* * *
Скоро сказка сказывается, а радиация действует еще скорее. И все же к вечеру того же дня отважный побиранец, затупив бензопилу, погнув уиллы, расстреляв девятнадцать цинков и начав уже от отчаяния забрасывать разнообразную бункерную нечисть банками с тушенкой, пробился-таки к ОГРОМНОЙ ГЕРМЕ.
Герму эту украшали разные страшные знаки: радиационной, биологической и ментальной угрозы, "кирпич", портрет Кошмарной Овечки Долли и призыв неведомо от кого неведомо кому: "Остановись! Или будущее не наступит никогда!".
Лузер призыву дисциплинированно внял и остановился, заодно прикидывая, хватит ли оставшегося у него пластида, чтобы герму раскурочить. Ибо всеми фибрами побиранцевской души чуял: вот оно! Нашел!!!
А потом отважный побиранец заметил еще одну надпись и загрустил. Ибо была она сделана на языке тру рашнз, и даже не печатными буквами по трафарету, а весьма коряво вырезана на поверхности гермы чем-то острым. Кодекс же Побиранца недвусмысленно гласил: "Если не знаешь, что написано - не трогай! Ибо!". Не один и не два бродяги сложили буйны головы от голода, жажды и прочих напастей, отделенные от спасения лишь символической преградой с непонятными им письменами. Вот почему все побиранцы - чуть-чуть полиглоты, а читать их учат едва ли не раньше, чем стрелять и мародерствовать.
В общем, стоит Лузер у гермы проклятой, голову повесив, и вдруг слышит за спиною:
- А написано на двери вот что: "Тут вам, школота, не Монолит паршивый! Хотя и не заперто!".
Обернулся Лузер на голос, сочный да громкий, и обмер. Ибо стоял перед ним ОН.
Прометей Семецкий.
Великий, могучий, неистребимый. Тот, благодаря кому у могущественных Хозяев Зоны Евгеньича и Михалыча появилась любимая игра "Убить Семецкого - спасти Семецкого". Добывший по семь штук всех известных и еще невесть сколько неизвестных артефактов. Выживший в Эпоху Зомби, отразивший Атаку Зомби и чуть было не ввязавшийся в Войну Зомби, да вовремя передумавший, ибо. Да и печень, как ни крути, не казенная…
- Вас, юноша, как прикажете? - поинтересовалась живая легенда вполне дружелюбным тоном.
- Ви… Лу… - залепетал побиранец и вдруг, неожиданно сам для себя, выпалил: - Тедди. Мое имя Тедди, сэр!
- Что ж, Теодор, - хлопнув его по плечу, улыбнулся мега-тру рашнз. - Не пройти ли нам?
И они - прошли!
* * *
С той стороны гермы было причудливо. В комнате идеально квадратной формы по стенам до самого потолка громоздились стеллажи, а на них - самые могущественные артефакты. Лузер с первого же взгляда узнал:
Сердца (Дезертира, Зоны и Львиное);
Змееныша;
Холодную Кровь;
Песочные Часы;
Пулю-Квант;
Полный Котелок Патронов;
Череп Мутанта;
Детектор Лжи;
Пищевую Цепочку;
Бумеранг;
Штык;
Спираль;
Клеймо Зоны;
Клин;
Коня Бледного
и даже наводящий ужас
Помет Кондора!
В центре же комнаты на постаменте черного камня стоял большой круглый аквариум. В нем лениво бултыхалось нечто растрепанное и лупоглазое, тускло-желтого цвета. Пол кругом был усыпан серым и мелкодисперсным, на первый взгляд - пеплом. Толщина слоя серого и мелкодисперсного была такая, что люди погружались в него до середины щиколотки.
"Ага! Еще двое! - раздался голос в голове каждого из побиранцев. - Ладно уж, коли приперлись, сыграем".
- Во что это? - прищурился многообещающе Прометей.
"Известно, во что. В загадки. Я вам - загадку, вы мне - ответ. Угадаете - награжу. Ошибетесь… тоже награжу".
- А смысл?
"Увидите. Только чур вопрос слушайте внимательно, повторять не буду. Итак, чего вам, сапиенсы, для комфортной жизни необходимо позарез? Из того, чего вы сейчас не имеете, хотя и вполне могли бы иметь?"
