- Векселя нет, - пояснил король. - Я написал один, на всякий случай. Но чтобы получить по нему деньги, нужно доехать до предместий Фора. Странно все это. Зачем он вернулся?
- Совесть загрызла, - хмыкнул шут. - Должна же она у него остаться хоть в малом количестве… Ладно, братец, давай теперь переметные сумки посмотрим, может, еще что интересное отыщется.
Но ничего особо интересного не отыскалось. Кроме неизвестно зачем припрятанных старых дырявых башмаков и бурдюка с крепленым вином: видимо, не имея возможности запастись должным количеством, проводник решил побить недостаток градусом. Лютня, нож, котелок. Кружка, деревянная ложка, приправы. Нехитрый скарб человека, не берущего в дорогу лишнего… На этом обыск к великому облегчению Денхольма завершился.
Шестой день ничем выдающимся не отличался.
Все те же заботы, все та же погода. И новые язвы на лошадиных боках. Сыро и уныло на душе. С появлением Духов, обязательных и пунктуальных, как сборщики налогов, легли спать с вполне ощутимым облегчением.
Но ночью, неожиданно для самого себя, король проснулся. И подскочил, привычно хватая меч. Потом опустил оружие со смесью радости и досады.
У костра, зябко кутаясь в свой старый плащ, сидел Эйви-Эйви и, часто вороша посохом угасающие угли, читал книгу в зеленом сафьяновом переплете. Рядом на земле стояла кружка с вином, пустая наполовину. За пределами слабого огненного круга перетекающей толпой мерцала стайка Духов. Картинка попахивала умильной пасторалью: казалось, Эй-Эй читает сказку заблудившимся и напуганным детям.
- Давно ты так посиживаешь? - с едва заметной долей иронии поинтересовался Денхольм, пристраиваясь рядом и раскуривая любимую трубку. И с обидой проследил, как улепетывают, растворяясь на бегу, пугливые призраки.
- Вторую ночь, - аккуратно закрывая книгу, пояснил проводник.
Король взглянул на него с неприкрытой жалостью: так слаб оказался голос того, кто привык владеть вниманием толпы в шумных кабаках. Голос, лишенный интонаций. Предельно невыразительный голос.
- Зачем вернулся-то?
- Затем, что дурак… Спасибо, что выходили, не бросили подыхать, - все так же уныло и бесцветно продолжал Эйви-Эйви. - Йоттей - слишком нудный собеседник.
- Так уж прям и Йоттей, - возмутился Денхольм. - Сам он, между прочим, только к королевским отпрыскам приходит.
- А он меня слишком долго дожидается, - впервые за время беседы улыбнулся проводник. - Настолько долго, что они с Вешшу принялись звенеть клинками, не дожидаясь смертного часа.
- А Вешшу с тебя какая прибыль? - устроился поудобнее король, пуская колечки.
- Вешшу по природной жадности своей хапает все, что не имеет хозяина. А я когда-то ей сильно удружил, вложив в старушечьи руки оружие.
- Сильно грешил? - без особой надежды на ответ поинтересовался король, втайне умиляясь наивности своего вопроса.
- Грешил достаточно, - пожал плечами Эйви-Эйви, - а сильно или не очень, не мне решать. Два поступка взял на душу, два греха признаю за собой, но таких, что потянут на Щит и Копье.
Король молча смотрел на рыжие искры, летящие в темную неизвестность. Мало было на свете поступков, способных дать Вешшу ТАКОЕ оружие. Что же ты натворил, проводник?!
- А исправить сделанное можешь? - тихо спросил он.
Эйви-Эйви болезненно дернулся, протягивая зябкие руки поближе к костру, глянул исподлобья:
- Предательство могу, но не хочу. Духу не хватает. А убийство разве исправишь?
- Мне приходилось убивать, - поделился Денхольм. - И Санди тоже…
- Убийство убийству рознь, - успокоил его проводник. - Убить в бою, защищая жизнь и родину, ни на йоту не отступив от долга, - разве это грех! Это доблесть, это лишняя стрела в колчане Йоттея. А убить безоружного да еще чужими руками… Дурная смерть, господин, - палка о двух концах, и по убийце бьет гораздо сильнее…
Король дернулся и порывисто вскочил. Кусая губы, зашагал по поляне, тщетно пытаясь успокоиться. Проводник наблюдал за ним с меланхоличной отрешенностью.
