- Подавайте тем, кто нуждается, господин! - предупреждая упреки, заявил он. - А не можете отличить нужду от фарса, не давайте вовсе. Этот негодяй каждый день ветчиной обжирается в собственном домике в Вельстане! - и тут же нагнулся, чтобы отдать узелок с припасами колченогой старушке, ни о чем подобном не просившей.
Развернув тряпицу и увидев мясо, бабушка остолбенела, и им удалось избежать потока благодарностей и молитв.
- Она два дня не ела, - хмуро пояснил Эйви-Эйви.
- Откуда знаешь? - деловито поинтересовался шут.
- Работа такая: сердцем чую! - и склонился еще раз, чтобы в жестяную кружку разбойного вида верзилы плеснуть вместо денег вина из бочонка.
Мужика такой подход к делу нисколько не огорчил, напротив, заметно оживившись, он принялся смаковать нежданный дар Небес с самой блаженной улыбкой.
- Таким у нас подают редко, - вздохнул проводник, похоже, и сам не раз тщетно пытавшийся наскрести на опохмелку.
К ногам унылого соседа пьянчуги упал мешочек с фишками пок-пот, и угасший взор проигравшегося бедолаги снова наполнился силой и ясностью.
Так, петляя между лотками, они наконец выбрались с шумного торжища и, наскоро перекусив в указанном Эйви-Эйви трактирчике, поскакали к реке. Неподалеку от паромной переправы в Холстейн, в удобной природной бухте покачивалось на легкой волне множество всевозможных суденышек, от рыбацкого ялика до трегга. Возле пристани шумел корабельный люд, кто-то громко тянул лихую походную песню, кто-то мрачно таскал тяжеленные тюки: ярмарочный день не обошел стороной и торговый флот Элроны. Мелькали конные стражники, но в целом все было спокойно. Они уже подъехали к самой воде, пробираясь вдоль деревянных складских сараев, как вдруг Эйви-Эйви содрал со стены клочок бумаги, подхватил поводья королевской лошади и поддал пятками свою. Благородное животное заартачилось, встало на дыбы, но, подчиняясь незнакомым словам краткой команды, рвануло прочь от реки. Бдительный страж порядка погнался было следом, но проводник на полном скаку метнул горсть медных монет, - и со всех щелей к сверкающей на солнце россыпи поползли нищие, перекрывая дорогу.
Эйви-Эйви крепко держал повод и подгонял коня, не тратя времени на объяснения. Они скакали прямиком через поля, топча молоденькие пшеничные всходы. И лишь выехав на добрый Форский тракт, остановились в первой же дубраве.
- В чем дело? - недовольно поинтересовался король, спешиваясь и привычно кладя руку на рукоять меча. - Что за пьяные выходки?!
Санди грузно вывалился из седла и демонстративно достал свои ножи.
- Посланники Светлого Короля, говорите? - абсолютно трезвым голосом уточнил проводник, протягивая им сорванный бумажный лист.
- Разыскной список, - выдавил из себя разом охрипший шут, - наши приметы. И награда солидная.
- На реке вас ждут, - немного успокоившись, сказал Эйви-Эйви. - Я думаю, предупреждены владельцы всех судов, и вам не нанять даже самой плохонькой лодчонки: очень уж соблазнительное обещано вознаграждение.
- Что же творится во дворце? - Король устало сел на сырую землю. - Какого лешего нас травят, словно зверя? Тьма их побери!
- А я тебе говорил, - мрачно, но с долей удовлетворения, заявил Санди, - я тебя предупреждал, куманек! А ты сопли распускал! - он оглянулся на проводника, сплюнул себе под ноги. - Ну что ж, бродяга! Ты имеешь шанс неплохо заработать, если, конечно, сумеешь нас взять!
Эйви-Эйви не обиделся, он просто посмотрел на шута, терпеливо и даже ласково, как смотрят на душевнобольного, и промолчал.
- Если бы он хотел нас сдать, - заступился за певца король, - сделал бы это на пристани.
- Ладно, - буркнул, поразмыслив, Санди, - не дуйся. Это я так, по гнусности характера…
- Проскакали, - беспечно улыбнулся старик. - Лучше объясните, как посланники Светлого Короля стали злодеями Короны, развязавшими бунт.
