- Хорошо, господин, - поклонился Пембе.
Я решил не возвращаться сразу домой. Если за мной установили слежку, пусть помучаются. К Пембе я пришел, естественно, только ради его новой рабыни. Прислуживая мне, Шабе и Мсалити, девчонка меня возбудила. Тогда она думала, что изображает из себя рабыню в таверне. Я ее захотел. Теперь я ее получу. Кстати, и для нее лучше, если я буду у нее первым. Как-никак я лучше других на Горе разбираюсь в проблемах девушек с Земли.
Обычно первые две-три ночи самые трудные для выживания в паговых тавернах. За это время девушка должна усвоить, что она - рабыня из таверны. Если же она этого не понимает, вряд ли из нее вообще что-то получится. Чаще всего дело кончается тем, что какой-нибудь посетитель перерезает ей горло, доведенный до белого каления бестолковостью и неловкостью невольницы. Потом, конечно, ему придется выплатить хозяину полную стоимость рабыни, плюс медный тарск, а то и два, в качестве моральной компенсации.
Помощник хозяина вытолкнул девушку на середину таверны. Пембе покачал головой и вручил ей кувшин с пагой. Затем показал на меня.
Когда наши взгляды встретились, девушка вздрогнула и едва не разлила всю пагу. Хорошо, что она этого не сделала. Медленно и осторожно рабыня из таверны приблизилась к моему столику и опустилась на колени.
- Прижми кружку к животу, - приказал я. Она послушно исполнила команду.
- Паги, господин? - прошептала она.
- Да.
Девушка зарыдала.
- Поцелуй кружку.
Она прижалась губами к металлической кружке, широко развела колени, опустила голову и произнесла:
- Ваша пага, господин.
- Твой хозяин уже подобрал тебе имя? - спросил я.
- Еще нет, господин.
- Для удобства я буду называть тебя сегодня Эвелина, - сказал я.
- Хорошо, господин.
- Теперь припомни две последние фразы, которые ты говорила, когда по глупости считала себя свободной женщиной.
- Эвелина принесла напиток своему господину. Эвелина надеется, что после него господин не отвергнет ее ласк.
- Еще, - сказал я.
- Меня зовут Эвелина, - произнесла она. - Я стою обнаженная на коленях перед моим господином. Я мечтаю доставить ему наслаждение. Позови меня на свое ложе, господин! Эвелина умоляет, чтобы ей показали, как надо обращаться с рабыней!
- Хорошо, - похвалил я рабыню.
Не поднимаясь с колен, она отползла на ярд от стола и застыла в покорной позе. Я не торопясь потягивал пагу.
- А ты красивая рабыня.
- Спасибо, господин.
- Говорят, ты - белый шелк?
- Я девственница, господин.
- Это и называется белым шелком.
- Да, господин.
- Тебе хотелось когда-нибудь узнать, что такое быть рабыней? - спросил я. Она подняла голову.
- Смотри, - предупредил я. - Ты стоишь передо мной на коленях. Голая. На тебе рабский ошейник. Тебе будет нелегко солгать.
- Да, - тихо произнесла девушка. - Мне интересно узнать, что значит быть рабыней.
- Скоро узнаешь, - обнадежил ее я.
- Да, господин.
На какое-то время я задумался, потягивая пагу. Потом послал рабыню за второй кружкой. В таверне Пембе вторая кружка стоила всего долю тарска. Деньги я отдал помощнику. В таверне Пембе, как, кстати, во многих подобных заведениях, девушкам запрещено прикасаться к монетам. Разумеется, Эвелина, которую я заказал вместе с первой кружкой, принадлежала мне до тех пор, пока я не уйду из таверны или сам не отпущу ее.
- Позволь мне сказать, господин, - робко произнесла рабыня.
- Да?
- Господин собирается меня использовать?
- Не знаю. Еще не решил. Сделаю так, как мне заблагорассудится.
Я с наслаждением допил вторую кружку. Посидев еще немного, я оттолкнул кружку на край стола.
- Господин собирается уходить? - спросила рабыня.
