Посетительница продолжала стоять, тупо глядя на дверь. Брюнет, вдруг разом позабыв про Машу и Мишу, отложил онемевшую книгу и двинулся по направлению к кабинету.
И Маша увидела, как, проходя мимо остолбеневшей женщины, он быстро положил ладонь ей на глаза и прошептал:
- Забудь.
* * *
Кылына устало склонилась над столом и ловко нацарапала несколько слов в журнале для посетителей. Дверь скрипнула, впуская нового страдальца.
- Ваше направление и квитанцию об оплате, - деловито напомнила она, не поднимая головы от записей и привычно протягивая вперед требовательную руку.
На ее ладонь послушно легла какая-то бумага, смятая и подозрительно глянцевая и толстая, - на таких печатают не бланки, а дорогие книги и альбомы по искусству.
- А может, пришел твой черед платить по счетам? - тихо спросил мужской голос.
И рука ее глупо вздрогнула, а испуганный лист соскользнул с ладони и мягко опустился на пол…
Репродукция Матери Божьей с обреченным младенцем на коленях грустно глядела в потолок, скорбными расширенными глазами, словно заранее сострадая ее страшным мукам.
- Отец наш, не по праву я, стоящий слева, призываю суд над Ясною Киевицею, но… - ударил ее в грудь голос страшного гостя.
И стало больно.
Так больно, что боль вытеснила страх.
* * *
Маше показалось, что мужчина не пробыл в кабинете и минуты: вышел, едва лишь успел зайти, и, не взглянув на нее, исчез за поворотом коридора.
- Вы забыли! - позвала она его, протягивая вывернутые ладонями руки к забытой им книге, но ее оклик прозвучал слишком поздно.
Недочитанная страница "Дьяволиады" была заложена золотыми четками, и, машинально загнув край листа, Маша поднесла украшение к носу, разглядывая змею, прижимавшую зубами свой собственный хвост. Она бездумно поддела ногтем плоский нос рептилии: пасть раскрылась, хвост выпал. Застежка.
"Не четки", - поняла она, не разбиравшаяся ни в антиквариате, ни в степени благородства металлов.
Брюнет не возвращался.
"Передам вечером через папу," - здраво рассудила Ковалева, пристраивая украшения себе на шею, под ворот футболки, а книгу - в рюкзак.
Вздохнув, она подошла к двери и неуверенно взялась за выкрашенную масляной краской старинную ручку…
"Здравствуйте, мне нужно снять венец безбрачия".
Признаться в таком было стыдно даже себе самой, не говоря уже о молодой, золотоволосой Кылыне.
- Девушка, стойте, сейчас моя очередь! - властно скомандовал чей-то голос.
Маша послушно замерла. К ней спешили две женщины. Одна - та самая красивая брюнетка, с которой она встретилась при входе. Вторая - пухлая, крепко сбитая девуля с множеством косичек и блестящей сережкой в носу.
- Девушка, отойдите! - отдала приказ Катерина.
Она уверенно протянула руку к ручке, но Даша стремительно преградила ей путь и бесцеремонно осклабилась, выпятив пухлую нижнюю губу:
- Чего это ваша? Сейчас моя очередь, тетя! - нарочито презрительно процедила она.
За время работы в "О-е-ей!" Чуб заработала свирепую аллергию на всех катеподобных "хозяек жизни". Но если там она обязана была считаться с ними, то здесь - извините-подвиньтесь!
- Я занимала за мужчиной! Где он? - Этот вопрос Катя адресовала уже Маше.
- Он только что вышел, - промямлила Маша, пытаясь протиснуться на свободу. Она охотно уступила бы очередь им обеим, но Дашина спина, прижимавшая ее к двери, оказалась абсолютно нерушимым барьером.
- Уже ушел? - искренне расстроилась Даша Чуб.
- Вот. А я за ним занимала! - рявкнула Катя, окончательно выходя из себя.
Ее злил уже сам факт, что она обязана выяснять отношения с какой-то дурой-тинейджеркой.
