Волки в овечьей шкуре… в шкурах. Ввели в заблуждение…
Он смолк под уничтожающим взглядом котовца, а потом вдруг нашелся:
- Их же ваш охранник пропустил.
Эм-Си задумался.
- Вы что, намекаете, будто я халатно отношусь к своим обязанностям по контролю за кадровым составом? - Угрозы в голосе Кафки почти не слышалось, но Лиффчинг вспотел.
- Никак нет! - отчеканил Худойназар. - Я подозреваю заговор.
В коридоре послышался шум, колючие буркалы Кафки сфокусировались на двери, поскольку нестройный галдеж стремительно приближался к кабине редактора.
Дверь не преминула распахнуться, но сделала она это как-то странно: Эм-Си точно помнил, что дверь открывалась наружу, а тут она открылась внутрь кабины. Причиной распахивания послужил оперативник-новичок, влетевший в дверной проем вперед головой и бесславно прервавший полет лбом о стену.
- Ну вы… Не очень-то… - послышался из коридора чей-то сердитый бас.
Наши же герои продолжали вершить скромный трудовой подвиг, не зная, что жизни их не стоят капустной кочерыжки на полях великой Родины.
Точнее, Трефаил уже понимал, куда они с Тургением попадут после эфира, но бросить работу не мог. Во-первых, надеялся, что никто не заметил мумукинской оговорки, а во-вторых - вошел в привычный полуавтоматический режим работы. Касательно Тургения можно сказать лишь одно: глухари на току бывают во сто раз бдительнее. И только в час пополудни, после слов о погоде, когда закончилась их вахта, уставший и злой Сууркисат скрутил Тургения в бараний рог:
- Над твоим трупом поглумиться, или пускай так куски валяются?
- А что я сделал-то, еппонский бог?
- Ты что - дальтоник? Не слышишь ни фига? Не мог просто сказать - Большой Папа?
- А я как сказал?.. - похолодел Тургений.
Тут Сууркисат замялся. Сам он брезговал табуированной лексикой, но нужно же как-то объяснять, чего такого сказал этот… этот…
- Ты в слове "единого" вместо "ди" сказал "ба", - скорбно произнес Трефаил.
Тургений пошевелил губами, мысленно заменяя один слог другим.
Результат подстановки потряс его до глубины души.
- Что, прямо в эфир? - В глазах Мумукина мелькнул неподдельный ужас.
- Открытым текстом.
Так они стояли и смотрели друг на друга в полном молчании не менее минуты.
А потом разразились хохотом.
- И нас до сих пор не схватили? - Изнемогая от смеха, Мумукин открыл дверь и тут же получил подлый удар в живот, и две пары рук в черно-буром камуфляже выдернули Тургения из эфирного зала.
- Э, куда? - рассвирепел Сууркисат и бросился за товарищем.
В коридоре толпились котовцы, в их объятиях тосковал Тургений.
- Мумукин, держись! - Сууркисат поспешил на подмогу.
Пожалуй, если бы не шесть часов непрерывного махания лопатой и перетаскивания фланцев из нержавейки, Трефаилу удалось бы раскидать оперативников и унести Тургения на руках, но звукорежиссер очень устал. Поэтому единственный эффектный трюк у него получился с каким-то хлипким котовцем, которым он сломал дверь редакторской кабины, да и то - чисто случайно.
- Ну вы… - прогудел Сууркисат. - Не очень-то…
- Вмажь им, Трефаил, вмажь! - орал бьющийся в цепких руках оперативников Тургений. - Еппонский городовой, больно же!
Но вмазать не удавалось. Котовцы плотной стеной облепили Трефаила и не давали места для маневра.
Из раскуроченной редакторской двери выглянул карлик. Над ним показалась голова Лиффчинга.
- Эти?
- Они самые.
- Вы за автографом? - Тургений перестал биться в цепких руках оперативников. - А почему вы такой маленький?
- Да он вообще сикавка, - подтвердил Трефаил.
- Сюда их, живо, - оскорбился Эм-Си Кафка.
Задержанных втолкнули в кабину редактора.
- Моя велик! Моя очень велик! - вскочив на редакторский стол, сотрясал кулачками Эм-Си, сбиваясь на чурекский акцент.
Сууркисат с Тургением переглянулись.
- Осторозно, моя масына едет вперед, - и оскорбительно заржали.
Эм-Си побагровел.
- Вы арестованы за террористическую деятельность, - уже без акцента отчеканил он. - Вы опорочили имя и должность Большого Папы, читали несанкционированные известия и оказали сопротивление властям. Об оскорблении меня при исполнении я умолчу - этот вопрос мы еще провентилируем, в частном порядке…
- Протестую, - заявил Тургений. - Новости санкционированы Большим Папой, никого я не оскорблял… то есть мы не оскорбляли… И последнее - я читал с листа, присланного по факсу лично Вальдемаром Некрасовичем.