- Ты знаешь, что такое акирро? - резко спросил Денхольм.
- Да, - проводник невольно вздрогнул, - знаю, господин.
- Держать в руках приходилось?
- Да, господин…
Король заскрипел зубами, пытаясь не выпустить на волю крик ярости, стараясь удержать охватившую его гневную дрожь. Проводник не был похож на ТОГО, кто стоял на поляне, он был гораздо старше ТОГО, занесшего руку для удара. Но даже если не эти тонкие пальцы сжимали рукоять акирро, даже если не этот голос, как пощечины, клал насмешки… О, он будет осторожен, он проверит все до мельчайшей детали! Он найдет исполнителя чужой воли, если потребуется, разорвет его на части, но добудет имя хозяина. Тот, кто скрывается под именем Эйви-Эйви, не знает, что нанявший его ищет убийцу своего брата! И поможет отыскать человека с кромки поляны. И если король окажется прав…
О, если он окажется прав!
- Кого ты убил, проводник? Отвечай!
- Так, - неохотно выдавил Эй-Эй. - Одного сумасшедшего…
Сумасшедшего! Сбежавший из дворца король должен был казаться сумасшедшим! Таким, каким сейчас предстает перед людьми сам Денхольм!
Жажда мести душила короля, рука нетерпеливо стискивала рукоять меча, все тело готово было к бою.
"Конечно! - вопил помраченный рассудок. - Разве бы этот хлюпик сам справился с Йоркхельдом, лучшим фехтовальщиком страны! Нет и не будет бойца, равного покойному брату!.."
"Остынь! - еле слышно возражал слабый голос совести. - Его вина не доказана!.."
"Убить! Убить прямо сейчас! Раздавить проклятую гадину!.."
"А если он невиновен? Убьешь безоружного без суда, без вины, оборвешь жизнь, тобой же спасенную… Чем ты будешь лучше тех, кто убил твоего брата? Вдруг это совпадение!"
"Не бывает таких совпадений! Не бывает…"
В висках стучал скрипучий старушечий голос: "На ловца и зверь, на зверя - ловец!"
Вешшу!
Это имя захлестнуло голову и разом отрезвило.
- Ложись спать, проводник, - мрачно приказал Денхольм. - Тебе нужно набираться сил, а не хлебать всякое пойло. Рана воспалится.
- Я просто хотел сказать, господин, - словно взвешивая про себя каждое слово, остановил его Эй-Эй, - что вам теперь тоже нужно быть очень осторожным и даже дышать с оглядкой.
- Угрожаешь, мерзавец?! - окончательно рассвирепел король.
Но проводник как будто и не слышал его крика:
- Вы совершили поступок, господин, вы и ваш друг. Дурной поступок. Вешшу будет вас ждать Там, За Порогом, ждать с оружием в руках… Вы уехали, оставляя в суматохе бегства раненых, молящих о помощи. Людей, которых вы могли спасти. Тот мальчишка, господин, сын трактирщика… В общем, он умер. Я не успел… - Эйви-Эйви вздохнул и с трудом поднялся на ноги. - Завтра можем выезжать, господин Хольмер. Больше я вас не задержу.
- Ты не сможешь идти, - хмуро бросил Денхольм, борясь с подступившим к горлу комом страха и стыда. - А лошади подыхают, иди, сам полюбуйся.
Опираясь на посох, Эйви-Эйви доковылял до лошадей. Осмотрел одну, вторую, погладил ласково:
- Ну конечно, родные, вас покусали воркхи. Их яд действует долго… Они не умрут, господин, но и поправятся не скоро. Если вам нужен мой совет, оставьте их здесь. Вы скрываетесь, а на таких скакунах вас с другом любой крестьянин запомнит. При Священной Дубраве им будет хорошо, Духи вылечат. А при случае отдадут кому-нибудь, ищущему приюта, уходящему от погони… Сделайте так, господин.
- Хорошо, Эйви-Эйви. Я оставлю лошадей при Дубраве. Ложись спать.