- Иди в альков, - приказал я.
Она в ужасе посмотрела на меня, потом медленно поднялась и на негнущихся ногах направилась к алькову. Возле самого входа она остановилась, не в силах переступить через порог. Я взял ее под руку и швырнул внутрь. Девчонка упала на разбросанные на полу меховые шкуры. Я развернулся и задернул за собой красные шторы.
Она растерянно сидела на шкурах, подняв колени. Я взял цепь с кандалами для лодыжки, что лежала сразу у входа и была длиной около ярда. Такая же цепь лежала слева, две другие цепи заканчивались наручниками. Еще одна цепь цеплялась за ошейник. Все замки открывались одним ключом, который в паговых тавернах всегда кладут на полочку слева у входа. Имелись и приспособления для укорачивания цепей. Само собой разумеется, пленник не мог дотянуться до полочки с ключом, если на нем была защелкнута хотя бы одна из цепей. Рядом с полочкой для ключа был крючок, на котором висел невольничий кнут.
Я нагнулся, схватил рабыню за правую ногу и защелкнул на ней кандалы. Потом толчком повалил ее на спину и поочередно заковал в наручники правую и левую руки. После этого я приковал ошейник девушки к центральному кольцу, надел кандалы на левую ногу и укоротил все цепи таким образом, что она едва могла пошевелиться.
- Ты посадил меня на цепь, господин, - растерянно произнесла рабыня.
- Сейчас ты поймешь, что значат невольничьи цепи, - усмехнулся я. - Ну-ка, посмотри сюда! - Я показал на крючок рядом с полкой. - Что ты здесь видишь?
- Невольничий кнут, - побелевшими губами пролепетала она.
- Вообще-то мы с тобой находимся в алькове. Но ты скоро поймешь, что это весьма необычное место.
- Да, господин.
- Это камера подчинения.
- Да, да, господин.
- Хорошенько об этом подумай. Сосредоточься на этой мысли, прочувствуй ее всеми клеточками своего прелестного тела. Здесь тебе, рабыне, придется полностью подчиниться воле мужчины.
- Да, господин.
- Сейчас я к тебе прикоснусь.
- Я фригидна, господин. Не сердись и не убивай меня.
- Подумай, о чем я тебе сказал. Ты находишься в камере подчинения.
- Да, господин. - Девушка тихонько заплакала. Потом я к ней прикоснулся. Очень нежно. Бедра ее дернулись, цепь задрожала. Она испуганно посмотрела на меня.
- Ты готова подчиниться мне полностью?
- Да, господин, - прошептала рабыня и попыталась приподнять ноги. - Коснись меня еще раз.
Я немного подождал и прикоснулся к ней еще раз. Очень нежно.
- Ай! - взвизгнула девчонка.
Я продолжал ее гладить. Она застонала и принялась извиваться.
Тогда я остановился.
- Какое странное ощущение, - сказала она. - Что это было?
- Теперь тебя надо выпороть.
- Почему, господин?
- Потому что ты мне солгала. Когда сказала, что фригидна.
Она растерянно посмотрела на меня.
- Ты вовсе не фригидна, девочка, - усмехнулся я. - Ты очень горячая рабыня.
- Нет, нет! Я не горячая рабыня! - замотала она головой.
- Сейчас посмотрим.
- Как ты можешь после этого меня уважать? - неожиданно произнесла она.
- Тебя никто не уважает, - пожал я плечами. - Ты всего лишь рабыня.
- Да, господин.
- У тебя больше нет гордости. Рабыням не позволяется иметь гордость.
- Но я хочу хотя бы уважать сама себя, - сказала она, отвернув голову в сторону.
- Ты должна не уважать себя, а быть собой, - поправил ее я.
Девушка посмотрела на меня. В ее глазах застыли слезы.
- Я не могу осмелиться быть сама собой.
- Разве женщина не может быть женщиной? - спросил я.
- Не может! - вдруг крикнула она. - Это унизительно!
- Вот это да! Кем же, по-твоему, должна быть женщина?
- Она должна быть такой, как мужчина.
- Но ты же не мужчина, - возразил я.