- Что? - округлил глаза Эм-Си. Оперативники при этом подтянулись и отдали честь портрету Папы, висящему на стене. Новичка поставили на ноги и приставили безвольную руку к козырьку.
- Вот, почитайте, - и Мумукин протянул Кафке страницу с известиями.
Эм-Си машинально взял в руки улику и непонимающим взглядом уставился в текст.
- По-моему, ты совершил крупную ошибку, перевернув лист вниз головой, - прошептал Сууркисат.
- Покажи мне хоть одного чурека, который умел бы читать, и я съем какашки, - так же тихо ответил Тургений.
- Ничего не понимаю… - возмущенно фыркнул Кафка, трепля бумагу в руках, потом перевернул лист… - А, вот теперь понятно.
Быстро пробежав глазами по тексту, главный котовец в недоумении уставился на арестованных:
- Это же позавчерашние известия.
- По-моему, ты съешь какашки, - заметил Трефаил.
- Мне тоже так кажется, - покраснел Мумукин. - Никогда больше не буду шовинистом. Драпаем.
Минуты две прошло, а котовцы никак не могли понять, куда побежали арестованные.
- Кхым… Мнэ… - прочистил горло Лиффчинг. - Вы… как бы это помягче сказать… догонять их будете, или пусть бегут?
Безумный взгляд Кафки уперся в переносицу редактора.
- Что?
- Я… кхым… вы их будете ловить?
- Кого?
- Ну… этих… Диверсантов.
До Кафки дошло, что арестованные просто-напросто сбежали. Постепенно это поняла и опергруппа. Кроме новичка, пребывавшего в нокауте.
- Остолопы! - заверещал Кафка. - Догнать! Сиктым на кутак!
Карабулдык чикалдык! Аглы!
Котовцы загрохотали коваными каблуками в направлении пожарной лестницы.
- Стучать будешь? - Кафка посмотрел на Худойназара.
- Лично вам.
- Молодца.
На первом этаже, представ пред светлые очи дежурного, беглецы притормозили.
Пожалуй, впервые в жизни стражу давался шанс отличиться и продвинуться по службе. Он понял, что каким-то образом террористам удалось избежать встречи с опергруппой, и решил выполнить всю работу сам.
- Сдаюсь. - Трефаил поднял руки, но движения не прервал, а даже ускорился.
- И я сдаюсь, - повторил маневр Тургений.
Котовец ласково улыбнулся, но расслабился он зря. Сууркисат подошел к охраннику на расстояние поцелуя и двинул коленом в самое незащищенное место. Не ожидавший такой подлости страж захныкал, выронил УЗИ из слабеющих рук, устремленных если не защитить, то хотя бы пожалеть уязвленный орган. Тургений подхватил оружие на лету, с особым цинизмом отдавил охраннику обе ноги поочередно и таинственно шепнул:
- Я тебе сейчас глаз высосу.
Глаза дежурного закатились, и он упал в обморок.
Первое, что увидели беглецы на улице, - "Шибейя" Эм-Си Кафки.
- Клевая тачка, - позавидовал Тургений. - Бешеных бабок стоит.
- Знаешь, чья? - Трефаил устремился к машине и решительно открыл дверь. - Моя.
Упрашивать не пришлось - Тургений нырнул внутрь и стал баловаться рулем.
- Кыш, я поведу. - Сууркисат сел за руль.
- А ты умеешь? - Мумукин опасливо покосился на друга, пока тот разглядывал приборную доску и искал зажигание.
- Ложись! - Трефаил накрыл собой тело Тургения: из здания выскочили котовцы.
- А нас здесь не будут искать? - просипел Мумукин. - Ой, кнопочка какая-то…
Машина взревела и рывками поехала вперед, выстреливая облачка черного дыма. Сууркисат выпрямился и посмотрел на дорогу, Тургений тоже поднял голову.
- Дави, дави их, еппона мама! - радостно завопил он, увидев, как котовцы бросились врассыпную.
- Не оказывай на меня морального давления! - огрызнулся Сууркисат.
Он вращал руль, крутил все рукоятки подряд, пытаясь добиться стабильной работы парового двигателя. Наконец поршни заработали чаще и ритмичнее, дым повалил столбом, машина поехала ровнее.
- Поехали! - завопил Тургений так, будто сам сидел за рулем. - Тормози.