- Никакие мы не злодеи, - огрызнулся шут. - Тем более Короны. Ехали себе по городу, видим - городская стража ребенка мучает. Заступились за девочку, стражники заступились за своих. Девочка оказалась из Темных, и за нас заступилось городское ворье…
- Мудрены дела твои, Господи, - протянул Эй-Эй. - Сколько народу полегло, а послушать - сплошное заступничество. Умеет гульнуть стольный город, умеет взбодриться! А в Зону зачем подались?
- О Зоне мы правду сказали, - вздохнул Денхольм. - И нам действительно очень нужно туда попасть. Только вот как?
- Без проблем, - пожал плечами проводник. - Были бы деньги.
- Все к деньгам приведет! - с долей восхищения хмыкнул шут. - Две темы для беседы: деньги и выпивка!
- Я не говорю о душе с теми, кто в нее плюет, - с вызовом вскинулся Эйви-Эйви.
Король откинулся на спину, слушая вполуха ставшую привычной перепалку. Получила ли Ташью его письмо? Добралось ли письмо до Масхея? Что творится во дворце, прах их побери, если он, король, вынужден скрываться и путать следы, как неудачливый вор?! Какая тень нависла над столицей?
- Мы доскачем до Фора, дорога удобная и не слишком людная…
Денхольм очнулся от тяжких раздумий, решив терпеливо и молча сносить удары и уколы глупой судьбы. И не сворачивать с избранной дороги.
Поглядел на спутников.
Оказалось, что Санди успел достать уже порядком потрепанную карту, и проводник водил по ней грязным обгрызенным ногтем:
- У Фора махнем через горы по Малому перевалу. Спустимся в Рорэдол, там узнаю последние новости: в Межгорной области меня все собаки помнят. Если путь свободен, пойдем в Галитен, там всегда швартуется пара суденышек, чьи капитаны готовы за хорошую монету закрыть глаза на странности пассажиров. Если же порты перекрыты, пройдем под Сторожевыми горами, тоже ничего особо сложного. Попадем в Ласторг, там народ дикий, вольный, как-никак возле Пустых Земель Эксвенда живут, указами из столицы в клозетах подтираются. Пройдем тихо, незаметно - они и не тронут.
- Через горы, потом пешком, - уныло протянул Санди. - Сколько времени уйдет! По три золотых в день - нехилая сумма набегает!
- Сам-то можешь о чем-нибудь еще поговорить? - с раздражением поинтересовался король. - Я, например, и не ждал, что дорога до Зоны легкой окажется. Но мне нужно до нее дойти - и я пойду. А ему скажи спасибо за то, что цену себе не набивает!
- Спасибо, - выдавил шут с непередаваемой интонацией.
- Не за что, - серьезно до полной иронии ответил Эй-Эй.
- Сделаем, как ты сказал, - повелительным жестом остановил очередные пререкания король. - Ты там, кажется, опять в кабаке в тряпицу мясо заворачивал? Доставай: перекусим и поедем.
- А вы разве проголодались? - осторожно уточнил проводник, отступая на шаг. - Не настолько вы и голодны, по-моему, - но тряпицу все же развернул.
Король посмотрел на вожделенное мясо и закрыл глаза. И снова открыл их, уставившись на дорогу.
…По тракту, лежащему несколько в стороне от их временного пристанища, ковылял слепой старик, ведомый мальцом в драной куртке. Никто не ожидал прыти, с какой Эй-Эй одолел несколько уардов: только что был здесь, а теперь вот со старцем разговаривает. И сует в беспомощные руки свой узелок, на который они сами виды имели. Не успели уследить и как проводник вернулся. Вот он стоял подле мальчугана, выгребая из кармана последнюю мелочь, а вот уже сидит под дубом, и мальчишка изумленно оглядывает дорогу…
- Как это тебе удалось? - в крайнем изумлении выдохнул Денхольм.
- А я что-то сделал? - удивился Эй-Эй. - Вам показалось, господин!
