Проживший довольно долгую, очень одинокую и полную самостоятельно выбранных испытаний жизнь, он научился распознавать приметы, предвещающие смену порядка хаосом. И в последние годы наблюдал их все больше и больше, чаще и чаще, яснее и яснее.
Тот, кто вел их сюда, кто открыл Врата Небес, поборов непобедимых Стражей, вполне возможно, желал Империи и человечеству добра. Но помимо Него аксиоматично существовали силы, не уступающие Ему в могуществе, которые противостояли порядку, желая уничтожить и Империю, и Конклав и в первую очередь Императора Эйрканна. Не говоря уже о силах надмировых - о Темных Творцах, которых, в отличие от Элис, было двое, - о Властелине и Госпоже.
Ллейн безапелляционно считал, что он сам, Вельх Гленран и остальные члены странной компании-команды, сейчас разбросанной по разным пространствам и временам, являются одним из важнейших узловых звеньев единой цепи, которой, вполне возможно, руководит сам Император, и понимал, что за ними скорее всего ведется прямая, хорошо подготовленная охота.
Дьявол, нужно было как можно скорее убираться отсюда!.. Отыскать то, ради чего они были присланы сюда, и совершить то, что от них требуется. Не дать погибнуть никому из них... Особенно ребенку. Человеческой девочке с душой маленькой эльфийки. Бывшей, кажется, сообразительнее и умнее, чем сорок юных эльфиек, вместе взятых...
Постояв еще несколько секунд, в последний раз взвешивая все "за" и "против", он наконец решился.
Трава колыхалась по ветру, солнце уже поднялось над кромкой леса, став желтее. Возможно, у другого мира было бы другое Солнце. Или несколько Солнц.
Ллейн вздохнул полной грудью, рассматривая вздымающиеся вокруг него холмы, чувствуя открывающийся во все стороны, кроме северо-восточной, которую ограничивал Хельтавар, светлый луговой простор... И улыбнулся.
Закрыв глаза, он поднес амулет к губам, согревая горячим дыханием и почувствовав, как дрогнули серебряные стебли и листья, на краткое мгновение превращаясь в живые, вдохнул слабый, немного терпкий и очень нежный аромат, а затем прошептал нужные слова:
- Хистар, - сказал он, - приди.
Никаких иных добавлений не требовалось. Ни сложных двойных пространственных формул, ни точных описаний искомого объекта, ни защитных чар.
Ллейн замолчал и замер, сжав амулет в руке, чувствуя краткую, быструю пульсацию, ощущая исходящий из него жар. Он знал, что неслышимый уху смертного Зов сейчас повторяется вновь и вновь, следуя туда, куда он должен был прийти.
Он чувствовал, как посланный неумолкающий, он находит того, для кого предназначен, пробуждая и направляя его...
Тишина длилась около пяти минут. По неподвижному лицу Ллейна стекал пот. Ветер гулял вокруг, насмешливо завывая. Солнце начинало довольно неплохо греть. Комары, воспользовавшись отсутствием невидимого барьера и неподвижностью замершего носителя крови и тепла, вились вокруг него, поминутно кусая.
Больше не происходило ничего.
Еще минуту спустя пульсация ослабла, словно обессиленная, Зов начал стихать... и смолк окончательно.
Эльф медленно опустился на траву, слабой рукой отгоняя комаров. Перед глазами у него все плыло. Он слишком надеялся на ответ и слишком много вложил в Зов, пытаясь усилить его. Но ничего не вышло.
- Хистар, - пробормотал он, утирая пот и отгоняя рукой жужжащих тварей, - кто же ты такой?..
Хистар не ответил ему.
Ллейн посидел так еще несколько минут, набираясь сил и восстанавливая пошатнувшееся душевное равновесие.
Затем он легко встал, поправляя одежду, коснулся амулета губами, выражая свою благодарность, и, согрев его дыханием снова, прошептал несколько более сложную формулу гораздо более простого призыва. Затем, не беспокоясь о его результате, лишь продолжая сжимать пульсирующую серебряно-живую пластину в левой руке, он направился обратно к оставленным троим.