Сууркисат утопил педаль тормоза: проезжая часть разверзлась перед ними всей своей безысходной непроходимостью и напоминала кипучую стремнину горной реки. Попасть в это течение означало верную смерть.
Мумукин посмотрел в зеркало заднего вида. Котовцы уже пришли в себя, мало того - на улицу выскочил хозяин паровика.
- Моя твоя кушать! Ритуально! - бесновался он на крылечке небоскреба, обрушивая на своих подчиненных потоки сановной ненависти.
Оперативники приходили в себя медленно, но и до них дошло, что паровик их шефа захвачен террористами.
- Твоя слушать моя! - крикнул Кафке Сууркисат. - Моя брать заложник.
- Какого еще заложника? - опешил Эм-Си.
- Твою машину.
Кафка вновь впал в ступор.
- А на фиг нам его машина? - шепотом спросил Тургений.
- Ты что - глухой? - разозлился Трефаил. - Я только что сказал - в заложники.
- А ему она на фиг?
Эм-Си приказал:
- Взять их!
Все-таки исполнительность у котовцев была на высоте. Издав воинственное "УРА" (Уроем Растлителей Архипелага), они ринулись на штурм паровика, даром что тот стоял без движения, только взбрыкивая задними колесами.
- Какое мужество! - восхитился Трефаил и въехал в транспортный поток, опрокинув несколько замешкавшихся машин, круто развернулся - и поехал по встречной полосе.
Тургений причитал:
- Ой, рябина кудря-а-ва-а-я-а. Куда же тебя несет, сво-о-ло-очь?
Убить меня, быдла, хо-о-че-ешь.
- Какое мужество! - продолжал восхищаться Сууркисат, поглядывая в зеркало заднего вида, как котовцы один за другим выбегают на дорогу и исчезают под колесами машин.
- Ты это обо мне? - оторвал обезумевший взгляд от дороги Мумукин.
- Нет, про Кафку. Ради дела такую тачку не пожалел.
Ехать по встречной было не только неудобно, но и опасно, поэтому Сууркисат резко развернул машину, увильнул от готовых уже врезаться в "Шибейю" махоньких паровичков и теперь уже двигался вместе со всеми, почти не нарушая правил. Тургений, покрывшийся во время этого маневра испариной, стремительно приходил в себя, задирался на других участников движения и умудрился плюнуть на Кафку, когда Трефаил проезжал мимо.
Глупо уповать, что так легко можно уйти от преследования властей. Не прошло и пяти минут, как Тургений обратил внимание на эскорт паровиков.
- Нас принимают за Кафку! - заржал Мумукин.
Трефаил поглядел в зеркало и покачал головой.
- Пожалуй, ты не прав.
Мумукин присмотрелся и узнал в злобном карлике, приплясывающем на капоте спецпаровика, самого Эм-Си.
Погоня… Какой детективный сюжет обходится без погони? Один - бежит, другой - догоняет.
Тысячи машин не создавали такого количества лязга, грохота и летальных исходов, какое организовали Тургений с Сууркисатом на угнанной "Шибейе" и четыре спецпаровика котовцев. Сирены выли, как на похоронах Большого Папы, буде таковые когда-нибудь случатся, водители преследуемой и преследующих машин наплевали на все правила, поэтому Проспект Ильича, единственная транспортная артерия Тунгусска, превратился в арену гладиаторских боев. Исковерканные корпуса гражданских и государственных паровиков усеивали обочины Проспекта или же оставались догорать прямо на проезжей части. Не прошло и часа, как улица опустела. По тротуарам в панике металось гражданское население, но и оно вскоре исчезло.
- До чего же тут много всяческих кнопочек! - Пытливая натура Мумукина жаждала приключений даже в такой аховой ситуации. - Как ты думаешь, что это значит - машинка с пружинкой на пузе?
Естественно, что он нажал на нее, не дожидаясь реакции компаньона.
Страшный удар сотряс "Шибейю", и вот уже Мумукин в истерике пытался выброситься из непонятно как оказавшегося в воздухе паровика.
Сууркисат глянул в зеркало заднего обзора и обнаружил, что преследователи точно так же взмыли над небоскребами Тунгусска и теперь по параболе падают вниз.
Перспектива оказаться размазанным по асфальту очень не понравилась Сууркисату, но тут скорость падения резко упала, и, узрев над крышами котовцев огромные белые купола, Трефаил перестал беспокоиться. Скоро машина плюхнулась на землю, беглецы пребольно ударились головами о потолок, но тем не менее Сууркисат прибавил оборотов.
Машина взревела, но быстро не ехала, а только елозила по асфальту.
- Купол мешает, - понял Мумукин. - Сейчас я его…
Он вынул из кармана складной нож размеров воистину исполинских и вылез на крышу паровика. Широкий взмах - и лезвие опустилось на стропы.
