Пожав плечами, она собрала мячи и скрылась в фургоне. Появился Слит, зевнул, кивнул Валентайну. За ним вышел один из скандаров и сразу полез под фургон исправлять что-то.
Карабелла вынесла шесть булав. Вместе с ней он увидел Шанамира. Тот на ходу поздоровался с Валентайном и побежал к загону с животными.
Чувствуя присутствие Слита, он собрался, бросил первую булаву. И… не поймал ее. Слит никак на это не отреагировал. Ему удалось схватить три булавы подряд, но следующая больно ударила его по ноге. Валентайн перехватил взгляд Делиамбера, наблюдавшего за ним издалека, и поднял булаву. Карабелла, стоя напротив, жонглировала своими булавами, не обращая на него внимания. Он начал снова, но снова уронил две подряд и к тому же сильно ушиб большой палец. Хотел было продолжать, но тут к нему подошел Слит и остановил его готовую к броску руку.
- Не надо, - сказал он. - Отдай мне булавы.
- Мне нужно тренироваться!
- Жонглирование не терапия. Ты чем-то расстроен, поэтому у тебя не получается. Если ты попытаешься продолжать, выбудешь из строя на несколько недель.
Валентайн хотел высвободить свои руки, но Слит держал его с удивительной силой. А Карабелла спокойно жонглировала в нескольких шагах. Валентайн сдался. Пожав плечами, он отдал булавы Слиту, тот понес их в фургон.
Через минуту Залзан Кавол скомандовал:
- Все в фургон! Поехали!
Дорога к гайрогскому городу Долорну шла на восток через мирную фермерскую местность, зеленую и плодородную, щедро согреваемую солнцем. Как почти вся Маджипура, она была густо населена, но разумное планирование создало сельскохозяйственные зоны, в которых города и поля чередовались, так что фургон то попадал в город, то снова оказывался среди зелени угодий.
Здесь, в долине Долорна, расположенной ниже Фалкинкипа, климат особенно благоприятствовал земледелию, ибо север ее был открыт полярным грозам с обильными ливнями, которые регулярно поливали угодья, а субтропическая жара в срединной полосе умерялась мягкими прогнозируемыми осадками. Все росло здесь круглый год. Сейчас, например, был сезон уборки желтых клубней стаджи, из которой делали хлеб, и посадки таких фруктов, как пайк и глин.
Красота ландшафта развеяла сумрачное настроение Валентайна. Он постепенно отходил от вчерашних темных дум и позволял себе радоваться бесконечному ряду маджипурских чудес. Тонкие стволы пайков, посаженных прихотливым узором, привлекали его взор. Группы фермеров, двигающихся по полю, вызывали у него мысль о войсковых учениях… Фургон пересекал то район озер и ручьев, то катил по зеленой равнине.
В середине дня они достигли особенно красивого места - одного из многих заповедников Маджипуры. О его начале предупреждала табличка с надписью:
ЗАПОВЕДНИК ПОЛЫХ ДЕРЕВЬЕВ
Заповедный лес составляли самые, может быть, замечательные деревья.
Эти деревья выделяют газ, что легче воздуха, и он поддерживает крону.
Достигнув зрелости, корневая система их и стволы атрофируются, а ветви становятся эпифитными, пользуясь воздухом атмосферы, как раньше стволом. Иногда, совсем уж постарев, дерево полностью порывает связь с почвой, вскормившей его, отрывается и летит искать новую колонию. Полые деревья растут в Зимроеле и Альханроеле, но в последнее время это племя стало вымирать. Здешняя роща посажена по декрету Двенадцатого Понтифика, Конфалума Коронованным лордом Престимионом.
Жонглеры решили пройтись пешком по лесной дороге. Еще ни разу никто из них не видел полых деревьев, парящих в воздухе крон. Карабелла, шедшая впереди, вдруг нырнула в заросли сине-черного кустарника и там вскрикнула от изумления. Валентайн побежал вслед за ней. Девушка в самом деле стояла среди чудес.