- Я не могу стать женщиной, - заплакала она.
- Почему?
- Потому что женщина в глубине души - рабыня.
- Разве плохо, если рабыня станет рабыней? - спросил я.
- Плохо! - крикнула она.
- Почему? - настаивал я.
- Не знаю! - зарыдала девушка. - Я не знаю.
- Разве может быть плохим то, что естественно? Разве плохо, если камень - это камень, а дерево - это дерево?
- Нет.
- Почему же тогда плохо, если рабыня становится рабыней? - спросил я.
- Не знаю, - покачала она головой.
- Может быть, в этом нет ничего плохого?
- Я даже боюсь об этом подумать, - призналась девушка и вдруг добавила: - Пожалуйста, не переставай меня трогать, господин.
- Рабыня просит?
- Да, господин. Эвелина умоляет тебя. Не переставай к ней прикасаться.
Я нежно поцеловал ее груди, при этом снова начал ее трогать.
- Спасибо тебе, господин, - застонала она. Потом, совершенно неожиданно, она попыталась вырваться. Цепи, разумеется, не позволили ей этого сделать.
- Что случилось? - спросил я.
- Я должна сопротивляться. Я не должна поддаваться этому ощущению!
- Почему?
- Я ощущаю в себе что-то новое. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Это как волны… Они поднимаются из глубины, завладевают всем моим существом. В это трудно поверить. Невероятное, фантастическое ощущение! Нет! Нет! Ты должен остановиться!
- Почему?
- Потому что я пошла тебе навстречу.
- Как это?
- Как рабыня, которая идет навстречу своему господину.
- Ты и есть рабыня.
- Да, господин, - вздохнула она.
- Ты находишься в камере подчинения, - напомнил я.
- Ты не оставляешь мне никакого выбора.
Я улыбнулся.
- Сейчас я дам тебе возможность выбрать. Первый и последний раз.
- Выбрать? - растерялась рабыня.
- Я предоставляю тебе выбор невольницы. Ты можешь либо уступить, либо умереть.
- Я предпочитаю уступить, господин, - испуганно проговорила она.
- Естественно, - усмехнулся я. - Ты же рабыня.
- Спасибо, господин, - тихо произнесла девушка.
- В следующий раз, - строго сказал я, - выбора у тебя не будет.
Я начал снова к ней прикасаться, вознося ее на высоты, которые она выбрала.
- Аййи! - вопила она. - Я отдаюсь тебе, господин!
Между тем сегодня я не собирался ею овладевать.
- Пожалуйста, погладь меня еще! - просила она. Как трогательно выглядели ее маленькие ладошки, время от временя сжимающиеся в кулачки!
- Я даже не подозревала, что бывают такие ощущения, - призналась девушка.
- Это пустяки, - ответил я.
- Пустяки! - возмущенно воскликнула она. - Никогда раньше я не испытывала ничего подобного!
- Маленький оргазм невольницы, - сказал я.
- Я почувствовала, что готова подчиниться тебе безоговорочно. Мне так понравилось это ощущение!
Спустя некоторое время я снова начал ее гладить.
- Что собирается сделать господин со своей рабыней? - спросила она.
- Немного ее поучить, - ответил я.
- Да, господин.
На этот раз она начала кричать и извиваться уже через десять ен. Неожиданно она посмотрела на меня широко открытыми, испуганными глазами.
- Опять! Это наступает опять! Только на этот раз гораздо сильнее! Я не вынесу! Оно убьет меня! Я умираю!
- Не умрешь, - сказал я.
- Айии! - завизжала рабыня, мотая головой. Потом крики ее перешли в рыдания. - Я скована цепью. Держи меня. Не отпускай. Пожалуйста, господин! Не отпускай меня!
Я поцеловал ее. Овладевать ею я пока не хотел.
Она смотрела на меня, запрокинув голову.
- Пожалуйста, господин, войди в меня! Я хочу принадлежать тебе безвозвратно. Сжалься надо мной! Умоляю!
- Позже, - сказал я. - Ты еще не разогрелась.