Мгновенно проведя ревизию снаряжения, Лузер завистливо покосился на забитую аккуратно снаряженными магазинами и гранатами разгрузку Семецкого и протянул:
- Боеприпасец обновить бы…
- Стой! Чересчур прос… - начал было Прометей, но было поздно.
"Ага! - возликовала лупоглазая тварь, баламутя воду в аквариуме облезлым хвостом. - Неверный ответ! И он награждается…"
Откуда-то сверху аккурат в темечко Лузера с треском ударила ветвистая молния. Миг - и храбрый побиранец со всем снаряжением осыпался на пол еще одной порцией серого мелкодисперсного вещества.
- Эх, Теодор! - вздохнул Прометей. Отчего-то мегатру рашнз был уверен: ни одно из находящихся в его распоряжении оружий не способно причинить ни малейшего вреда ни аквариуму и его обитателю, ни с лязгом захлопнувшейся герме. Даже Помет Кондора. А голос в сознании побиранца звучал, буквально сочась глумливым нетерпением:
"Твоя очередь! Вопрос помнишь? Цену знаешь? Валяй!"
И тогда Прометей Семецкий откашлялся и негромко проронил:
- Кого мне и впрямь не хватает, так это… пары десятков рыженьких.
"В смысле?"
- Девчонок. Люблю я их - страсть!
"Ага! Ответ неверный! И награждается…"
Вновь ударила молния. Но Прометей Семецкий как стоял, широко расставив могучие ноги, так и продолжал стоять.
"Это как?" - судя по звуку, обитатель аквариума поперхнулся.
- Понятия не имею, - пожал плечами герой. - Это же твоя игра. Ну, так что там с наградой?
"Погоди! Давай еще раз!" - потребовал голос.
- Пожалуйста! Ответ: рыженькие девчонки. Пара десятков. Не меньше.
Прошла тягостная минута.
"Ответ неверный, - провозгласил голос; правда, теперь уверенности в нем заметно поубавилось. - Награждается…"
Как и следовало ожидать, вторая молния также не причинила герою никакого вреда.
"Нет, ну что за гадство?!" - голос зазвучал плаксиво, явно давя на жалость.
- А я знаю? - зевнул Семецкий. - Ну что, бог любит троицу? Ответ: девчонки. Рыженькие. В количестве, не меньшем двадцати крошек.
На этот раз голос молчал чуть ли не полчаса. За это время побиранец успел хозяйственно ополовинить содержимое полок, слегка закусить и даже устроить сеанс быстрого сна.
"Я все проверил. И даже перепроверил. Многократно! - В голосе звучала тоска пополам с отчаянием. - Ошибка исключена. Ответ - неверный! А потому награждается…"
После третьей молнии в целой и невредимой голове Прометея раздались захлебывающиеся рыдания…
* * *
Снаружи бункера шел снег. Ничего прекраснее сгибающийся под тяжестью рюкзака с небывалым хабаром Лузер… впрочем, нет, снова Виннер - после такого-то! - в жизни не видел.
- И все-таки я не понимаю, - говорил он, с обожанием поглядывая на своего великого спутника, выкупившего оживление товарища за аннулирование одной из трех наград.
- Что именно? - приподнял бровь Семецкий.
- Ну, если правильный ответ был "отмена Трындэя и возвращения мира в последний день До", то почему?..
- Все очень просто, друг мой Теодор, - задумчиво покусывая сорванную на болоте травинку и время от времени сплевывая сочащийся из стебелька крайне смертоносный яд, ответствовал великий побиранец. - Дело в том, что я, должно быть, единственный, кто осознал и принял всем своим естеством очень простую вещь…
Прометей остановился, поманил к себе спутника, а когда тот приблизился вплотную, шепнул:
- Да кому мы с тобой нужны были в мире До? И самому этому миру? А? Ну вот то-то! А если мы ему не были нужны, то и сами без него как-нибудь обойдемся… Ладно, будь здоров! Было приятно. Может, когда-нибудь потом…
- И куда ты сейчас? - с трудом сдерживая слезы, поинтересовался Виннер.
Семецкий прищурился:
- Не имею понятия. Зато совершенно точно знаю - с кем!
