– Если не уладите это в течение нескольких дней, лишитесь денег раз и навсегда, – сказал я. – Конечно, можете приказать его убить. Но, во-первых, это не вернёт вам деньги, а, во-вторых, убийство Бульсани означает проблемы. Вы можете обратиться в суд. Но это может означать ещё большие проблемы.
Хильгферарф постукивал концом пера по поверхности конторки и всё это время поглядывал на меня с улыбкой.
– Знаете, до чего доторговались ваши друзья? – спросил он.
– Да?
– Восемь процентов и десять дукатов задатка.
– Поэтому они никогда не должны заключать сделки без меня, – вздохнул я. – Так жаль, что люди не способны ничему научиться.
– Тем не менее, ваши предложения неприемлемы, – добавил он.
Я смотрел на него какое-то время. Страх, как выучился этот бывший грузчик. Что за выражения!
У меня нет сил, – сказал я, – торговаться. Я устал и впереди у меня тяжёлая работа. Последнее, чего хочу, так это впутаться в проблемы из-за долгов Бульсани. Моё предложение – это двадцать пять процентов от суммы и сто тридцать безвозвратного задатка. – Купец хотел что-то вставить, но я поднял руку: – Это действительно последнее предложение.
Хильгферарф покивал с пониманием.
– Пусть так и будет. Я слышал о вас много хорошего, господин Маддердин. Вы недёшевы, но славитесь добросовестным отношением к делу. Надеюсь, я верну свои деньги.
– Честно? – скривился я. – Думаю, что вы потеряете ещё и эти сто тридцать задатка.
– Честность достойная восхищения, – сказал он без малейшей иронии в голосе, – но, однако, рискну. Может быть, – добавил он осторожно, – потом, если всё получиться, у меня будет для вас что-то посерьёзнее. Что-то очень серьёзное.
– Откуда такое доверие?
– Я разбираюсь в людях, господин Маддердин. А вы честный человек. Это не значит порядочный, – уточнил он сразу же, – но честный.
Я задумался на какое-то время. Это правда. В самом деле, я был честным человеком. По крайней мере, в этом месте и в этот час. Хильгферарф знал, что я попытаюсь найти Бульсани и взыскать долг, хотя с тем же успехом я ведь мог спустить задаток у Лонны, а ему сказать, что дело безнадёжно. Но заказ был вызовом. Я почувствовал бы себя униженным, если бы такой человек как Бульсани, смог бы меня перехитрить. Да, он был ловким. Прирождённой ловкостью паука, который знает, что в случае опасности надо отползти в самый тёмный угол. "Где у тебя самый тёмный угол, прелат?" – спросил я мысленно сам себя. С другой стороны, дело действительно следовало довести до конца как можно быстрее. Ведь меня ещё ждал приказ епископа. И я по-прежнему не представлял, где могут быть мои люди.
– Спасибо за приятную беседу, – я встал с места, – и надеюсь, что смогу вам помочь.
– Охранник проводит вас до кассы, – сказал он, на этот раз не подавая мне руки. Наверное, он решил, что раз в день достаточно.
Я кивнул и вышел. Воняло, как это бывает в амбарах, но день стал как бы милее. В конце концов, в моём случае сто тридцать дукатов были кучей денег. Надо было обдумать, где можно найти прелата Бульсани. Могло бы сдаваться, что у меня масса возможностей. Примерно столько же, сколько борделей в Хез-хезроне. Но даже Бульсани не был, несомненно, настолько глупым, чтобы с долгом на шее забавляться со шлюхами. Я задумался на какой-то миг, не слышал ли я о каких-нибудь друзьях почтенного прелата. Хм-м... никто не приходил мне в голову. У таких людей как Бульсани нет настоящих друзей. Разве что собутыльники. Пока их не оставят в дураках либо не облапошат их жён или дочек. Кто в таком случае пил и развлекался с Бульсани? Я знал, у кого искать ответы. У незаменимой Лонны, которая знает всё. Или хотела бы знать.
Гритта даже не удивился, увидев меня, он только широко улыбнулся, показывая набор гнилых зубов. Наверное, надеялся ещё на дукат и не обманулся. А вот Лонна была изумлена, но быстро скрыла это изумление за улыбкой.
