Вернувшись в комнату, Серафима подошла к окну и отодвинула штору. На улице было еще совсем темно, и лишь легкая предрассветная пелена только, только зарождающаяся на небосводе, сиротливо проглядывала сквозь редеющую гряду медленно текущих, рваных ночных облаков.
Серафима взглянула на часы. Было без четверти четыре. Она подошла к кровати, сняла халат, легла, и тяжело вздохнув, откинулась на подушку, тут же забыв про собаку.
- Ну и ну! - прошептала она, вспоминая свой сон.
Он был необычным, каким-то уж слишком явным и возбуждающим, и Серафиме даже показалось, будто на ее лице все еще присутствуют влажные следы от поцелуев Серафима, которые были такими сладкими и притягательными по силе своей, что у нее даже сейчас захватывало дух.
Она закрыла глаза, и, не желая расставаться с приятным, волнующим ощущением, попыталась представить, что поцелуи эти все еще продолжаются. А потом сладко потянулась, повернулась на бок и постаралась заснуть.
- Привет! - воскликнула Серафима и помахала рукой, стоящему в условленном месте Серафиму.
- Привет! - ответил он и улыбнулся.
- Ну, как там наша собака?
- Ужасно! Для начала перебудила среди ночи всю семью. А меня, между прочим, оторвала от очень приятного занятия.
Он удивленно вскинул брови.
- И чем же ты занималась ночью?
- Любовью с ангелом!
- Да, что ты говоришь?
- Угу! Мне приснилось, будто ты ангел, проникший ко мне в спальню загадочным образом.
- Правда?
- Представь себе, какой впечатлительной я оказалась после твоей вчерашней шутки, на которую и внимания - то особого не обратила.
- Моей шутки?
- Вот видишь, ты даже не помнишь, а у меня это, по видимому, застряло в какой-то мозговой ячейке, да так прочно, что даже сон на эту тему приснился.
Серафим продолжал вопросительно на нее смотреть.
Ну, ты сказал вчера, что являешься ангелом высшей иерархии, - Серафимом, помнишь?
- Ах, это, - ну да! И что же делал я у тебя в спальне, будучи в ангельском обличье?
- Ты меня целовал!
- А потом?
- А потом ничего! Как только дело дошло до "потом", я проснулась от грохота, который устроила наша собака, пытаясь отыскать себе воду у Ирины на кухне!
ГЛАВА 9
Поиски исчезнувшего Кустовского не давали никаких результатов. Людмила слезно клялась оперативникам, что он не только не появлялся у нее в доме, но даже и не звонил по мобильному телефону, который сам же и привез ей в подарок. За женщиной была установлена слежка, к тому же Марат Зураев лично опросил весь персонал поликлиники, где Людмила работала медсестрой. Однако никто из сотрудников не видел ее в эти дни с молодым человеком броской, красивой наружности. Дежурство в аэропорту было также безрезультатным, а уж про поиски по городу и вовсе нечего говорить. Подполковник Циплаков получил увесистый выговор от начальства, которому Москва поспешила преждевременно сказать спасибо за оперативную работу отдела, после чего клятвенно пообещал майору Зайкову разобраться с ним за этот инцидент по полной программе.
А что же майор? Совершенно ничего не понимая, устав напрягать память, он, наконец, смирился с гордыней, понимая, что той злосчастной ночью с ним все же произошло что-то из ряда вон выходящее, и с расстройства даже вдрызг напился. А потом, для выяснения обстоятельств, обратился к своим сержантам, и они в который уже раз поведали о его самоличном участии в исчезновении задержанного, и несчастному пятидесятисемилетнему майору Зайкову ничего не оставалось, как направить все силы для исправления своего нелепого поступка. Внешность Кустовского была запоминающейся, броской, и майор готов был до поздней ночи бродить по барам и ресторанам, вглядываясь в лица молодых людей. А как только за каким-нибудь столиком угадывался человеческий силуэт с каштановой шевелюрой, не важно, женский или мужской, у майора рьяно подпрыгивало сердце, и он со всех ног мчался к объекту своего внимания, чтобы беспардонно заглянуть ему в лицо.
