Король задрал голову и нервно расхохотался. Над поляной, прилепившись к стволу столетнего дуба, у самой макушки качался под ветром Эй-Эй, закрыв глаза и самозабвенно завывая. Сквозь листву просвечивали обрывки серого плаща и зеленый сафьяновый переплет, стиснутый в скрюченных пальцах.
- Как ты там оказался? - крикнул шут.
- Не помню! - жалобно взвыл проводник, с облегчением раскрывая глаза и тут же снова их зажмуривая. - А-а-а! Я боюсь высоты! Снимите меня!
- Вот не было заботы, - возразил жестокосердный Санди. - Сам залез, сам слезай.
- Не могу! - заверещал Эй-Эй. - Боюсь! Снимите!
- Сейчас я его сниму, - мрачно пообещал шут, примеряя в руке метательный нож. - Сейчас он допросится, трус! Мерзавец!
- Осторожнее, Санди! - предостерег король. - Не покалечь, второго ранения я просто не переживу и брошу его посреди дороги!
- Так просто не отделается, - пообещал Санди голосом доброй бабушки. - Постели что-нибудь помягче, не разбился бы…
- На трупы упадет, - пожал плечами Денхольм. - Куда уж мягче…
Под деревом действительно возвышалась самая высокая горка истерзанных тел. Но сбитый метким броском проводник исхитрился на нее не попасть. Пересчитывая все ветки, цепляясь обрывками плаща, истерично горланя на всю округу, он рухнул в добром роуде от дерева, просто чудом не придавив несчастную лютню. И надолго затих, поджав колени к подбородку.
Король деловито порылся в его нетронутом багаже и выудил баклагу. Звук разливаемого в кружки вина подействовал подобно волшебному эликсиру, и Эйви-Эйви, пошатываясь с самым ошалевшим видом, доковылял к месту раздачи бесценной жидкости. И только тогда король и шут заметили, что его рубаха насквозь пропитана кровью.
- Ты ранен? - Денхольм плеснул проводнику немного вина.
- Пустяки, пара царапин, - залпом опрокинув в себя содержимое своей кружки, Эй-Эй потребовал добавки. - Это старая дырка открылась. Сработал инстинкт самосохранения, а на дерево они не полезли.
- Кто все это натворил? Ты?
- Интересно, чем? - хмыкнул проводник. - Зубами, что ли? Копались в моих вещах, знаете, что оружия не ношу. Да и драться не люблю, если честно…
- Тогда кто?
- Дадите вина - скажу! Побольше лейте, господин, не жадничайте!
- Хватит с тебя! - вмешался Санди. - Говори!
- Прискакал тут один. Чернющий, куда до него самому Саади! И как начал всю эту ораву от двери откидывать - только клочья летели…
Король и шут переглянулись.
- Так куда же он делся? - осторожно спросил Денхольм.
- А я его заклинанием припечатал, он и растаял, - горделиво откинул голову проводник. - Пока в книге рылся, он как раз последнего прикончил, по ваши души войти собирался, а я ему и вмазал! Перед заклинанием Второго Круга ни одна нечисть не устоит!
- Лучше бы ты этих припечатал, - вздохнул король, нежданно пригибаясь под навалившейся усталостью.
- Этих? - изумился Эй-Эй. - Это же люди! Обыкновенные люди, от нечисти пока еще далекие…
- Люди?! - вскинулся Санди.
Они огляделись вокруг, и стало им откровенно нехорошо. Одно дело - крушить всех подряд, избавляя мир от нечистой силы. Другое, совсем другое дело - рвать на куски живых людей, чьих-то сыновей, чьих-то отцов… Король скосил глаз на оставленную ими сторожку и нетвердым шагом побрел к ближайшим кустам, где и расстался с остатками давнего завтрака. Когда он ломал ребра стражникам на Улице Священного Круга, он не успел осознать содеянного. Когда он приказывал стрелять в кренх, он не видел противника. А теперь… Рядом с остервенением выворачивался наизнанку верный Санди.
Легко и красиво читать в древних романах о героических битвах, о славных поединках и представлять себя непобедимым воином в сверкающих доспехах.
Легко и интересно носиться по дворцовому парку и сражаться с драконами, освобождая принцесс.
Суровая романтика войны, с детских лет пропитавшая каждую клеточку королевского тела, на деле оказалась грязным и крайне неопрятным, жестоким делом…
Когда они наконец вернулись на поляну перед сторожкой оказалось, что проводник перетащил их вещи на дорогу, подальше от побоища. Эйви-Эйви встретил их непривычно ласковой и виноватой улыбкой.
- А вы думали, господин, это легко: людей убивать? - тихо спросил он, протягивая кружки с вином, в которых плавали нерастворенные остатки какого-то порошка. - Выпейте, горьковато, конечно, но хорошо помогает.
Король залпом проглотил предложенную отраву и с удивлением обнаружил, что вроде бы действительно полегчало.
- Уф, - выдохнул Санди. - Ну и горечь!
- Давайте уйдем отсюда, господин. Пока есть силы и запал не иссяк…
- Не раньше, чем ты расскажешь все, что знаешь!
- До ночи просидим, - пожал плечами проводник, но подчинился. - Переживать-то особо не стоит, господин Хольмер. Это люди, пока еще люди, но уже служители Той, За Которой Нет Трех. Семипалые.
- И откуда такие красавцы берутся? - с нездоровым интересом поинтересовался шут.
- Ну как "откуда"? - замялся, подыскивая понятные слова, Эй-Эй. - Рождаются. Живут как все. А потом совершают дурные поступки. Но не хотят принимать расплату ни сейчас, ни потом. И рубят себе пальцы в знак искупления вины перед Богами.
- Больно! - поморщился Санди.
А король неожиданно вспомнил трегг…
…Темной неживой маской было застывшее лицо капитана…
Стэнли закрепил руль и положил на борт левую руку:
- Беру на себя твой поступок, Лаэст! - тихо и отчетливо произнес он.
И прежде чем капитан успел его остановить, отрубил мизинец и кинул в багряную воду…
- Больно, - согласился проводник, - но не смертельно. С какого-то боку даже удобно: расплата за грехи еще при жизни. Остановиться сложно. Где один палец - там и два. И ты уже у Вешшу на крючке, потому что с потерей третьего становишься Семипалым, еще живым, еще мыслящим свободно, но с телом, подчиненным приказам Старухи. А потом медленно, но верно становишься Пустоглазым и от тебя сбегает даже собственная тень. Бойтесь таких, господин. С виду - как люди, внутри - опустошающий вихрь.
- Откуда ты так много знаешь, бродяга?! - подозрительно поинтересовался Санди. - Уж не сама ли Вешшу тебя просветила?
- Знавал я одного такого, любящего бегать от ответственности, - неохотно пояснил Эй-Эй. - Знаете, что его спасло? Зверь в лесу напал, руку двупалую оторвал. Сам человечишка насилу выжил, окровавленный до деревни дополз, но плакал от счастья, потому как стал свободен. Пять пальцев - не семь, можно вырваться из цепких когтей. Долго потом трясло, обратно затягивало - устоял, не упал. Вот так-то, господин Хольмер. Если захотите спасти Семипалого, рубите руку, вдруг да не поздно?! Сами они не могут, чуждая воля держит…
- В путь пора, - мрачно подытожил король, с опаской поглядывая на угасающее солнце.
- А я что говорю? - искренне обрадовался Эйви-Эйви. - Ноги уносить, да поскорее, не ровен час Хозяйка за душонками придет, так не вином же ее угощать, самим не хватает…
Ныло все тело, но Денхольм мужественно встал, закинул за плечи мешок и припустил по дороге чуть ли не впереди прихрамывающего проводника: настолько его не радовала предполагаемая встреча с Вешшу.
В последних лучах заходящего солнца они углядели третью Священную Дубраву, последнюю перед горами Форпоста. А потом нахлынула темнота, чуть разбавленная слабым отсветом далеких звезд. Привыкшие к сумеркам глаза отказывались различать такие нюансы, как дорога и поля, не говоря уже о камнях и рытвинах. Король и шут застыли, не в силах заставить себя сделать хотя бы шаг из боязни опять свернуть не туда. Денхольм вздрогнул. То ли воображение играло с ним злую шутку, то ли на самом деле неверно замерцала, растворяясь в неизвестных далях, звездная россыпь, и подползал все ближе коварный туман, и слышалось чье-то алчное нетерпеливое дыхание…
- Эй, где вы там? - резкий каркающий голос трезвого проводника разом рассеял морок. - Что застряли?
- Так не видно ж ни рожна! - возмутился Санди.
В ответ донеслось неразборчивое ворчание.
- Ну что вы, как дети неразумные, наказание мое! - крикнул наконец Эйви-Эйви. - А Камень Зарга вам на что?!
Король сунул руку в Незримый Кошель и достал камень. И тотчас вся округа осветилась кровавым пламенем, словно объятая яростным пожаром. В неровном свете он увидел успевшего отойти на пару роудов Эй-Эя и Дубраву за его спиной, приветно зашелестевшую кронами деревьев. Денхольм облегченно вздохнул и торопливо захромал под защиту каменного Бога, Дающего Приют. Вскоре у Священного Ручья весело затрещал огонь, аппетитно забулькал котелок с похлебкой. Король вытянул натруженные ноги, горящие от целебной мази проводника, и, прихлебывая подогретое вино, смотрел на пламя.
Он старался не вспоминать о прожитом дне, о тяготах пути, о битве в гномьей сторожке.
Долгожданный отдых и хорошая еда.
Что еще нужно человеку для счастья?
Глава 11. ДОРОЖНЫЕ ИГРЫ В ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Король так устал, что, казалось, едва отяжелевшая голова коснется заботливо свернутого элькассо, сон опрокинет бунтующее сознание и выдернет его из грубой реальности. Но усталость оказалась слишком велика, чтобы отпустить разум в Царство Йоххи, болели ноги, ныло все натруженное за день тело, голова взрывалась десятками мыслей и воспоминаний. Отголоски прошедшего боя били тревожным набатом, было немного страшно, но рукам не терпелось снова обнять рукоять меча… Проворочавшись пару часов, Денхольм сдался, надел элькассо и присел у костра, распугивая Духов.
- Не спится, господин? - понимающе поинтересовался Эй-Эй, обреченным взглядом провожая призрачные тени.
- Беседуешь? - зевая во весь рот, спросил король.
- Беседую.
- Интересно, о чем можно беседовать с Духами?
- О разном, - уклончиво ответил проводник.
- Побеседуй и со мной, - не было у Денхольма ни сил, ни желания настаивать на подробных ответах.
- О чем, господин Хольмер?
- О Пустоглазых, например…
- Нашли разговорчик на ночь глядя. Любопытные у вас интересы…
- Не твое дело, проводник. Кто они, Пустоглазые? Нечисть?
- Отчего же сразу нечисть? - пожал плечами Эйви-Эйви. - Тоже люди. Почти люди. Вернее, от людей у них осталось только одно: жажда снова ими стать.
- И что, могут? - снова зевнул король.
- Не встречал, не знаю, - честно признался проводник. - Только думается мне, что вряд ли. Страшно с ними дело иметь, господин. С виду - люди, но без тени, оттого солнца сторонятся и на охоту выходят в сумерках. И еще не любят зеркал. А в глазах - ничего. Даже больше, чем ничего: желание снова стать всем. И если им удается поймать чей-то неосторожный взгляд, высасывают душу, силу, разум. Убивают, одним словом… Они очень осторожны и не сразу выдают свою сущность, они жадны, но могут ждать годами положенного срока… Если встретятся, а они обязательно вам встретятся, выбивайте глаз, не раздумывая, - самое против них верное средство.
Перед королем тотчас встали трупы с пробитыми насквозь черепами и поврежденными глазницами, оставленные на поляне возле сторожки. Тогда, не успев остыть после лихой рубки, он их зачем-то пересчитал. Семь разбитых голов. Значит, семь Пустоглазых по его душу…
- Амулет вам отдал, - вздохнул тем временем Эй-Эй с мимолетным сожалением, - пригодится, не выбрасывайте. Лучше на шее носите, там шнурок из кожи змеи Сетав… Замкнутый круг из шкуры твари, прозванной на Востоке Объятием Смерти, - сам по себе хороший оберег. Пока на вас эта безделица - Пустоглазые вам не страшны.
- Значит, - уточнил Денхольм, торопливо доставая из Кошеля Камень-Глаз и надевая амулет на шею, - Пустоглазых мне можно не бояться?
- Бояться не стоит. Опасаться следует. Они хитры, им по должности положено. Любую пакость могут сотворить.
- Отлично, проводник, ты меня утешил, - с насмешкой, за которой скрывалось облегчение, выдохнул король. - Вешшу больше не придет, твари эти не тронут. Жить можно.
Эйви-Эйви смерил его задумчивым взглядом.
- Иногда, господин, вы кажетесь мне малым ребенком, открывающим для себя мир. Вы не знаете ни друзей, ни врагов, не умеете отличить руку помощи от смертельной опасности, - кивнул он с явным сочувствием, тщательно набивая опаленную трубку. - Впрочем, это неудивительно. Многие, слишком многие сейчас забыли завещанное дедами. В мире Хейвьяра и без Пустого Братства хватает неприятностей. У Той, За Которой Нет Трех, слуг бессчетное множество, хватает нечисти, чудищ разных, божков - как щупалец у семинога. Бойтесь жрецов, вот что. Этих - бойтесь всерьез.
- Жрецов… Ее? - осторожно спросил король, стараясь скрыть волнение. - А разве у… Нее есть жрецы?
- Не так много, как ей хотелось бы, - наконец закурил проводник. - С виду и внутри - люди как люди. И тень имеется, и солнца не боятся. Сердца у них нет, Вешшу вырвала, стерва старая.
Денхольм вздрогнул и в ужасе вскочил, заметавшись между стволами.
- Она пыталась… Значит, теперь я…
- Мало ли, кто и что пытался, - жестко усмехнулся Эйви-Эйви, упрямо поджимая губы.
И король замер, с удивлением и испугом глядя на разом почерневшее лицо проводника. Но наваждение прошло, и Эй-Эй бесшабашно рассмеялся:
- Вы ей крепко вдарили, господин. Я сначала удивлялся, а потом разглядел на вашем плаще одну неприметную булавку… Не спрашиваю, как она к вам попала, но Старуха теперь до самой смерти к вам не сунется, голову кладу.
- Как мне распознать жреца Той, За Которой Нет Трех? - тихо спросил Денхольм.
- Не знаю, господин, - покачал головой Эйви-Эйви. - Боюсь, когда вы поймете, что перед вами Ее жрец, будет слишком поздно. Наверное, нужен хороший магический щит. А может, что-то иное… Старики говорят, им тоже нельзя смотреть в глаза - волю отнимают. А еще говорят, будто по их слову можно в пропасть шагнуть с блаженной улыбкой. И живым вернуться, если прикажут. Им дана великая сила над человеческим рассудком, но находились смельчаки потягаться волей. И что характерно, нет легенд ни о победах, ни о геройской гибели. Так что, кто знает, господин Хольмер… Вам бы поспать, - с нежданной заботой глянул на короля Эй-Эй, - завтра путь неблизкий, хочу поскорее вас под гору увести. У гномов надежно и просто. У гномов можно отдохнуть, не ожидая удара в спину…
- Вряд ли я усну, - покачал головой Денхольм, моргая воспаленными уставшими глазами. - И так сон не шел, а после твоих рассказов…
- А вы попробуйте, - перебил с улыбкой проводник. - Давайте-ка ложитесь. Ну, давайте, давайте!
Зевнув так, словно собирался проглотить весь мир, не пережевывая, король подчинился. Пристроился на сумке с вещами, укрылся куском элькассо, сиротливо свернулся калачиком. Закрыл глаза в ожидании чуда, но чуда не произошло, и Йоххи остался глух к его молитвам. Возмущенный Денхольм приоткрыл глаз в надежде испепелить шарлатана, но проводник, словно только этого и ждал, легонько дунул ему в лицо, пошептал невнятные слова заговора, ласково и нежно провел рукой по волосам…
Король провалился в сон, как уходят с головой в сугроб мягкого свежевыпавшего снега.
И во сне он снова был ребенком и говорил с погибшим братом, тогда еще живым и здоровым Божьей Милостью Королем Элроны.
И брат обещал ему, что все будет хорошо…
Наутро он подскочил свежим и бодрым, полным сил и готовым к любым жизненным неприятностям. Санди безбожно дрых, Эйви-Эйви деловито стряпал у костра, подкрепляя силы остатками вина из отощавшего бурдюка.
- А ты вообще когда-нибудь спишь? - зевая и потягиваясь, поинтересовался у бродяги король.
- А мне немного надо, - хмыкнул в ответ проводник. - Жалко тратить время на сон!
- А на похмелье тебе его тратить не жалко? - с завистливым укором кольнул Денхольм и отправился к роднику умываться.
Вскоре каша была готова, а почерствевший хлеб нарезан и щедро украшен салом. Король растолкал ворчащего, брыкающегося Санди, вооружился ложкой и управился со своей порцией еще до того, как мрачный шут приплелся к костру. Пока Санди безо всякого энтузиазма подкреплял свои силы, Денхольм помог проводнику уложить вещи и завязать заплечные мешки.
Все было готово к выходу, и, как только шут отложил ложку, Эй-Эй торопливо отмыл котел и затоптал костер. Низко поклонился истукану Заргу, положил на капище кусок хлеба с салом, смоченный в вине, - в благодарность за спокойный ночлег. И, несмотря на протесты не успевшего умыться Санди, шагнул на дорогу. Подталкивая неповоротливого шута, король устремился следом, начиная потихоньку втягиваться в задаваемый проводником неторопливый ритм.
Утро выдалось необыкновенное. Тихое и чистое, как невеста перед алтарем, полное скрытой радости и ликования. Июнь шел к середине, и уже без малого месяц король провел в дороге, вне стен дворца.
Он понемногу учился правильно ходить, подглядывал за стряпающим Эйви-Эйви, привыкал распознавать дорожные следы. Он шел, скупо выпуская слова и жесты, экономя энергию подобно голодающему над золотой тарелкой скупцу-меняле. Он полностью отдался в руки всемогущей Судьбы и перестал колоть Эй-Эя яростными взглядами, почти смирясь с необходимостью идти за человеком, повинным в смерти брата. Напротив, подобно проводнику, он стал припрятывать про запас куски хлеба и сала, выгадывая хоть немного пищи "на потом". Словом, он становился все более уверенным в своих силах путником, впитывая подобно губке нехитрую дорожную премудрость.
Король отвлекся от своих мыслей и оглянулся на шута. Санди успел проснуться, но вышагивал мрачно и сердито, не напрягаясь и не отставая, взбивая пыль все в том же неспешном темпе. Поймав взгляд Денхольма, фыркнул в колючую щетину давно не бритого подбородка и ядовито заметил:
- Бережет нас проводник, не торопится. А денежки текут. Мы вот тут прогуливаемся, а время на него работает!
Король глянул вперед на хромающего Эйви-Эйви. Проводник еле заметно дернул плечом, но шагу не прибавил. А потом и вовсе остановился.
- В чем дело?! - возмутился Денхольм, с разгону впечатавшись в его острые лопатки.
- Обедать пора, господин, - напряженно хмурясь, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, пояснил Эй-Эй. - Вот что, вы отдыхайте, ешьте, пейте. И ради ваших Светлых Богов не сходите с дороги! А я скоро вернусь, - и, спасаясь от возражений и приказов, так припустил в луговые травы, что спутники долго вертели головами, пытаясь вспомнить, в какую сторону свернул неугомонный старик.
- Приплыли, - растерянно развел руками шут. - Хей, куманек, у него что, живот схватило?
- Не знаю и знать не желаю, - сердито отрезал король, разглядывая столь желанные горы, царящие над горизонтом. - Надоели задержки.