Король разгневанно взглянул на дорогу и остолбенел: никакого старика там не оказалось. Не говоря уже о мальчишке-поводыре. И нехитрая снедь по-прежнему украшала собой замасленную тряпицу.
- Насморк у меня, что ли? - возмутился шут, потягивая воздух носом. - Ведь колдует, шельмец, без зазрения совести!
- Ты видел то же, что и я? - накинулся на него король.
- А откуда я знаю, что ты видел, куманек? - резонно возразил Санди.
- Слепого старика и мальчишку!
- Вот старика-то я как раз и не разглядел, - развел руками шут, подозрительно поглядывая на беспечного Эй-Эя.
И Денхольм не смог добиться от него более внятного ответа.
- Ладно, по коням, - устав удивляться, скомандовал он, дожевывая свой кусок. - Время не ждет, через три часа солнце сядет.
- А по чарке вина не желаете? - ехидно осведомился проводник, водружая в седло заветную бочку.
Шут среагировал мгновенно, подставляя выуженную из мешка кружку. Король последовал его примеру.
Эйви-Эйви улыбнулся неожиданно мягко и лукаво, разливая бесценную жидкость. Не обделил и себя, только кружка у него оказалась побольше раза в два. Путешественники просмаковали отличное красное вино, чуть терпкое, но легкое и приятное.
- Это что ж такое ты, мерзавец, пил, - возмутился шут, - если обозвал пойлом ростлендское темное?!
Проводник страдальчески закатил глаза и махнул рукой:
- Не попробовавшему не понять, господин. Только после тех вин это обжигает гортань! Я же говорил: вы не знаете, от чего отказываетесь! - и легко вскочил в седло.
Через два с половиной часа они устроились на ночлег в небольшой деревеньке. Сытный ужин, теплая вода для умывания и мягкая постель завершили казавшийся бесконечным день.
Глава 9. БЕГСТВО В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Король спал и видел беспокойные сны. Неслись куда-то кони, роняя с боков окровавленную пену, трубили боевые трубы, падали люди, хрипя и изгибаясь в последнем рывке убитого тела… Сгущалась белесая пелена, заволакивая мир, стирая его краски… Жуткие твари выползали из липкого тумана, тянули кошмарные свои конечности, норовя выдернуть из груди живое сердце.
"Очнись, Потомок Богов! - беззвучно позвал чей-то голос. - Очнись и взгляни в глаза своей Судьбе!"
Медленно и тяжело поднимались веки, словно лежал на них камень весом в тысячелетие. Бледный и мокрый от холодного пота, липкий от приставших к лицу клочков бесплотного тумана, король приподнялся на локте, оглядывая комнату.
И закричал.
Попытался закричать, захлебываясь собственным ужасом.
Но не смог протолкнуть даже стона, спеленатого призрачной паутиной.
Из темноты на него смотрели глаза.
Пустые и безразличные ко всему. Холодные. Мертвые. И от этих глаз, блекло-желтых, равнодушных, хотелось бежать без оглядки. Но окостеневшее тело намертво вжало в кровать неведомой силой. И онемевшие губы тщетно пытались выдавить слова заклинания. Слишком близко подошло неведомое Зло, слишком прочно успело завладеть его сознанием.
Из ничего, из Пустоты возникла сухая семипалая рука и протянула к нему скрюченные пальцы. Хищно сверкнули длинные острые когти, потянулись к груди, незряче зашарили в поисках сердца.
- Ой, душа-душенька, - проскрежетал безжизненный голос. - Неприкаянная, мятущаяся. Мятежная. Дорожки не выбрала, к покою стремится… На ловца и зверь, на зверя - ловец…
- Прочь, Старая! - прогремел тяжелый рокочущий бас. - Не время еще!