6
Элейни увидела его первой, так как Вайра отдыхала, лежа на гертовском плаще, а сам воин смотрел по большей части именно на девочку.
Ей же было одновременно приятно и неловко. Она прекрасно понимала суть чувств, испытываемых молодым воином, и знала, что не совсем хотела бы отвечать на них чем-то, немного большим, чем улыбка и дружеское слово. Кокетство было не в счет, хотя Элейни не слишком часто принималась кокетничать, прежде всего, потому что было робко и страшно.
В самый первый момент их знакомства Герт очень понравился ей, но теперь она видела, насколько он неглубок, прост, что в свои двадцать с хвостиком он ребенок по сравнению с тем же Ллейном, и это огорчало ее - не то, что было в Герте, а то, что крылось в ней. Кто она такая, чтобы так думать о старших? Кто она вообще такая, чтобы оценивать кого-то, даже смешного и странного Венала?..
Иногда она казалась себе чудовищем, расчетливой и себялюбивой стервой, каких поискать. Но решительно не хотела принимать ухаживаний Герта... хотя было приятно. Даже очень приятно. И она постоянно краснела.
Увидев поднимающегося эльфа, Элейни нахмурилась, еще не совсем осознав, что же ей в нем не нравится... Затем она поняла, что светловолосый был выжат, как отчим, отдавший себя двум девицам из дальнего кабака... или как маг, кастовавший несколько часов подряд.
Невозмутимое, непроницаемое, классически правильное, очень, очень красивое, лицо его тем не менее хранило отпечаток произошедшего с ним в те двадцать минут, пока они тут отдыхали и доедали три его рациона вместе с зелеными яблочками, по одному на каждого.
Вайра приподнялась, услышав его тихие шаги, Герт проследил направление озадаченного взгляда Элейни.
- О, - сказал он, вскакивая и вопросительно уставившись на эльфа.
Тот кивнул, подходя ближе, и ответил:
- Я послал призыв трем ближайшим лошадям, скорее всего диким. Думаю, в пределах часа они найдут нас, а мы сможем оседлать их. Еще десять минут отдыха, и мы отправляемся в путь.
Элейни удивилась, не понимая, почему бы просто не подождать лошадей тут, но затем подумала, что, вполне возможно, они скачут с определенной из сторон, и маленький отряд двинется им навстречу. Она вспомнила: когда Вайра говорила про пасущееся в трех милях стадо, то неопределенно махнула рукой налево и вперед. Ллейн, наверное, запомнил этот жест и принял решение, согласуясь с ним. А то, что стадо - именно лошади, он узнал, видимо, отыскав или просто увидев хорошо для него заметные всякие разные звериные следы, которыми, наверное, земля у них под ногами была полна.
Элейни кивнула, внутренне соглашаясь с этой логикой, и присела на край мехового плаща.
- Отлично, - обрадованно заметил Герт, в присутствии Япейна казавшийся возбужденным даже больше, чем когда сидел рядом с Элейни, - поешьте, мы оставили вам немного.
- Благодарю, - без улыбки отозвался Ллейн, присаживаясь и принимаясь за еду.
- Воды мало, - заметила Вайра, - я решила, что это ваша друидская, и мы пили понемногу, но все равно ее осталось меньше половины.
- Плохо, - кивнул эльф, продолжая думать о своем и вынимая из сумки последнее зеленое яблочко, - в округе я не заметил никаких признаков близкой воды.
- Может, мне сходить к лесу и посмотреть там ручьи? - с готовностью предложил Герт.
Вайра, Ллейн и Элейни одновременно уставились на него.
- Нет, - сказала Отверженная, - в лес не надо.
Воин смутился и пожал плечами, опуская взгляд.
- Ничего, - успокоил их эльф, - когда пойдем вперед, я буду смотреть признаки воды. К вечеру найдем. Придется потерпеть часов пять-шесть.
Вайра снова подумала что-то не очень хорошее; Элейни ощутила ее мысль, касавшуюся призыва и крови, вздрогнула от неожиданности, удивления и отвращения. Но покоситься на Вайру не осмелилась, потому что была уверена: псионичка почувствует направленное на нее внимание.
