- А хочешь сходить на концерт в театр эстрады? У меня есть приглашение. Заместитель администратора в "Эстраде" родственник моей жены, и он отцепил мне контрамарочку.
- Правда?
- Правда! Ну, как, пойдешь?
- А какой концерт?
- Маш, что за вопрос? Сборный, - Пугачева, Леонтьев, Меладзе, Долина, ну и всякие молодые, естественно. Думаю, ты их знаешь лучше меня.
- Вы ошибаетесь. Я совсем не увлекаюсь молодой российской эстрадой по причине того, что ее у нас нет! Ну, в смысле нет настоящей! Наша эстрада, Олег Викторович, как поддельная водка, в которой не выдержана ни одна рецептура!
Бураков покачал головой и засмеялся.
- Ну вот! А я - то развеять тебя хотел!
- Я пойду, Олег Викторович. Мне Меладзе нравится. Его голос задевает за живое! И потом, я благодарна Вам. Вы же при всем желании не смогли бы пригласить меня на концерт моих любимых исполнителей, по той простой причине, что у нас в России на сборных концертах они не выступают.
- Ладно, Маш, не грусти, у тебя все еще впереди, может….
Она перебила его.
- Угу, вся жизнь впереди, надейся и жди! Простой советский девиз! Короткий и ясный!
После обеда Олег Викторович снова подошел к ней и положил на стол контрамарку.
- Она, что, одна только?
- Одна. Понимаешь, жена у меня в отъезде, вот родственник и решил меня поразвлечь.
Маша растерялась.
- Так, может Вы сами, Олег Викторович?
- Нет, Маш, я один ходить не люблю, да и потом, у нас сегодня совещание после работы, ты же знаешь!
- Вообще-то я тоже не люблю одна.
- Сходи, сходи, развейся! Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты уже с неделю вроде как не в себе.
Маша взяла контрамарку в руки.
- Партер. Третий ряд, четырнадцатое место. Начало в девятнадцать ноль ноль! - прочитала она.
- Концерт четырехчасовой, - подсказал Бураков. - Закончится в одиннадцать.
- Поздновато будет потом одной возвращаться. - Снова засомневалась Маша.
- Поздновато? - удивился Бураков.
Маша улыбнулась.
- По времени, конечно, нет! Просто ко мне после одиннадцати вечно кто-нибудь пристает!
- Ну, Маш, это неудивительно! Ты же красивая эффектная девушка! Я удивляюсь, почему к тебе пристают только после одиннадцати!
Маша засмеялась.
- Спасибо, Олег Викторович. Я обязательно пойду и буду надеяться, что на этот раз все обойдется.
- Постой, а ведь я могу тебя встретить после концерта и отвезти домой на своей машине! Конечно! Что мне делать-то?
- Не беспокойтесь, Вы…
- Не возражай, Мария! Я сейчас временно в холостяках, дома никого, - ни Оли, ни Поли! Так что, не возражай!
…Он встретил ее в условленном месте в одиннадцать десять. И Маша, увидев его, почему-то сразу поняла, что между ними сегодня что-то произойдет! Олег Викторович побрился и переоделся в более модный костюм, - он не захочет отвезти меня домой прямо сейчас, - поспорила Маша сама с собой, - вот увидишь!
- Ну, как концерт? - сходу поинтересовался он.
- Ничего! Я даже получила удовольствие! Вы ж не сказали, что будет еще и Максим Галкин! А я его обожаю!
Олег Викторович любезно открыл перед ней дверцу своей "Аудюшки".
- Садись, Машенька! Ну, что ж, в таком случае, я за тебя рад!
Они проехали по набережной и, нырнув на короткое время под мост, направились к центру. Остановив машину на светофоре, возле небольшого уютного ресторанчика, находящегося справа от них, Олег Викторович закинул удочку.
- Ты есть не хочешь? На концерт-то отправилась прямо с работы.
- Ужасно хочу, даже в животе бурчит!
- Может, зайдем? - он кивнул в сторону ресторана.
- С удовольствием! - согласилась Маша.