– Мордимер, неужто тебе всё-таки потребовалась девушка?
– А может я пришёл отдать тебе долг, моя дорогая.
– Может?
Я взял два бокала со столика и налил немного вина себе и ей.
– Твоё здоровье, – сказал я. – За богатство и красоту. Она выпила с лёгкой улыбкой.
– Флиртуешь со мной или есть дело? Если флиртуешь, то... Я посмотрел на её сильно декольтированную грудь.
– Есть желание пофлиртовать?
– Нет, Маддердин, – рассмеялась она. Удивительно, но в этом городе, где мало кто заботился о зубах, у неё они были белоснежными, ровными и крепкими. – Ты же знаешь, что мне нравится.
Я знал. Лонна любила молодых, неопытных юношей и молодых, неопытных девушек. Впрочем, я тоже не терял головы от зрелых женщинами, поэтому только покивал.
– Говори уже, – сказала она.
– Ищу Бульсани.
– Вижу, ты в поисках многих людей, Мордимер. – Я заметил, что она посерьёзнела. – С чего тебе пришло в голову, будто я знаю, что происходит с нашим другом прелатом?
– Потому что он был у тебя, Лонна. Позавчера, может третьего дня, вчера, пожалуй, нет, правда?
Молчала.
– Он спрашивал о месте, где можно безопасно отсидеться. Переждать месяц, может два или три в обществе парочки милых барышень, разве не так? – конечно, я блефовал, но Бульсани и правда мог так поступить.
Она по-прежнему молчала.
– Лонна?
– Нет, Мордимер, – возразила она, – ты ошибаешься. Правда. Бульсани уехал из города, и я не знаю куда. Но...
– Но? – спросил я, помолчав минуту.
– Сто дукатов, – сказала она, – и ты узнаешь всё, что и я знаю.
– С ума сошла? – рассмеялся я. – Я не получил аж настолько большого задатка.
– Нет, так нет.
Я задумался. Лонна не пыталась бы надуть меня так примитивно. Что-то должна была знать.
– Послушай, дорогая моя, как насчёт доли в прибыли?
– Нет.
И я сразу всё понял. Этот быстрый ответ был таким уверенным, что Лонна должна была знать – прибыли не будет. А раз прибыли не будет, это значит, что почтенный прелат растратил всё до гроша. Четыре с половиной тысячи дукатов, это всё-таки куча деньжищ. Не так легко спустить их на шлюх, зато легко проиграть. Но Бульсани играл очень осторожно и невозможно, чтобы спустил за два дня столько денег. Значит, что-то купил. А что мог купить у Лонны?
– Сколько девушек он заказал? – спросил я. Лонна посмотрела на меня со страхом.
– Ты – дьявол, Мордимер, – сказала она, – но даже тебе не узнать, куда он приказал их доставить.
– Это только вопрос побуждения, – сказал я, – но, действительно, предпочёл бы узнать это от тебя.
– Мордимер, – сказала она каким-то жалобным тоном, – не вмешивайся во всё это и не вмешивай в это меня.
Лонна была напуганной. Мир явно вставал на голову, и мне это совсем не нравилось. Тем более, что куда-то пропали Безносый и близнецы, к которым, несмотря на все их недостатки, я всё-таки привязался.
– Дорогая моя, – я подошёл к ней и обнял, и в этом объятии было столько же нежности, сколько и силы, – когда я стою по одну сторону баррикад, а кто-то по другую, можно принять только одно, верное решение. Догадываешься, какое?
Она пробовала освободиться, но с тем же успехом могла пытаться сдвинуть гору.
– Лонна, ты должна мне сказать.
– А если нет? – выдохнула она мне прямо в ухо. – Что ты мне можешь сделать, Мордимер?
Я отпустил её и уселся в кресло. Лонна стиснула зубы, и я видел, как она из последних сил пытается овладеть собой, чтобы не послать меня ко всем чертям. Но мы ещё не закончили разговор, и она знала об этом.
– Какую сказочку ты хотела продать мне за сто дукатов? – спросил я.
Она молчала и смотрела так, будто хотела меня убить. Уже многие люди смотрели на меня так, поэтому я не обращал на это внимание. Тем более, что потом именно я должен был их убивать.
