- Несчастный случай… - соврал он через силу.
- Ага… - озадаченно молвил Андрон.
Зашедший в тупик разговор был удачно прерван призывным криком Димитрия Уарова.
- Неужто навёл? - оживился шкипер, оборачиваясь.
Но нет, похоже, новость с настройкой машинки связана не была. Вскочивший на ноги Димитрий взволнованно указывал на что-то замеченное им за бортом. Андрон с Прохором, переглянувшись, поспешили на зов.
Несомненно, парусник уже вплотную приблизился к землям садового товарищества "Экосистема". В неглубокой ложбинке лежал навзничь изувеченный труп мародёра с грушей-скороспелкой во рту. Путешественники молча проводили его глазами: Андрон - скорбно, Димитрий - испуганно. Прохор остался невозмутим, лишь пренебрежительно дёрнул левой щекой, как бы давая понять, что, будь он на месте дачников и застань мерзавца на месте преступления, - применил бы совсем другие приёмы.
Специалисты вообще ревнивы к чужим успехам.
К пяти часам достигли развилки. Безлюдные окрестности выглядели настолько идиллически, что мысль о засаде возникала сама собой. Андрону несколько раз чудилось, будто из-за наглухо оплетённого декоративным виноградом штакетника за ними наблюдают. Возможно, так оно и было. Наблюдали, держа наготове нелицензионные грабли и складывая особым образом смертоносные витки поливного шланга. Нападения, однако, не последовало. Скорее всего дачники вовремя уразумели, что платформа вторглась на их территорию исключительно с тем, чтобы как можно скорее её покинуть, - и, смирив инстинкты, решили не делать резких, а тем паче гибельных движений.
Не без труда переведя ржавые стрелки, перебрались на соседнюю ветку. Пролегала она стороной от водных угодий, поэтому Андрон, подрабатывавший в основном доставкой рыбаков к местам обильного клёва, пользовался ею редко. Тем не менее рельсы и шпалы были и здесь вполне исправны. Мало того, чем дальше, тем исправнее они становились - то ли и впрямь попечением нечистой силы, то ли правы были эзотерики, утверждавшие, будто в глубине аномальных зон память металла заметно улучшается вплоть до полного излечения склероза, ведущего в обычных условиях к ржавению и деформации.
День клонился к вечеру, в рощах уже залегла ночь. На борту всяк занимался своим делом: Андрон разбирался со снастями, Димитрий крутил что было велено, Прохор чинил просохшие штаны, причём чувствовалось, что делает он это не впервые. Игла сновала бойко, сноровисто. Так и поблёскивала, так и поблёскивала…
- Чёрт… - тоскливо произнёс Димитрий, отрываясь от линзочки своей дальнобойной машинки. - Она или не она?
Игла застыла, не завершив стежка. Прохор отложил рукоделье и медленно повернулся к Уарову.
- Ты что, бабу в прошлом ищешь? - Вопрос прозвучал то ли укоризненно, то ли угрожающе.
- Ну да…
- Зачем?
Уаров замялся.
- Пристрелить, - ответил за него Андрон. Иногда он бывал удивительно циничен.
- Это правда?
- Ну почему обязательно пристрелить? - жалобно вскричал Димитрий. - Усыпить, перебросить в другое время…
Прохор недоверчиво посмотрел на него, понял, что собеседник не шутит, и, презрительно фыркнув, принялся шить дальше.
- Как? - мрачнея, спросил Андрон Уарова.
- Что "как"?
- Как перебросить?
- Ну… с помощью вашей машинки, разумеется…
- Ты ж мне её одноразовую заказывал!
Уаров со страхом посмотрел на умельца.
- Баламут… - безнадёжно определил тот. - Ладно. Вы двое тогда поморячьте, а я посмотрю, что там в ней ещё можно сделать…
Сходил принёс газетку, чтобы было на чём раскладывать запчасти, и отодвинул Димитрия от агрегата. Тот потоптался немного за плечом мастера, а потом платформа пошла в поворот - и пассажир с телохранителем, бросив всё, занялись парусом.