Легко приказывать другим. Король сумрачно следил, как устраивается на левом боку, кряхтя и постанывая, Эй-Эй, долго вслушивался в шелест капель дождя и сладкое похрапывание Санди, завидовал смертельно, а присоединиться не мог, словно Йоххи избегал даже притрагиваться к клейменному Вешшу. А когда наконец милосердные Руки Бога коснулись его воспаленных глаз, на короля обрушился ураган чужой боли, вопли трактирщика и плач вдовы кузнеца. Перед ним встал мальчуган лет пятнадцати, белобрысый и конопатый, посмотрел исподлобья с укором и непониманием.
"Мы ведь бились за вас, господин, - услышал король горький упрек. - Бились и победили. Как вы могли бросить нас умирать? Как?"
"Что же ты наделал, брат?" - встал рядом с мальчишкой призрак погибшего Йоркхельда.
"Что же ты наделал, государь?" - мелькнуло хмурое лицо кузнеца.
- Я не хотел! - прокричал в открывшуюся Пустоту Денхольм. - Я никому не желал зла, я просто испугался! Я не хотел!!!
- Это не ответ, - проскрипел старушечий голос. - Идем со мной…
Костлявая рука метнулась к его горлу, он дернулся и взвыл от боли…
И проснулся, потирая лоб.
Огляделся. Поднял здоровущий желудь, осторожно пощупал набухающую шишку… И благодарно улыбнулся каменному истукану.
Во всем обозримом глазом пространстве, до самого горизонта, природа купалась в солнечном свете. Ласковое июньское утро щебетало и стрекотало, сверкая и переливаясь. Шут обреченно осматривал лошадей, проводник, прикорнув у костра, попивал винцо, отдававшее целебными травами, и бренчал на лютне, иногда помешивай ложкой доходящую на углях кашу.
Король позвал его, но не получил ответа. Эйви-Эйви продолжал с самым серьезным видом хлебать из кружки, и в его глазах надолго задержалась мечтательная отрешенность.
Зато Санди откликнулся сразу:
- Силен же ты спать, куманек! - ухмыльнулся он достаточно мерзко. - Видал, какие чудеса на свете белом происходят? Еще вчера я этому мерзавцу штаны стирал, а сегодня проснуться не успел, как он уже под градусом!
- И солнце светит, - рассеянно заметил Денхольм, пытаясь отклеить от себя обрывки сна и вспомнить детали вчерашнего разговора.
Избавиться от кошмара оказалось неожиданно легче. При малейшей попытке восстановить ночную беседу у костра резало глаза и ныли кости. Но он стиснул зубы и заставил память работать в полную силу.
И вспомнил.
Проводник словно почувствовал недобрый взгляд, дернулся, завертел головой. Потом, пожав плечами, сделал едва заметный ограждающий жест, и собственная злоба ударила короля подобно жалящей змее.
"Осторожнее, Денхэ, - мысленно осадил он сам себя. - Не спугни дичь! Не такой уж ты слабый колдун, господин Эйви-Эйви, каким хочешь казаться!"
Все сходилось, все нити вели к проводнику. Человек из Зоны, державший в руках акирро! Человек, убивший безоружного чужими руками! Не вязался со всем этим один лишь жалкий вид, ну да это дело наживное для пьяницы и бродяги скрывающегося от закона.
- Каша готова! - торжественно возвестил Эй-Эй, прерывая невеселые раздумья короля. - Давайте завтракать, господин Хольмер, дорога заждалась!
Денхольм мысленно махнул на все рукой и пошел искать свою ложку. В конце концов жизнь распутывает любые клубки загадок. Живи пока, пьяный проводник!
Копаясь в заплечном мешке, он случайно наступил на разбудивший его желудь. Досадливо обернулся на жалобный хруст… И забыл обо всем на свете.
Из темной с дымчатым налетом скорлупы выглядывал кроваво-красный камень, нестерпимо сверкая на солнце. Король в жизни своей не видел камней подобной чистоты и огранки. Он скинул треснувшую невзрачную оболочку, и на его ладонь легла багровая слеза, окаменевшая капля крови…
От костра доносились призывные вопли Санди. Денхольм повернулся, не в силах отвести взгляда от находки, и пошел к шуту, напрочь забыв о ложке. Так и сел рядом с товарищами по походу, держа в пальцах осколок закатного солнца. Санди удивленно присвистнул:
- Где это ты откопал такое, братец?