С силой протиснув кулак сквозь Дашину подмышку, Дображанская вцепилась в Машины пальцы, сжимающие ручку двери.
- Это я за ним занимала, а тебя здесь и в помине не было! - возмущенно заорала Даша, отпихивая Катю животом. - Тоже мне, крутая выискалась! Думаешь, все тебе кланяться должны? Да пошла ты знаешь куда!
- Пошла на… - конкретизировала направление Катя.
Даша, получив, наконец, неприкрытое оскорбление, злобно лягнула Катю ногой и сделала ей подсечку, сопровождая это ответным матом - столь великолепным и искусным, что назвать его трехэтажным мог бы только дилетант - по количеству этажей тот рискнул бы поспорить с самым высоким нью-йоркским небоскребом!
Не удержав равновесия, подсеченная дама грузно завалилась на Дашу.
Даша - на Машу.
В то время как Маша с ужасом ощутила, что выбивает затылком дверь и летит на пол, увлекая за собой всю эту кучу-малу.
- Че-е-е-е-е-рт! - разъяренно прокричала Катя. Но вдруг издала нечто похоже на шипящее "х-а-а-а-а" и заглохла.
Преодолевая тяжелую ломоту в голове, Маша с трудом открыла глаза и тут же вскочила на ноги, напрочь позабыв про ушиб, поскольку увиденное ею было способно отбросить от земли любого…
Казалось, в кабинете бушует ураган.
Свистящий вихрь кружил по комнате вещи и бумаги. Ледяной порыв дунул Маше в ухо, и, как это часто случалось с ней зимой, она мгновенно оглохла и в то же время расслышала вдруг, что в утробный вой ветра вплетаются еще множество голосов, смеющихся, шепчущих, улюлюкающих.
А по высокому потолку, словно огромный сумасшедший паук, металась страшная уродливая фигура.
- Больно!!! - застонала она. - Как больно!!! - вонзаясь посиневшими ногтями в вывернутое болью горло, как будто пыталась разорвать свою сморщенную кожу в клочья.
- Мамочки, - прошептала Маша, хватаясь за чью-то руку справа.
- Черт, - эхом прошелестело справа от нее.
- Вот это да! - потрясенно выхлопнула Даша и обмерла, позабыв закрыть рот, - женщина услышала ее!
Она замерла, мелко трясясь и не сводя с них исступленно-страстного взгляда. Резкая боль полоснула Машу по глазам, и она закрыла их, чувствуя, как из-под ресниц ручьем потекли слезы.
- Вам?! - издала истошный звериный рык бесноватая. - Я должна отдать это вам? Троим!!! Не хочу! Нет!!!
Помимо воли Машины веки взметнулись вновь, словно птицы, испугавшиеся громыхающего звука.
И она увидела, как ураган безжалостно швыряет тело женщины из стороны в сторону, бьет его о стены и потолок, а та кричит, кричит, кричит…
- Нет! Нет! Нет!
Но с каждым ударом ее "нет" становится все слабее.
- Хорошо, - заорала Кылына невыносимо и страшно. - Я согласна!
И в тот же миг странная, неведомая сила подбросила растерзанное пыткой тело к потолку, и, прилипнув к нему спиной, женщина отчаянно протянула к ним руки с растопыренными крючковатыми пальцами. И Маше почудилось, что кто-то ударил ее кулаком под дых, насквозь пробив кожу и кости.
Извивающиеся, как черви, пальцы завозились у нее внутри и нащупали сердце…
Стало нестерпимо больно.
Холодно. Невозможно. Темно.
Она не знала, сколько она стояла так, согнувшись пополам, ослепнув от боли, задыхаясь от беззвучного крика. Но внезапно боль ушла. Маша услышала, как что-то титаническое и тяжелое упало на пол прямо к ее ногам.
И глаза, снова ставшие зрячими, увидали: в обломках рухнувшего, оскалившегося деревянными стропилами потолка лежит молодая женщина с золотыми волосами и тихим, ясным лицом спящего ангела.
