- Вы не знаете, что такое книга?
- Нет.
Он самодовольно ухмыльнулся:
- Ну да… Откуда ж вам знать? Вы, таймловеры, - люди необычные.
В ответ я привычно под дурачка закосил. И не потому даже, что очень этот стояк мне не нравился. Просто нам положено всегда себя перед ними именно такими выказывать. Легче деловой разговор вести…
- Чего-чего мы ловим? Какой такой тайм?
У стояка аж физия перекосилась, а скулы скрипнули и туда-сюда заходили…
Однако он сдержался.
- Мне надо, чтобы вы словили… - он сделал ударение на последнем слове, - для меня книгу. А я вам за такую добычу тут же выкладываю двести кредитов!
Двести кредитов, ясен хрен, под ногами не валяются.
- Нет проблем, - говорю. - Только знать бы, как она выглядит, эта самая книга. На что хоть похожа?
- Ну, по форме она представляет собой прямоугольный параллелепипед. - Он снова с сомнением посмотрел на меня. - Коробку когда-нибудь видели?
- Нет.
Он даже руками развел и оглянулся в растерянности по сторонам, словно искал кого-то. Женщину, к примеру…
У стояков-то либида обычная. Им в сложное время женщины помогают.
А нам в сложное время рабочий костюмчик приходится носить постоянно, ибо когда у тебя сыграет либида - одному богу известно. Томление такое начинается внутри - хоть ты тресни! Стоякам в этот момент телка требуется. Для разгрузки, для здоровья, простатит им в печенку!.. Ну а нам телки ни к чему, нас просто кидает. Организм такой. Говорят, до войны ничего подобного не было.
Ну да до войны много чего не было. Радиации, например, не имелось. И грязных пустынь. Зато много чего имелось. Чего теперь нет и что мы таскаем сюда по заказам таких вот богатеньких стояков.
- Не въезжаю, - говорю. - Но это не страшно. Вы мне нарисуйте, как эта самая книга выглядит. Увижу - узнаю!
Вот хорошо, что мы встретились на берегу Красавки! Песка тут кругом - с головой засыпаться можно…
Он глянул по сторонам, поднял валяющуюся неподалеку сухую ветку, обломал ее покороче - и давай рисовать.
Парал… ну, этот самый пипед у него получился закенно. Теперь хоть что-то стало понятно.
- Только имейте в виду, - сказал стояк. - Предметов такой формы там - пруд пруди. Но на книге должна быть картинка и буквы. Иначе это не книга.
* * *
Когда мы расстались, я немедленно рванул к Патлатому.
Тот пореже меня за добычей скачет, ибо в годах уже немалых, зато всякого стояка повидал. Да и из ходоков знакомых ближе всех ко мне живет. Кого и допытывать, если не его?
- Просят книгу, - говорю, - притащить. Тебе когда-нибудь такие штуковины попадались?
Патлатый потер ладонью блестящую на солнце лысину.
- Может, - говорит, - и попадались. Да я на них внимания не обращал. У меня заказчиков, интересующихся такой мурой, никогда не было. Водку старинную просили добыть, украшения всякие, маленькие картины. То есть взяли бы и немаленькие, простатит им в печенку, да знают, что нам тяжести больше средней бутылки водки сюда не перебросить.
- Ну а вообще ты про них, книги эти, что-нибудь знаешь?
- Слышал, что именно война привела к тому, что они исчезли. Вроде бы удар должен был вызвать уничтожение электронной техники. А уничтожились в результате книжки. Так мне когда-то Хромец рассказывал. Он был мощнейший ходок - по молодости до четырех бутылок за раз перебрасывал. Но, по-моему, и у него книг никогда не просили.
- И ты ни одной этой самой книги не видел?
Патлатый мотнул головой:
- Может, и видел. Да только как узнаешь, что это именно книга! Я там всякие хреновины встречал.
- А где твоего Хромца отыскать можно?
- Нигде. - Физиономия у Патлатого скривилась. - Помер уже Хромец.
В общем, так я толком ничего и не узнал.
Придется на удачу надеяться - авось не обманет.
* * *
Бурундук шел по улице не таясь. Все равно никто не остановит и не прикопается. Ни грабитель, ни страж порядка. Что возьмешь с человека в подобном прикиде? Никому он не интересен.
Однако и слишком нагло вести себя не следовало. Иначе вернешься быстро и без добычи - время не терпит вмешательства в должное движение вещей. А ходок, лишившийся добычи по собственной глупости, - незакенный ходок.
Именно об этом не раз говорил Патлатый.