- Хорошо, господин, - испуганно пролепетала она.
На рассвете я проснулся от прикосновения нежных губ Эвелины.
Ночью я ее расковал, за исключением кандалов на левой лодыжке.
Она разбудила меня так, как я ее научил. Приятно просыпаться подобным образом. Я гладил ее волосы, в то время как она доставляла мне наслаждение.
Ночью я показал ей кое-какие маленькие хитрости, элементарную технику рта, рук, грудей, волос, губ, стоп и языка. Это поможет девчонке выжить в таверне Пембе. Самое же главное - я объяснил ей чрезвычайную важность подчинения, основу основ поведения рабыни. Отсюда вытекает все остальное.
Я застонал, и она радостно посмотрела на меня, довольная, что ей удалось исторгнуть из меня сладостный звук.
- Доведи дело до конца, рабыня, - сказал я.
- Конечно, господин!
Мои руки непроизвольно вцепились в ее волосы. Я прижал девушку к себе. Потом я ее отпустил.
Подтянув девушку поближе, я посмотрел на ее лицо в тусклом свете нового дня, пробивающегося в альков сквозь щель между шторами на дверях. Потом я вытер рот невольницы ее волосами.
- Уже утро, господин, - прошептала она.
- Да, - сказал я.
Она преданно смотрела мне в глаза.
- Говори, - приказал я.
Прижавшись губами к моему уху, она зашептала. Прошлой ночью я научил ее этим словам.
Он - Господин, а я - Рабыня
Он - хозяин, а я - собственность
Он командует, а я подчиняюсь
Он получает удовольствие, а я его доставляю
Почему это так?
Потому, что он - Господин, а я - Рабыня.
Я положил ee на спину спину и улыбнулся:
- Доброе утро, рабыня!
- Доброе утро, господин! - радостно откликнулась она.
- Хорошо ли ты спала? - спросил я.
- Ты почти не позволил мне спать, но в те маленькие промежутки, которые у меня были, я спала самым крепким и счастливым сном в моей жизни!
- Снились ли тебе сны?
- Мне приснилось, что я рабыня. А потом я проснулась, и оказалось, что это так и есть. Я улыбнулся.
- Я - рабыня, - радостно произнесла она. - Представляешь, как это здорово! Сегодня утром я проснулась с ощущением огромного счастья. Ты подарил мне это чувство вчера ночью.
- Как по-твоему, способна свободная женщина пережить такое? - спросил я.
- Никогда, - решительно ответила Эвелина. - Потому что свободные - не рабыни. То, что я пережила, может чувствовать только рабыня, лежащая в объятиях господина. Свободной женщине эти чувства недоступны.
- Пока ее не закуют в кандалы, - заметил я.
- Конечно, господин, - согласилась она. - Если бы ты знал, как мне жаль свободных женщин! Какие они невежественные! Неудивительно, что они враждебно относятся к мужчинам. Впрочем, если мужчина недостаточно силен, чтобы надеть на женщину ошейник, он действительно достоин ненависти.
- Может быть, - задумчиво проговорил я, вспомнив женщину, которая некогда была моей свободной спутницей. Я вспомнил, какую жестокость она проявила по отношению ко мне в доме Самоса, когда ей показалось, что я слаб и беспомощен. Некогда она была дочерью Марленуса из Ара, но он от нее отказался после того, как она попала в рабство. Вместо того чтобы смириться с пятном на своей чести, славный убар Ара торжественно отрекся от дочери на мече и медальоне, который украшал его покои. Теперь эта девушка свободна, но лишена гражданства. А все потому, что на левом бедре у нее красовалось клеймо Трева, ибо однажды она стала рабыней Раска из Трева, капитана и тарнсмена. Интересно, успел ли он ее подчинить себе? В принципе я в этом не сомневался. Тогда мне казалось, что клеймо Порт-Кара будет хорошо смотреться поверх клейма Трева. Мне очень хотелось увидеть, как она будет танцевать, прикрытая крошечным отрезом алого невольничьего шелка.