Они заказали ужин, боржоми для Буракова и мартини с соком для Маши. А потом Олег Викторович пригласил ее на танец.
- Может, мне позвонить маме и сказать, что я сегодня не приеду? - спросила неожиданно для Буракова слегка опьяневшая Маша, и положила голову ему на плечо.
Он удивленно на нее посмотрел.
- Ты хочешь поехать ко мне?
- Я думаю, что Вы этого хотите больше.
- Я тоже так думаю! Ну, а ты?
- Поехали! А там разберемся. Если я передумаю остаться, Вы отвезете меня домой.
Она осталась, и потом вовсе об этом не пожалела. Они провели прекрасную ночь, ибо Бураков оказался искусным и нежным любовником.
Свою связь, которая продолжалась уже больше года, они держали в великой тайне, неукоснительно соблюдая конспирацию, и ни у кого в фирме за это время даже не возникло подозрений на их счет.
……Машина сокамерница, которая уже давно прилегла на лавочку, то похрапывала, то постанывала во сне, то переворачивалась с боку на бок.
- Интересно, сколько сейчас времени? - подумала Маша, которая наспех одевшись, даже часы с собой не прихватила. Ее глаза уже слипались, но она знала точно, что не сможет уснуть в эту ночь.
ГЛАВА 22
Серафима попыталась открыть дверь своим ключом, но она была закрыта на щеколду с внутренней стороны, и тогда она нажала на звонок.
После продолжительной до неестественных размеров паузы, за дверью раздались едва слышные шаги.
- Кто? - прозвучал вслед за этим испуганный голос Анны Сергеевны.
- Мама, это мы с Серафимом, открывай.
Анна Сергеевна открыла задвижку и впустила их в квартиру.
- Так поздно? - удивилась она. - Ты же сказала, что поедешь сегодня домой, и я тебя не ждала.
- Ты, что уже спать легла? - спросила ее Серафима, видя, что мама стоит перед ними босяком в наспех накинутом халате, абсолютно растерянная, если не сказать больше. И она, улыбнувшись, объяснила ее состояние стеснением перед Серафимом, неожиданно заставшим ее в таком виде.
- Нет пока, замялась растерявшаяся Анна Сергеевна. Но…..
- Мама, я знаю, кто убил папу! - сказала Серафима, у которой не хватило терпения, чтобы спокойно подготовить Анну Сергеевну к восприятию этой тяжелой информации.
Анна Сергеевна побледнела и непроизвольно схватила Серафиму за руку, приготовившись услышать страшную весть.
- Кто?
- Маша Кружилина.
- Что? Что ты сказала?
- Да, мама! Это правда. Ее опознала свидетельница, и потом у нее нашли пистолет. В общем, ее вина доказана полностью. Я только что разговаривала с лейтенантом Свиридовым. Ее уже взяли под стражу.
- Господи, но почему?
- Пока не известно! Но, думаю, что они скоро об этом узнают.
- Нет, этого не может быть! Доченька, может, они все же ошибаются?
- Нет, мама! Это правда!
И Серафима, отстранив Анну Сергеевну, направилась в комнату.
- Сима, подожди! - воскликнула ей вслед Анна Сергеевна.
Серафима обернулась и вопросительно на нее взглянула.
- Не ходи туда.
- Что? - не поняла Серафима.
И тут Анна Сергеевна схватила ее за руку и потянула обратно в прихожую.
- Пройдите с Серафимом в твою комнату. - Сказала она, виновато опустив глаза.
И тут до Серафимы стало доходить, что она не одна.
- У тебя кто-то есть? - шепотом спросила она, и жестом указала в сторону спальни Анны Сергеевны.
- Да! - ответила Анна Сергеевна, которой в создавшемся положении ничего другого не оставалось.
- Мама! - Серафима растерянно захлопала ресницами.
И тут в ситуацию вмешался Серафим. Он решительно взял Серафиму за плечи и насильно затолкал ее в нужную комнату, а как только они переступили порог, закрыл за собой дверь.
Серафима беспомощно взглянула на него.
