Полученная с маской власть казалась не такой прекрасной, как с самого начала. В свои сорок с небольшим лет главный ткач превратился в дряхлого старика. Множество болезней разъедали его тело. Невыносимая боль сопровождала каждое движение. Но прошло время, и Виррч перестал замечать физические страдания. Маска притупила чувства, лишила разума. Как он еще окончательно не свихнулся, оставалось загадкой для самого главного ткача.
Он давно нашел средство бороться с болью. Виррч испытывал наслаждение, когда ткал новое полотно. В такие минуты разум словно отделялся от истерзанного тела и уносился куда-то вдаль. Только за работой он был счастлив.
Большие тоннели, по которым текли человеческие эмоции, тесно переплетались между собой. Переливающиеся разными цветами, подобно огромным червям, они вырывались из-под земли, а потом снова ныряли вглубь и терялись в вечности. Этими нитями ткачи и плели свои сложные Узоры.
А Виррч плыл и плыл в темноте между тоннелями куда-то в небытие. И тело главного ткача наполнялось радостью. Он ощущал сильную вибрацию нитей. Ветер пронизывал его плоть, приятно щекотал нервы. В конце пути Виррчу обычно являлись огромные, подобно китам, тени. Они скользили по краю созданного им полотна и исчезали в темноте. Главный ткач никак не мог понять, откуда берутся эти тени. То ли от созданного рисунка, то ли это игра воображения, то ли от чего-то еще? Но все попытки добраться до истины кончались крахом. Тени ускользали от Виррча, оставаясь вне досягаемости. В конечном счете главный ткач сдался. Тени же не обращали на него внимания. Виррч не представлял для них особого интереса.
Главный ткач, будто крошечный комар, стремительно скользил между огромными нитями. Он слегка задевал их, и волокна колебались по всей длине в определенном ритме. Виррч прислушивался к этим звукам, выискивая нужную нить. Потом погружался внутрь полотна. Хаос поглощал главного ткача.
Теперь Виррч превратился в крошечную искру и мчался по волокнам с головокружительной скоростью. Перепрыгивая на следующую нить в месте соединения, Виррч стремился к заветной цели. И, наконец, главный ткач вырвался на свободу.
Видение растворилось, чувства приходили в норму, тело вновь вернулось в прежнее состояние. После видений главный ткач обычно оказывался где-нибудь за пределами своего дома.
Вот и сейчас он вертел головой, пытаясь понять, куда попал.
Виррч стоял посреди маленькой, плохо освещенной комнаты. На осыпающихся желто-красных каменных стенах кое-где просматривались обрывки пиктограмм. От мерцающих фонарей по комнате танцевали причудливые тени. Тяжелая деревянная дверь была плотно закрыта. До главного ткача то и дело доносилось тихое бормотание и обрывки чьих-то разговоров. Любой неподготовленный человек легко сошел бы здесь с ума. Но только не Виррч. Он практически сразу догадался, что видения забросили его в Аддерах, монастырь ткачей.
Комната была пуста, но сквозь стены Виррч ощутил приближение трех монахов. В ожидании их появления главный ткач обдумывал, как сообщить братьям последнюю новость.
Он до сих пор не мог понять, как Люцию удавалось прятать так долго.
Наследница – урод. Порченая… Почему же прежде никто ничего не заметил?
Все началось с сообщений испуганных слуг. Они рассказали о девочке-призраке, разгуливающей ночью по коридорам дворца. Только тогда Виррч заподозрил, что от него что-то скрывают, и решил обыскать замок. Главный ткач прислушивался к колебанию нитей, выискивая малейшие нюансы, изменения в привычном звучании. Виррч вел себя точно огромный паук, который чувствует, что муха попала в сеть.
Но главный ткач ничего не нашел. Изменения в дворцовом полотне были настолько слабыми, что даже Виррч затруднялся сказать, отчего они происходят.
Однако его не покидали опасные предчувствия. И, в конечном счете, поиски принесли результаты. Главный ткач нашел блуждающего призрака. Девочка действительно появлялась в коридорах дворца. Крошечное колебание воздуха от ее прохождения сквозь стены было почти незаметно. И хотя с каждым разом Виррч приближался к девочке все ближе и ближе, он все равно не мог ее догнать. Ребенок всегда ускользал. Неудачи разъярили главного ткача, и он удвоил усилия. Но цель только отдалилась от преследователя. Виррчу никак не удавалось выяснить, кто же это.