- Так почему не пристрелить? - сердито поинтересовался Прохор сразу по завершении манёвра. - Оно и надёжнее. У меня тут, кстати, недалеко ствол прихоронен…
- Женщина… - с укоризной напомнил Уаров. - Да и негуманно…
- А они с нами гуманно поступают?! - просипел Прохор - и стал даже страшнее, чем был.
Димитрий отшатнулся.
Надо полагать, у Прохора от бешенства перемкнуло голосовые связки. Пару раз он беззвучно открывал и закрывал рот, потом молча повернулся и пошёл дошивать.
- А я вот читал у одного четвертолога, - как ни в чём не бывало подал голос Андрон, сосредоточенно разгребая узловатым пальцем разложенные на газетке детали, - будто Бог женщину вовсе не из ребра сотворил. Это только из приличия говорят, что из ребра, мол. Рёбра-то у нас все на месте, хоть справа, хоть слева. Не веришь - пересчитай… В мужском организме есть только один-единственный орган без кости…
- Язык? - машинально спросил ещё не отошедший от испуга Димитрий.
- Нет. Язык - это орган внутренний, он во рту живёт.
- А что же тогда? Ухо?
- В ухе - хрящ. И потом уши-то и у баб есть…
- Гос-споди Боже мой!..
- Вот именно, - подтвердил Андрон. - И сразу всё становится ясно. Думаешь, почему он так себя ведёт, орган-то? А мы почему так себя ведём? Тоска по утраченной косточке, понял? Причём каждый свою ищет…
- Ну, мне эта тоска не грозит, - перекусывая нитку, невнятно заверил Прохор.
Беседу продолжили за ужином.
- Давай колись, раз начал, - добродушно предложил Андрон Димитрию. - Как ты это конкретно думаешь провернуть?
За бортом стелились длинные тени, плыли травянистые бугорки, перелетали какие-то пернатые пепельных оттенков, иногда попадалась поросшая высоким камышом не пересохшая ещё баклужина с корягой и диким утёнком.
- Вы, конечно, слышали, что человечество когда-то прошло через бутылочное горлышко… - поколебавшись, начал Димитрий.
- Слышали, - сказал Андрон. - Дальше.
- А я не слышал, - сказал Прохор. - Что за горлышко?
- Образное выражение… Понимаете, было время, когда на земле обитало всего несколько человек… Правда-правда! Генетики установили, что все мы произошли от трёх мужчин и одной женщины…
- От Евы, что ли?
- Учёные её так и окрестили, - подтвердил Уаров. - Настоящее имя, разумеется, неизвестно… А ведь, если вдуматься, очень точный термин! - горестно перебил он сам себя. - Бутылочное горлышко. То есть человечество, по сути, джинн, вырвавшийся из бутылки. И зря… Рано или поздно оно само себя погубит. Отравит, взорвёт…
- Ни хрена! - возразил Андрон. - Думаешь, почему до сих пор ядерной зимы нет? Да потому что навара с неё никакого! Невыгодна она, гибель человечества, можешь ты это понять?
- Тем более, - твёрдо сказал Димитрий. - Видите ли, я много думал… нет, не откуда в мире зло - с этим пусть богословы разбираются. Я думал, как это исправить… Принято считать, что во всём всегда виноват кто-нибудь один…
- Или одна, - не преминул уточнить Прохор, давно уже высматривая что-то в вечереющей лесостепи.
- Или одна… - не стал спорить Уаров. - Сталин, Чубайс, Портнягин… А потом, когда вник чуть поглубже, оказалось, что свято место и вправду пусто не бывает. Все ниши заполнены. Скажем, устранишь какую-нибудь историческую личность… Мысленно, конечно, мысленно, - поспешил уточнить он, обращаясь в основном к Прохору. - Глядишь, а на трон уже очередь в затылок выстроилась. Начнёшь убирать по одному человечку, - с несчастным видом продолжал Димитрий, - уберёшь всех до единого… Вот я и подумал: а что, если одним и ограничиться? То есть не одним - одной… Если мы действительно все от неё произошли…
- Стоп! - неожиданно встрепенулся Прохор и, прервав трапезу, поднялся на ноги. - Я сейчас…
И канул за борт.