Здесь всюду стояли полые деревья, старые и молодые. Молодые были не выше Делиамбера - широкие кусты с толстыми, будто вздутыми ветками необычного серебряного цвета. Вздутия походили на узлы. У деревьев, высотой пятнадцать-двадцать футов, стволы только-только начинали утончаться, сохнуть, у более старых они высохли совсем и были не толще веревки, на которых и держались их плавучие кроны. Кроны плавали высоко, покачиваясь на легком ветерке, как на волнах, безлистые, с раздутыми ветвями.
Серебряный цвет молодых деревьев становился по мере роста блестящим и даже прозрачным, так что вверху они казались стеклянными и сверкали на солнце. Даже Залзана поразил этот чудесный лес. Он подошел к самому высокому и осторожно потрогал тонкий ствол.
Валентайн подумал, что скандар хочет сломать его и пустить дерево по ветру, как мальчишки пускают змея, но нет, Залзан лишь измерил толщину ствола и тут же отошел, бормоча что-то.
Жонглеры довольно долго ходили среди полых деревьев, разглядывая молодняк, следя за тем, как утончается ствол по мере старения, как утолщаются, наоборот, ветви. Ни на одном из них не было цветов.
Трудно было поверить, что это живые растения, настолько они казались стеклянными. Это снова было чудесное, заколдованное место. Дурное настроение Валентайна окончательно развеялось.
Прочь, прочь все темное - смотри, какая вокруг красота!
- Лови! - крикнула ему Карабелла.
Она заметила перемену в нем, сбегала за мячами и теперь бросила ему один за другим три. Он легко поймал их.
Три-четыре минуты они жонглировали самостоятельно, потом Валентайн, глянув на девушку, перехватил ее ритм. Скоро они работали, зеркально отражая друг друга; Валентайн чувствовал, что от мячей, от их послушного движения на него исходит все более уверенное спокойствие. Он даже стал напевать. Над ними сверкали деревья. День был тихим, ясным.
- Когда я скажу, - скомандовала ему Карабелла, - бросай мяч из правой руки в мою левую. Раз… два… оп!
Он выполнил команду, в тот же миг Карабелла послала ему свой мяч. Он поймал его и продолжил свою работу, продолжая отсчитывать время, чтобы бросить мяч партнерше.
Сначала это было трудно, труднее всего, что он делал до сих пор, однако после нескольких пассов он делал это уже без боязни и вот обмен мячами пошел так гладко, будто они практиковались несколько месяцев.
И на этот раз Валентайн понимал, что это необычно, что никто не овладевал таким приемом с первой попытки, но, как и раньше, он отключил от своего внимания все, кроме глаз и рук и летающих мячей, и промах стал просто немыслимым.
- Эй! - позвал их Слит. - Идите сюда!
Он тоже жонглировал. Валентайну не хотелось усложнять и без того трудную задачу; не останавливая мячей, он сделал несколько шагов по направлению к Слиту. Карабелла уже работала с ним в паре.
Вот и Валентайн получил первый мяч от Слита.
- Раз! - крикнул Слит. - Продолжай!
Он стал третьим углом треугольника жонглеров. Некоторое время он был ведущим - бросал мячи партнерам, во слишком медленно, затем ускорил по сигналу Слита - вот он уже не поспевает за ним! В воздухе вдруг появилось с десяток мячей - так, наверно, ему показалось - Валентайн поймал несколько, начал ронять и наконец со смехом повалился в теплую траву.
- Значит, есть все-таки предел твоему таланту? - шутливо спросил Слит. - А я-то уже думал, что ты вообще не из смертных!
Валентайн все еще смеялся.
- Боюсь, что не более, чем смертный.
- Обедать! - позвал Делиамбер.
Он приглядывал за котелком, где тушилось мясо, и следил за огнем.
Скандары, репетировавшие на расстоянии, появились на этот зов, как из-под земли, и тут же принялись накладывать в тарелки еду.
Виноркис был вместе со всеми. Валентайн и Карабелла подошли последними. Валентайн был в поту - честном поту хорошо выполненной работы. Стучала в голове кровь, но прошлая ночь с необъяснимыми снами была, слава богу, далеко, она словно бы осталась в Фалкинкипе.