– Куда приказал их доставить, Лонна? Послушай меня внимательно, может я и не слишком большая шишка в этом городе, но жизнь тебе отравить могу. Поверь мне, могу это сделать. Ничего особенного, но клиенты начнут обходить твой домик за тридевять земель. А без гостей и без денег станешь никем. Может быть, также шепну словечко епископу. Думаешь, пара налётов епископской стражи прибавят тебе популярности?
Лонна обдумывала то, что я сказал, и я понимал, что должен дать ей немного времени. Она взвешивала, достаточно ли сильные у неё тылы, дабы вовсе мною пренебречь. Только, видите ли, разумные люди очень редко позволяют себе пренебрегать инквизиторами. Никогда неизвестно, что случится, и никогда неизвестно, а не постучат ли в твои двери однажды вечером инквизитор и его друзья в чёрных мантиях. И тогда лучше, чтобы инквизитор был к тебе благосклонен. Это, впрочем, редко когда позволяло выжить, но, хотя бы, пристойно умереть. Если смерть вообще может быть пристойной. Итак, она спокойно себе думала, а я не спеша потягивал винцо. Наконец, она решилась.
– Он купил шесть девушек, – сказала она, – но это был особый заказ.
– Девственницы, – я даже не спросил, а, по сути, констатировал.
– Откуда ты знаешь? – она широко раскрыла глаза.
– Что с ними сделал? – мне даже не хотелось отвечать.
– Он велел погрузить их на баржу, плывущую на север, – ответила она, помолчав. – Знаю, потому что Гритта сопровождал их в гавань.
– Позови его, – приказал я.
– Мордмер, я прошу тебя, не вмешивай меня во всё это, – она почти застонала и была прелестна в своей беспомощности. Конечно, если кто-то дал бы себя обмануть такими простыми уловками. Но, по крайней мере, она достаточно испугалась, чтобы начать их использовать. А это уже что-то.
– Гритта что-то там увидел, да, Лонна? Что-то, что тебе очень не понравилось. Предоставишь мне самому догадываться, или всё-таки позовём Гритту?
Я щедро долил себе вина, ибо оно было действительно вкусным. В меру терпкое и освежающее, но не оставляющее на языке того холодного металлического привкуса, обычно свидетельствующего о том, что оно не вылёживалось в надлежащей бочке, или виноградник не получал достаточно солнечного света. Я вовсе не был ценителем вин, но любил время от времени выпить хорошего напитка. Тем более, что в жизни у меня было чересчур много случаев для распития скверного пойла.
Лонна вздохнула, встала и потянула за шёлковый шнурок, висящий возле двери. Через минуту в комнату ввалился Гритта. Как всегда с выражением преданности и внимания на лице.
– Скажи господину Маддердину, что ты видел на пристани, – приказала она вымученным тоном.
– В смысле, тогда? – уточнил Гритта, и Лонна кивнула головой.
Я слушал несколько сбивчивый рассказ Гритты и мысленно прикидывал. Богобоязненный Бульсани купил шесть молодых и красивых девиц с юга, после чего приказал поместить их на баржу в гавани. Маленькую баржу, с командой в несколько человек. Гритта не видел лиц этих людей, только слышал, что к одному из них Бульсани обратился как "отец". К кому бы это прелат мог обращаться аж с таким почтением? Но не это было самым удивительным. Самым удивительным был тот факт, что на одеянии этого человека Гритта разглядел в слабом блеске принесённого фонаря вышитую пурпурную змею. Гритта не имел понятия, что означает этот символ. Я имел. Лонна тоже и именно поэтому так боялась. Пурпурной змеёй означался старый и чудаковатый кардинал Ингус Белдария, живущий в мрачной усадьбе в каких-нибудь двадцати милях от Хез-хезрона. Кардинал славился поразительными наклонностями, и его выходки даже близкие к нему иерархи Церкви оценивали как "достойные сожаления". А правда состояла в том, что Белдария был извращенцем и мучителем. Даже в наши дикие времена трудно встретить кого-то столь же порочного. Говорили, что он принимал ванны из крови некрещеных детей, в подземельях собрал удивительную коллекцию чрезвычайно интересных орудий, а когда его прихватывали приступы мигрени (что случалось чересчур часто), его боль облегчали только стоны пытаемых. При