Эта женщина немного пугала ее. В некоторые мгновения она была совершенно непонятна, очень чужда и темна. Иногда, наоборот, открыта и доброжелательна по отношению к девочке... если только это не было тщательно сыгранным вниманием.
Элейни вздохнула, понимая, что ничего определенного решить на данную тему не может, в очередной раз убеждаясь, что оказалась в мире чужом, непонятном и враждебном.
"Еще неизвестно, где окажется хуже. Может быть, здесь", - подумала она, вставая с гертовского плаща и поправляя укрывающий ее эльфийский.
Девочке было на удивление тепло, словно в тонкой шерсти, сплетенной тонкими пальцами эльфийского мастера, крылась мягкая, немного шершавая, чуть-чуть колючеватая магия, защищающая ее. Будто к бокам и спине прижались живые коричневые зверьки, хором сопящие исключительно для того, чтобы Элейни было тепло.
- Пойдемте, - вставая, сказал быстро позавтракавший Ллейн, аккуратными и точными движениями закидывая на спину лук и оба колчана, вынимая из второй поясной сумки абсолютно такой же темно-коричневый шерстяной плащ и накидывая себе на плечи.
Солнце уже совсем встало и плыло в рваном кружеве редких белесых облаков. Становилось теплее. Тем ное небо и звезды над Хельтаваром исчезли, и это позволило Элейни перевести дух.
"Не боюсь! - с вызовом сказал она. - Ничего не боюсь! Ведь все хорошо! Мы вместе! Мы идем вперед, подальше от Него... - сердце ее дрогнуло. - Етим Милосердный, спаси меня..."
При воспоминании об Этом, что напугало девочку, Элейни, как обычно, снова стало страшно.
Вайра, внимательно посмотрела в ее нежное, отрешенное лицо и встала, накидывая на себя гертовский плащ.
- Пойдемте, - кивнула она и начала спускаться вслед за эльфом.
Они прошли не более десяти минут, преодолев около трети мили, когда из-за холма впереди послышался перестук копыт, и несколько мгновений спустя оттуда выскочили трое коней.
Темно-коричневые, бока их лоснились от пота и утренней росы, - наверное, трава в том месте, откуда они прискакали, была очень высока.
Увидев людей, конь, скачущий впереди, призывно и громко заржал - голос его слабым дальним эхом разнесся над холмами - и устремился вперед.
Ллейн улыбнулся, едва заметно ускоряя ход.
Элейни широко раскрыла глаза, рассматривая мчащихся к ним великолепных гнедых коней, и сердце ее, вздрогнув в сладкой истоме, забилось чаще.
Они были красивы, эти три жеребца, красивы и сильны, быстры, как ветер, независимы и вольны; свобода была в каждом их движении.
Земля дрожала от их быстрого бега, и минуту спустя они приблизились к двуногим на двадцать, пятнадцать... десять широких шагов.
- Тпру, - громко сказал Ллейн, выходя вперед, делая остальным знак остановиться и подождать. И те и другие замерли втроем, послушно оставаясь на местах; гнедые волновались, а люди смотрели, как эльф уверенными, ласковыми движениями превращает свободных, полных нерастраченной силы и резвости коней, фыркающих, переступающих с ноги на ногу, трясущих головами, бьющих хвостами по крупам, отступающих назад даже от его уверенной руки, в смирных, послушных, доверчивых зверей с большими умными глазами, в которых игривое лукавство смешивалось с вечным удивлением, весельем и добротой, а также с глубоко запрятанными печалью и тоской, вечно горящей внутри каждого из рода коней. Эльф быстро справился со своим делом, успокоив жеребцов, и сделав их вполне послушными.
- Какие красивые, - шепотом выдохнула Элейни.
- Да, - ответила Вайра, опуская сильную руку ей на плечо. Девочке сделалось вдруг очень приятно, щеки ее запылали от того, что захотелось сильно прижаться к женщине, укутаться в складках мехового плаща и стоять так, ощущая тепло и силу ее рук...
Вайра сделала маленький шажок, и Элейни оказалась мягко прижатой к тяжелому гертовскому плащу; вторая рука Отверженной опустилась девочке на лоб - она была очень легкая, практически невесомая, эта рука, - и начала легонько гладить ее.