Весь день фургон двигался к востоку.
Перед ними лежала страна гайрогов, населенная исключительно гладкоголовой змееподобной расой. К ночи труппа была все еще на полпути к Долорну, где Залзан Кавол договорился о выступлении. Встретился какой-то городок, Делиамбер сказал, что знает, где в нем гостиница, и фургон завернул к ней.
- Раздели со мной постель, - сказала Валентайну Карабелла.
В коридоре, где была комната девушки, им встретился Делиамбер, Он протянул щупальце, коснулся их обоих и пробормотал:
- Приятных снов.
- Приятных снов, - автоматически ответила Карабелла.
Валентайн не ответил, потому что одно только прикосновение колдуна вызвало шевеление дракона где-то в его глубине и беспокойство вновь охватило его. Неужели и Делиамбер стал причиной тревоги? Против этого страха у него не было защиты.
- Пошли, - позвал он Карабеллу.
Смех ее зазвенел в коридоре, но тут же смолк, стоило девушке глянуть в лицо любовника.
- Что с тобой? В чем дело?
- Ничего.
- Что-то случилось?
- Просто сменилось настроение - разве не бывает такого?
- Когда с тобой это случается, на твое лицо будто набегает тень, и всякий раз так неожиданно…
- Делиамбер… Что-то в нем беспокоит меня. В его прикосновении…
- Он безвреден. Лукав, как все колдуны, особенно маленького роста. В низкорослых народах всегда таится темное лукавство. Но тебе нечего бояться Делиамбера.
- Правда?
Он закрыл за собой дверь и обнял девушку.
- Правда, - сказала она. - Тебе незачем бояться кого бы то ни было. Ты нравишься всем с первого взгляда. В мире нет человека, способного причинить тебе вред.
- Хотел бы я этому верить, - сказал он.
Карабелла увлекла его на кровать.
Он целовал ее - скулы, брови, нос, губы, шею… скоро тела их слились.
Они не были близки больше недели, Валентайн ждал этой минуты, думал о ней, мечтал… но вот она пришла, а он холоден. Эта встреча в коридоре украла его желание, отняла его у Карабеллы! Подруга заметила его холодность, но не показала ничем. Ее тело искало его тела, оно обжигало его, жгло - пока не раскалило. Он сравнялся с ней в страсти, но часть его внимания оставалась безучастной, она как бы наблюдала за ними обоими.
Все кончилось быстро; лунный свет проникал в окно и леденил их лица.
- Приятных снов, - сказала Карабелла.
- Приятных снов, - ответил он.
Она уснула почти сразу, а он долго лежал, чувствуя тепло ее тела рядом, без сна. Через какое-то время отодвинулся, устроился в любимой позе - на спине, сложив руки на груди, но и сейчас сон не пришел, только охватила дремота, принося сменяющие друг дружку видения. То он шел куда-то, то жонглировал вместе с Слитом и Карабеллой, то видел птицеподобного карлика… Услышал дыхание девушки рядом, приподнялся на локте, посмотрел на нее.
Лунный свет лег на тело Каравеллы, обратив его в мрамор. Он еще раз удивился тому, как она красива. Валентайну захотелось погладить подругу, ткнуться губами в соски, но побоялся нарушить ее сон и ограничился лишь тем, что смотрел и смотрел на нее.
Вдруг Карабелла вскрикнула. Глаза ее открылись, но она, кажется, ничего не видела. Ничего вокруг - только свой сон. Задела рукой Валентайна и бросилась к нему на грудь - дрожащая, всхлипывающая, испуганная. Он обнял ее, стал гладить, надеясь успокоить, защитить от злых духов сна, - девушка обмякла в его руках, тело расслабилось, дрожь улеглась.
Еще некоторое время Карабелла лежала, не шевелясь, будто пытаясь осмыслить свой сон, оттолкнуть от себя его страхи. Внезапно села и прижала руки к тубам. Глаза ее вылезли из орбит и остекленели.
- Милорд! - с ужасом в голосе прошептала она.
