– Это прекрасно, что Кремль для вас – не просто значок на карте или старая крепость на холме, – заговорил он вновь. – Я это знаю – но и они это тоже знают! Так будьте же мудрее! Проявите военную хитрость! Что бы вы там ни творили в виртуальной реальности – от России не убудет. А вот если альгерды утратят к вам доверие – негативные последствия будут вполне реальными. Любовь к Родине, как и любая любовь – штука тонкая, часто требующая от нас не самых простых и приятных вещей. Патриотизм не в том, чтобы гордо ходить "весь в белом"! Приходится иногда и запачкаться.
– Суметь бы только потом отмыться… – пробормотал Иван так тихо, что никто, кроме стоящего рядом Глеба, его не услышал.
13
– Знаешь, иногда я думаю, что лучше бы я сам тогда нырнул в бассейн вместо этого чертова Гундарса, – пробормотал Глеб, негнущимися пальцами стягивая с себя непослушный костюм для игры в криск, или попросту – К-комбинезон.
– Угу, а я – что вообще ввязался в эту бодягу с афрочерными громилами, – буркнул Иван.
После очередной изнурительной тренировки в невесомости они оба едва держались на ногах. До первой игры сезона – против команды Китая – оставалось всего три дня, а мастерство российских игроков по-прежнему, мягко говоря, оставляло желать много и много лучшего. Имелась, правда, надежда, что и их соперник подойдет к матчу не в самой идеальной форме, но и та была невелика – по слухам, расползавшимся по Школе, словно дождевые черви после летнего ливня по асфальту, к этому моменту курсанты из Поднебесной освоили криск лучше всех остальных. Не вполне ясно, правда, кто бы мог такое сравнение провести, но не говорили же, к примеру, что лучшие на сегодня – это русские, или, скажем, индусы!
Итак, до матча команд "Варяг" и "Цзе ши хуань хунь" оставалось ровно три дня. Да именно так: смирившись с тем, что команды сформировались строго по национальному признаку (кто бы сомневался!), администрация Школы потребовала, чтобы им хотя бы были присвоены нейтральные наименования. Название "Варяг" возникло у россиян сразу же. Гайдуков, правда, высказал некоторые сомнение, что оно достаточно нейтральное, но, вроде, прокатило. Американцы назвали свою команду "Freedom", то есть "Свобода", Европа обзавелась очередным "Конкордом" – "Согласием". Что там придумали индусы, японцы и австралийцы, Иван точно не знал – кажется, у японцев было что-то про сакуру, цветущую на южном склоне Фудзиямы – по-японски, разумеется. А вот название китайской команды в переводе звучало несколько нелепо и мрачно: "Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу".
– Это древняя китайская мудрость, одна из знаменитых тридцати шести стратагем, – пояснил своим удивленным курсантам Гайдуков. – Ее смысл неоднозначен. Один из вариантов – менять средства, не затрагивая системы. Что-то вроде: наливать новое вино в старые мехи. Специфика востока: у нас, как известно, исстари принято делать как раз наоборот. Возможно, этим они хотели сказать, что при помощи нового средства – криска – будут проводить старую идею – собственное первенство… Другой смысл этой стратагемы подразумевает необходимость использования любых доступных средств для решения поставленной задачи. То есть нас предупреждают, что не следует особо ждать от них "файр плэй"… А вообще, черт их разберет, этих китайцев! – оптимистично заключил кавторанг.
Регламент Кубка Школы предусматривал игру по олимпийской системе – на вылет. В четвертьфиналах, помимо русско-китайской пары, должны были встречаться Япония с Австралией и Индия с ЕС. Соперником США, которым случайно или намеренно пары не хватило, должна была стать команда, проигравшая свой первый матч с наименее крупным счетом. Четвертьфинальные матчи были назначены на ноябрь, полуфиналы – только на март, а финал и вовсе должен был состояться не ранее июня – так что время для подготовки еще будет. Если, конечно, не вылететь из турнира после первой же игры.