По виду улицы было трудно понять, в какой именно век он попал. Украшенные разноцветными огнями дома. Перекрестки, залитые то зеленым, то жёлтым, то красным светом. Блестящие четырехколесные машины, то останавливающиеся перед перекрестками, то стремительно проезжающие через них…
Машин было немного, ибо вокруг стояла ночь. Местные обитатели спали. А кто не спал, сидели в помещениях за столиками, отделенные от улицы большими разукрашенными стеклами. Дальние стены помещений были заставлены разного размера бутылками, и содержимое этих бутылок постепенно перекочевывало в животы неспящих.
Ничего, похожего на книги, у неспящих не имелось.
Книги надо было искать в других местах.
И Бурундук топал дальше. Мимо мест, где ночевали не люди, а тряпки. Вдоль больших окон, сквозь которые виднелись четырехколесные машины, в боках которых, как в воде, отражалась улица и он сам.
Мысли его текли неторопливо.
Похоже, здешним стоякам книги вовсе не требовались. Им были нужны тряпки и бутылки, четырехколесные машины и какие-то непонятные механизмы разных цветов. Не зря этот мир, в конце концов, потерял книги. Чем не пользуются, то и теряется…
Странно другое - почему прежде никто прежде не заказывал добычу книги. Ни ему, Бурундуку, ни Патлатому…
Получается, вообще никому они не нужны? Тогда зачем вчерашнему стояку книга потребовалась? Что он с нею станет делать? Какая от книги ему будет польза?
Ответов на эти вопросы не находилось.
А потом он и вообще забыл про них. Потому что увидел книги.
Книг было много. Они ночевали за таким же большим окном, что и тряпки с машинами. Стояли на полках, приманивая взгляд яркими картинками.
Некоторое время Бурундук завороженно смотрел на них, потом спохватился.
Время-то уходило. В любой момент его могло выкинуть назад. Даже если бы он ничего не делал.
А делать - надо! Правда, при этом тоже может выкинуть. Но только в том случае, если твои дела станут времени поперек. Так, по крайней мере, утверждал Патлатый.
Поэтому мы навредить времени и не можем.
Да, надо торопиться!
Бурундук приблизился к прозрачной двери помещения, выворотил из земли камень, по которым тут ходили - камень по форме напоминал книгу, только был без разноцветной картинки, - и, зажмурившись, ударил углом по двери.
Посыпались многочисленные осколки.
Злодея не выкинуло. Правда, из помещения донесся мерзкий вой.
Теперь надо было еще больше торопиться!
Он разбил камнем еще одну прозрачную дверь, преграждающую путь, и пробрался в помещение.
Тут странно пахло. Однако запах был приятным.
Вот они, книги, стоят на полках. Сегодняшняя добыча ходока! Только и ждут, чтобы их кто-нибудь взял в руки.
И мы возьмем. Вот только которую из них?
Снаружи, на улице, тоже послышался вой. Он быстро приближался.
Бурундук уже знал, что он означает. В прошлый раз было так же, хотя он добывал тогда вовсе не книгу. Тогда он тоже прихватил бутылку - из похожих на те, чье содержимое перекочевывает в животы здешних неспящих.
Вой снаружи нарастал. Скоро тут появятся местные стражи порядка, и он останется без добычи. Позор такому ходоку!
Так что бегом - к ближайшей полке!
Вот они книги! Только какую же взять?
Книг было много - все полки заставлены. Разных размеров. Некоторые книги походили друг на друга, как две капли воды, - совершенно одинаковые картинки…
Между тем четырехколесная машина стражей порядка, мигая разноцветными огнями, с визгом остановилась.
Времени больше не было совершенно. Бурундук схватил ближайшую книгу и обернулся к разбитой двери.
Стражи порядка уже врывались внутрь помещения. С пистолетами…
- Руки в гору, козел вонючий!
Тут козла вонючего и выкинуло - время спасало своего любовника. Но - вместе с книгой. А значит, он не нарушил должного движения вещей.
* * *
Давешний стояк ждал меня там же, на берегу Красавки.
По дороге на встречу я засунул добычу в подходящее дупло. Так будет спокойнее.
Здрасьте-здрасьте, ну как, Бурундук, удалось?
Конечно, удалось, чтобы мне - да не удалось!
Он просиял.
- Ну и где, - говорит, - книга?
- Да тут, - говорю, - неподалеку… А где деньги?
Физиономия стояка сделалась каменной. Он похлопал себя по нагрудному карману:
- Баш на баш, Бурундук. Отдашь мне книгу, получишь кредиты. А чтобы у тебя глупые фантазии не завелись, у меня кое-что еще имеется.
И тащит из кармана пистолет.
Нет, вот правда, муравьи в башке…
Попробуй стрельни! Стражи недавно пытались.
