Лика. Марат, это непедагогично! Леонидик нервная, болезненная натура… А ты, вместо того чтобы поддержать меня, дразнишь его зачем-то.
Леонидик. Не дразни меня, Марик, – я почти при смерти.
Лика. А ты, легкомысленный дурак… сам не знаешь своего положения.
Марат. Безобразие… Из-за этого типа и мне теперь нельзя выпить ни капельки.
Лика (неожиданно). Вот мы все шутим, шутим, а мне почему-то грустно.
Марат (решительно). Сказать почему?
Леонидик. Погоди… не надо.
Марат. Ты ведь хотел этого.
Леонидик. Она знает сама, почему нам бывает невесело… Нам троим – когда мы вместе.
Лика (долго молчала). Миленькие… не надо про это.
Леонидик. Когда-нибудь все равно придется. (Кивнул на Марата.) Он в Саратов ехать собрался.
Лика. Ты?
Марат. Возьму и уеду. Поплачете без меня. (Помолчал.) Странно. Стемнело все-таки…
Леонидик. Он и мне уехать советовал. Сказал, ты меня не любишь.
Лика. У нас Марату все известно.
Леонидик. Это кто на гитаре играет?
Лика. Сосед на балконе. Он лирик.
Марат. Лихо исполняет.
Лика. Он и романсы поет.
Марат (показал на Лику). Влюблен?
Лика. Страшным образом. Ему шестьдесят скоро.
Леонидик. По нынешним временам – жених. Руки-ноги есть.
Марат. Тонко замечено.
Лика (Марату). А куда ехать собрался?
Марат. В Саратов. Как на твой вкус?
Лика. Не посещала.
Леонидик. Городок неплохой. Там и медицинский есть.
Марат. Там чего-чего нету.
Лика (посмотрела на Марата). Оттого и выбрал?
Марат. У меня там дружок.
Лика. А здесь дружков нету?
Марат. То-то и беда, что есть.
Леонидик (улыбнулся). Шикарно сказано.
Марат (угрюмо). Ладно… Кому-то надо уезжать.
Лика. Тебе первому, конечно?
Марат (пожал плечами). Разведчик.
Леонидик. Настоящий мужчина.
Лика. А ты?
Леонидик. А я – нет. (Вскрикнул.) Нет! Если ты прогонишь меня – вот тогда я уеду.
Марат. Он и мне так объявил. Цени.
Лика (очень резко). Замолчи ты…
Леонидик (положил себе еще варенья). Интересно… Никогда не видел, как растет айва.
Марат. Растет себе.
Леонидик. Нет, я сказал неправду – если ты меня прогонишь, я все равно с тобой останусь.
Лика (с вызовом). А почему?
Леонидик. Если тебя не будет – ничего не будет.
Лика (Марату). Молчишь?
Марат (почти весело). А что попусту болтать.
Леонидик. У тебя соседи не ругаются, что мы сидим так поздно?
Марат. У нас соседи хорошие. (Усмехнулся.) Эх, жилплощадь ты моя, жилплощадь…
Лика. Да… смешное слово.
Марат. Я в Дрогобыче был сильно влюблен в одну девицу. Когда я уезжал, она мне сказала: "Марик, не делайте глупостей, возвращайтесь: у меня такая чудесная жилплощадь".
Леонидик. Браво!
Лика. А ты в каком городе был сильно влюблен, Леонидик?
Леонидик. В Ленинграде.
Лика (Марату). Тебе за ним не угнаться.
Марат. Сознаю. Ты Тургенева не разлюбила.
Лика. Напрасно ты смеешься надо мной.
Марат. Смеха нет – одни слезы. (Встал из-за стола.) Ладно, хватит чудить. Кому-то удаляться надо. Мне или ему.
Леонидик (помертвел). Как ты скажешь, так и будет.
Лика. Ого, вы какие!… А я ведь и соседа могу выбрать. С гитарой.
Леонидик (прислушался, как играет сосед). Да, он старается.
Марат (неожиданно резко). Мне шутить надоело.
Лика. Тогда помолчим. (Не сразу.) Ты любишь меня, Марат?
Марат. Я бы сказал тебе, Лика, но я… (Засмеялся.)
Лика. Ты говоришь так, потому что… уверен во мне, да?