Из дневника N
Смерть.
Красивой, молодой, со сладкой и такой жадной к жизни кожей. Но мой гений запрещает думать об этом…
Интеллектуальное убийство от ума, в стиле расколовшегося Раскольникова, всегда разит паранойей. Убийство ради кайфа - болезнь. Желание убить должно быть естественным, как любовь и голод, и продиктованным такой же насущной потребностью.
Нормальный человек убивает так же органично, как вдыхает воздух, не заморачиваясь мыслью о том, что он превращает его в углекислый газ.
Вы не ослышались, - нормальный.
Ибо тот, кто не способен убить, при необходимости, - обычный выбрак природы. Вы поджимаете губы? Но вы и сами скажете так, когда ваш мужчина будет скулить, прижимая руки к груди, глядя, как вас насилуют трое. И закричите: "Почему ты не убил их?!!"
"Но это же совсем другое дело", - возразите вы мне.
И вот вы уже и попались!
Потому что ваш Бог запретил вам убивать, даже защищаясь. Он разрешил вам только безропотно принимать смерть.
Глава четвертая,
в которой Даша теряет работу, Катя - борова, а Маша - здоровый сон
"Да, человек смертен, но это бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен… и вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер"
М. Булгаков. "Мастер и Маргарита"
Какое-то время девушки молча стояли, сбившись в кучу и продолжая цепко держать друг друга за руки и рукава одежды. Затем Даша, решительно стряхнув со своих плеч Катины ладони, опустилась на четвереньки, опасливо подползла к неподвижному телу и приложила два пальца к его шее.
- Пульса нет. Она мертва, - шепотом сообщила Чуб. - Что это с ней было? Передозировка?
- Дуры! - хрипло вскрикнула Катя, мигом оживая при слове "мертва". - Что бы это ни было, сейчас здесь будет милиция. Бежим! - И выполняя собственную команду, первая бросилась к двери.
Даша мудро последовала ее примеру, но заметив, что Маша по-прежнему стоит возле тела, словно соляной столб, дала задний ход и, туго обхватив ее кисть, молча потащила тормознутую барышню за собой.
Затравленно оглядываясь по сторонам, троица пронеслась по гулким и пустым коридорам "Центра". Однако, подходя к выходу, по крайней мере двое из них попытались сделать благообразный вид и прошествовали мимо регистратурной дивы, подчеркнуто размеренно цокая каблуками. Нейтральный звук был сымитирован удачно: та даже не удосужилась выудить взгляд из детектива.
- Гена, гони! - просипела Катя, падая мешком на переднее сиденье машины.
- Куда? - нервно поинтересовался шофер.
- Куда подальше!!! - заорала Катя. - Ну же, скорей! Скорей!
Волоча за руку обмякшую Машу, Даша споро подскочила к своему мопеду.
- Сматываемся! - гаркнула она тормознутой прямо в ухо. - Э-эй, приди в себя! Куда тебя подвезти?
- Домой… - чуть слышно пролепетала Маша.
- Точный адрес, - беззлобно хмыкнула Даша, сдергивая с головы чудом удержавшуюся там тюбетейку и заталкивая ее в карман красной кожанки. - О’кей, поехали. Садись сзади.
- А юбка? - пискнула Маша, растерянно показывая на свою одежду до пят.
- Да задирай по бедра - и вперед! - пришпорила ее амазонка.
"Пони", подпрыгнув, сорвался с места и бесстрашно понесся вниз с горы Андреевского спуска - Маша истерично зажмурилась, боясь потерять сознание.
- Кар-р-р… - откуда ни возьмись, появился черный ворон и, гордо расправив крылья, полетел вслед за ними.