А в снежной пелене августа 2044 года уже проступали силуэты бегущих к нему со всех ног четырех десятков рыженьких девиц…
Лев Жаков
Как Стопка с Кирзой к Монолиту ходили
В Зоне раннее утро, краешек солнца только показался над горизонтом. Птичьего чириканья не слышно в лесу, не треснет сучок под лапой мутанта. Мирное затишье - только на рассвете такое бывает.
Но чу! - трещат ветки. Кто осмелился нарушить утреннее безмолвие, когда даже часовые-монолитовцы на Радаре дремлют?
Из кустов лещины на поляну вываливаются двое. Один - мужичок под пятьдесят, плешивый, с красно-сизым носом, в драной "энцефалитке", на груди ремень "калаша". Другой выше его на две головы, молодой, в прохудившемся ватнике и стоптанных кирзовых сапогах, "калаш" он несет в руках. Звать их Стопка и Кирза.
- Все над нами смеются, - говорил Стопка, пересекая поляну и вламываясь в кусты на другой стороне.
- Ага, - Кирза мерил землю метровыми шагами.
- Посмотри на себя, весь обтрепался.
Молодой посмотрел и добавил:
- У меня приклад изолентой замотан. И в сапоге дырка.
- И у меня, - Стопка остановился на краю леса. Перед ними в туманной дымке стелилась болотистая равнина, из травы тут и там торчали обуглившиеся стволы. Вдалеке поднималась башня ЧАЭС.
Глядя туда, Стопка сказал:
- Надо попытать счастья в самом большом деле Зоны. - Он был неприятно серьезен и почему-то трезв. От осознания этого Кирза и сам протрезвел. - Судьба всегда была к нам жестока и несправедлива. Я хочу изменить это.
И он шагнул с холма. Кирза походулил за ним вниз по склону, спрашивая уже на ходу:
- Как это изменить?
- Балда! Мы идем куда?
- Я знаю, куда мы идем, - насупился Кирза. - К Исполнителю желаний.
- Во-от, - сказал Стопка. - Я там и загадаю. Чтобы нам, значица, счастье привалило. И везло всегда.
- Чего это вдруг? - не понял Кирза.
- Ты что, не веришь в наше счастье, молодой? - даже как-то обиделся старший. - Я, думаешь, не могу получить подарка от судьбы? Я столько страдал! С тобой вон связался… Чего ты ваще тогда со мной поперся? Вали назад, я и без тебя!..
Кирза боязливо оглянулся на строения Радара, торчащие из-за оставшегося позади леса.
- Не, чего же, я верю, - согласился он. - Вон, прошли же мы Выжигатель мозгов, и ничего. Значит, и нам повезти может, ага.
- Точно говорю. Я и не почувствовал ничего, когда мимо проходил. Башку только напекло малёха, да по ветерку быстро отпустило.
- Ага. Крепкие у нас, стало быть, мозги, водкой опаленные, куда там Выжигателю…
К ЧАЭС подошли уже вечером, уставшие, обляпанные грязью. Труба возвышалась над ними, словно полосатый господь бог. Кирза и Стопка остановились, задрали головы, разглядывая уходящую в облака громаду. Станция была обнесена бетонной стеной, поверху шли кольца колючей проволоки. Сталкеры проползли внутрь через пролом в стене и углубились в путаницу коридоров.
Когда они оказались в высоком зале, где тут и там валялись обвалившиеся металлические балки, то остановились, дрожа от предвкушения. Там, впереди, горел неверный свет - да, это он, их цель! Исполнитель желаний!
- Слышь, а ты чего загадаешь? - спросил Стопка, облизываясь.
- Не скажу, - смутился молодой. - Ты смеяться будешь.
- Загадай, чтоб мы на поле артефактов попали, - предложил старший. - Я про судьбу и везуху буду думать, а ты про поле. Тогда мы точно на него попадем. Хабар сказочный загребем, разбогатеем, все нас уважать будут…
Сталкеры наперегонки бросились к Монолиту.
Кирза первый прошел сквозь странную колышущуюся пелену. И оказался в ярком солнечном дне. Перед ним расстилался до самого горизонта поросший травой луг. Люцерна и мышиный горошек цвели, распространяя одуряющий аромат. И - о чудо! - повсюду в траве, словно ягоды земляники, висели артефакты. В руках у Кирзы появилось лукошко. Сталкер засмеялся. Не помня себя от радости, он бросился вперед и начал срывать сочные, спелые артефакты голыми руками, складывая в корзинку. День разгорался, солнце вставало все выше, светило все ярче, все ослепительней, свет застилал все вокруг, затем - вспышка!..