Однако обычная рядовая служба восьмого ялтинского отделения милиции шла своим чередом, а персона Кустовского была не столь великой, чтобы оперативникам кроме него было больше нечем заняться, и потому его поиски вскоре встали на умеренные рельсы, вытесняемые более значимыми делами.
В это утро Володя Проскурин долго отсыпался после беспокойного дежурства. Четыре вызова за ночь, хоть и незначительных, но хлопотливых, давали о себе знать. Его родители и Вологодские родственники, приехавшие на отдых в Ялту, уже давно сидели за столом в беседке и растягивали удовольствие за завтраком, прикладываясь то к огромному сочному арбузу, то к спелой, прозрачной, с розовым отливом дыне, когда он, потягиваясь, вышел с полотенцем на плече к умывальнику. В это время за калиткой раздался звонок, и через минуту у них во дворе появилась красивая девушка. Соломенная бежевая шляпка с большими полями оттеняла ее, чуть тронутое загаром лицо, скрывая его от солнца, белые короткие шорты и бежевая футболка с ремешком, очень гармонично сочетались с цветом ее русых густых волос.
- Не местная! - сразу определил Володя, - и наверняка москвичка. В ней было что-то из разряда лоска и шика, умело сочетающееся с абсолютной простотой, что и навело его именно на эту мысль, исходя хоть из небольшого, но уже приобретенного опыта.
- Проходите, проходите! - крикнула девушке Володина мама, Маргарита Владимировна.
Она подумала, что та хочет снять жилье, и решила посоветовать приглянувшейся приличной девушке обратиться по этому поводу к соседям, у которых как раз сегодня съезжали жильцы.
Девушка подошла к столу, поздоровалась и пожелала всем приятного аппетита. Гостеприимные хозяева тут же попытались усадить ее за стол, но она все же сумела вежливо отказаться от приглашения.
- Большое спасибо, но я только что из-за стола!
- Ничего, ничего! - вступил в разговор Володин отец.
- Фрукты Вашей фигуры не испортят!
- Нет, нет, на фрукты у меня уже не осталось места! Правда! - она очаровательно улыбнулась. - Да к тому же, меня ждут.
- Вы насчет жилья? - спросила Маргарита Владимировна. - Сколько вас человек?
- Нет, я не насчет жилья!
Сидящие за столом в тот же миг с интересом взглянули на нежданную гостью.
- Дело в том, что мы с молодым человеком нашли вчера на пляже очень хорошую собаку, - добермана, и теперь ищем ей хозяев. У вас, кажется, нет собаки, может посмотрите?
- А где она? - поинтересовался Володин отец.
- Сейчас я ее приведу. - С готовностью воскликнула девушка, и ринулась к калитке.
- Нет, дорогуша, не стоит, - возразила на это Маргарита Владимировна, - собака нам не нужна.
- Приведи, приведи! - снова вмешался в разговор отец Володи.
- Может, я ее к кому-нибудь из своих ребят пристрою? Виталик Соколов давно хотел собаку завести.
- Ну, а тебе-то на нее зачем смотреть? - не унималась Маргарита Владимировна. - Дай ей адрес Соколова.
- Да, что тебя так настораживает, Рита? Во-первых, Соколовы живут на другом конце города, и чего туда тащиться с собакой-то? А во-вторых, прежде чем предлагать ее хорошим знакомым, нужно сначала самому посмотреть. Может собака и доброго слова не стоит!
- Что Вы, она породистая и очень красивая. - Тут же заступилась за свою подопечную девушка.
- Ну вот и веди, посмотрим. - Распорядился Николай Григорьевич, невзирая на возражение жены.