Прыткий железный "лошаденок" промчался мимо Речного вокзала и, гудя, стал карабкаться вверх - на Крещатик. Водители дорогих машин словно по команде опускали затемненные стекла и провожали двух лихих наездниц веселыми, одобрительными возгласами. Один из них восторженно поднял вверх большой палец, и круглая физиономия Даши вмиг озарилась столь естественным для нее выражением радости жизни, бьющей ветром ей лицо.
- Эге-гей! - крикнула она своей спутнице. - А здорово это было! Как в настоящем ужастике!
Маша отчаянно сцепила зубы. Она пребывала в шоке и, судя по ее побледневшему лицу, выходить из него собиралась еще не скоро.
- Останови у метро, - с трудом выдавила она.
- Какого?
- Любого.
- О’кей!
Даша ловко подрулила к метро "Театральная" и терпеливо подождала, пока неуклюжая попутчица сползет с ее "коня".
Та нервозно одернула юбку и огляделась вокруг шатающимся, мутным взглядом.
- Постой, - остановила ее Даша. - Отдышись. Ты точно до дому доползешь? Если нет, не комплексуй, так и скажи, я подброшу.
В ответ Маша лишь молча покачала головой.
- А как ты думаешь, что это все-таки было? - поинтересовалась ее спасительница, азартно выплескивая свое любопытство вслух и нисколько не надеясь на вразумительный ответ.
- Не знаю, - муторно затрясла головой Маша. - Но это страшно. Очень страшно. Я раньше никогда не видела, как умирают люди.
- Да? - беспечно удивилась Даша. - А я, знаешь ли, у нас в клубе на всякое насмотрелась. Но таких акробатических симптомов еще не видела. Интересно, чего она наглоталась… - Она задумчиво почесала нос, перебирая в уме все известные ей варианты.
- Дело не в этом, - вдруг тихо возразила ей тормознутая. - Я думаю, - ее голос стих до страшного шепота, - что Кылына…
- Вау-у!!!
Дашин победный крик слился с испуганным Машиным воплем - на руль мопеда камнем упал черный ворон.
- Ка-а-а-а-а! - важно заявил он, и Даше показалось, что это прозвучало как вежливое "Привет!".
- А-а-а-а! - передернувшись всем телом, Маша спешно бросилась прочь, беспомощно шарахаясь из стороны в сторону и натыкаясь на прохожих.
- Во барышня зашуганная… Нервы ни к черту, - сердобольно покачала головой Даша, глядя, как та исчезает в яме подземного перехода.
Ворон, наклонив черную с изумрудным отливом головку, с пристальным интересом посмотрел вслед беглянке.
- А ты, птица, чья? - радушно улыбнулась ему Даша. - Ты что, ручной? - Она неуверенно коснулась пальцем его чернильной спины.
Но ворон, похоже, не любил фамильярности.
Неодобрительно фыркнув, птица взметнулась ввысь и пропала за крышей дома.
- Ну денек, землепотрясный… - усмехнулась Чуб и, нетерпеливо налапав на животе свой мобильный, набрала знакомый номер.
Ее буквально распирало от впечатлений:
- Заядлая? Я тебе сейчас такое расскажу! Укачаешься! - проорала она в телефонную трубку. - Что? Наш спор? Я и забыла… - Дашино лицо потускнело.
Она неприязненно отшвырнула телефон и яростно пришпорила свой мопед.
* * *
Растянувшись на диване гостиной, Катя хмуро смотрела в потолок, безуспешно пытаясь выплюнуть из головы этот паскудный день. Орудуя фарфоровой розовой лопаточкой, косметичка Танечка аккуратно выкладывала ей на лицо жидкую зеленоватую массу.
- Что ж мы так напрягаемся… - просюсюкала Таня с отрепетированной интонацией любящей няни. - Нам нужно расслабиться, чтобы быть вечером спокойной и красивой.
Катя вздохнула: Танечка была сладкой идиоткой. Успокаивающе-сладкой, за это качество Катя и держала ее при себе. Но чтобы та ни щебетала, Катерина прекрасно знала: лишь только ее замшевый каблук перешагнет порог ресторана "Мерлин", она в секунду натянет на себя "нужное лицо" и блестяще проведет псевдоромантическую встречу с мерзостным Василием Федоровичем. И не оттого, что расслабится. Как раз наоборот, - потому что будет жестко контролировать каждый миллиметр своей улыбки.