всём при этом, кардинал был милейшим старичком, с седой, трясущейся бородкой и голубыми, как выцветший василёк, слегка навыкате глазами. Я имел честь поцеловать некогда ему руку во время общей аудиенции (много лет тому назад, когда он ещё вёл приёмы) и запомнил его доброжелательную улыбку. Некоторые утверждали, что кардинала хранит необычайно могущественный ангел-хранитель со вкусами, как у его подопечного. Но, как вы наверняка догадываетесь, мне бы никогда даже не пришло в голову спрашивать о подобных вещах моего ангела-хранителя. В любом случае, если Бульсани служил кардиналу Бельдария, с тем же успехом я мог вернуться к достопочтенному Хильгферарфу и сообщить ему грустную новость о том, что его деньги пропали раз и навсегда. Тем самым, я сохранил бы чистую совесть, задаток в кармане и время, а также деньги на поиск этих проклятых еретиков, чего требовал от меня Его Преосвященство епископ Хез-хезрона. Я поблагодарил Гритту за рассказ, не дав понять, – даже бровью не повёл, – что именно я из него умозаключил. Я снова остался наедине с Лонной и вновь осушил до дна бокал. Я редко напивался, и уж точно не мог напиться именно сегодня. Впрочем, этого можно было не опасаться, от такого слабого винца у меня бы даже голова не закружилась.
– Спасибо, Лонна, – сказал я. – Не пожалеешь об этом.
– Уже жалею, – хмыкнула она. – Я всегда мечтала о спокойной жизни, Мордимер. Об изысканной клиентуре, красивом доме и весёлых девочках. А что имею вместо этого? Инквизитора, который допрашивает меня в собственном доме, и прелата, замешанного в сношения с самим дьяволом.
Я вспомнил, что кардинала Белдария и в самом деле называли Дьяволом из Гомолло, от названия родового поместья. Впрочем, называть его дьяволом не имело особого смысла, ибо кардинал самое большее был злобным гномом, а до дьявола ему было так же далеко, как мне до ангела. Но известно, что чернь любит яркие эффекты. Конечно, это совсем не означало, что кардинал был неопасен. Наоборот, очень опасен, если бы кто-то осмелился встать на противную прелату сторону. С другой стороны, интересно, почему церковь была снисходительна к этому благочестивому садисту? Откуда у него взялись такие влиятельные покровители? Многие иерархи за меньшие грехи получали пожизненный срок в монастыре, обычно в крепко замурованной камере, под неусыпным надзором стражи. Или им просто подавали вино, после чего они умирали от заворота кишок.
Впрочем, всё это было неважно. Не мне надлежало оценивать правильность действий Церкви относительно грешников. Я – Мордимер Маддердин – был карающей десницей Церкви, а не его мозгом. К полному счастью. А то, что при случае я мог соединить приятное с полезным и, служа Церкви, служить также и самому себе, было только дополнительной причиной, из-за чего я любил работу. Не говоря уже о том, что бытие инквизитора и бывшего инквизитора различается ни больше, ни меньше, чем жизнь отличается от смерти.
– Ладно, Лонна. – Я встал с кресла, хотя сиделось в нём исключительно удобно. – Ради собственного блага держи ротик на замке. Я приложил палец к её губам.
Она пробовала отдёрнуть голову назад, но я придержал её за волосы левой рукой. Она стояла выгнувшись, с запрокинутой назад головой и громко сопела. Но вырваться не пробовала. Я провёл кончиком указательного пальца по её полным губам.
– Будь послушной девочкой, – сказал я, – ибо знаешь, Лонна, если бы я когда-нибудь узнал, что кто-то шепнул в городе, будто Мордимер Маддердин разыскивает прелата Бульсани, то тогда я мог бы к тебе вернуться, жемчужинка, – усмехнулся я ласково, – и знаешь, кого бы я привёл с собой? – Я не ожидал ответа, впрочем, Лонна была слишком напуганной, чтобы хоть что-то выдавить из себя. – Я привёл бы моего друга Безносого, который некогда признался мне, что уж очень запала ему в душу некая грудастая хозяйка борделя. И он с огромным желанием покувыркался бы с ней часик-другой. И поверь мне, жемчужинка, после такого испытания ты не была бы уже той же девочкой, что и прежде. Я отпустил её и дал упасть в кресло.