Оттолкнулась от Валентайна, отползла на самый край широкой постели, одной рукой прикрытая грудь, другой - лицо. Снова она дрожала. Валентайн потянулся было к ней - она рванулась от него и упала на пол. Но и там девушка прикрывала, как могла, свою наготу и умоляюще смотрела на него.
- Карабелла, - растерянно повторял любовник, - Карабелла…
Она выставила руку.
- Милорд, пожалуйста, оставь меня!
Опустила голову и изобразила пальцами знак сияющей звезды, знак повиновения, которыми придворные Коронованного приветствуют его.
Думая, что, может быть, не ей, а ему приснился страшный сон, Валентайн встал, ощутил ступнями холодный пол. На стуле лежала вперемешку брошенная одежда - его и ее. Девушка в униженной позе корчилась на полу. Он хотел успокоить ее, но она отползла в угол.
- В чем дело? - спросил Валентайн. - Что с тобой случилось?
Взгляд Карабеллы прояснился.
- Я видела во сне, что ты… - Она запнулась.
- Что же?
- Это было так реально, так ужасно…
- Расскажи. Может быть, я растолкую твой сон?
- Его незачем толковать. Он правдив.
Девушка снова изобразила пальцами знак сияющей звезды и заговорила тихо, спокойно и монотонно:
- Я увидела во сне, что ты - Коронованный, лорд Валентайн, истинный властелин Маджипуры. Что у тебя похитили власть, отняли память, поместили в другое тело и выпустили недалеко от Пидруда, чтобы ты скитался, жил в бедности в то время, как кто-то другой правит страной.
Бездна оказалась перед Валентайном, бездна, на краю которой он стоял, сыпля вниз камешки и комки земли.
- Это было послание?
- Да! Я не знаю от кого - от Леди ли или от Короля, но это не сон, это известие послали в мой мозг, как посылают телеграмму. Я видела тебя, лорд…
- Не называй меня так.
- Ты стоял возле Замка на вершине горы вместе с другим лордом Валентайном, с тем, черноволосым, перед которым мы жонглировали… Потом ты спустился с горы, сел в колесницу и поехал в путешествие по своей стране, а когда ты был на юге, тебя усыпили, дав наркотик, пересадили твою душу в это тело и бросили на произвол судьбы. Не было никого в королевстве мудрее тебя, но твои силы были отняты колдовством… А я прикасалась к тебе, лорд, я делила с тобой ложе, была неосторожна в выражениях. Получу ли я прощение за все это, лорд?
- Карабелла!
Но девушка дрожала от страха.
- Взгляни на меня, Карабелла.
Она покачала головой. Он встал перед ней на колени, коснулся рукой ее подбородка. Его любовница вздрогнула, словно он обжег ее. Тело ее напряглось. Он снова протянул к ней руку.
- Подними голову, - ласково сказал он, - и посмотри на меня.
Девушка послушалась - но как робок был ее взгляд!
- Я Валентайн, жонглер, которого ты хорошо знаешь, и больше никто.
- Нет, нет, лорд!
- Коронованный черноволос, а у меня светлые волосы.
- Умоляю тебя, лорд, не прикасайся ко мне. Я боюсь тебя.
- Боишься бродячего жонглера?
- Того, что ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и я тебя люблю. Я боюсь того, кем ты был, - лорда! Ты жил рядом с Понтификом и пил королевское вино. Ты расхаживал по громадным залам Горного Замка, был властен над всем миром…
Это был правдивый сон, лорд, я видела все ясно, как днем, и не может быть никаких сомнений, что он - послание. Ты истинный Коронованный, а я, ничтожная, касалась твоего тела, а ты касался моего. Это святотатство - простая женщина не может подходить к Коронованному так близко. За это я должна умереть.
Валентайн улыбнулся.
- Даже если я и был когда-то Коронованным, то ведь в другом теле, А в этом, которое ты обнимала полчаса назад, нет ничего королевского. Да и не был я Коронованным!