Марат. Говорю как говорю. Я ведь герой, Ликочка, об этом даже в газетах было.
Леонидик. Он любит тебя. Он сам сказал мне это.
Лика. Ого!… Берешь пример с настоящего мужчины?
Леонидик. С кем поведешься…
Лика. А теперь не про него, а про себя скажи.
Леонидик (очень серьезно). Я без тебя пропаду. Ты для меня сестра и мать. Весь белый свет.
Марат. Где уж нам.
Лика (подошла к Леонидику, провела рукой по его волосам). Налить еще чаю?
Леонидик (пытаясь улыбнуться). Коньячку бы сто грамм.
Марат (он побледнел). Коньяк я вам завтра принесу.
Лика. Уже светает… Какая ночь недолгая.
Занавес
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
10 ДЕКАБРЯ 1959 ГОДА
Все та же комната, но прошло тринадцать лет; за это время отсюда не раз выносили старые вещи. Но нашла ли эта, не слишком богатая мебель свое окончательное место? Пожалуй, нет. Стулья, столы, тахта и книжные полки все еще продолжают свои поиски. В тот вечер на Ленинград падал медленный, тяжелый снег – это было видно в освещенном с улицы окне. Часы пробили одиннадцать. Из коридора отворилась дверь – в комнату вошли Лика и Леонидик. Лика молча помогла Леонидику снять шубу, опустилась на колени, сняла с его ног ботинки, затем ушла за занавеску и переоделась в халатик. Леонидик тем временем надел домашнюю куртку и облачился в тапочки. Лика поглядела в зеркало и, подмигнув своему изображению, включила электрический чайник. Молчание длилось довольно долго. Леонилик подошел к буфету, достал оттуда сыр, попробовал его. Лика увидела это, подкралась к нему, ударила по руке. Леонидик показал ей язык и отступил к своему столу. Лика стала накрывать стол к ужину. Леонидик принялся читать газету.
Леонидик. "Ленэлектросбыт проводит расширенную продажу металлической посуды. К празднику приятно обновить предметы хозяйственного обихода"… (Радостно.) "Продается металлическая дымовая труба, диаметр семьсот миллиметров, длина восемнадцать метров"…
Лика. Наконец-то.
Леонидик. "Торг гастронома организует широкую предпраздничную торговлю гастрономическими товарами"… "Встречайте будущий 1960 году в ресторанах Интуриста"…
Лика. Совершенно черствый хлеб.
Леонидик. "Программа передач на одиннадцатое декабря. Шестнадцать сорок пять – Открыто сердце для друзей. Концерт песни. Семнадцать тридцать – Если тебе комсомолец имя. Восемнадцать двадцать – Беседа. Наступление на ревматизм. Девятнадцать пятнадцать – выступление поэта А. Софронова. Девятнадцать сорок – И запела скрипка над селом…"
Лика (подошла к нему, поцеловала в затылок). Хватит.
Леонидик. Пожалуйста. Но в двадцать пятнадцать – "Эх, хорошо в стране советской жить."
Вскипел чайник. Лика выключила его, поставила на стол.
Лика. Иди пить чай.
Леонидик. Пожалуйста. (Сел к столу.)
Лика. Сделать тебе бутерброд?
Леонидик. Пожалуйста.
Лика. С сыром?
Леонидик. С колбасой (Помолчал.) А глупая была пьеса.
Лика. Нет, отчего же… Нормальная. (Посмотрела на него.) И кончилась рано… Одиннадцать.
Леонидик. Твой любимый народный отлично сегодня строил рожи. Старался.
Лика. Он был не в ударе.
Леонидик. Отчего же… басил как мог. (Прихлебывая чай.) Моя воля – я бы все театры закрыл.
Лика. Что так?
Леонидик. Видишь ли… Мысль, что все хорошее хорошо, а все плохое плохо, сама по себе недурна. Но от повторений как-то приедается.
Лика. Ты вольнодумец. (Принесла коробку шоколада.)
Леонидик. Ого! А по какому случаю излишества?
Лика. Уже забыл? С первого января я буду получать на 200 рублей больше.
Леонидик. По сему случаю могла бы облагодетельствовать чем-нибудь покрепче.
Лика (стала серьезной). Об этом и не думай.
Леонидик. Все-таки растем… продвигаемся по службе.