– Ну, что на ужин? – спросил Соколов, плотно застегивая повседневный форменный комбинезон.
– А есть варианты? – контрастный витаминизированный душ придал Ивану сил, но ноги по-прежнему немилосердно гудели, а движения рук давались с таким трудом, что приходилось опасаться, удержат ли пальцы вилку, не говоря уже о подносе.
– Всегда есть варианты. Можно пойти в столовку и съесть ужин, а можно ужин прогулять, и тогда на вечернем разборе Гайдуков сожрет с потрохами уже нас.
– Подавится, – Голицын поднялся. Вариантов и в самом деле особо не было.
В ресторанном зале Глеб уже привычным путем направился к ломящемуся от разносолов привилегированному столу – за все время учебы Соколов лишь однажды лишился места за ним, но уже на следующий же день состоялось его триумфальное возвращение. Иван же, бросив беглый взгляд на табло – не дежурный (это плюс), Эмма не рядом (это, ясно, минус) – пристроился в очередь за подносами. После того, как нард Орн, выполняя свое обещание, перестал снабжать Голицына очками – лишь однажды не утерпел и расщедрился на пять баллов, но тогда Иван и правда продемонстрировал воистину виртуозный пилотаж – выше четвертого стола с конца он уже не поднимался. Не все гладко обстояло и в общекомандном зачете. Второе место, еще месяц назад отыгранное у сильно сдавших американцев – вслед за россиянами их сумели обойти и японцы – они худо-бедно пока сохраняли, но отставание от неизменно лидировавших китайцев, начавшее было понемногу сокращаться, вновь приобрело характер необъятной пропасти.
Поставив на поднос полученные на раздаче тарелку и стакан с напитком, Иван двинулся к назначенному ему столу. Сегодня – третьему от конца. Почти все места за ним были уже заняты. Мысленно порадовавшись, что традиционные недруги вновь не будут сегодня его соседями – оба негра прочно оккупировали последние две строчки в таблице, и, соответственно, дежурный стол, Мазовецки и Краулиньш были где-то далеко впереди, а на оставшихся двух-трех подпевал ему было, по большому счету, наплевать, Иван кивнул Джеймсу Гранту, Теду Гору и Курту Фрицу, и пожал руку Далджиту Сингху. Последним подошел высокий австралиец по фамилии не то Хант, не то Хантер – тоже, в общем-то, личность вполне нейтральная.
В ожидании традиционного торжественного выхода преподавателей каждый убивал время как умел: Грант и Гор о чем-то негромко переговаривались, немец сосредоточенно ковырял вилкой крышечку тарелки, сикх задумчиво смотрел куда-то сквозь австралийца, который, в свою очередь, шарил глазами по быстро наполняющемуся залу. Наконец, словно найдя то, что искал, взгляд Ханта-Хантера перестал блуждать. Машинально проследив за ним, Иван увидел Маклеуд.
В груди у Голицына неприятно кольнуло. Мало того, что Эмма за одним столом с Краулиньшем, так еще эта дылда австралийская на нее пялится. За день не насмотрелся?
Внезапно прямо на глазах Голицына девушка стремительно вскочила со своего места, едва не опрокинув на пол поднос.
– О, Господи, Краулиньш, как же ты меня достал! – с отвращением воскликнула она на весь зал.
Все взоры тут же обратились на Маклеуд. Не обращая на них никакого внимания, Эмма подхватила со стола свой поднос и быстрым решительным шагом пересекла ресторанный зал. Цель ее движения Иван понял лишь тогда, когда девушка резко остановилась прямо у их стола.
Зал замер, затаив дыхание.
– Тони, дружище! – слегка дрожащим не то от волнения, не то от гнева голосом проговорила Эмма, обращаясь к австралийцу. – Не будешь ли ты так любезен поменяться со мной местами?
– Как это – поменяться? – опешил Хант-Хантер.
– Ты что, маленький, не понимаешь? Взять поднос и пересесть на мое место. Тебе эти ублюдки, кажется, даже симпатичны? – Эмма кивнула в сторону Краулиньша и компании.