И Кирза сидит в полутемном баре, тряся головой. Он ничего не помнит, только смутные образы бродят в памяти, и грудь переполняет тоска о чем-то прекрасном, утерянном безвозвратно, навсегда.
Сталкер огляделся, напрягая зрение. Ба! Да это же бар Курильщика! Вон и сам он напротив, рожи недовольные корчит, морда красная, как всегда, и жилетка на пузе оттопыривается, прикрывая тэтэшник.
Тонкий писк привлек его внимание. Сталкер посмотрел налево. Рядом на стойке лежал плешивый мужичок в грязной "энцефалитке". Пищало у него в кармане.
- Глянь сообщение уже! - бармен ткнул пьяницу в плечо. Плешивый поднял голову и обвел бар мутными глазами, затем полез в карман. Трясущимися пальцами вытащил ПДА. Экран треснул и не горел, но поперек него маркером было написано: "Убить Кирзу".
Молодой сталкер прочел надпись и почувствовал, что у него тоже трясутся руки. Поднял ладони - и обнаружил на правой похожую надпись. Только она гласила: "Убить Стопку".
- Че это? - спросил плешивый.
- Да вот, - молодой показал надпись.
- Что у вас, мужики? - Бармен посмотрел и присвистнул. - А ну-ка руки проверьте. Вот, значит, где вы были. Я подумал, просто упились, когда вас Цыган сюда полудохлых притащил. А вы, значит, к Монолиту ходили?
Сталкеры переглянулись. Молодой потряс головой, в которой еще шумели отголоски воспоминаний, быстро растворяясь в небытии.
- Ты же мой напарник? - уточнил плешивый.
- А ты мой, - кивнул Кирза.
- Это я тебя должен убить?
- А я тебя…
Рука Курильщика потянулась к тому месту на пузе, где выразительно оттопыривалась кожаная жилетка.
- Не начинайте стрельбу в баре, парни, на улицу шагайте, - предупредил он.
Плешивый и молодой смотрели друг на друга, заново узнавая.
- Ты Кирза?
- А ты Стопка, - согласился Кирза.
- Мы же вместе ходили? - допытывался Стопка.
- Ага, лет пять небось, а то и больше того.
- Это ведь тебя мне заказали?
- А мне тебя, ага.
- Так, парни, - опять вмешался Курильщик, - я повторю для тех, кто еще пока не вылез из танка: стрельба в баре запрещена.
Стопка провел ладонью по груди, нащупал ремешок "калаша", потянул и перетащил автомат со спины на живот.
- Из этого, что ли, пристрелить? - уточнил он.
Кирза кивнул:
- Из него стреляют. У меня вот это, - и показал свой "калаш".
Полное лицо Курильщика наливалось нездоровой краснотой.
- Мужики, я че, непонятно изъясняюсь? Ваши проблемы решайте…
- Убить тебя? - гнул свою линию Стопка, не глядя на хозяина заведения. - Молодого, зеленого, глупого?
- А мне аж на руке, чтоб уж точно увидел: убить Стопку. Старшого то есть, тебя, - и показал напарнику ладонь.
Курильщик вытащил пистолет и наставил на сталкеров.
- Так, танкисты! Я вызываю охрану. Если вы немедленно не уберетесь стрелять друг друга снаружи! Вы поняли, идиоты?! Вон, оба! Быстро!
Стопка наконец посмотрел на Курильщика, и глаза его были полны невыразимой грусти.
- Вот она, судьба-то… Опять обманула, падла.
- А теперь еще и подохнуть придется, - вздохнул Кирза. - Хотя… Эй, Курильщик, дай-ка стопку.
Курильщик свободной рукой неуверенно вытащил стаканчик, поставил на стойку.
- И перед смертью от водки не откажешься? - недовольно спросил он.
Стопка улыбнулся:
- А че, малой, у тебя башка-то варит! А ну сымай сапог!
Кирза стянул один, протянул напарнику. Курильщик сморщил нос и даже слегка попятился.