Однако я вспомнил, что вокруг настоящее, а тут вам не там. Здесь не выкинет, спасая. Здесь, если о себе не позаботишься, сам в добычу превратишься, простатит тебе в печенку. Только в другую добычу!
- Зря вы так, - говорю. - У нас не принято клиентов обманывать.
Он понял, что перегнул палку, и убрал оружие. А вот деньги достал, показал.
- Идемте, - говорю.
Мы добрались до места.
Я вытащил из дупла добычу, протянул стояку:
- Вот ваша книга.
На лице его возникли торжественность и благоговение.
Он взял книгу в руки, осмотрел со всех сторон, погладил ладошкой, словно телку долгожданную.
Смешные они, эти стояки. Наверное, вещь из прошлого для них дороже собственной женщины.
Стояк отдал мне деньги и провел пальцем по буквам на книге.
- "Конфеты "Мишка на Севере"", - прочел он. - По-моему, мне бабушка когда-то рассказывала эту сказку.
Лицо его стало столь счастливым, что мне захотелось дать ему по башке. Кулаки сами собой сжались.
Но стояк исчез. Секунду назад был здесь, и нет его.
Вот только тут я понял, почему мне показались странными его глаза.
Не были они блудоватыми: просто стояк всю дорогу опасался, что сделает такое, из-за чего его выкинет.
И его выкинуло. Но, как и меня, - вместе с книгой. А значит, должное движение вещей не нарушено.
Книга была добычей этого мужика.
Потому что он - тоже ходок. Как и я. Только из времени, которое еще не наступило.
Андрей Буторин
Там, где не верят в чудо
Олег Константинович Брокалев не любил осень. Особенно позднюю - когда и листья уже облетели, и серо вокруг, и сыро, и зябко, и вообще носа из дому высовывать не хочется. Да и остальные части тела - тоже. Даже любимая работа Олега Константиновича в такие дни не радовала, а это случалось с ним настолько редко, что вполне могло считаться чудом, если бы не одно "но". А именно - в чудеса господин Брокалев как раз и не верил. Категорически и безапелляционно. Его жизненное кредо так и звучало: "Чудес не бывает!".
Олег Брокалев с юности обладал аналитическим складом ума, а потому, этим самым умом пораскинув, он нашел ему очень актуальное применение - открыл частное сыскное агентство, которое непосредственно и возглавил, придумав себе звучный псевдоним: Брок. На первый взгляд тут все казалось понятным: обычное сокращение фамилии-имени-отчества. Но не так все было просто, как не прост был и сам новоявленный сыщик. Ведь и название агентству он дал не простое, не какое-нибудь там "Брокалев и дочь" (о дочери чуть позже), не набивший оскомину "Лунный свет" или банальнейший "Сталкер", а вполне оригинальное, но без излишней вычурности, лаконичное и говорящее само за себя - "Бритва Оккама". Любому, увидевшему данную вывеску, должно быть понятно: здесь ценят лишь логику, безжалостно отсекая холодным клинком рассудка всевозможные фантазии, мистику и прочую антинаучную чушь. По крайней мере, так казалось самому Броку, псевдоним которого и являлся, собственно, сокращением названия агентства. Кстати, и брался сыщик только за те дела, которые изначально казались не просто необычными, но и вовсе даже сверхъестественными и фантастическими. Разгадать хитроумную загадку и выявить ее истинную, вполне объяснимую обычными реалиями сущность - вот что являлось основной целью сыщика Брока и приносило ему несказанное удовольствие. А если при этом оставался удовлетворенным и клиент, оно подкреплялось, как правило, не только морально.
Почему "как правило"? Да потому что Брок не кичился оказывать посильную помощь и вполне безвозмездно. Не только, разумеется, из чистой любви к процессу расследования, но исходя также из прочих обстоятельств. Во всяком случае, детям, старикам и беременным женщинам сыщик дарил свое искусство абсолютно даром. Иногда даже и не беременным. Женщинам, в смысле. Но это уже, скорее, в порядке исключения.
В такой вот промозглый осенний день и торопился сыщик Брок к родному агентству. Помимо нелюбимого времени года и отвратной погоды, настроение его было основательно подпорчено еще и тем, что "на пару дней", превратившихся уже в полторы недели, укатила к любимой маме супруга Ирина. Впрочем, само по себе это событие, возможно, и нельзя было назвать трагедией, если бы настоящая трагедия не разразилась нынешним утром в туалете Брокалевых, где унитаз, тоже, по-видимому, соскучившийся по хозяйке, стал извергать из себя зловонные мутные потоки, отнюдь не похожие на горькие слезы тоски. Утолить печали фаянсового "друга семьи" Броку самостоятельно не удалось, посему он отправил в агентство дочь Сашеньку, вызвал сантехника и до его прихода сражался с "рыдающим" толчком при помощи мусорного ведра, коим он черпал вонючие унитазные "слезы", прыгал к ванне, выливал их туда и так же, прыжком, возвращался к исходной точке. Он повторял данную процедуру столь долго, что практически довел ее до автоматизма, и когда наконец-то пришел сантехник - все норовил оттолкнуть мастера и по привычке сунуть в унитаз ставшее родным до сладостной боли ведро.