Проводник глянул расширившимися от удивления глазами и неожиданно преклонил колени, опрокидывая едва початую кружку с вином.
Во всем виде его сквозило непонятное почтение.
- В чем дело, Эй-Эй?! - не выдержал король, переводя взгляд с проводника на лужу вина и обратно: что же должно случиться, если бродяга не огорчился такой потере!
- Камень Зарга, - прерывающимся шепотом выдохнул Эйви-Эйви. - А я думал, сказки…
- Сами видим, что камень, - слабо огрызнулся зачарованный шут. - Догадываемся, что от Зарга. Дальше-то что?!
- Дальше? - все так же потрясенно стоя на коленях перед ладонью Денхольма, прошептал проводник. - По старой гномьей легенде, когда Великий Кователь мешал свою кровь с кровью друга, которого называли Заргом, Дающим Приют, несколько капель сорвалось с руки и не попало в братину.
Кователь собрал их и заключил в камни, а камни подарил Заргу. Любой из гномов в любой стране Хейвьяра сотворит невозможное, чтобы взглянуть на этот камень, господин. Ибо у вас в руке одна из Двенадцати капель крови Верховного Бога Гномов. Только не дарите никому, - вздохнув, добавил он уже без пафоса. - Не дарите: бешеный народ, горячий - передерутся. Отданного Заргом не оспорят, отданное вами - с превеликим удовольствием.
Король отвернулся, заботливо пряча камень в Незримый Кошель. Обрастал он по дороге барахлом и амулетами, как деревья листьями покрывались, странно даже. Кошель, Булавка, Камень-Глаз, Камень-Кровь… Скоро будет ходить, подобно шесту на праздничных гуляньях, весь в ленточках и побрякушках! И все же, сквозь смех и ворчание, Зарга поблагодарил от всего сердца. Когда идешь против Той, За Которой Нет Трех, а по твоим следам бегут вприпрыжку слуги Вешшу, не до гонора.
Едва камень скрылся с глаз, проводник пришел в себя.
И Священную Дубраву потряс негодующий вопль: Эй-Эй оплакивал невозвратимую потерю. С надеждой глянул в сторону бурдюка, но поскучнел, видимо, вспомнив о запасе на долгую дорогу.
- В путь пора, - мрачно заявил он, безо всякого аппетита доскребая свою кашу и вычищая котелок.
- Идти-то сможешь? - недоверчиво покосился шут.
- С чего мне падать-то? - обиделся проводник. - Всего лишь три кружки за утро. А я до пятнадцатой крепко стою на ногах!
К полудню они все-таки собрались и с поклонами и благодарностями покинули Приют каменного Истукана. Лошадей поручили заботам Духов, оставив немного сушеных трав из запасов Эй-Эя, навьючили на себя поклажу и неторопливо зашагали по мощеной дороге.
Поначалу король долго приноравливался к своей ноше, потом сделал попытку обогнать проводника. Эйви-Эйви старательно и аккуратно переставлял ноги, опираясь на посох, и без особых усилий тащил свои нехитрые пожитки: лютню, к которой приторочил запасной котелок, и сумку, куда запаковал бурдюк с остатками вина и сверток с провизией. Денхольм нес только личные вещи, но, как ни старался прибавить ходу, обойти неспешно вышагивающего проводника не мог. Правда, на нем была кольчуга, и меч в длинных ножнах постоянно бил по ногам… Санди заметил его усилия, ухмыльнулся и засопел, беря разгон. Но вскоре сдался, а махнувший на них рукой король бессовестно отстал, сбив дыхание.
- Не гони! - крикнул он шуту, а когда спутники остановились, немного пробежался и добавил: - Не гони, все равно не пропустит. Рана еще откроется…
Эйви-Эйви смотрел на них с изумлением, но Санди понимающе кивнул и успокоился.
Они немного передохнули, хлебнув из драгоценного бурдюка, и снова двинулись в путь. Денхольм никогда не думал, что дорога может оказаться столь тяжелой и скучной. С каждым шагом его ноша становилась все тяжелее, и проползающими мимо природными ландшафтами он интересовался все меньше, словно разучившись воспринимать прекрасное. Ласковое теплое утро, быстро просыхающие лужи, мокрая трава, выбивающаяся из плотной брусчатки, вызывали лишь раздражение. Новые сафьяновые сапоги покрылись грязными разводами, плотная, твердая кожа до крови стирала ноги, и король с завистью смотрел на разношенные потертые башмаки Эйви-Эйви. Он начинал понимать эту странную привязанность к старой обуви.
Когда солнце клонилось к горизонту, утомленное долгой дорогой по небу, путешественники увидели деревья. Три дерева справа, три - слева. А за ними величавой дымчато-голубой цепью протянулись горы.
Горы Форпоста.
- Сторожевые дубы, - обернувшись, крикнул проводник. - Там должен быть первый гномий пост, у них и отдохнем!
Король в горячей молитве поблагодарил всех Богов на свете, и Темных, и Серых, и Светлых. И, стиснув зубы, прибавил шагу, хромая на обе ноги сразу.
Рядом сопел запыхавшийся шут.
До дубов они добрались в рекордные сроки. Но наткнулись на пустую сторожку. Пыль и тишина. Паутина. Следы давних поспешных сборов.
- Гномы ушли? - почему-то шепотом спросил Санди.
И в этот миг, вспарывая вечернюю тишину, свистнула стрела.
- Засада, куманек! - завопил шут, оправляя кольчугу и выдергивая из ножен акинак.
Неуловимой серой тенью выпрыгнул в окно проводник. Король лишь выругался сквозь зубы, обнажая клинок. Вместе с Санди они навалились на дверь, пытаясь сдвинуть проржавевший засов. Но были откинуты к стене дружным напором с другой стороны. В проем хлынули какие-то люди с клинками наголо и, азартно вопя, кинулись в атаку…
Король дрался, как раненый зверь, в пылу сражения позабыв о боли и усталости. "Первая битва! - стучало у него в висках. - Моя первая битва!" Но кто-то рассудительный и строгий внутри него давал невидимые отрезвляющие пощечины: "Не увлекайся, следи за рукой. Не напрягай плечо, свободнее кисть. Береги силы, прикрывай Санди. Не лезь вперед. Не увлекайся же! А то первый бой может стать последним!"
Санди рубился со злым упорством, без особого ущерба для себя и противников. Зато меч в руках короля метался за двоих, описывая немыслимые дуги и при каждом выпаде находя податливую плоть. Нападавшие толпились и мешали друг другу, беспорядочно вспарывая клинками пустой воздух, промахиваясь и беснуясь. Краем глаза Денхольм заметил, что у многих не хватает на руках трех пальцев. И зарычав от боли воспоминаний, врубился в толпу, открывая спину. Крепка была кольчуга работы гномьих мастеров, но и на ней от яростных ударов разошлись звенья. Король вертелся волчком, подрубая то ноги, то шеи, помогая себе кинжалом. Где-то далеко кратко ругнулся Санди, бросаясь к нему на помощь, словно в море с высокой скалы…
Сколько длился этот бой?
Они не помнили.
Казалось, века, а закат еще не набрал полную силу, когда наконец король и шут остановились, оглушенные тишиной, по пояс заваленные мертвыми телами. Остановились друг напротив друга, готовые скрестить клинки. И опустили оружие, устало и невесело рассмеявшись. Облизнули пересохшие губы…
- Славная была драка. Эй, выпить бы, - мечтательно выдохнул Санди.
И одна и та же мысль заставила их броситься к выходу:
- Где проводник?!
Пробившись по телам к выдернутой из петель двери, они замерли на пороге в немом изумлении. Вся поляна и кусок дороги были завалены мертвецами. Пустые остывшие взоры, глотки, зияющие рваными ранами, похожими на посмертные улыбки. Ошметки тел, разрубленных на части, насквозь пробитые головы с вытекшими глазами, свернутые шеи, раздробленные кости…
- Кошмарный сон, - прошептал король, какой-то неведомой частью своей души понимая, что нескоро забудет это поле бойни.
- Помогите! - раздался вдруг истошный вопль.
Денхольм подпрыгнул от неожиданности и завертел головой.
- Помогите! Господин, спасите меня!
- Это Эйви-Эйви! - заволновался король. - Откуда крик, Санди?
- Сверху, куманек, - злорадно усмехнулся шут.