Элейни сдержала подступившие слезы и лишь взволнованно сопела, успокаиваясь.
- Тише, тише, - негромко бормотал тем временем Ллейн, осаживая самого мощного, громко фыркающего жеребца, - тише, Гром, тише. - Он хлопал его по крупу, поглаживал по холке и даже угостил горсткой высушенных фруктов из своего почти доеденного трехдневного пайка, разделив все сморщенные темно-коричневые яблочные ломтики на двенадцать равных частей.
Когда первый из ритуалов угощения был закончен и жеребцы успокоились, эльф повернулся к ожидающим людям.
- Вайра, - сказал он, - иди сюда. Пора познакомить вас.
Элейни выпустила Отверженную из своих объятий и только сейчас поняла, что крепко сжимала ее руками, словно тонущий, судорожно ухватившийся за того, кто пытается его спасти. Она вздохнула и молча смотрела, как гнедые обнюхивают Вайру, и как осторожно, по очереди берут мягкими губами кусочки сухих яблок из ее раскрытых протянутых рук.
Элейни почему-то показалось, что в ладонях Отверженной было какое-то напряжение. Быть может, в том, что пришлось раскрыть их и подставить солнцу?.. Мимолетное ощущение непривычности было в этом жесте. Непривычности и незащищенности. Вайра нервничала, держа руки раскрытыми, ладонями вверх.
Элейни приказала себе запомнить это.
- Вот этот мне нравится больше, - похлопывая по холке невысокого, крепкого коня, более темного, чем остальные два, сказала Вайра. Элейни заметила, что сильный жеребец фыркает с явным удовольствием, медленно помахивая хвостом и подставляя под руку женщины свою шею.
- Бери, - согласно кивнул Ллейн, улыбнувшись (Элейни поразилась, насколько улыбка не шла этому холодному, привыкшему к сосредоточенности или задумчивости очень правильному и красивому лицу). - Придумай ему имя.
- Малыш, - не раздумывая отозвалась Вайра, - кто же еще?..
- Малыш так Малыш, - кивнул эльф. - Герт, иди.
Воин быстро и четко проделал все, что делала до него Вайра, будто следуя определенному ритуалу и опасаясь нарушить хотя бы один из многочисленных жестов, похлопываний, тихих и ласковых, успокаивающих слов.
Кони послушно обнюхали его, причем Гром сразу же отвернулся к Ллейну, который держал его за холку рукой, не отпуская, и искоса взглянул на эльфа. Элейни расценила это как немой вопрос-пожелание. Конь явно не хотел доставаться этому рослому слегка пришибленному человеку. Девочка едва заметно улыбнулась. Затем не сдержалась и хихикнула, но, к счастью, сосредоточенный Герт этого не расслышал.
У него, похоже, в прошлом были довольно натянутые отношения со всеми лошадьми, и сейчас он слегка побаивался предстоящей скачки.
Элейни, которая вообще никогда в жизни не скакала на лошади без седла, да и вообще лишь пару раз без отчима, одна, на старой, безразличной ко всему кобыле, тоже немного боялась. Но уверенный вид эльфа, веселые, мягкие огоньки в глазах коней почему-то вселяли в нее разрастающийся, захватывающий все ее существо восторг. Девочка предчувствовала свободный полет над зеленым колышущимся ковром...
Герту достался третий, самый молодой из коней, тот, что прискакал сюда первым, - горячий, порывистый, легконогий и довольно высокий, хотя и не такой мощный, как Ллейнов великан - Гром.
- Как же тебя зовут? - задумчиво и, кажется, непривычно-ласково спросил он, вопросительно посмотрев на Ллейна, видимо ища его подсказки.
- Вихрь, - внезапно сказала Элейни, подумавшая, что раз в ногах у этого коня огненный ветер, в глазах пылающая буря, а в груди горячий ураган, зваться он должен именно так.
- Вихрь, - повторил Герт, глядя на Элейни с отсутствующим выражением лица. Конь зафыркал, выражая свое нетерпение. Видно, ему хотелось скорее в путь.
- Вихрь, - кивнул Ллейн.