- Ошейник - наша судьба, - сказала Эвелина. За шторами раздавались утренние звуки: двигали столы, - кто-то подметал пол. Подобную работу, как правило, проделывают помощники хозяина. Девушки в это время спят, закованные в цепи, в своих пеналах.
- Уже утро, - сказал я.
- Ты собираешься уходить? Хочешь оставить свою рабыню?
- Естественно, - ответил я. - Девочка из таверны.
- Подожди немного, - взмолилась она. - Побудь со мной еще чуть-чуть.
- Хорошо, - улыбнулся я.
- То, что ты сделал со мной ночью, что-то для тебя означает?
- Для меня это была обычная ночь с рабыней.
- О! - воскликнула она.
- Такое проделал бы с тобой любой горианский мужчина.
- Любой заставил бы меня так уступить? - недоверчиво переспросила она.
- Естественно, - ответил я. - Рабыня. Скажи-ка лучше, что ты теперь думаешь о своем ошейнике?
- Я его ненавижу. И люблю одновременно.
- Любишь?
- Да! - воскликнула она. - Мне так понравилось быть рабыней! Мне так понравилось уступать и подчиняться!
- Похоже, на тебя не зря надели ошейник, - заметил я.
- Конечно. Потому что я - настоящая рабыня.
- Правильно, - сказал я. - Рабыня.
- При этом, - добавила она, - я остаюсь женщиной Земли. - Она схватилась руками за ошейник. - Как это все-таки жестоко - надеть на женщину стальное кольцо! Неужели его никогда не снимут?
- И не надейся.
- Никогда?
- Если и снимут, то чтобы тут же надеть другой.
- О! - произнесла она и посмотрела на крюк, на котором висел невольничий кнут. - Ты меня так и не выпорол…
- Время еще есть, - сказал я.
- Нет! Нет, что ты! - Она уже познала кнут. - Мне кажется, что меня будут часто продавать и перепродавать.
- Я в этом не сомневаюсь.
- Как ты думаешь, кто-нибудь меня освободит? - спросила Эвелина.
- Нет.
- Почему?
- Ошейник тебе очень идет. Она погладила ошейник.
- Да, - произнесла она наконец. - Ты прав. А ведь ты сразу это понял, животное, - сказала она неожиданно резко. - Поэтому ты заставил меня подавать пагу обнаженной?
- Твоя рабская натура просто бросается в глаза, - заметил я.
- Конечно, - улыбнулась она. - Ты же горианский мужчина.
- Любой мужчина Гора, глядя на тебя, решит, что ты прирожденная рабыня. Независимо от того, есть на тебе ошейник или нет.
- И вот я стала рабыней.
- Да.
- Я против этого не возражаю, - улыбнулась девушка.
- Твое мнение никого не интересует.
- Я знаю. - Она умиротворенно кивнула. Снаружи двигали столы, стулья и мыли пол. Я сел.
- Мне пора.
- Ты оставишь меня здесь? - испуганно спросила рабыня.
- Да.
- Пожалуйста, побудь со мной еще немного.
- Пытаешься меня удержать?
- Да, - кокетливо произнесла она. - При помощи чар рабыни.
- Только не говори как земная девушка, - поморщился я.
- Я не земная девушка, - испуганно поправилась она. - Я - рабыня Гора.
- Другое дело.
Она скользнула вниз и принялась меня целовать.
- У меня нет времени, - сказал я.
- Задержись хотя бы ненадолго, - взмолилась она. Мне показалось, что она очень боится остаться одна. В глазах ее застыло отчаяние.
- Похоже, ты действительно начинаешь понимать значение ошейника, - сказал я.
- Да, господин.
- Ну что, выбрала бы ты сейчас свободу?
- Нет, господин. Я уже была свободной женщиной. И я была рабыней. Я знаю и то и другое.
- Разве свобода не представляет большой ценности?
- Конечно, господин, свободу надо ценить. Но еще больше я ценю свое рабство.
Я посмотрел на девушку.
- Я выбираю ошейник, - сказала она. - Цепи, кандалы и руки хозяина на моем теле.
Я подтянул ее поближе и уложил на спину.