Девушка в тот же миг скрылась за калиткой, и через некоторое время, о, господи! Во дворе появился Константин Кустовский собственной персоной, который держал на поводке добермана. Девушка же, сияя улыбкой, вошла вслед за ним и прикрыла за собой калитку.
- Володя растерялся от неожиданности, и с минуту не мигая, смотрел на пропавшего арестанта. - Что делать? - образовался в голове конкретный вопрос.
- Нужно срочно позвонить в отделение и сообщить об этом дежурным! Пусть подъезжают прямо сюда, к дому! Ах, черт! Но на это уйдет не меньше двадцати минут, и то при хорошем раскладе. А если он сейчас уйдет?! И мобильный, как назло разряжен, не то можно было бы спокойно пойти вслед за ними и созвониться с ребятами. Ах, как это было бы здорово! Взять его тепленьким, ничего не подозревающим, прямо на глазах у этой красотки! А что если намекнуть отцу, чтобы он направил их к Соколовым, собака-то и впрямь хороша! Точно! Но как это сделать?! Если сейчас обратить на себя внимание и позвать в дом отца на газах у Кустовского, он вполне может вспомнить его и узнать. Ладно, пока надо просто потихоньку уйти в дом и позвонить в отделение, а там будет видно.
И Володя, смахнув воду с лица, направился к крыльцу. Как только он скрылся за дверью, ринулся на кухню, где стоял телефон, и, набрав номер родной дежурки, принялся нетерпеливо отсчитывать секунды, пока произойдет соединение.
- Алло? - услышал он, наконец, знакомый бас своего начальника.
- Алло, Здравствуйте, Владимир Сергеевич! - взволнованно произнес Володя. - Это Проскурин.
- Угу, я узнал. Что случилось, Володя?
- Я только что обнаружил Кустовского.
- Где?
И Володя рассказал подполковнику о неожиданном появлении разыскиваемого субъекта у себя во дворе.
Владимир Сергеевич не вешая трубки, в тот же миг связался с дежурившей бригадой милиционеров по внутреннему телефону, немедленно приказав им выехать к Володиному дому, а самому Володе, тем временем, проследить по возможности за тем, куда направится Кустовский.
Повесив трубку, Володя быстро натянул на себя футболку и снова вышел во двор. Кустовский и его девушка к этому времени уже скрылись за калиткой.
- Куда они теперь? - тихо спросил Володя у отца.
Тот удивленно взглянул на него, усмотрев в лице сына некую взволнованность.
- Не знаю.
- Ты, разве не направил их к Соколовым?
- Сейчас - то зачем? С Соколовыми мне надо сначала самому поговорить. Я оставил им свой телефон, и если они в течение дня не пристроят собаку поблизости, позвонят мне.
- Фу ты, черт! - с досадой всплеснул руками Володя.
- Да, в чем дело-то, Вова? - забеспокоился Николай Григорьевич.
- Задержать его надо, вот в чем!
- Как? Он, что же…?
- Тихо, пап, тихо, не поднимай паники. - Вполголоса, так, чтобы слышал только один Николай Григорьевич, сказал Володя.
- Мы разыскиваем его, и я уже позвонил ребятам в милицию. Они подъедут к нашему дому минут через двадцать. Послушай, пап, я сейчас потихоньку пойду за ним, а ты сделай так, чтобы Дашка не увязалась за мной следом. И вообще, никто ничего не должен заметить, О, Кей?
- Ладно! А он не опасен? Может не стоит тебе одному-то?
- Да нет, пап, он обыкновенный ворюга, и оружия у него скорей всего никакого нет. По крайней мере, сейчас, раз на нем только футболка, да легкие, почти прозрачные шорты.
- Ну ладно, сынок, иди с Богом. - Сказал Николай Григорьевич, и направился к столу.
- Даша, пойдем-ка со мной в дом, детка, - сказал он своей пятилетней племяннице. - Мне надо тебе что-то сказать.