- У нее, что, там…
- У нее там мужчина! Ты же взрослая девочка и все понимаешь!
- Но, как же так?! Папа ведь, он только что…
- Успокойся! - Серафим, нежно обняв ее, прижал к груди.
- Успокойся, и не заблуждайся на этот счет! Она не завела себе любовника только что. Они наверняка уже встречались прежде.
- Господи! - по щекам Серафимы покатились слезы. - Вокруг одно предательство! Сначала подруга, теперь мама.
- Предательство, - удел человечества. - Тихо заключил Серафим. - Не суди ее строго!
Вскоре хлопнула входная дверь.
- Ну, вот, он ушел. - Констатировал Серафим.
Анна Сергеевна, проводившая Абрамова, постучала в комнату дочери.
- Сима, выйди, мне нужно с тобой поговорить.
Серафима высвободилась из объятий своего друга и вопросительно на него взглянула.
- Иди! - сказал он ей напутственно, и поцеловал в щеку.
Серафима вышла и направилась вслед за Анной Сергеевной на кухню. Они молча уселись за стол, и Серафима обратила свой взор на мать.
- Я тебя прекрасно понимаю, Сима, но мы встречаемся с ним уже давно, ты не думай, что я предала папу, я…
- Ты хочешь сказать, что предала его уже давно, встречаясь с этим? Кстати, это, часом, не Государев?
- Нет, что ты!
- А кто?
- Ты все равно его не знаешь. Мы познакомились в санатории, в Сочи, три года назад. Я тогда ездила туда лечить гастрит, помнишь?
- Ты собираешься теперь выйти за него замуж?
- Нет! Он женат.
- Ясно!
- Ты его любишь?
- Наверное!
Серафима тяжело вздохнула.
- Папа об этом знал?
- Нет! - солгала Анна Сергеевна, прекрасно зная о том, что муж догадывался о ее связи.
- Хорошо, что не знал! - жестко заключила Серафима, и осуждающе взглянула на мать.
Анна Сергеевна заплакала.
- Я бы никогда не пригласила его сюда, Симочка, но мне было так одиноко, так плохо, пойми!
Серафима молчала.
- Сима, ты что? - Анна Сергеевна испуганно взглянула на дочь.
- Не молчи, Сима, прости меня, если можешь! Ты ведь теперь одна у меня осталась! Я…я не перенесу, если ты от меня отвернешься!
- А он? Разве он не утешит тебя?
- Сима, ты, что? Он мне никто! Он чужой человек, у него есть своя семья. Хочешь, я прямо сейчас вот здесь пообещаю, что больше никогда его не увижу?
Серафима взглянула на плачущую, испуганную Анну Сергеевну, и сердце ее смягчилось.
- Ладно, мама, проехали! Успокойся, я вовсе не собираюсь от тебя отворачиваться. - Сказала она, и обессилено облокотилась на стол.
- Господи, как я устала! Кто бы только знал, как я устала за эти три дня!
- Доченька, милая! - Анна Сергеевна подошла к Серафиме сзади и обняла ее. А потом они вместе заплакали.
В этот момент на кухне появился Серафим.
- Может, чайку попьем? - предложил он.
Серафима оторвала руки от мокрого лица и взглянула на него.
- Ты, как всегда, вовремя. Поставь, пожалуйста, чайник!
ГЛАВА 23
Юрий Платонович Государев пришел на работу пораньше, к восьми сорока, и уже сидел в бывшем кабинете Голубева, когда к нему вошла Косова Ирина Валерьевна.
- Вас из прокуратуры спрашивают, соединить?
- Соедините, - нехотя сказал Государев, ибо все эти допросы были ему неприятны. Следователи то и дело выведывали у него всякого рода информацию, в том числе и неприятную, интимного характера, пытались ловить на слове, оскорбляя подозрениями. И вообще, не любил он милицию. И не только ее, но и все, что было связано с вершением законности и установлением правопорядка в обществе, будь то суды, прокуратура, службы контроля, и тому подобное! И хотя он, Государев Юрий Платонович, доживший до пятидесяти с лишним лет, ни разу не соприкасался со всем этим вплотную, интуитивно ощущал некую неприязнь и насилие, исходящую с этой стороны общественной жизни.