До того дня, когда шпион подслушал разговор Анаис с врачом, она рассказывала о странных снах дочери. И только тогда главный ткач смог связать все воедино и найти ответ на мучавший его вопрос.
Подобно многим, Виррч не считал нужным постоянно следить за наследницей. Даже желание императрицы держать Люцию взаперти не вызвало у него особых подозрений.
Виррч с самого начала знал, что девочка не настолько болезненна, как говорила Анаис. С другой стороны, главный ткач понимал, почему вокруг Люции столько хлопот и суеты. Необходимо обезопасить будущую императрицу. К тому же Виррч приписывал такую заботу параноидальному страху Анаис за свою единственную дочь – единственного ребенка.
Поэтому он не проявлял к девочке большого интереса, считая, что в этом нет особой надобности. С каждым годом Виррч все реже вспоминал о ребенке. Иногда мысли о Люции приходили ему в голову, но тут же отодвигались на второй план.
Именно уверенность в своем могуществе ввела главного ткача в заблуждение. Виррч даже подумать не мог, что призрак замка и есть маленькая наследница. Приглядись он к Люции повнимательнее с самого начала, необычные способности девочки вряд ли укрылись бы от всевидящего ока маски Истины.
В ту ночь, когда Виррч услышал о необычных снах наследницы, он использовал маску, чтобы найти принцессу. Главный ткач решил узнать, кто же она на самом деле.
Но и проникнув во дворец, он не смог найти Люцию. Девочка оставалась невидимой. Сознание, казалось, ощущало ее присутствие, но прикоснуться к наследнице Виррч не мог.
Гнев его был ужасен. В припадке ярости он лишил жизни трех детей. Порченая под носом, а главному ткачу потребовалось восемь лет, чтобы это увидеть!
Теперь, когда Виррч знал, с чем имел дело, он призадумался. Главный ткач еще ни разу не сталкивался с особым даром, которым обладала Люция. Он понимал, чем это может грозить в будущем. Виррч даже побаивался будущую императрицу, так как не знал, чего еще можно ожидать от нее.
И все же главный ткач не желал признавать поражение. Ему требовались доказательства.
Виррч послал письмо ткачу Сонмаги ту Амаха. Этот человек был советником семьи. Он сумел нанять вора, который пробрался во дворец и заполучил локон наследницы.
Виррч любил выгребать жар чужими руками. Так главный ткач всегда оставался вне подозрений. Если кто-то попытается выяснить правду, то след приведет к Сонмаге ту Амаха. Единственным человеком, который знал о роли Виррча в этом деле, был ткач Сонмаги, Брах.
Осмотрев локон наследницы, главный ткач укрепился в худших своих подозрениях.
Девочка являла собой угрозу, требующую немедленного устранения. Ее способности могли положить конец власти ткачей над людскими душами.
Хорошо, если семья Бэрак и другие известные династии разделаются с девчонкой вместо него. А если нет… Тогда придется принять более жесткие меры.
Дверь распахнулась, и в комнату, шаркая ногами, вошли три фигуры в рваных одеждах. Они не видели Виррча. Для монахов главный ткач оставался мерцающим светом, едва различимым видением, одной из пляшущих по стенам теней. Но братья знали о его присутствии.
– Приветствую тебя, главный ткач Виррч, – гаркнул один из вошедших, чье лицо скрывала маска из коры и листьев. От этого казалось, что у него борода. – Я полагаю, есть новости?
– Не очень хорошие, братья мои, – ответил мягко Виррч. – Но очень важные…
Глава 6
Особняк знатной семьи Колай располагался в императорском квартале в западной части города.
Дом сильно видоизменился с момента постройки. Один из владельцев особняка пристроил к нему крыло, в котором расположилась обширнейшая библиотека. Изогнутую крышу покрывала черная глянцевая черепица. Фасады, выкрашенные в цвет слоновой кости, отличались простотой, единственным Узором были резные деревянные лучи от изображенного под самой крышей солнца. Позади особняка располагались хозяйственные постройки и служебные помещения: флигель для охраны, конюшни и амбар. Перед домом был разбит красивый сад, поражавший своей ухоженностью и строгостью форм. Мощеные дорожки огибали пруд с разноцветными рыбками. В центре сада находился фонтан, украшенный скульптурой. В тени больших деревьев стояли скамьи. Внутренний двор, сад и сам дом окружала стена с единственными воротами. Она отделяла особняк от широких улиц императорского квартала.