И вот теперь Брок опаздывал на работу. Хоть он сам и являлся главой "Бритвы Оккама", а посему нахлобучку за опоздание получать ему было не от кого, все равно нарушать трудовой распорядок Олег Константинович не любил. Да и мало ли к чему это могло привести… Ну и что из того, что в агентстве сейчас находилась Сашенька? Ей всего-то восемнадцать лет. К тому же учиться пошла не на юриста, а стыдно не то чтобы сказать, но и подумать - на программиста!.. Вот уж воистину блондинка!
Вспомнив о "предательстве" дочери, Брок окончательно расстроился. Единственное, что его в данной ситуации слегка утешало, что в свободное от учебы время помогать ему Сашенька не только не прекращала, но, похоже, и впредь не собиралась этого делать. Да и выбор специальности она объяснила отцу достаточно аргументированно: мол, в двадцать первом веке без компьютеров никуда. В том числе и в сыскном деле. А много ли существует программ, облегчающих работу сыщика? Вот то-то же!.. Потому, дескать, и решила она обучиться этой нелегкой премудрости, чтобы создать такую программу своими руками. Точнее, умом.
Справедливости ради стоило признать, что уже сейчас дочка весьма умело использовала в агентстве компьютер. Во всяком случае, все базы данных, связанные с их прошлыми и текущими делами, создавала и поддерживала исключительно Сашенька, сам же Брок освоил лишь Word с Excel’ем, да и то на уровне не особо продвинутого пользователя.
Когда Олег Константинович вошел наконец в агентство, Сашенька мерила офис быстрыми нетерпеливыми шагами. Заслышав звякнувший над входной дверью колокольчик, она на мгновение замерла и тут же, размахивая руками, бросилась к отцу.
- Папа! Ну почему ты так долго?! Совести у тебя нету!
- Ты хочешь сказать, я виноват в том, что наш унитаз прорвало?! - складывая зонт, возмутился Брок.
Сашенька слегка умерила пыл, но извиняться и не подумала.
- Во всяком случае, ты им пользуешься куда чаще нас с мамой, - нашла она сомнительный аргумент. Да еще и развила его: - И дольше.
- Потому что я там, так сказать, не только… это самое… но еще и читаю… - начал было оправдываться сыщик, однако быстро опомнился и затряс сложенным зонтом, орошая офис и дочку веером брызг: - Но-но-но! Не доросла еще, чтобы указывать отцу, сколько ему, как говорится, того-этого!.. Ишь!..
- Ну, раз не доросла, - защищаясь от брызг ладошками, надулась Сашенька, - тогда сам новое дело распутывай. А я в библиотеку пошла, реферат писать.
- Какое новое дело?.. - радостно встрепенулся Брок. Клиенты не наведывались в агентство уже больше недели, что являлось, кстати, еще одной причиной плохого настроения сыщика. - И какая библиотека?! А интернет, как говорится, на что? И вообще, реферат тебе сдавать только через месяц, сама хвасталась. А ну быстро выкладывай, что за дело? Клиент приходил? Кто такой? Как зовут?
- Клиентка, - ехидно прищурилась Сашенька. - Симпатичная, между прочим. Блондинка. Крашеная, правда. И пока не извинишься, ничего я тебе больше не скажу.
- Это я должен извиняться?!.. - от изумления вновь зачем-то раскрыл над головой зонт сыщик и обескураженно заморгал, буквально потеряв дар речи. - Так-так-так-тааак…
- Ну, если хочешь, я могу извиниться, - поняв, видимо, что слегка перегнула палку, решила пойти на попятную девушка и сделала книксен. - Прости, папа. Ее зовут Хельга. Хельга Стар.
- Кого?.. - прекратил моргать Брок. Подняв глаза, он увидел раскрытый зонт и нахмурился. Вновь сложил его, убрал в чехол и, подойдя к вешалке, повесил на крючок. Вслед за зонтиком туда же последовали шляпа и плащ. - Кого зовут Хельга Стар? Сколько раз я просил тебя не говорить загадками!
- Так клиентку же, папочка! - всплеснула руками Саша. - Крашеную блондинку!
Сыщик Брок насторожился и повел носом, будто принюхиваясь. У него определенно сработал детективный рефлекс.
- Она стала блондинкой после, так сказать, покраски, или наоборот?