– Ничего они мне и не симпатичны… – принялся зачем-то оправдываться Тони. – Да и при чем тут это? Это же мое место! Там – твое…
– Да какая разница! – раздраженно воскликнула Маклеуд. – Какое-то значение имеют только два стола – дежурный, – она махнула правой рукой в сторону, заставив поднос опасно покачнуться в левой, – и привилегированный, – последовал мах в противоположную сторону. – Все остальное лишь для того, чтобы мы не кучковались по странам. Поэтому я и прошу поменяться именно тебя, Тони – чтобы никто ничего не сказал о национальных пристрастиях.
Загипнотизированный ее напором, австралиец уже стал было приподниматься, но, встряхнув головой, тут же плюхнулся обратно.
– Погоди, – проговорил он, слегка нахмурившись. – Есть же правила. Место за столом определяется по табло…
– Ну и что с того?
– Как это что?! Существующий порядок…
– Если ты, наконец, перестанешь спорить, никакой порядок не пострадает, – отрезала Эмма. – Ну, так ты меняешься, или нет?
Хант-Хантер беспомощно огляделся по сторонам, словно ища поддержки у соседей за столом, и, естественным образом не найдя ее там, перевел умоляющий взгляд на сидящую среди кураторов, последнее время приходивших раньше преподавателей, Сару Гринч. Та смотрела куда-то в сторону, старательно делая вид, что все происходящее ее ни в малой степени не касается – возможно, была согласна с Эммой, а возможно, просто не хотела с ней сейчас связываться. "Да и никто бы, наверное, не захотел! – подумал Иван, глядя в пылающие глаза Маклеуд. – Пожалуй, этот Хантер-Шмантер еще неплохо держится!"
– Ты меняешься или нет? – с еще большим нажимом повторила свой вопрос девушка.
Несчастный австралиец помедлил еще секунду, затем без слов поднялся и, подхватив обеими руками поднос, молча поплелся через притихший зал.
– Ну, что примолкли? – с несколько деланной веселостью спросила Эмма, плюхаясь на место изгнанника. – Не рады моей компании? – она улыбнулась и подмигнула Ивану, окончательно лишив того дара речи.
Не встретив никакого отпора со стороны администрации Школы, действия Эммы повлекли настоящую революцию в отдельно взятом ресторанном зале. Нет, разумеется, курсанты не стали поголовно рассаживаться как попало: оплотами стабильности оставались первый и последний столы, кроме того, многие не желали нарушать установленные правила, даже не чувствуя непосредственной угрозы наказания за это. Но те, кто хотел, пользовались вновь открывшимися возможностями по полной программе.
На первом этапе явных вольнодумцев оказалось, впрочем, всего пятеро: помимо зачинщицы Эммы это была ее верная подруга Эллис Мур, преданный рыцарь Иван, а также оба Сингха. С общего молчаливого согласия они облюбовали себе место за предпоследним столом – ранее считавшимся наименее престижным, если, конечно, не считать самого последнего, попавшим за который предстояло убирать посуду. Шестое место в дружной компании оставалось вакантным: каждый вечер его занимал кто-то новый, но больше одного раза как-то пока никто не удерживался. В душе Голицын лелеял надежду, что рано или поздно к ним присоединится Глеб, но для этого тому пришлось бы распрощаться с атласной скатертью, пойти на что по доброй воле Соколов был, естественно не готов – хотя нет-нет, да и бросал на мятежный стол чуть завистливый взгляд.
Но отсутствие по соседству Глеба можно было и перетерпеть – Соколов и так болтался рядом круглые сутки, надо иногда немного и отдыхать друг от друга. В остальном же Иван был такой жизнью вполне доволен. Единственное, что немного омрачало его радость: медленное, но неуклонное перемещение имени Эммы вверх по зачетной таблице. Нет, он искренне желал девушке победы, но что случится, когда она все же ворвется в лидирующую шестерку и пересядет за привилегированный стол?
Впрочем, пока об этом можно было не думать.