Андрон с Димитрием обеспокоенно привстали. Хотя беспокоиться было особо не о чем: ветер ослабел настолько, что догнать парусник пешком труда не составляло. Человек за бортом уверенным шагом направлялся к одинокому корявому дереву - полуживому, почти без листвы. Анчар этакий.
Алый шар коснулся горизонта, белая дзюдогама вновь стала розовой. Кажется, Прохор что-то доставал из дупла.
- Я смотрю, он тут не первый раз шлындрает, - раздумчиво заметил Андрон, присаживаясь. - Тёртый…
Вскоре Прохор вновь перемахнул борт - и уже не с пустыми руками. В левой у него теперь был средних размеров свёрток.
- Вот, - удовлетворённо сказал Прохор, выпутывая из промасленных тряпок тупорылый пистолетище. Полюбовавшись, повернулся к Димитрию. - Обращаться умеешь или показать?..
ГЛАВА 6
ПО ШПАЛАМ, БРАТ…
Солнце вставало, как с похмелья, багровое, мутное.
Проснувшись, Андрон первым делом удостоверился, что за ночь никто из экипажа не пропал. Димитрий ещё посапывал, свернувшись крендельком под старым ватником. Прохор, расположившись на корме, шлифовал и оттачивал свои смертоносные приёмы. В чём мать родила. Ранняя пташка… Андрон устроился поудобнее и стал наблюдать. В следующий миг Прохор кинулся на палубу плашмя - и, не долетев до неё сантиметров пятнадцати, завис звездообразно. Руки и ноги - раскинуты, подбородок устремлён вперёд наподобие тарана триеры.
Левитация? Не может быть! Андрон передвинулся, чтобы посмотреть, чем это он там поддомкрачен - и в следующий миг всё понял. Вот оно, оказывается, в чём дело! Не ногой уложил вчера Прохор кого-то из "херувимов", ох, не ногой…
Году этак в двухтысячном, будучи ещё пацаном, Андрон раскопал выложенную в интернете анонимную статью некоего израильтянина по фамилии Рабинович (согласитесь, что подписать в Израиле таким манером газетный материал - всё равно что никак его не подписать). Речь шла о запрещённом во всех цивилизованных странах, исключительно мужском и безусловно изуверском виде восточных единоборств вин-дао-ян - единственном, где разрешены удары гениталиями. К сожалению, автор статьи не мог удержаться от скабрёзности: цитировал лже-Баркова, вообще всячески веселил почтеннейшую публику. Тем не менее суть он изложил верно.
Давным-давно монахи одного из монастырей Шаолиня научились усилием воли подавать кровь в пещеристую плоть под таким напором, что детородный орган мгновенно достигал прочности закалённой стали. Собственно, детородным его уже назвать было невозможно - после первого месяца упражнений мужчина становился бесплоден до конца своих дней.
Если руку обычно сравнивают с мечом, то данную часть тела следует уподобить кинжалу.
О тайной философии вин-дао-ян практически ничего не известно (кстати, после первой публикации на эту тему пресса онемела, да и журналист Рабинович как в воду канул), однако есть причины считать духовную подоплёку учения абсолютно бесчеловечной. Уже то, что представители её искренне убеждены, будто страшное оружие ближнего боя с древнейших времён использовалось нами не по назначению, так сказать, чревато выводами: равнодушие к женщинам, отказ от потомства и, естественно, от наслаждений. Какое уж тут наслаждение, если фаллосом пробивают стены и ломают об него бамбуковые палки! Здесь вин-дао-ян отчасти смыкает ряды с нашим Львом Толстым, чью "Крейцерову сонату" многие современники восприняли как прямой призыв против дальнейшего размножения рода людского.
В Древнем Китае бытовали две (разумеется, тайные) разновидности упомянутого боевого искусства: южная и северная. Чем-то они друг от друга отличались, но чем именно, Андрон подзабыл. Кажется, южная школа применяла в бою постоянную эрекцию, а северная практиковала её только в момент нанесения удара… Или наоборот?..
Тем временем Прохор закончил свои упражнения и, облачась в дзюдогаму, направился к мачте, под которой, как он полагал, ещё почивали остальные члены экипажа.
Помня о загадочной судьбе израильского журналиста, Андрон счёл за лучшее притвориться спящим.
* * *
С погодой на этот раз не заладилось. Над округой нехотя собирались комковатые, словно бы плохо процеженные облака, воздух остолбенел.
Димитрий и Прохор, предчувствуя недоброе, смотрели, как Андрон достаёт из дальнего загашника буксирный фал и вяжет на нём узлы.
- Ну не торчать же здесь на виду, - невозмутимо объяснил шкипер и, мурлыча народную песенку "По шпалам, брат, по шпалам, брат, по шпалам…", сошёл с корабля. Свёрнутая на манер лассо бечева с узлами висела у него на плече.
Все четыре девальватора были отлажены. Вскоре платформа уже весила не больше тонны.
- А инерция? - с тревогой осведомился Димитрий.
- Не бери в голову, - посоветовал Андрон.
Беда с этими дилетантами. Кто им внушил, что девальваторы обесценивают один только вес, а масса-де остаётся прежней? Тем-то и отличается девальватор от антиграва. Любого продавца спроси - он подтвердит: уменьшаешь вес - уменьшаешь массу.
Нехотя, но впряглись.
- Картина Репина, - осклабился Андрон. - Ну-ка… "Эй, ухнем"… За-пе… вай!
Петь не стали. С натужным кряхтением наклонились вперёд, едва не коснувшись лбами шпал, и кое-как стронули махину с места. Впрочем, потом платформа раскатилась, возникла возможность малость разогнуть хребты, даже начать беседу.
- Какой у тебя вообще арсенал? - сурово допрашивал Димитрия Прохор, воистину репинским жестом поправляя лямку на плече.
- Какой у него арсенал! - усмехался Андрон. - Носовой платок да зубная щётка…
- Хорош, нечего сказать, - покручивал головой Прохор. - В одних трусах - к саблезубым тиграм?
- Почему к саблезубым?
- Ну к саблезубой…
Нет, воля ваша, а что-то здесь не так. Пусть он даже исповедует свой дурацкий вин-дао-ян! Одно дело - чураться женщин в силу убеждений, но тут-то явно другое - тут застарелая личная ненависть к каждой представительнице слабого пола.
Чёрт его знает, что у него там приключилось с дамами. Отзанимаешься, бывало, в тренажёрном зале, ну и заговоришь в душевой о бабах - так он так на тебя здоровым глазом зыркнет, что анекдот поперёк горла станет…
Часам к десяти ветер очнулся, засуетился, не зная, куда метнуться, потом дунул зачем-то в направлении дачных участков. Одолеть его смогли бы разве что поморские шхуны, которые так когда-то и звались - "с Богом супротивницы". А железнодорожная платформа, оснасти ты её хоть двумя мачтами, хоть тремя, намертво привязана к колее - как лавировать? Впрочем, нет худа без добра: не будь колеи - пришлось бы кому-нибудь торчать на корме и править.
- Ничего, ребята… - хрипел Андрон. - До того бугорочка, а там уж под уклон…
Слава богу, не обманул. Действительно, за обещанным бугорочком платформа пошла самосплавом, то ныряя в одичавшие лесопосадки, то выскакивая из оных, то замедляясь чуть ли не до полного останова, то, напротив, разгоняясь так, что стыки стрекотали и дух захватывало. Вес, конечно, пришлось увеличить, поскольку ветер сегодня, по всему видать, твёрдо решил дуть только в лоб.
Команда, естественно, сразу поднялась на борт, стоило представиться такой возможности, - и долго отдыхивалась. Тяжела ты, доля бурлацкая… Андрон передал Уарова в руки инструктора Прохора, а сам опять занялся машинкой. К тому времени, когда последняя деталька (не считая тех, что остались лишними) заняла своё место в бредовой конструкции, Димитрий тоже успел кое-чему обучиться. Вовсю уже собирал, разбирал, заряжал, разряжал и звонко спускал курок вхолостую.