Лика. Нет.
Леонидик. Молчу.
Лика. Ты ведь стал совсем молодцом последнее время.
Леонидик. Служу трудовому народу.
Лика (улыбнулась). Не дури.
Леонидик. Есть – не дурить, есть – не пить, есть – есть шоколад. (Съел шоколадку.) А кем ты теперь будешь?
Лика. Неосвобожденной заведующей.
Леонидик. Великолепие. Знал, что делал, когда на тебе женился. А от чего ты не освобождена?
Лика. От практики. Заведую и практикую.
Леонидик. А что лучше – неосвобожденная заведующая или освобожденная?
Лика. Вероятно, освобожденная лучше.
Леонидик. Ура, значит, все впереди. Кстати, беседовал нынче с руководством; квартиру обещают вскорости… Весной переберемся. Ты не рада?
Лика. Рада. (Тихо.) Только я привыкла к этой комнате.
Леонидик. Увы, увы! Но переезжать все же придется. (Вдруг очень резко.) Черт знает, какая на этом фронте преуспела шушера. Въехали и окопались подонки! (Испугался своего тона.) Впрочем, наплевать.
Лика. Еще чаю выпьешь?
Леонидик. Финита. (Встал из-за стола, поцеловал ей руку.) Величайшее мерси.
Лика. Будешь работать?
Леонидик. Да, завтра корректуру сдавать.
Лика. Мог бы и днем…
Леонидик. Ночью мне прекраснее. О ночная лампа, мой друг, мой брат, догорю с тобой и я!
Лика (мягко). Леонидик, милый, помолчи.
Пауза.
Леонидик. К сведенью – кончились чернила.
Лика. Я завтра куплю.
Леонидик. И бумаги хорошей не осталось.
Лика. Я куплю. (Начала убирать со стола.)
Леонидик (перелистал корректуру). Петров подлец!… Как, вероятно, Иванов и Сидоров. Тираж пять тысяч! (Вдруг по-настоящему зло.) Свинья. (Улыбнулся.) А обещал десять. Сборник стихов… Все-таки он у меня не каждый год выходит. (Резко.) Недавно твоему подонку сто тысяч тираж дали.
Лика. Почему – моему?
Леонидик. Зачитываешься.
Лика. Он ведь и тебе нравился.
Леонидик. Да… хорошо начинал. А потом? (Яростно.) К чему этот дешевый успех? Эти тиражи? Дутая фигура! (Замолчал неловко.)
Лика. Не надо, братец. (Помедлила.) Ну, хочешь, я схожу к Петрову, поговорю о тираже. Мне ведь иногда удавалось… Конечно, пять – это мало.
Леонидик (оживился). И верно, черт побери… Почему бы и нет? Будь еще раз ангелом-хранителем, проведи разъяснительную работу среди Петровых и Сидоровых… О моя жена, чистейшая из женщин.
Лика. Хватит, хватит. (Погладила его волосы.) Ступай к столу.
Леонидик. Спи сладко, неосвобожденная заведующая… Мой ангел-хранитель. (Пританцовывая, он несколько раз обошел вокруг стола с корректурой в руках.) "Идем за синей птицей… идем за синей птицей… Мы длинной вереницей…" (Наконец сел в свое кресло, сел тяжело, словно устал от долгой дороги.) Чернила кончились.
Лика. Ты уже говорил.
Леонидик. Пардон.
Лика погасила свет. Только одна лампа за столом Леонидика продолжала гореть.
Лика. Я включу магнитофон… тихонечко?
Леонидик. Давай. Музыка способствует корректуре.
Медленный вальс. Это под него когда-то танцевали Марат и Лика.
(Улыбнулся.) Опять свою любимую поставила?
Лика (тихо). Тебе не нравится?
Леонидик. Отчего же… Неплохой мотивчик.
11 ДЕКАБРЯ
Четвертый час, но в декабре ленинградский день короток, и в эту пору за окнами начинает темнеть. Вернувшись с дежурства, Лика занялась домашними делами – собрала на поднос посуду и вышла за занавеску. Пробили часы. Кто-то тихонько постучал в комнату. Стук повторился. Медленно отворилась дверь – это Марат. Оглядевшись по сторонам, он сделал несколько шагов к окну, посмотрел на улицу и прижался лбом к оконному стеклу. Из-за занавески вышла Лика, поставила посуду на стол, обернулась, увидела Марата. Как долго они смотрели друг на друга.