- Алло! Это Государев Юрий Платонович? - поинтересовался мужской, доселе неизвестный ему голос.
- Да, я слушаю!
- Вас беспокоит подполковник Вересков, ведущий расследование по убийству Голубева.
- Очень приятно, - вежливо ответил Государев, хоть ему хотелось сказать обратное.
- Юрий Платонович, я хотел сообщить Вам, что Мария Александровна Кружилина на работу сегодня не выйдет. Она арестована и подозревается в совершении преступления.
- Что? Что Вы сказали? Преступления в смысле… Вы насчет Алеши, то есть Алексея Витальевича?
- Именно так!
- Маша Кружилина, она что же… Она имеет отношение к его убийству?
- Успокойтесь, Юрий Платонович! Пожалуйста, успокойтесь. Я позвонил Вам только затем, чтобы вы ее нигде не разыскивали. А вообще, в интересах следствия, эту информацию пока прошу не распространять, пусть это останется между нами. А насчет Кружилиной временно что-нибудь придумайте. Ну, скажите, послали, мол, ее куда-нибудь, или заболела она. В общем, сами решите.
- Хорошо! - ответил взволнованный Государев и положил трубку.
Он нервно скрестил руки в "замок", переваривая полученную информацию, а потом резко поднялся со своего места и направился в приемную.
- Ирина Валерьевна, я забыл вам сказать, что Маша сегодня на работу не выйдет. Она отпросилась у меня вчера. Ей срочно нужно было куда-то уехать на неделю.
- Хорошо! - сказала Косова, хоть немало и удивилась этому. - Интересно, почему Маша не поставила ее в известность, даже после того, как отпросилась у Государева? Позвонила бы по телефону, в конце концов! И потом, когда же она успела отпроситься у шефа, если они вчера вместе с ней ушли из офиса раньше его? Ну, разве что позвонила ему домой по телефону, - подумала секретарша, но спрашивать у Государева ничего не стала.
Он же, сообщив ей о Маше, повернулся и направился в кабинет. Однако не прошло и пяти минут, как он снова оттуда вышел. Ирина Валерьевна, взглянув на него, поняла, что он сильно взволнован.
- Надо же, как тяжело он каждый раз воспринимает этих следователей!
- Бураков у себя? - спросил у нее Государев.
- Пока нет! Думаю, он к десяти подойдет.
- Как появится, пусть зайдет ко мне!
- Хорошо, Юрий Платонович.
Бураков появился в приемной в половине одиннадцатого. Он поздоровался с Ириной Валерьевной и направился к себе.
- Олег Викторович, Вас Государев просил зайти. - Сообщила секретарша. И шепотом добавила.
- С утра ему из прокуратуры звонили.
- Ну и?
- Ни о чем не стала спрашивать, Олег Викторович! Он вышел из кабинета такой расстроенный, просто жуть!
- Ладно, - решил Бураков, - зайду к нему сразу. - А где Маша, она должна была с утра сделать мне несколько копий. - Поинтересовался он, глядя на пустующее место своей молодой любовницы.
- Ее, оказывается, Государев вчера отпустил аж на целую неделю. Куда-то уехать ей понадобилось срочно!
Бураков удивленно поднял брови, и ничего не сказав, направился к шефу.
- Здравствуй, Юра! - сказал он, входя в кабинет.
- Здравствуй! Проходи, присядь на минутку. - Ответил ему пасмурный Государев.
- Ты чего такой хмурый с утра?
- Да, вот, сижу весь в сомнении, думаю, сказать тебе или нет?
- Да, что случилось? - насторожился зам. - Говори уж, раз зацепил!
- Машу Кружилину вчера арестовали по подозрению в совершении преступления.
Бураков побледнел.
- Не может быть! - сказал он и нервно заерзал на стуле.
- Но, почему? Ах, да что же я глупости говорю!