- Похоже на него, - согласилась Вайра, усмехаясь в свойственной ей манере - не разжимая губ. - Уж точно не Ветерок.
- Хорошо, - кивнул Герт, не слишком решительно улыбнувшись девочке, - Вихрь так Вихрь.
Он казался сбитым с толку и сейчас напоминал Ве- нала, потерянного по воле Камня где-то там, позади.
Элейни, не дожидаясь, подошла к Ллейну сама и послушно протянула ладони к потянувшимся к ней мордам коней. Они обнюхали ее, сосредоточенно и ласково, с неторопливым, фыркающим любопытством. Им, кажется, было смешно.
Губы у них были мягкие, влажные и шершавые. И последние оставшиеся у Ллейна сухие яблочки с ее тонких, замерших рук они прибрали с удовольствием.
- Ой, - сказала Элейни, подавившая дрожь подкравшегося и обнявшего ее волнения и страха, - какие вы милые!..
Жеребцы переглянулись, зафыркали, как один, замотали хвостами, будто бы отгоняя комаров, и Гром вдруг негромко и очень протяжно заржал.
- И-и-и-и! - вибрирующе пропел он. - И-и-и-и!
- Рады знакомству с тобой, - перевел Ллейн, похлопав своего коня по крупу и кивнув своим мыслям. Затем принял какое-то решение и, подняв взгляд на Элейни, спросил девочку:
- Ты хотела бы ехать со мной?
Элейни почувствовала, как приливает к щекам кровь, как они начинают жарко пылать.
- Да, - сглотнув, сказала она, будучи одновременно испуганной и восхищенной. Светловолосый эльф, создание высокое, сильное, стройное и прекрасное, таинственное и очень-очень будоражащее ее воображение, был недоступен, загадочен и молчалив. Ранее их отношения были... никакими. Они ведь только что познакомились, и у обоих было с кем разговаривать о важном для каждого из них. Теперь же светловолосый красавец-эльф выказывал девочке знаки внимания, которые можно было истолковать...
"Перестань, дура! - Элейни тут же одернула себя. - Надо же, всем так нужна, все в нее влюбляются! Дурочка глупая! Малолетняя... малолетка!.." Слово, непривычное, нелюбимое, говоренное о ней несколько раз в воспоминаниях темных и далеких, запрятанных глубоко, как самый тяжкий ночной кошмар, сейчас нахлынувший на девочку с новой силой, вызвало в ней яркое негодование, смешанное с испугом.
Она вспыхнула так, что ощутила пылание лба, шеи, губ и щек.
"Тихо, тихо, - сказала она себе, опуская взгляд и делая вид, что поправляет эльфийский плащ, - успокойся, успокойся..." Ей захотелось стукнуть кулаком о стену, выражая 1; внезапно вспыхнувшую злость, злость маленького зверька, вынужденного опасаться всех и вся и страстно желающего отыскать место и время, в котором можно было бы просто, спокойно и хорошо жить, не опасаясь каждого шороха и каждой приходящей в голову мысли...
Слезы все-таки появились в зажмуренных глазах; они даже хотели потечь вниз, но девочка внезапно отыскала в траве примятый белый цветок и тут же наклонилась поднять его, смахивая капли с длинных ресниц.
- Конь Вайры слишком мал, - тихо сказал эльф, и Элейни побледнела, резко распрямилась, бледная, с раненым цветком в руках, понимая, что ни одна из ее мыслей не осталась для него тайной.
- Мой сильнее и выносливее его, - продолжал эльф. - Ты могла бы ехать с Тертом, но... он будет слишком сильно отвлекаться.
- Да, - прошептала Элейни, не в силах говорить громче и четче, чувствуя стекающую по щекам соль.
Вайра и Терт молчали, из чего девочка заключила, что ее плач стал заметен всем.
- Простите, - собираясь с силами и утирая алое лицо, попросила она, - мне просто стало страшно...
- Не бойся, - сказала Вайра, - давай я помогу тебе сесть.
- Спасибо, - ответила Элейни, стараясь не смотреть Герту в глаза.
Она чувствовала себя очень скверно. И самое главное, сама толком не знала почему.