Она не спускала с него глаз. Заговорила - и голос ее дрожал уже меньше:
- Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты не смог даже назвать имени своего отца, а когда рассказывал про свое детство в Ни-мое, то и сам не верил рассказу, а имя матери придумал. Скажешь, это неправда?
- Дальше.
- Шанамир выболтал мне, что в твоем кошельке было много денег, но ты не имел представления об их ценности и хотел расплатиться за дешевые сосиски дорогущей монетой. Это правда?
Валентайн кивнул.
- Получается, что ты жил, никогда не пользуясь деньгами. Ты так мало знал о простой жизни, что тебя приходилось учить, как ребенка.
- Да, с моей памятью что-то произошло, но из этого еще не следует, что я был Коронованным!
- Все - и то, как ты жонглируешь: власть твоя распространяется даже на предметы, и то, как ты ходишь, как смотришь, как держишься, свет, который исходит от тебя - говорит о том, что ты был рожден для власти. Как только ты появился у нас, все считали, что ты принц в изгнании или герцог. Мой сон не оставил мне сомнений, лорд…
Лицо девушки было бледным. Страх, что на время оставил ее, снова охватил все ее существо. И он был заразителен, ее страх. Валентайн тоже почувствовал его хватку. По его телу прошел мороз. Неужели и вправду он был Коронованным, общался с Тиверасом в его Лабиринте и жил в Горном Замке?
Снова прозвучал голос Тизаны: Ты упал с большой высоты и должен возвратиться туда… Это невозможно, немыслимо! А еще она говорила, что крутой подъем ждет его, и не она это предлагает. Кто? Кто?
А что же такое его сны, брат, который хочет убить его, и которого убил он, и коронованные, понтифики, вторгавшиеся в его сознание?..
Что же это такое?
- Ты не должна бояться меня, Карабелла, - нарушил он тишину.
Она вздрогнула. Он снова потянулся к ней, но девушка отшатнулась с криком:
- Не прикасайтесь ко мне, милорд!
- Пусть я был когда-то Коронованным, хоть это звучит глупо и странно, но сейчас-то я не Коронованный и не в его теле, так что все, что между нами было, - не святотатство, Сейчас я Валентайн, которого ты знаешь, и что до того, кем я был в прошлом!
- Тебе не понять меня, милорд.
- И разве Коронованный не такой же человек, как все, только ответственности у него больше, но ничего святого вокруг него нет, бояться можно только его власти, а какая власть у меня?
- Нет, - возразила она, - Коронованного коснулась высшая благодать, она никогда не покинет его.
- Коронованным может стать любой, если получит надлежащее воспитание и определенное устремление ума. Коронованными не родятся. Наши властители из всех районов Маджипуры, из всех слоев населения.
- Милорд, это не совсем так. Быть Коронованным - значит коснуться благодати, - повторяла она. - Ты правил, ты жил в Горном Замке, ты был в одном ряду с лордом Стиамотом, лордом Деккеретом, лордом Престимионом, ты брат лорда Вориакса, ты сын Леди Острова. Как я могу считать тебя обыкновенным человеком? Как я могу не страшиться тебя?
Он растерялся. Вдруг вспомнил, сколько всего прошло через его мозг, когда он, стоя на улице, смотрел на лорда Валентайна Коронованного, как явственно почувствовал исходившую от него силу, как понял, что быть Коронованным, значит быть вдали от всех, подчинять свои желания ауре власти; отстраненность ото всех - вот удел Коронованных, отстраненность и власть сразу над миллиардами, которая требует от тебя той могучей энергии, какую накопили за тысячелетия многие и многие властители земли, ушедшие потом в Лабиринт, чтобы нести власть Понтифика. Все это было ему понятно и непонятно, и странно притягивало, и ошеломляло, и будоражило.
И все-таки зачем бояться его, Валентайна, человека, впадать в благоговение перед его воображенным величием? Он человек, и только!
Карабелла плакала. Начиналась истерика. Может, урун сумеет ее успокоить?
- Уймись, - сказал Валентайн, - я сейчас вернусь. Попрошу у Делиамбера что-нибудь для тебя.
Он вышел в коридор, думая, как найдет комнату колдуна. Все двери были закрыты.