– Тебе не надо мне угрожать, Мордимер, – сказала она тихо, и я видел, что у неё трясутся руки.
– Да, не надо, – согласился я, – и я даже вовсе этого не люблю. Но я знаю, что это сильно облегчает жизнь. До свидания, Лонна. Если буду в городе, забегу вечером и разберусь для тебя с этим шулером.
Она больше не отозвалась, и я вышел. Гритта открыл передо мной ворота.
– Всегда вам рады, господин Маддердин, – сказал он, но на этот раз я решил больше не давать ему чаевых. Излишества вредят здоровью.
Второй раз за день мне предстояла милая прогулочка к амбарам. Что ж, следовало известить Хильгферарфа о том, что он может поставить крест на своих деньгах. Жаль, ибо четыре с половиной тысячи крон – изрядное состояние. За такие деньги можно убить, хотя я знал и таких, что убивали из-за пары хороших кожаных сапог или фляжки с горячительным. Да-а, жизнь в Хез-хезроне не была ценным товаром, и тем, кто сумел сберечь её подольше, было чем гордиться. Хильгферарф всё ещё был в своей конторе, но когда меня увидел, высоко поднял брови.
– Господин Маддердин, – произнёс он. Какие-то новые известия? Я рассказал ему всё, что услышал от Лонны, ясное дело, не раскрывая источника информации. Однако, подозреваю, что он не был настолько глуп, чтобы не догадаться. Я видел, по мере того как говорил, что его глаза темнеют. Что ж, он же прощался с четырьмя с половиной тысячами крон. Это, наверняка, было болезненно. Когда я закончил, он достал замшелую бутылочку вина и разлил нам в маленькие кубки. Я попробовал. Прекрасный вкус был у этого бывшего грузчика. Я сказал ему об этом, и он поблагодарил кивком.
– Каковы теперь Ваши намеренья? – спросил он.
– А какие могут быть намерения? – ответил я вопросом. – Считаю, на этом моё задание окончено.
– Всё-таки, обсудим, – вежливо произнёс он. – Прелат Бульсани работает на Дьявола с Гомолло. И мы оба знаем, что кардинал обладает огромным состоянием. Следовательно, можем ли мы предположить, что Бульсани ещё не истратил свои запасы наличности, а может даже их приумножил?
"Бог мой", – подумал я, "следовательно, можем ли мы предположить", – произносил этот бывший грузчик. Неужто он брал уроки хороших манер и красноречия? А может был дворянским бастардом, подброшенным в доки матерью-кукушкой?
– Может да, может нет, – возразил я. – Шесть девственниц с юга могли обойтись ему примерно в четыре тысячи, плюс-минус триста в зависимости от того, действительно ли были столь прекрасны, как торговался и насколько в них нуждался. Но подозреваю, что эти девушки предназначались в дар Белдарии, а это означает, что прелат потратил свои, а не чужие деньги. Ну, конечно, если вообще можно сказать, что когда–либо эти деньги были его.
– Да-а, – Хильгферарф постучал костяшками пальцев по столу, – чего этому идиоту может быть надобно от Дьявола?
– Ну, так далеко моя проницательность не простирается, – я пожал плечами, – но, всё же, думаю, что лучше этим не интересоваться.
– Может быть, может быть... – Хильгферарф задумчиво покачал головой, и его задумчивость мне крайне не понравилась. – Ну, хорошо, – добавил он уже бодрым голосом, как бы очнувшись от какого-то полусна. – Маддердин, я хочу, что бы вы отправились в Гомолло и проверили, есть ли там Бульсани, и притащили его ко мне. Разумеется, живого.
– А скатерти-самобранки вы не желаете, – спросил я без тени иронии в голосе, – или дубинки-самобойки?
– Очень смешно, – он посмотрел на меня тяжёлым взглядом. Он явно не привык, чтобы ему отвечали подобным образом. Но зато я был привычен к попыткам всучить мне разные идиотские заказы. К моему сожалению, часть из них я, всё же, принимал.