14
Главные ворота раскрылись, приглашая команду "Варяг" вступить в игровое пространство.
Облаченные в ярко-красные К-комбинезоны, курсанты один за другим шагнули в невесомость. Возглавлял шествие Пашка Хохлов, по результатам тренировок – лучший игрок команды и ее капитан. Замыкал Сергей Меньшиков – в начале игры ему была отведена роль запасного.
Команда выстроилась возле ворот – по игроку у каждого шлюза. Диафрагма за их спинами бесшумно закрылась, отрезая путь к отступлению. Теперь до самого конца игры, что бы ни случилось, никто из них не покинет игровое пространство иначе, чем через ворота противника.
На противоположном конце поля – вообще-то, это "плоское" слово не очень подходило к трехмерной игровой зоне, но по привычке все же использовалось в разговорах сплошь и рядом – у своих ворот расположились игроки "Цзе ши хуань хунь". К-комбинезоны китайцев были ослепительно белые – так что различать соперников и игрокам, и зрителям не составит никакого труда. Кстати, о зрителях. Никаких трибун в игровой зоне, разумеется, не было, как не было и окон, однако миниатюрные камеры в трехмерной проекции транслировали изображение прямо на виртуальный стенд большого зала, перед которым, без сомнения, собрались сейчас все курсанты Школы, их кураторы, а также, вероятно, и большинство преподавателей. Первый матч сезона просто не мог не вызвать ажиотажного интереса публики.
Иван представил, как Эмма сидит сейчас в зале на скамье – наверняка, между Эллис и одним из Сингхов, как, подавшись вперед, не отрываясь, смотрит на голограмму игровой зоны, и ему безумно захотелось помахать ей рукой. Остановило Голицына лишь то, что он понятия не имел, с какой стороны расположена ближайшая камера.
Жестких амплуа игроков в криске не существовало – каждый имел право и атаковать ворота противника, и защищать всеми доступными ему средствами свои, но на первый матч было решено, что трех игроков передней линии команде будет достаточно, а двоим следует постоянно находиться сзади, прикрывая шлюзы. Одним из этих двоих, согласно воле капитана, и оказался Иван, компанию ему составил Александр Климов. Соответственно, Хохлов, Соколов и Семак вошли в группу атаки. Едва заслышав звук сирены, знаменующий начало игры, они должны были броситься к центру зала, где пока свободно парили одиннадцать мячей – десять красно-коричневых битков и большой черный снаряд.
– Запасным игрокам отойти за ворота! – раздался из-под потолка голос электронного арбитра. Никакого судьи-человека не было – за соблюдением правил будет следить всевидящая и беспристрастная автоматика, – игровое пространство было буквально напичкано всевозможными датчиками, призванными фиксировать малейшее изменение обстановки на "поле".
Оттолкнувшись от края шлюза, Сергей Меньшиков скрылся в специальной нише за воротами. Теперь все было готово к началу игры.
– Начинаю отсчет! – объявил судья. – До начала матча шесть секунд… пять секунд…четыре… три… две… одна…
Оглушительно взвыла сирена, и одновременно с ней три игрока "Варяга", резко оттолкнувшись ногами от кромки шлюзов, устремились вперед, к центру поля. Навстречу им уже неслись четверо китайцев – похоже, "Цзе ши хуань хунь" предпочла классическую схему с одним номинальным защитником.
Одним глазом следя за тем, как форварды вступили в борьбу за мячи, Иван оставил шлюз и отдрейфовал к ближайшей стене. Во время матча, начиная с середины его первой минуты, находиться от шлюза ближе, чем в пяти метрах долее пяти секунд защитники не имели права – иначе можно было бы просто закрыть телом кольцо и парализовать таким образом всю игру. Нападающие соперника, не владеющие снарядом, также были связаны этим ограничением – своего рода гибридом футбольного правила "вне игры" и баскетбольного "трех секунд" – с мячом же атаковать шлюз можно было хоть в упор – если, конечно, удастся беспрепятственно проникнуть сквозь оборонительные редуты противника.