В углу заныла, завибрировала двуручная пила.
- Да?.. - сказал Андрон, щёлкнув по зубцу и припав ухом к выгнутому полотну. - Здоровей видали!.. Новостей, надеюсь, нет?.. Есть?.. - Шкипер нахмурился. - Уволил?.. Что, правда?.. Это уже хуже… А когда? Сегодня утром?.. Н-ну ладно… Спасибо, что звякнул… - Закончив разговор, застыл в тревожном раздумье.
- Что там? - спросил Прохор.
- Министра обороны сняли…
- Кто снял?
- Кто ещё может снять? Президент, конечно…
- Может, совпадение?
- Да нет. Именно в связи со вчерашним. За провал антитеррористической операции… Так, говорят, и передали…
Передали, понятное дело, далеко не всё. Вчерашним утром, когда сброшенная на повреждённые пути десантура мирно собирала парашюты, возле насыпи невесть откуда взялся репортёр столичной газеты с фотокамерой. Сержант Очипок перекрыл утечку информации, но слишком энергично. Возник вопрос, куда девать труп. К тому времени со стороны Слиянки подкатила моторная дрезина с правозащитниками. Как водится, борцов за справедливость волновала не столько судьба Андрона, сколько судьба Димитрия. Заложнику-то любой дурак посочувствует, а ты попробуй террористу посочувствуй! Не зная, как быть в данном случае, лейтенант Миулин приказал дрезину обстрелять. Поскольку с правозащитниками увязался иностранец, дело запахло дипломатическим скандалом. Полковник Филозопов, которому немедленно обо всём доложили, схватился за голову и распорядился накрыть то, что осталось от дрезины, залпом реактивных миномётов. Но тут Чумахлинская станция слежения сообщила, что над Слиянкой проходит китайский спутник-шпион, наверняка запечатлевший в подробностях заключительный этап операции. Генерал Белоснегов велел привести в боевую готовность располагавшийся в окрестностях Колдобышей единственный противокосмический комплекс Баклужино, и только вмешательство Президента спасло мир от крупного международного конфликта.
Обо всём об этом Андрон с Прохором узнали позже, а Уаров вообще не узнал.
- А-а!.. - с несвойственной ему доселе злорадной напевностью протянул он. - Засуетился муравейничек? Спохватились? Поняли?..
С большим пистолетом в руке Димитрий стоял у мачты и демонически ликовал. Удивительно, какие подвижки в характере производит получасовое общение с оружием, хотя бы и незаряженным.
- Слышь… - с досадой сказал ему Андрон. - Ты сильно-то не гордись! Понадобилось Глебу министра снять - ну и снял. А мы с тобой только повод…
- То есть… - Уаров хотел было оскорбиться, но быстро сообразил, что версия Андрона тоже кое в чём привлекательна. - Вы хотите сказать, что… сняли - и ладно? Что бомбить нас уже не будут?..
- Будут, - заверил Андрон. - Одно другому не мешает. Как раз тот, кого назначат, и начнёт сейчас рвение своё показывать… Так что готовьтесь…
Телохранитель Прохор, не принимавший участия в этом, прямо скажем, не слишком содержательном для него разговоре, поглядывал по сторонам, предъявляя спутникам то миловидную, то страхолюдную половину своего лица.
- Может, прямо сейчас остановиться? - предложил он. - Там дальше опять пустоши пойдут, а здесь всё-таки посадки.
- Да мы и так скоро остановимся, - успокоил Андрон. - Не век же нам под уклон катиться…
А с этим побоищем на шпалах, как хотите, всё равно история загадочная. Полковник Филозопов, допустим, никогда особым умом не отличался, но Олежку-то Миулина как угораздило скомандовать огонь на поражение? В учебке, помнится, самый дисциплинированный был курсант, без приказа пальцем не шевельнёт, всегда его нам, бывало, в пример ставили…