Утреннее солнце заливало город. Поэтому даже в квартале богачей стояла духота.
Из окна кабинета открывался прекрасный вид на золотую пирамидальную башню дворца, самого высокого здания в Аксеками. Мисани ту Колай сидела за письменным столом. С самого утра девушка корпела над бумагами, подсчитывая доход от продажи рыбы.
Семья Колай владела множеством рыболовецких судов. Рыбный промысел в бухте Матакса приносил немалую прибыль. Всем в Сарамире было известно, что крабы и омары с печатью дома Колай самые вкусные и восхитительные – правда, они и стоили немалых денег.
Уже два года Мисани вела дела семьи. Так как девушка являлась единственной наследницей, титул Бэрак после смерти отца переходил к ней вместе со всеми предприятиями. Таким образом, Мисани предстояло возглавить и продолжить дело своей семьи.
Вот почему девушка уже несколько часов сидела над бумагами, просматривая счета и подводя итоги, отчерчивала линию в конце каждого документа и аккуратным, но быстрым почерком выводила нужную цифру.
Мисани была невысокого роста, стройная и грациозная. Ее тонкое, бледное лицо нельзя было назвать красивым, но оно невольно притягивало взгляд выразительностью черт. Шелковистые черные волосы, доходившие до лодыжек, Мисани заплетала в тугие косы.
Девушка отличалась необычайной для своих лет сдержанностью и спокойствием. По ее лицу собеседник никогда не мог догадаться, что на самом деле творилось в душе Мисани.
В дверь постучали. Девушка отчертила линию, записала итоговую сумму и лишь затем позвонила в маленький серебряный колокольчик, разрешая войти. В кабинет осторожно проскользнула служанка. При виде хозяйки она слегка наклонила голову, прижав кончик пальца к губам, а другую руку положила на талию. Так служанки Сарамира приветствовали своих господ.
– К вам посетитель, хозяйка. Госпожа Кайку ту Макаима.
Мисани кивнула и улыбнулась, радуясь приезду подруги. Служанка поклонилась хозяйке в ответ, радуясь, что принесла хорошую новость.
– Привести гостью, госпожа?
– Да, конечно. И принеси для нас фрукты и холодную воду.
Служанка поклонилась и вышла. Мисани убрала письменные принадлежности в стол и привела себя в порядок. Последние два года дела отнимали столько времени, что она почти не виделась с друзьями. Но Кайку – совсем другое дело. Их связывала давнишняя дружба. И долгая разлука стала для обеих настоящей пыткой. Девушки часто писали письма, поверяя друг другу мечты, надежды и опасения, но этого было мало.
И вот подруга, с которой Мисани не виделась столько лет, возникла на пороге ее дома.
– Госпожа Кайку ту Макаима, – объявила за дверью служанка, и Кайку вошла в комнату.
Мисани бросилась навстречу, и девушки крепко обнялись.
Наконец они разжали объятия. Мисани отстранилась и, не выпуская руки подруги, пристально посмотрела на нее.
– Ты сильно похудела. И такая бледная. Болела?
Кайку засмеялась. Они знали друг друга слишком давно, поэтому прямой вопрос Мисани не удивил девушку.
– Что-то в этом роде. Зато ты выглядишь превосходно. Городская жизнь явно пошла тебе на пользу.
– Я скучаю по бухте. – Мисани опустилась на одну из расстеленных на полу ярких циновок. – Приходится тратить жизнь на подсчет выловленной рыбы и оценку лодок. Но, кажется, я потихоньку начинаю испытывать удовольствие от бумажной рутины.
– На самом деле? – недоверчиво спросила Кайку, усаживаясь напротив подруги. – Ах, Мисани, ты всегда любила скучные занятия.
– Я расцениваю это как комплимент. Ведь ты еще ребенком была слишком непоседлива и невнимательна, особенно когда дело касалось уроков.
Кайку улыбнулась. При виде подруги все ужасы, которые ей пришлось пережить за последнее время, отступили и казались дурным сном. Мисани была напоминанием о той жизни, которой она жила прежде, до того, как ее семью постигла трагедия.
Мисани почти не изменилась за прошедшие годы. Разве что фигура приобрела женственную округлость, да говорила подруга официально, будто на собрании в суде. Но при этом она осталась все той же самой Мисани, близким человеком из детства. Ее присутствие, словно бальзам, излечивало израненную душу Кайку.