Стопка достал нож. Кирза поднял стопку. Сталкеры посмотрели друг на друга, кивнули:
- Давай!
Старший вонзил лезвие в сапог и раскромсал голенище. Курильщик не успел остановить младшего - тот с размаху хряснул стакан об пол. По пустому бару разлетелись стеклянные брызги.
- Э, вы что творите?! Ну, тупые!
- Вот так вот ей, судьбе этой! - Стопка отбросил и сапог, и нож. - Она нас обманула, а мы ее!
Кирза вторым сапогом наступил на осколки, с хрустом раздавил и показал им сверху неприличный жест:
- На тебе! Надули мы тебя!
Напряженно смотрящий на сталкеров Курильщик моргнул раз, потом другой. Рука с пистолетом невольно опустилась.
- И все?
- А хули ей еще?! Ну, теперь наливай! - велел Стопка.
Лицо Курильщика вдруг просветлело, он ухмыльнулся, засунул пистолет обратно и достал из-под прилавка полную бутылку водки.
- Повеселили, мужики! - ставя на стойку два стакана, заметил он. - Раз так, за счет заведения! - Он подумал, достал третий стакан и разлил. Стопка вздохнул:
- Ну, за судьбу!
Трое в пустом баре переглянулись, подняли стопки.
- И за нас! - добавил Кирза.
Николай Романецкий
Выкидыш
Вот не поверите, но, едва увидев перед собой этого стояка, я сразу просек, что у него муравьи в башке копошатся.
Хотя, как можно однозначно оценивать клиента, если он - всего лишь третий в твоей жизни?.. Особенно и сравнивать-то не с кем… Даже не по поведению, по внешности хотя бы…
Ну да ладно, как говорит Патлатый: "Нас не догонишь, мы - ходоки!"
Между тем стояк варежку открыл.
Ничего, впрочем, необычного:
Здрасьте-здрасьте, вас ведь Бурундуком зовут…
Ну да, Бурундуком нас зовут, привет-привет.
И сам продолжаю его изучать. Но уже засомневался.
Откуда у него муравьи в башке? С чего я взял?
Стояк как стояк. Мужик лет сорока. Прикид на нем нарисован закенный, но такие всегда одеты не по-нашему…
И вдруг просекаю: глазки у него какие-то блудоватые. Словно он изначально подсчитывает, что с меня можно поиметь…
Как будто неведомо ему! Как будто это не он искал возможность со мной встретиться, простатит ему в печенку, а исключительно я - с ним!
Ну да, мне оно, конечно, тоже надо, но деньги-то платит он.
Ладно, глазки глазками, а дело - делом!
- Есть работа, Бурундук… Не могли бы вы притащить мне кое-какую мелочь?..
- Конечно, могли бы! Коли уж этим зарабатываем на хлеб наш насущный… Только не "притащить", а "добыть"!
- Вот и хорошо, - говорит. - Добыть - так добыть… Только у меня к вам, Бурундук, просьба не совсем обычная.
А сам на тряпки мои зыркает.
Не нравятся они ему - сразу ясно.
Костюмчик-то на мне сейчас строго рабочий. Тряпьё-грязьё-обноски. Натуральные, конечно, из тех, что подобные вот ему стояки носят. Но мы-то рабочий костюмчик на свалке подбираем, когда такой прикид бывшие хозяева уже ни за какие коврижки на себя не напялят.
А нам - в самый раз! Ибо там, куда мы бегаем, в обычной одежде появиться - тут же и спалиться! А если спалился, простатит тебе в печенку, ни на минуту не задержишься, тут же выкинет назад. Без вариантов… А в таком вот прикиде топай себе да топай, ничей глаз на тебе не остановится. Там, куда мы ходим, подобно одетых граждан бродягами зовут. Либо бомжами. Так их Патлатый называет…
Но везде никто на тебя, "синяка", никакого внимания не обращает.
Главное, не соваться туда, откуда бомжей-бродяг гоняют. Ишаку не место в табуне лошадей, простатит тебе в печенку!..
Ну, я и не суюсь. Да еще и голоса не подаю. С немого меньше спрос. Откуда им знать, что немой-то - липовый?
- Мне надо, чтобы вы притащили мне книгу, Бурундук.
Я аж рот разинул:
- А это еще что такое?
Он тоже удивился: