- Так почему крест не носишь? - с ходу набросился на нее он.
- А вот и ношу! - с вызовом заявила Землепотрясная, делая шаг к нему и, горделиво приподняв помятую проволочную инсталляцию, обнажила притаившийся под ней крестик на тонкой цепочке, запутавшейся на голове цепи-змеи.
- Что ж ты крест Божий срамом прикрываешь, позорище? - еще больше возмутился священник. - Ты в церковь зачем пришла, на чужую кровь посмотреть?
Прихожанка с ужасом уставилась на Дашу. Без упрека и осуждения - хуже: как на телесное воплощение ходячего смертного греха.
- Паломничество сатанинское устроили, ходят и ходят, безбожники! Кары Божьей не боитесь. А зря! Слышишь, зря! - затряс неухоженной темно-русой бородой праведник.
- А вот и не на кровь, я на икону Божьей Матери посмотреть хотела! - изобразила достойное возмущение Чуб.
Впрочем, возмущение, в отличие от достоинства, ей изображать не пришлось - она уже готова была наброситься на треклятого попа с кулаками.
- Ты на службу в воскресенье ходишь? Посты соблюдаешь? - начал очередную атаку он.
- Да пошел ты… - выплюнула взбешенная Чуб. - Здесь, между прочим, еще и музей. А в музей можно ходить в чем угодно! Понял? - И развернувшись на каблуках ботинок, побежала вслед за исчезнувшей Машей, чувствуя, что сейчас взорвется от злости.
- Одна уже доходилась! Безбожница, - угрожающе взревел поп ей вслед.
"Рита? А что если это он?" - затормозила Чуб и, оглянувшись, увидела, что тот смотрит ей вслед взглядом непримиримой средневековой инквизиции.
"Пришла к нему ночью девушка в короткой юбке, он ее и грохнул, фанатик! А Бог увидел сверху, как он Риту режет, и земля содрогнулась…
Фу, фигня!
Хотя… Ведь замок в дверях был не взломан. Его открывали ключом. А ключ мог быть только…"
- Здравствуй! Я - Митя.
Даша испуганно вздрогнула.
С внешней стороны ворот, стыдливо прижимаясь к стене забора, стоял все тот же улыбчатый сумасшедший, похожий на кокетливого балованного ребенка.
- Ну тебя, дурак, напугал! - буркнула Чуб.
- Таким, как ты, нельзя от нас зарекаться, - ответил он, улыбаясь.
- Че?
- Он на всех кричит. Но дядя Киря сказал, чтобы я его не слушал, потому что я и сам - человек Божий. И картину мне в церкви показал, которую художник с нас рисовал…
- С кого это вас? - Возмущение все еще бурлило в ней, понемногу утихая.
Сумасшедший, как ни странно, был каким-то умиротворяющим - с беззлобными детскими глазами.
- С тех, кто жил в нашем доме, потому что мы к Богу ближе, - с готовностью разъяснил ей он.
- В сумасшедшем доме?
- Ага.
- Ясно. - Даша заметила, что одет убогий не так уж плохо, просто хрестоматийные Lee и футболка из Benettona обвисают на нем мешком. - А что еще тебе твой дядя рассказывал?
- Много чего, - похвастался Митя, кривя голову набок и закатывая глаза. - Сказал, что эта земля - плохая. И маме Бога тут не место. Лучше бы, говорит, ее в музее повесили…
- Так ты видел ее? - заинтриговалась Чуб. - И какая она, расскажи!
- Красивая очень, - с чувством сказал сумасшедший. - А глаза темные-темные. Без дна!
- Точно - Катя! - вывела Землепотрясная. - Ладно, пока. Некогда мне. Лечись, Митя! Ты - хороший парень.
* * *
Под землей Маше стало не по себе. Но это ощущение быстро прошло, и фонарь успокоился в ее руке. Раньше, когда она была маленькой, отец не раз брал ее с собой в "Подземное царство", и с тех пор здесь мало что изменилось - толстые змеи труб, убегающих в никуда, грязь и иллюзия загадки, рожденная темнотой и бесконечностью коридора.
"А еще здесь наверняка водятся крысы. Но об этом лучше сейчас не думать…"
Ковалева повесила фонарь на шею и достала из рюкзака свечу и кусочек мела.
Маленький дачный фонарик был бессилен перед безразмерной темнотой, как соломинка молочая, - его прямолинейный луч высвечивал только крохотные фрагменты. Но свеча сразу же дала округлый, равномерный свет - свеча умиротворяла.
Когда-то, держа такую же прихваченную из дома романтическую свечу в руках, десятилетняя Маша отправилась путешествовать по подземным коридорам, потрясенная разрешением отца, отпустившим ее в это волшебное, бесконечное путешествие.
Она шла и шла, совершенно одна, вдохновенно прислушиваясь к хрусту своих шагов, и перед каждым поворотом ее сердце обрывалось от страха и предчувствия чуда. И лишь десять лет спустя, сопоставив факты, она поняла причину столь чудесной отцовской беззаботности: он отпустил ее гулять по подвалам Контрактовых рядов, квадратных и герметичных, где заблудиться было попросту невозможно.
Маша медленно двинулась вперед, скрупулезно отмечая свой путь меловыми крестами и тщательно оглядываясь по сторонам, безуспешно тщась отыскать здесь нечто, что дало бы ей ключ к разгадке или хотя бы к размышлениям о ней.
"Я - как и мой отец, которому всегда больше всех надо", - неожиданно подумала она.
Туннель вильнул темным ответвлением коридора. Сколько она шла? Маша забыла посмотреть на часы, а под землей - это ощущение она помнила с детства - время словно останавливалось, становясь густым и неподвижным.
В конце подземелья прорисовались обвитые темнотой ворота.
Те самые - других здесь быть просто не могло.
Маша остановилась, набираясь мужества, - в отличие от тривиального городского коллектора, Кирилловские пещеры были опасной зоной.
"Но ведь именно ради них я и пришла сюда! - напомнила себе она. - Или все же стоит дождаться Дашу?"
Внезапно ее сердце подпрыгнуло. На стенах заплясал свет, и послышались чьи-то шаги - не Дашины, - слишком неосторожные, убежденные в собственной правоте, такими ходят только по знакомым дорожкам.
Маша Ковалева глупо замерла на месте: в лучшем случае это милиция, которая выдворит ее отсюда за шкирку. В худшем…
"Я пропала!"
Из-за ворот выскользнули двое. Их лица, искаженные темными тенями, показались ей страшными - нечеловеческими. Но на головах были знакомые рабочие каски с фонариками на лбу.
- О! О! - сказал один.
- Стой! - крикнул другой.
Но Маша и так не могла бежать: все неожиданное и внезапное мгновенно парализовывало ее, тупо и безнадежно. Двое шли к ней, похабно улыбаясь. Один (тот, кто сказал "О!"), в испачканной полосатой рубахе, приблизился к "подземной царевне" вплотную.
- Какая птичка к нам залетела, а, Олежа? - присвистнул он, разглядывая ее, словно нежданный выигрыш в лотерею.
- Она не птичка, а лягушка-путешественница, - поправил второй. - Ну, и что же ты тут делаешь? А, красотка?
- Я пришла… Мне было интересно… - прошептала Маша.
- Ну-ну, чем же мы интересуемся? - подхватил полосатый. - Сатанизмом? Жертвоприношениями? Смотри, Олежа, она даже свечу захватила… За упокой ее хотела поставить? Или за здравие Сатаны?
Полосатый отрывисто заржал.
Олежа молча взял свечу из ее рук и осклабился, подхватывая шутку:
- Не-е, ты гонишь… Она хотела, чтобы кто-то над вами свечку подержал. Так что давай, не томи девушку… - Он сделал недвусмысленный жест рукой.
И Машино сердце стремительно провалилось в живот, а живот взвыл от предчувствия кошмарного финала.
- Не надо… - распахнула глаза она.
- Ну вот, теперь уже "не надо", - пропел, паясничая, Олежа. - Какие вы, девушки, непостоянные. Так и сердце мужчине разбить можно.
Полосатый схватил ее за плечи и прижал к стене.
- Даша! - отчаянно заорала Маша. - Черт! - понадеялась на вчерашнее чудо она.
Чуда не случилось. Ее крик падал в воздух, как в вату: она зашла не так уж, но все же достаточно далеко для того, чтобы ее призывы гасли, не успев долететь до людей. И она понимала это…
- О, да здесь еще и Даша есть! - не переставал идиотничать второй. - Даша, Дашутка, беги сюда, тебя подружка зовет! Она одна за двоих отдуваться не хочет!
Маша истерично дернулась всем телом: правая ладонь полосатого решительно скользнула под ее рубаху и вскрыла обертку лифчика. Левой он сцепил ее руки сзади. Стало нестерпимо мерзко, в то же время как-то парадоксально все равно.
- Гы, какая классная цыцка! - Полосатый рывком задрал Машину рубаху, показывая другу лежащую у него на ладони грудь. Друг безудержно загоготал. - А тут у нас что припрятано, а, малышка?
Он торопливо дернул молнию на ее брюках.
- У, моя сладкая… Ну давай, малыш, давай… - Полосатый вдруг потек возбужденным потом, запыхтел и мешком повалил ее на землю, придавливая своим длинным телом. - Только не вздумай царапаться, сука! Не то… Эй, ты, брось свечу, сдерни с нее штаны!
Машины джинсы поползли на щиколотки, Полосатый нетерпеливо раздвинул бедрами ее ноги и закопошился у себя в паху.
- Ну, давай, засандаль ей! - крикнул "подсвечник". - Ты не один… Другим тоже хочетца!
Маша судорожно, безнадежно всхлипнула и резко запрокинула голову, словно надеясь вымолить спасение у бездушного полукруглого потолка коллектора.
И в ту же секунду потолок угрожающе треснул, закрошился, заплакал посыпавшимися мелкими камушками и высвободил из своего нутра огромный остроугольный кусок.
Маша рефлексивно зажмурилась.
Придавливающее ее мужское тело болезненно вздрогнуло, заорало и отпало прочь.
Освобожденная начала инстинктивно натягивать брюки, не чувствуя ничего, кроме бездумной, знобящей истерики. Полосатый корчился на земле, вцепившись в кровоточащую голову. Олежа танцевал над ним и испуганно выл:
- Ты жив?! Жив?! Че это было?
- Что здесь происходит? - властно спросил кто-то, чей голос Маша узнала сразу.
Казавшийся расплывчатым в объективе ее помутневшего взгляда, Мир Красавицкий удивленно завис в проеме ворот, глядя на нее так, словно не верил собственному зрению. Маша нервозно одернула рубашку.
- На Коку камень упал, - трусливо объяснил Миру Олежа.
Полосатый тихо заныл.
"Неужели Мир их главарь?" - застонало внутри Машиною кошмара. И она поняла, что сейчас, наконец, заплачет. И не заплакала - захрипела, закрыв опозоренное лицо руками:
- Они… Меня…
- Да заткнись ты, сука! - Отскочив от окровавленного, Олежа кинулся к ней.
- Оставь ее! - гаркнул Мир. - Что вы с ней сделали?
- Да подумаешь!
Олежина голова дернулась от удара и полетела на пол, увлекая за собой все остальное.
- Подумаешь?! Сейчас ты у меня подумаешь! - вышел из себя Красавицкий. - В порядке исключения - головой! Знаешь, кто она? Она моя одногруппница!
- Еще одна? - офигел ударенный.
- Да, еще… А тебе одной мало было?!
"А вот и наш главный змей. А ты знаешь, что он…" - вспомнила Маша вдруг. И, словно наяву, увидела любопытное Ритино ухо, прислонившееся к возбужденным губам подруги.
- Под нами земля горит, а вы… Совсем оборзели! - неистовствовал лидер насильников и убийц. - А ты что здесь делаешь, Ковалева?! - раздраженно грюкнул на нее он.
- А ты? Ты что?! - заорала она в ответ истерично и грозно. - Это ты?! Ты?! Это вы вчера моего отца и дядю Колю?!
- Так это был твой отец? - почернел лицом Мир.
Боже, он даже не пытался отпираться!
- Да, - ответила она бесцветно. - Это был мой отец.
- Мне конец, - убежденно сказал Красавицкий. - Просто заклятье какое-то! Они непременно это раскопают.
- Кто? - перестала понимать его она.
- Менты, - клацнул зубами он. - Первый труп - Рита! Второй - отец другой одногруппницы. Все ведет ко мне! Я никогда не отмоюсь!
- Мой папа жив, убит его друг, - глухо поправила Ковалева.
- Не важно, - отмахнулся он. - То есть это хорошо, что твой отец жив, но… Они все равно прикопаются! Сегодня опять приезжали. Все, абсолютно все думают, что это я! Мы! - с ненавистью зыркнул он на свою поверженную команду. - Но сегодня я таки кого-нибудь убью!
Он медленно пошел на Олежу.
Раненый жалобно заскулил на полу и попытался отползти. Ударенный опасливо попятился задом.
- Да клянусь, мы только поприкалывались, - пискнул он.
- Приколист хренов! - взревел надвигающийся. - А она сейчас пойдет и заяву напишет, а менты ваш прикол к делу пришьют. Нас вот-вот за убийство посадят - не в тюрьму, так в сумасшедший дом… Вот там ты и наприкалываешься, сука!
Он ударил его.
Обозленный Олежа угрожающе утер кровь со рта и бросился на главаря. Но он явно уступал ему - в ярости Мира была обреченность загнанного зверя, которому уже совершенно нечего терять. Оба покатились по грязному полу…
- Так это не ты?! Не ты? - откликнулась обомлевшая Маша, от счастья выговаривая все гласные радостно-округло. - Стой, Мир, прошу тебя, стой! - завопила она.
Дерущиеся замерли, как по команде: "Море волнуется три".
- Ты тоже, тоже на меня думала?! - убежденно обвинил ее он, но сразу же закивал, понимающе и осужденно. - Конечно, теперь ты ни за что не поверишь…
- Я верю! Верю! - замахала Маша кистями рук так, словно собиралась взлететь. - Честное слово!
- Мы диггеры! Диггеры, а не сатанисты, - лихорадочно зачастил он, цепляясь за ее взгляд, как за спасательный круг, и все еще не веря, что она действительно верит ему. - Фанаты истории, архитектуры, геологии. Я же не случайно на исторический… Я просто не люблю по учебникам. Я исследователь. Боже, с кем я связался. Мразь. Мразь! - Мир гадливо отвернул лицо в темноту.
Олежа сконфуженно шмыгнул носом.
- А что вы… Что ты здесь делаешь? - звеняще спросила Маша (что делали тут двое других, ей было известно лучше других).
- Наверно, то же, что и ты, - пробурчал Красавицкий. - Я хотел узнать правду.
- И?! - напряженно выговорила она.
- Кто бы они ни были, сатанисты на самом деле существуют, - безрадостно сообщил он. - Это не выдумка журналистов. Там, - показал он на ворота за своей спиной, - я нашел их алтарь. Его никто не обнаружил. Хотя им и так есть о чем кричать. Ты же телевизор смотришь?
- Нет, - качнула головой Маша. - А что там?
- Что-что… - брюзгливо скривился он. - Третий день наводнение на Фрунзе. Два убийства в церквях за два дня. На Оболони сегодня дом рухнул без всякой причины…
- И еще картина, - подал извиняющийся голос Олежа.
- Это тут ни при чем, - отмахнулся от его попятной Мир и вежливо объяснил одногруппнице: - Ночью кто-то пытался украсть "Богатырей" с выставки Васнецова. И из-за этого чуть ли не международный скандал, потому что эта картина - национальная гордость России.
- И собор сгорел, - снова встрял Олег.
- Собор Выдубицкого монастыря? - всполошилась Маша.
- Я названия не запомнил…
- Все равно! Чем не Апокалипсис? - окончил Мир. - Пресса ж все в одну кучу валит!
Маша прижала пальцы к виску, пульсирующему от обилия информации и экстремальных эмоций. Куча и впрямь получалась крупногабаритной, особенно если добавить в нее убийство Кылыны и приключения их многострадальной троицы.
- Так или иначе, - мотнула головой она, вытряхивая оттуда случайно примазавшийся дом (дома в Киеве рушились с завидным постоянством!), - все началось именно тут, позавчера, когда лопнули трубы, и оказалось, что вход в Кирилловские снова открыт. А ты говоришь, там алтарь… Где?
- Далеко, в самом конце пещер, - просветил ее Мир. - Эти вот даже не дошли, в штаны наложили. Но там и впрямь опасно, часть стен обвалилась.
- Итак… Здесь лопаются трубы. Здесь стоит алтарь. Здесь папа слышал взрыв. - Мир, внимательно слушавший ее, кивая после каждой точки, вопросительно поднял брови. - Да, взрыв, - подтвердила она. - И "Богатыри", которых пытались… м-м… украсть из музея, согласно былинам, победили змея тоже здесь.
"А потом Прахов нашел здесь нечто… Какой-то предмет времен палеолита? Но зачем тогда было отдавать его в Лавру?"
- В любом случае, - резюмировала Ковалева, - в Кирилловских все и дело!
- Почему в них? - требовательно спросил Мир. - И чего они, собственно, добиваются? Должна же у них быть какая-то цель? Или хотя бы маниакальная идея.
- Либо они действительно ищут клад гетмана, - с сомнением повторила Дашино предположение Маша. - Либо… Нет, точно! - Она невольно подалась вперед, сверкая озаренными глазами. - Я поняла! Они поклоняются змею, которого отождествляют с сатаной! Ведь по легенде, лаз змея идет прямо в ад! И по Библии, змей - сатана!
- Да уж, - согласился с ней Мир. - Клад обычно стараются искать тихо. Даже если бы и убили кого, не стали бы этот цирк в церквях устраивать. Они сумасшедшие. Только сумасшедшие будут поклоняться кому-то так, чтобы об этом говорил весь город… Но это не важно… Если все, что ты говоришь, - правда, сегодня ночью они снова придут сюда. И я поймаю их. Я их просто…
- Нет! - безумно вскрикнула Маша, разом припомнив, чем окончился подобный же героический порыв для ее отца. - Не надо! Умоляю! Только не это!
- Маша! - донеслось откуда-то. - Маша?!
- Даш, я здесь! - закричала в ответ Ковалева.
Раздался отчаянный топот ботинок, крик:
- Бегу!!! - И из-за угла, размахивая над головой пакетом с кока-колой, внеслась Землепотрясная Даша Чуб.
- Руки прочь от нее! А ну, разойдись, гады! - заорала она и, опознав Мира, с ходу бросилась на него, дубася противника бутылкой по плечам и голове.
Мир неудачно отпрянул, влетев затылком в трубу.
- Не-ет! - завизжала Маша, оттаскивая свою опоздавшую защитницу за топ. - Это не он!
Топ треснул по шву. Чуб поспешно словила его, прикрывая грудь. И уронив кулек, неуклюже наступила ботинком на руку Полосатого, давно не подававшего признаки жизни.
Полосатый взвыл. Олежа, решив реабилитироваться в глазах Мира, ринулся к застопорившейся Даше.
- Стой, - просипел Мир. - Стой, кому сказал! - и осекся, поскольку Олежа уже получил превосходный и убедительный удар коленом в пах.
- Где ж ты раньше была! - искренне обиделась Маша. - Меня тут… - Она нахмурилась, не договорив. Обида внутри скрутилась в тугой узел, перетянувший ей горло: Даша бросила ее ради пустяка! Ради случайности, отвлекшей ее внимание. Какая она после этого подруга?
- Да заблудилась! Блуждала, блуждала… - жалобно оправдывалась Землепотрясная.
- Я ж все крестами пометила!
- А откуда я знала, что это твои кресты? - резонно заметила заблудившаяся. - Ты, во-още, как? - Она посмотрела на Мира с нескрываемым подозрением.
Даша не любила красивых мужчин из принципа. Но вблизи морда Мира оказалась еще более беспринципной, чем на экране!
- Не верю я ему. И в алиби его не верю! - бесцеремонно провозгласила она.
- Правильно делаешь, - буркнул Мир, морщась и придерживая рукой звенящий затылок. - Алиби липовое. Девчонки подтвердили. - Он устало опустился на землю.
- Что я тебе говорила? - объявила Чуб с пафосом прокламатора на баррикадах. - Какие-то шлюхи!
- Лида и Женя, - уточнил он. - Сами прибежали, когда поняли, что подружку свою угробили.
- Как это? - обмерла Маша. Мир утомленно вздохнул.
- Ну, Рита сто раз на меня нависала: возьми да возьми меня с собой, я тоже в диггеры хочу. А я отказывался: с такой же одна морока. Да и плевать ей на все, просто повод…
- Ногу подвернет и на шею повесится, - сухо согласилась Даша Чуб, некогда активно практиковавшая данный способ сближения.