- Ты не шуми, не шуми, касатик чернокрылый, встретимся, успеется. Не за жизнью пришла, сердце выну, душу заберу. Непутевую, бесприютную…
Стекла в комнате вдруг выбило порывом ветра, пахнуло грозой. И король сумел повернуть голову, уклоняясь от гипнотического взгляда. Клочья молний рвали небо, полосуя черное кружево клубящихся туч. Яростно выл ветер, и в смешении гнева Огня, Воды и Воздуха слышались шаги грозного Исполина. Содрогалась земля, шатался и стонал трактир, добротное, крепкое строение, в окно ворвалась шаровая молния, ударила прямо в немигающие, ненавистные глаза. И дернулась костлявая рука, вонзая ногти, но промахиваясь мимо сердца, попадая по Кошелю…
Рвущий перепонки вой оглушил короля, скидывая прочь с кровати, вдавливая в пол, прямо в дубовые доски. Сил и рассудка хватило на то, чтобы вынуть жгущую руки Булавку Эксара, похожую на маленький огненный меч. Морщась от боли и воя в голос, Денхольм сделал выпад, целя в желтый угасающий глаз. Но результата уже не увидел: кромешная тьма подхватила его, словно Йоттей плащом укутал, мир исчез, осталась боль, выгибающая тело, остался крик, обжигающий уши. Потом не осталось и этого…
Король очнулся в собственной постели, мертвой хваткой сжимая в непокорной руке маленькую, позеленевшую от времени булавку. В распахнутое, но целое окно врывалось стрекотание каких-то ночных насекомых вперемешку с пьянящим запахом расцветающего табака. В лунных лучах танцевала вездесущая мошкара. И только отзвуки уходящей грозы напоминали о пронесшейся над землей буре. Рядом ворочался верный шут.
Сон! Просто сон!
Король вздохнул с облегчением.
И с криком схватился за грудь. Прилипшая к телу рубашка была насквозь пропитана чем-то темным и липким. Саднящая тягостная боль мешала дышать, пронзая легкие. Пить хотелось смертельно.
- Ты что, братец? - подскочил на кровати шут, зажигая фонарь. - Эй, король, да ты весь в крови!
- Дай воды! - прохрипел Денхольм, хватая ртом воздух.
Санди сбегал вниз, принес холодный ковшик. Король жадно глотал, постанывая, морщась.
- Что там внизу? - наконец выдавил он.
- Мертвая тишина, - испуганно поглядывая по сторонам, сказал шут, разрывая окровавленную рубаху. - Кто это тебя так, куманек? - растерянно прошептал он. - Семь полос… Неужели?..
- Она самая, - через силу подтвердил Денхольм. - Только во имя Света, не поминай всуе Ее Госпожу…
Теперь он твердо знал, что при имени Той, За Которой Нет Трех, будет бесноваться не хуже брата. Или проводника. Эх, души-душеньки, бесприютные, неприкаянные…
- Хорошо хоть раны неглубокие. - Санди деловито копался в походном мешке. - И рубаха сразу прилипла. Любишь ты приключения подбирать, братец, не живется тебе спокойно!
- Где проводник? - почти растворяясь в холодящем соке целебных листьев, прошептал король.
- Да кто ж его знает! - хмыкнул шут. - Может, спит на сеновале, может, винцом поправляется…
- Ты же сказал, внизу никого нет…
- И то верно… Но что ты всполошился, куманек? Думаешь, он все подстроил?!
- Я теперь такой же, как он, - через силу произнес Денхольм, садясь на постели. - Отмеченный Вешшу. И если плохо мне, ему тоже несладко.
Шут проникся наконец серьезностью момента, без лишних слов помог королю одеться и спуститься вниз. В общей комнате действительно стояла мертвая тишина.
Мертвее и не представить.
Осторожно ступающий Денхольм споткнулся обо что-то мягкое, отдернул ногу и поскользнулся в липкой луже.
- Огня, - с ужасом потребовал он.
Санди нашарил в темноте подсвечник, завозился с огнивом, пытаясь не выпустить из рук метательные ножи. Тонкий слабый луч осветил перевернутые лавки, битые горшки, залитый кровью пол. Прямо под ногами короля лежало чье-то тело с перерезанной глоткой. Денхольм вгляделся: незнакомое смуглое лицо, на вскинутой в тщетной попытке защититься левой руке не хватало трех пальцев.
- Славный удар, - прошептал возникший рядом шут, - хотел бы я посмотреть на оружие, способное совершить такое…
- Может, и посмотришь…
Король перешагнул через тело и, держа меч наготове, продолжил, путь. Трактирщик и мальчишка-прислужник обнаружились за стойкой, придавленные полупустой бочкой вина. Оба были без сознания, но еще дышали, и Санди поспешил вытащить их из-под завала.
- Потом, - прошептал король.
Санди согласно кивнул:
- Если оно будет, это потом.
Второй труп они нашли у порога: еще один чужак искалеченной левой рукой словно собирал обратно вывалившиеся кишки. Правая кисть, сжимавшая меч, валялась неподалеку. Там, где остекленевшими глазами смотрел в звездное небо местный кузнец, обнимавший заточенные вилы. Этот был утыкан арбалетными стрелами. Король осмотрел двор. Всюду кровь вперемешку с дождевыми лужами и следы побоища, но тел больше не видно, ни своих, ни чужих. Короткими перебежками, сторонясь освещенных луною мест и тщательно осматривая темные, они добрались до сеновала.
Пусто.
Только потертый плащ и сиротливо отсвечивающая серебром лютня. Рядом с сараем они нашли еще одно тело. Странный ящер с оскаленной жутковатой пастью смотрел на них подернутыми синеватой дымкой мертвыми зрачками. Раскиданные в стороны короткие когтистые лапы застыли в жесте безграничного удивления жестокостью этого мира. Из горла твари торчал диковинный нож: закругленный наподобие серпа, с короткой костяной ручкой и переплетением нездешних трав по клинку. Достать его из раны и получше осмотреть король не решился.
- Смотри, куманек! - вскрикнул Санди. - Вон там, в канаве!
Так же осторожно, прикрывая друг другу спину, они добрались до сточной канавы. И застыли, боясь поверить.
Эйви-Эйви лежал в нелепой, неуклюжей позе, глядя незрячими глазами в закрытые всем живущим дали. Рубаха залита кровью, посиневшие губы тронуты чуть виноватой улыбкой. Одна рука намертво вцепилась в посох, другая стиснула острый черепок от кувшина…
- Недолго он нас вел, - вздохнул шут. - Пройдоха был, конечно, пьяница, но как пел, паршивец! И как торговался!
- Полегче, Санди, - осадил его король. - Он умер в бою, как подобает воину, он защищался до конца. Похороним его, как хоронят истинных мужчин.
И тут шут закричал. Король перевел взгляд на тело и тоже завопил от суеверного ужаса. Труп проводника моргнул, потом еще раз и еще. Дернулся в тщетной попытке сменить неудобную позу и рухнул обратно в канаву. Санди опомнился первым, склонившись над раненым певцом. И с отвращением отшатнулся:
- Да он пьян, братец! Просто пьян, как свинья!
И словно подтверждая его слова, старик затянул неожиданно тонким и чистым голосом:
- Когда забили колокола… и понесли хоронить короля…
- Не дождешься! - огрызнулся Денхольм, в сердцах дав пьянчуге затрещину. - Заткнись, скотина!
Они вывели из конюшни насмерть перепуганных лошадей и торопливо оседлали, перекинули через седло, подобно тюку, залитого вином Эй-Эя, собрали вещи и понеслись по ночной дороге, постоянно пришпоривая. Темнота, окутавшая просторы полей, внезапно показалась родной, самой уютной в мире. Свежий ветер остужал разгоряченные головы, ночь дышала спокойствием, но остановились они только к рассвету, в священной дубраве Зарга, древнего гномьего Бога, Дающего Убежище. Привязали коней и рухнули, где стояли, сломленные усталостью и страхом.
Когда король проснулся, солнце стояло в зените. Все тело обжигало болью, грудь горела и чесалась нестерпимо. С глухим стоном он потянулся к фляжке с водой. И увидел проводника.
Эйви-Эйви печально сидел над пустой баклагой и ошалевшим взором поглядывал по сторонам. Почувствовав взгляд короля, обернулся и жалобно спросил:
- Куда вы меня завезли? И зачем? Даже поправиться нечем…
- Ты ничего не помнишь? - задохнувшись кашлем, не поверил Денхольм.
Рядом заворочался шут, встал, тихонько подвывая, попытался размять онемевшие ноги.
- Это у него похмельный синдром, - мрачно буркнул он.