Лика (тихо). Что ты… что ты… (Как-то странно махнула на него рукой.) Зачем? Ты сошел с ума.
Марат (глотнул воздух). Нет.
Лика. Это ни к чему.
Марат. К чему.
Лика. Столько лет! Неужели ты не понимаешь?
Марат. Что – столько лет?
Лика. Прошло столько лет.
Марат. Ну и что? (Вскрикнул.) Погоди! Стой так. Еще. Не двигайся. Стой. Стой еще. Еще стой так.
Лика. Сними шапку, Марик. (Не сразу.) Какой ты.
Марат. Какой?
Лика. Совсем как ты. (Помолчала.) Я тоже старая.
Марат. Нет. Но все равно ты прекрасная. (Негромко.) В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со своей старухой.
Лика. Молчи. (Шепотом.) Ты же видишь – я плачу.
Марат. Я не знал, что так будет.
Лика. Если бы ты чувствовал, какой это ужас… Нет! Не подходи…
Марат. Я не буду.
Лика. Стой у окна.
Марат. Я и стою.
Молчание.
Лика. А где ты живешь?
Марат. Далеко.
Лика. Так и надо. (Улыбнулась почему-то.) Мосты строишь…
Марат. Да. (Помолчав.) А приеду в Ленинград – сюда прихожу.
Лика. Зачем?
Марат. Погляжу на окна и уеду.
Лика. Все равно ничего не выйдет. Теперь уж все.
Марат. Я знаю.
Лика. Уезжай. Когда идет твой поезд? Скорей уезжай!
Марат. Нельзя.
Лика. Почему?
Марат. Мне очень плохо. И если уж я пришел… все. (Почти грубо.) Я не к тебе… Я к вам обоим пришел. (Негромко.) Вы у меня одни.
Лика (осторожно). И ты не станешь…
Марат. Нет. Все решено. Ты уже тринадцать лет замужем. И я давно женат.
Лика. Ты женат?
Марат. А ты думала. Каждый из нас вытянул свой билет.
Лика. Вот видишь…
Марат. Да. И как мы решили, так оно и будет.
Лика. А Леонидик всегда тебя ругал за то, что ты уехал, и все… Ни разу не написал за все тринадцать лет… А потом он стал говорить, что ты просто нас забыл.
Марат. Ты тоже так считала?
Лика. Никогда. Если бы я так считала, лучше было бы. (Ласково.) А женился зачем?
Марат. Ладно… (Усмехнулся.) Видишь, разучился я врать.
Лика (помолчала). Ты говорил… тебе плохо?
Марат. Я после об этом расскажу. Вот придет Леонидик.
Лика. Ты мне расскажи.
Марат. Нет.
Лика. Расскажи!
Марат (помолчал). Ну, как идут дела?
Лика. Хорошо.
Марат. А на работе?
Лика. Я же говорю – хорошо. Хорошая поликлиника. Хороший район.
Марат. Ты… практикующий врач?
Лика (словно извиняясь). Вот так.
Марат. Но ведь ты хотела…
Лика (резко). Не случилось. (Спокойно.) Но все хорошо. Получила даже повышение по службе. Неосвобожденная заведующая отделением.
Марат. Неосвобожденная?
Лика. Леонидик тоже смеется.
Марат. А он… как?
Лика. У него все отлично. За эти годы третий сборник стихов выходит. И не ругают его… ни в газетах, ни на собраниях. Квартиру дают… весной переезжаем.
Марат. А эту комнату куда?
Лика. Не знаю… Сдадим!
Марат. И не жалко?
Лика не отвечает.
(Тихо.) Значит, у Леонидика порядок?
Лика. Он и семинар ведет… преподает понемножку.
Марат (осторожно). Сейчас о поэтах разговора много. У нас тоже молодежь стихи покупает… А о нем как-то нет спора.
Лика. Он за модой не гонится.
Марат. Я ведь купил его книжечку. Тираж небольшой – а в магазине лежат.
Молчание.
У некоторых вон тиражи по сто тысяч – а книжки не достанешь.
Лика. Это все… дешевый успех.
Марат. А если книжки на полках пылятся – это какой успех?