- Олег, это секретная информация, ты уж, пожалуйста, никому ни, ни! - предупредил его Государев. - Меня попросили пока никому ничего не сообщать!
- Хорошо, Юра! Хорошо! И, что же они, еще никого не вызывали?
- А, что будут вызывать? - Государев сморщился.
- Как знать! - Бураков пожал плечами.
- Я почему тебе сказал-то…..
Бураков напряженно взглянул на шефа.
- Хотел узнать, что ты по этому поводу думаешь?
- А, что я могу думать? Ты просто ошарашил меня этой информацией!
- Вот и я хожу с утра ошарашенный! С какой стати эта девочка Маша может быть замешана в преступлении, если она лучшая подруга Лешиной дочери? Абсурд какой-то!
- Тебе как сообщили, что она замешена в преступлении, или совершила его? - поинтересовался Бураков тонкой деталью преподнесенной шефу информации, бледнея еще больше.
Государев задумался.
- Постой, как же он сказал?
- Кто?
- Руководитель расследования, подполковник Вересков. - Он сказал, что она подозревается в совершении преступления.
- То есть, еще ничего не доказано. - Констатировал Бураков.
- Вот и я думаю, может они ошибаются? А может, подставили девочку, им ведь, что? Давят на них со стороны Степаненко, они и ищут без вины виноватых.
- Ладно, Юра, посмотрим, чем все это закончится!
Бураков вышел из кабинета Государева не менее расстроенный, чем шеф, и Ирина Валерьевна, приготовившись спросить у него об утреннем звонке из прокуратуры, так и не задала свой вопрос. Зам. молча прошел в свой кабинет и хлопнул дверью, не сказав ей ни единого слова.
- Похоже, что-то случилось! - подумала Косова. - Может, напали на след, или подозревают кого-то конкретно? - и она, с холодком в груди снова вспомнила о том, что выходила из машины Голубева последней.
…Олег Викторович уселся за стол, и воспоминания вихрем налетели на его бедную голову.
Ему вспомнилось, как они с Машей сумели вырваться на целых три дня в подмосковье на лыжную турбазу. В это время были школьные каникулы, и Олег отправил Олю с Полиной в дом отдыха матери и ребенка под Звенигород, а потому был абсолютно свободен.
Машка здорово каталась на лыжах, даже лучше его, и он вновь поразился ее многогранным способностям.
- Откуда такой талант, Машенька? - крикнул он ей, летящей с крутой горы, вдогонку. И стараясь не ударить в грязь лицом перед любовницей, со страхом пустился вслед. Маша круто развернулась у основания горы, а он, не сумев этого сделать, упал прямо к ее ногам.
Маша рассмеялась весело, от души, и снежные хлопья, осыпавшие ее при падении Буракова, искрились на солнце в ее выпущенных из-под маленькой шапочки, черных волосах и на раскрасневшихся от ветра щеках! И она была так трогательно хороша в этот момент, что у Олега, глядя на нее, зашлось сердце.
- Какая же ты красавица! - восхищенно воскликнул он, и стал подниматься.
- Лежать! - прикрикнула на него Маша, и шутливо пригрозила лыжной палкой.
- Почему это? - вторил ее шутке Бураков.
- Раз ты припал к ногам красавицы, то жди ее дальнейшего повеления!
- Слушаюсь, любовь моя! - и Олег с удовольствием откинулся на спину, а в знак повиновения распростер руки.
- Иди ко мне, я хочу тебя поцеловать!
- Еще чего! Тут народу много! - застеснялась Маша. - Ладно, вставай, - и подала ему руку.
- Машунь, а правда, где ты так натренировалась?
- Сначала в школе на лыжной секции, а потом в институте пару лет занималась тем же.
- Только и всего?
- Ну да! Ты же сам знаешь, что я талантливая. - Маша тяжело вздохнула.
- Что такое? Машунь, а?
- Да, вот, подумалось, сколько же еще этой талантливой и красивой прозябать в секретарях? От того и загрустилось. Может, ты дашь мне ответ на этот каверзный вопрос, коммерческий зам "Химпласта", а?