Володя осторожно вышел за ворота, и, не выпуская из поля зрения молодых людей с собакой, отправился вслед за ними.
- Надо подойти поближе, чтобы посмотреть, свернут ли они с этой улицы на другую, или попытаются сесть на автобус - решил он, и увеличил шаг. Вскоре он настиг их. Это случилось у самой развилки, где заканчивалась улица, на которой жил Володя. Чтобы случайно не обнаружить себя на таком близком расстоянии от преследуемых, он свернул на тропинку, находящуюся в сени густых ветвистых деревьев, и именно в этот момент увидел, как Константин Кустовский передает поводок своей спутнице а сам, повернувшись, направляется на ту же самую тропинку, по которой теперь шагал Володя.
- Куда это он? - мелькнула у сержанта тревожная мысль. - Уж не заметил ли? Да нет! Даже если бы Кустовский и заметил его, сам бы ни за что не стал подходить. Он, наоборот, постарался бы скрыться от преследования. И тут Володю осенила догадка. - Он, наверное, хочет зайти в крайний дом, чтобы предложить собаку.
Однако объект его слежения в дом не вошел, а продолжал шагать Володе навстречу, и прежде чем он успел удивиться и подумать о чем-то еще, преследуемый приблизился к нему.
Володя попытался скрыть свое удивление, и, отведя глаза в сторону от пристального взгляда Кустовского, поспешил пройти мимо.
- Не спеши! - услышал он голос молодого человека, в упор смотрящего на него.
- Что? - удивленно воскликнул Володя, не смея поверить в то, что эта реплика относится к нему.
- Не спеши проходить мимо и делать вид, что ты меня не знаешь, сержант. - Снова сказал Кустовский и усмехнулся, увидев конфуз в глазах молодого блюстителя законности.
- И вообще, не спеши! Пока еще не время! - и молодой человек несколько раз плавно поводил рукой перед глазами Володи, а потом повернулся и спокойно направился вслед за своей спутницей.
Володя в тот же миг повернулся в обратную сторону и пошел к своему дому.
- Ну, что? - взволновано спросил у сына Николай Григорьевич, как только тот вновь очутился у себя во дворе.
- Ничего! Представляешь, я обознался!
- Ну, ты Володька, даешь!
- Не спорю, пап, проштрафился! - и Володя, в знак того, что ему больше нечего сказать, развел руками.
А за калиткой, между тем, послышался шум подъезжающей милицейской машины, и через пару минут во дворе Проскуриных появились оперативники.
- Ну, что, где он? - подбежав к Володе, спросил подполковник Циплаков.
Володя опустил глаза.
- Виноват, товарищ подполковник! Обознался!
- Циплаков разочарованно сплюнул.
- Так ты, что ж, в отделение не мог позвонить? Чего машину зря гоняли?
- Я следил за ним, Владимир Сергеевич, и сам только что вернулся.
- Ладно, Проскурин, не терзайся, - смягчился подполковник, глядя на растерянное, виноватое лицо своего подчиненного.
- В нашем деле всякое случается. Главное, ты проявил бдительность, а это гораздо лучше, чем ничего вокруг себя не замечать.
ГЛАВА 10
Серафима перевернулась на спину и зажмурилась от яркого солнца.
Они с Серафимом вот уже с час валялись на пляже, после того, как с самого утра отвезли собаку к тем самым Соколовым, которых рекомендовал Николай Григорьевич Проскурин.
Новый хозяин собаки, - Женя Соколов и его миловидная жена Наташа произвели на Серафиму хорошее впечатление, а вот их сын Сережа, - паренек лет десяти, совсем ей не понравился. Мальчик был неуравновешенным, и каким-то нервным. Он надоедливо суетился вокруг Элионте, пытаясь давать ей команды, беспрестанно хватал ее то за одну, то за другую лапу, при этом, громко командуя "дай лапу!", и на правах собственника повелительно тянул за поводок со словами "пошли гулять". Конечно, такое состояние ребенка можно было объяснить сильным возбуждением, от того, что родители, наконец, приобрели долгожданную собаку, но, как знать, вдруг подобное поведение являлось для него обычной нормой, и оно, наверняка, могло не понравиться Элионте.