В гостиной ритмично зудел телевизор и постукивали маленьким золоченым маятником часы с бронзовой пастушкой в наряде галантной великосветской дамы, купленные Катей в антикварном салоне "Модерн". Катя вспомнила про золотую цепь в виде змейки, и ее настроение слегка потеплело. Она попыталась расстегнуть замок, чтобы рассмотреть приятную обнову получше, но змея упрямо сжимала свой хвост, - наверное, застежка была с секретом.
- Седину не забудь закрасить, - напомнила она Тане, стараясь, чтобы лицо оставалось неподвижным. - Кому я нужна седая?
- Я все помню, - звонко откликнулась косметичка. - Бы только личиком не хлопочите, масочка-то у нас стягивающая. Полежите пять минут спокойненько, будете как шестнадцатилетняя. Я уже краску размешиваю, не переживайте.
- Легко сказать не переживайте, - примирительно пробубнила Катя. - Знала бы ты, что я сегодня пережила.
- Так что же у нас сегодня произошло? - угодливо спросила Танечка, успешно сочетавшая основную специальность с профессией "дикого" психоаналитика и оттого тут же гармонично смирившаяся с мыслью, что заткнуть подопечную ей не удалось.
Если Катерину Михайловну прорвало на откровенность именно сейчас, с цементирующей маской на лице, что ж… Желание клиентки портить себе кожу - такой же закон, как и любое другое ее желание.
- Пришла сегодня по важному делу в одну серьезную организацию, - с апломбом пожаловалась Катерина, - а у их сотрудницы оказалась падучая. Умерла прямо у меня на глазах!
- Какой ужас, - профессионально поддакнула косметичка. - Садитесь-ка сюда, к телевизору… Какой кошмар!
Катя покорно переместилась с дивана на стул и невидяще уставилась на экран:
"…в музее русского искусства открылась долгожданная выставка Виктора Васнецова, - попытался успокоить ее тот ничего не значащей светской информацией. - С 1885 по 1896 год художник жил в Киеве. Все без малого десять киевских лет Васнецов работал над своей легендарной картиной "Богатыри", которых считал реальными историческими личностями. Инициатором проведения выставки стал…"
Но Катерина благополучно прослушала имя и регалии инициативного любителя искусства и невольно вгляделась в телеэкран, лишь когда тот обрамил апатичное лицо зимнеглазого альбиноса, за которым всего несколько часов назад она занимала очередь в кабинет припадочной Кылыны.
Нет, Киев все-таки одна большая деревня!
- Ты представляешь? - продолжила Катя. - Вообще о кадрах не заботятся. Как можно больных и убогих к работе с людьми допускать?
- Это-о то-очно, - подтвердила Танечка, хотя в данный момент ее явно волновала проблема совсем иного рода.
Держа на расческе прядь Катиных волос, косметичка скрупулезно прорентгенила ее взглядом. Затем подхватила другую, третью…
- Ничего не понимаю! - растерянно выговорила она. - Катерина Михайловна, у вас нет ни одного седого волоска!
- Как это нет? - недоверчиво удивилась та. - Я что, слепая, по-твоему? Сегодня утром я видела у себя на голове седые волосы!
Приученная обходить все острые углы в характере клиентов, Танечка мгновенно подсунула ей свое ручное зеркало и умильно улыбнулась, заглядывая туда Кате через плечо:
- Если мне не верите, сами посмотрите.
Катя раздраженно разворошила свои короткие волосы, энергично вертя шеей и придирчиво всматриваясь в каждый клок.
- Черт, - недоуменно выдохнула она наконец. - Вот черт!
- Черные, как вороново крыло, - незамедлительно нашлась Танечка. - Вот видите теперь, какой состав у меня волшебный?