Тем временем Пашка ухитрился схватить в охапку сразу три битка, один из которых тут же запустил в сторону соперника (промазал), а два других отправил назад – в сторону Ивана с Александром. Еще два битка послали в их сторону Глеб и Генка, плюс один отскочил от неловко пытавшегося завладеть им игрока соперника. Рассчитав траекторию, Голицын по-обезьяньи переместился вдоль стены и сумел выловить один из мячей. Два битка достались Климову – они сами прилетели ему прямо в руки, защитнику даже не пришлось особо перемещаться – остальные, врезавшись в стены, унеслись обратно. Проводив их взглядом, Иван поспешил вернуться на прежнюю позицию – и вовремя: продравшись между их нападающими, к воротам на всех парах летели двое китайцев. В руке первого зловеще темнел иссиня-черный снаряд.
От противоположной стены Климов ударил битком – мяч просвистел точнехонько между китайскими игроками, не причинив им никакого вреда. Удерживаясь за стену ногами, Иван поднял свой мяч на левой ладони, прицелился и что было сил ударил по нему кулаком правой. Вышло немного неточно – Голицын метил непосредственно в снаряд, но попал лишь в ноги игроку соперника – того, что летел без мяча. На первый раз этого, впрочем, оказалось достаточно: ударом китайца развернуло, он взмахнул руками – и наткнулся прямо на своего партнера. Тот дернулся, на секунду потерял контроль над снарядом – и в этот момент повторный выстрел Климова угодил ему в голову.
Оставшийся бесхозным черный снаряд полетел в сторону от ворот, где его подхватил поспешно вернувшийся в оборону Пашка.
– Молодцы, так держать! – бросил Хохлов своим защитникам и, развернувшись у стены, умчался обратно.
Красная молния ударила в стену рядом с Иваном. На мгновение остановившись, Глеб – это был он – сунул прямо в руки друга подхваченный им где-то по пути биток и тут же унесся вслед за капитаном.
Игра переместилась к воротам соперника, и Голицын поспешил воспользоваться паузой, чтобы собрать плавающие вокруг бесхозные мячи. Через какие-то несколько секунд он уже был счастливым обладателем трех битков, Александр на противоположной стороне сумел добыть только один. Махнув рукой, чтобы привлечь внимание партнера, Иван швырнул ему один из своих. Немного криво, но Климов успел переместиться и, поймав биток, поднял вверх большой палец – в знак благодарности.
Увлекшись сбором мячей, Голицын на какой-то момент упустил из виду ход игры, и лишь раздавшиеся вдруг громкие крики заставили его вновь повернуть голову к воротам соперника. Там царила подлинная куча-мала. Затем из нее буквально вывалились три игрока в красной форме и поплыли назад.
– Поражен шлюз номер три команды "Цзе ши хуань хунь"! – торжественно объявил судья. – Счет один-ноль в пользу команды "Варяг".
– Го-ол! – с некоторым запозданием закричали Иван и Александр.
– Кто забил? – спросил Климов подлетевших товарищей.
– Пашка, кто же еще! – широко улыбаясь, ответил Семак.
– Так, не расслабляемся! Это пока только начало, – прикрикнул на товарищей Хохлов, подлетая к воротам и разворачиваясь о них. Вышло у него, впрочем, не слишком сурово.
Между тем китайская команда извлекла из пораженного шлюза снаряд и перешла в атаку. Форварды "Варяга" вылетели навстречу. Стремительно сблизившись на встречных курсах, Глеб врезался во владеющего мячом игрока соперника, но в последний момент тот успел отдать пас товарищу. Траектория движения того, соответственно, изменилась, и Семак, намеривавшийся встретить соперника у борта, пронесся мимо. Китаец слегка коснулся стены – и вот он уже в одиночестве вываливается на ворота.
Битки Ивана и Александра вылетели одновременно – и оба были точны. Китаец замер и выронил мяч, который медленно, словно нехотя поплыл в сторону ближайшего шлюза.