- Серафим, как ты думаешь, она приживется у них? - с сомнением спросила Серафима у своего друга.
- Конечно, приживется. - Уверенно ответил он.
- А как же этот мальчик, Сережа? Мне кажется, он очень надоедливый и собака…
- Не переживай, - перебил ее Серафим. - Думаю, они найдут общий язык.
Он сдвинул с лица панаму и прищурившись, взглянул на Серафиму.
- Да, не волнуйся ты так, у Элионте будет все хорошо.
- Твоими бы устами…
- А твоими бы сейчас я с удовольствием воспользовался для поцелуя.
- Что прямо здесь, на пляже?
- Мне все равно где! - и Серафим потянулся к ней с намерением осуществить свое желание.
- А мне не все равно! - Серафима игриво отпрянула от него и снова перевернулась на живот.
Серафим вожделенным взглядом окинул ее стройную фигуру.
- А, может, проведаем наш каменистый островок?
Серафима повернула голову и в тот же миг наткнулась на его страстный взгляд.
- Как ты, не против? - спросил Серафим и слегка приподнялся, чтобы опереться на локоть. Мускулы на его предплечье тут же заиграли на солнышке бронзовым загаром, и Серафима, окинув его взглядом, в очередной раз залюбовалась его прямо-таки, голливудской внешностью.
- А почему бы нет, - ответила она и улыбнулась. - Может, мы снова найдем там собаку, или еще кого-нибудь, ну, например кролика, и потом опять будем пристраивать очередного найденыша, чтобы жизнь не казалась скучной.
Серафим засмеялся.
- Ты думаешь это остров находок?
- Возможно!
- Ну, так что, может, прокатимся и проверим?
….Горячие камни, казалось, вскипят от избытка чувств, которые впервые в своей земной жизни испытал ангел высшей иерархии, Птолетит!
Боже, какое это было блаженство! И как прекрасно сознавать, что такое же блаженство ты доставил и ей, - теперь, он уже знал это точно, - безумно любимой им женщине!
Его душа воспарила ввысь, к родным небесным пенатам, и ему захотелось кричать от счастья, да так громко, чтобы его услышали все обитатели эдемского святилища. Услышали и тут же обратили к нему свои светлые лики, и порадовались бы вместе с ним. А он, утопающий в переизбытке своего счастья, поделился бы им со всеми ангелами!
Серафима, Серафима, Серафима! - Ее имя раздавалось в его сердце разгулом стихии, несущей в себе удары молний, раскаты грома, вихри цунами. Стихии, возносящей его ангельскую суть в сумасшедший природный водоворот, и дающей способность слиться с собой в единую, ни с чем не сравнимую гармонию. И тут Птолетит невольно вспомнил, как услышал это имя впервые из уст Серафиминой подруги Марии.
- Спасите Серафиму, спасите Серафиму!
Эти тревожные, полные страха, призывы о помощи донеслись до него в тот момент, когда он только что спустился на Землю после разговора с Богом. Он тут же вспомнил о воле Господа, который позволил ему снять с себя все запреты. И, незамедлительно воспользовавшись разрешением, в тот же миг, вытеснив мелкую грязную душонку "Бубна" из его похотливого тела, занял ее место.
- Серафима! - вновь произнес он мысленно имя своей любимой и нежно прикоснулся губами к манящему, пологому выступу ее бедра.
Серафима, которая лежала к нему спиной, перевернулась.
- Ты, что? - и взглянув на него, наткнулась на пылкий, полный любви взгляд его голубых глаз, в тот же миг почувствовав благодатное тепло, которое струилось из них, и которое она уже не раз ощущала физически.