Служанка предупредительно постучала и вошла в комнату. Пододвинула низкий деревянный столик, поставила миску с кусочками фруктов и наполнила стаканы прохладной водой. Потом переставила ширмы, чтобы усилить едва ощутимое дуновение ветерка, который слегка разбавлял знойный утренний воздух, и удалилась. Кайку, наблюдая за ее действиями, вспомнила о другой служанке, безвременно ушедшей из жизни в иной мир.
– Кайку, чем я обязана твоему визиту? – поинтересовалась Мисани. – Путь до Аксеками неблизкий. Ты надолго приехала? Комната для тебя уже подготовлена. Можешь сказать служанке, какую одежду носишь, и она принесет туда все необходимое.
Печальная улыбка тронула губы Кайку. Взгляд Мисани стал серьезным и сосредоточенным.
– Что случилось? – Вопрос сам слетел с губ.
– Вся моя семья умерла, – просто ответила Кайку.
Несколько секунд Мисани сидела, точно громом пораженная, осознавая услышанное. Затем в ужасе закрыла лицо руками, словно защищаясь от удара.
– Нет, не может быть… – Мисани часто задышала, стараясь удержать слезы. – Как это случилось?
– Я тебе все расскажу, – устало произнесла Кайку. – Но есть кое-что еще. Я уже не такая, какой ты меня помнишь, Мисани. И, наверное, никогда не смогу стать прежней. Внутри меня поселилось что-то… инородное. Я не могу понять, в чем дело, но эта сила опасна. Мне необходима твоя помощь, Мисани. Я очень нуждаюсь в ней.
– Я готова помочь тебе. – Мисани взяла подругу за руки. – И все для тебя сделаю.
– Не торопись. Вначале выслушай мою историю с самого начала. Находясь рядом со мной, ты тоже подвергаешься опасности.
Мисани замерла, вглядываясь в строгое лицо подруги. Такой серьезной она ее никогда не видела. Кайку всегда была ветреной и взбалмошной, но сейчас говорила таким тоном, словно ей вынесли смертный приговор.
– Расскажи все, – попросила Мисани. – И ничего не скрывай.
После недолгого молчания Кайку решилась сообщить подруге о своих злоключениях. Она начала рассказ с момента собственной смерти и закончила прибытием в Аксеками.
Кайку рассказала про Азару, которую считала служанкой и которой доверяла. А оказалось, что девушка вовсе не та, за кого себя выдавала. Поведала о маске, привезенной отцом из последней поездки. И наконец, рассказала о том, как умерла Азара, а ее саму спасли священники. Она призналась, что поклялась богу Оха отомстить за убийство близких.
Кайку закончила рассказ, но Мисани продолжала молчать. Девушка пристально посмотрела на нее, стараясь угадать, о чем думает подруга, что скрывается за этим видимым спокойствием. Такой Мисани Кайку никогда не видела. Эту сдержанность подруга приобрела за два прошедших года, сопровождая отца на судах императрицы. Там каждое лишнее движение, жест, гримаса могли выдать тайну или стоить жизни.
– Маска у тебя с собой? – Мисани наконец нарушила молчание.
Кайку кивнула, достала маску из мешка и подала подруге. Мисани пристально рассматривала злобное красно-черное лицо, искоса смотревшее на нее. На первый взгляд, маска ничем не отличалась от тех, что ей доводилось видеть на актерах в театре.
– Ты не пробовала ее надевать?
– Нет. – Кайку передернула плечами. – Что, если это маска Истины? Я сошла бы с ума или умерла… в лучшем случае.
– Очень мудро, – кивнула Мисани, продолжая размышлять.
– Скажи, ты мне веришь? Для меня очень важно знать, что ты не сомневаешься в моей правдивости.
Мисани снова кивнула, и черные косы, как змеи, заструились по ее плечам.
– Я верю тебе, – улыбнулась она подруге. – Не сомневайся. И я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, дорогая.
Кайку с облегчением вздохнула, с трудом сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Мисани возвратила ей маску.
– Что же касается этой маски, то у меня есть друг, который изучил искусство отцов Предела. Может быть, он сумеет нам что-нибудь пояснить.
– Когда мы сможем с ним увидеться? – взволнованно спросила Кайку.
– Это будет весьма непросто. – Мисани задумчиво посмотрела на подругу.