Именно в этот момент Тургению пришло в голову, что Трефаил продолжает давить на акселератор.
Паровик стрелой полетел прочь от оперативников, вплотную приблизившихся к беглецам. Тургений возопил:
- Собаклай, притормози.
До Трефаила тоже доперло, что друг остался на крыше. Он ударил по тормозам. Шины завизжали, паровик встал как вкопанный, и Мумукин пташкой спорхнул с крыши "Шибейи". Бормоча проклятия, он поднялся с грешной земли, зачем-то отряхнулся и влез в кабину совершенно счастливым человеком. Погоня продолжилась.
- Кармагеддон какой-то! - Сууркисат вырулил с тротуара, куда его занесло на очередном крутом вираже.
- Слушай, у нас котел-то не рва… - Оглушительный взрыв не дал Мумукину закончить, и товарищи громко завопили от радости - паровой котел одного из преследователей не выдержал и лопнул.
Этот непредвиденный случай тут же повлек за собой крушение остальных спецпаровиков, которые оказались под обстрелом разлетевшихся в разные стороны деталей машины.
- Тормозни, шеф, я на их костях попляшу.
- Балбес, какие кости? - Трефаил гнал машину с места происшествия на всех парах. - Там такие системы жизнеобеспечения, что Кафка еще целый месяц в этих обломках проживет, пока его не вытащат.
- Нас не догонят, нас не догонят… - не унимался Мумукин.
Левое переднее колесо попало в противоскоростную выбоину. Паровик озадаченно хмыкнул и исполнил двойное сальто. Такого удара котел
"Шибейи" не выдержал и взорвался. Машина еще раз перевернулась в воздухе и упала колесами вверх.
- Мумукин! - послышался голос Тургения. - Мумукин, ты жив?
Сууркисат не отозвался. Он смутно понимал, что надо бы сказать что-то ободряющее, но мысли наотрез отказывались конденсироваться в слова.
Тургений с Трефаилом висели вниз головой, пристегнутые ремнями, лобовое стекло отсутствовало, поэтому в кабине стало душно и противно. Мумукин немного потрепыхался, выкарабкиваясь из ременного захвата, выполз из машины и встал на ноги, и теперь Трефаил смог наблюдать только мумукинские ботинки. Они ходили вокруг машины, и голос Тургения непрерывно взывал:
- Мумукин! Отзовись, Мумукин!
У Сууркисата затекли и руки, и ноги, он не мог даже шевельнуться.
Проклятый Мумукин, думал про себя Трефаил, сам вылез, а мне помочь не соизволил.
- Турге-е-ений, - заплакал Мумукин, - родненький! Где ты? Ты живой?
Отзовись. Ну пожа-алуйста…
Наконец Трефаил понял, в чем дело: Тургений ищет его, Сууркисата, только от волнения перепутал имена. Трефаила проняло до глубины души, и он тоже заплакал.
- Сууркисат, ты чего? - всхлипнул Тургений.
- Так жалостно ты меня зовешь… - ответил Трефаил.
- Почему тебя? - Мумукин перестал всхлипывать. - Я Тургения звал.
- А ты тогда кто? - насторожился Сууркисат.
Зловещее молчание длилось не менее пяти минут.
- Ура! - Радости Мумукина не было предела. - Это я. Я жив. Я жив!
Еппонский бог, кайф-то какой!
- Вылезти помоги, собака сутулая! - огрызнулся Сууркисат.
Выкарабкавшись из недр "Шибейи", он поднялся - и упал.
- Хана мне. - Взгляд Трефаила затуманила скупая мужская слеза. - Ноги не держат, голова кружится…
- Да, кровоснабжение немного нарушилось, такое бывает, когда вниз головой висишь, - сочувственно покивал Тургений. - Ну я тогда пойду?
- Куда?
- Домой…
Кровоснабжение у Сууркисата моментально восстановилось.
- Какой дом? Мы изгои. За нашу поимку объявят награду…
- Поподробнее о награде, пожалуйста.
Трефаил попытался:
- Нас поймают, приведут к Кафке, а тот отвалит кучу бабок.
- И что, круто можно навариться?
- Да почем я знаю? Вот объявят розыск - сразу все выяснится.
Тургений в предвкушении барышей радостно потер руки.
- Прикинь, Сууркисат. Куча бабла и два отгула! Отвиснем по полной!
Сууркисат схватил друга в охапку и нырнул в ближайшую подворотню.
- Утекать надо, Мумукин, утекать… - шептал Трефаил, прижимая Тургения к сердцу. - У нас теперь отпуск. На все четыре стороны.