А вот и родственники пожаловали. У меня вновь дежа-вю. Опять отряд в красных доспехах, опять одиннадцать самураев, и впереди мощный мускулистый мужчина. Не гигант, как мой дядя, с располагающим, мужественным лицом, глубоко запавшими глазами и ранней сединой. Вот ты какой, Ёсиацу Сатакэ. Что я знаю о тесте? Жестокий и удачливый воин, самураи дали ему прозвище Демон Ёсисигэ. Несколько раз громил Ходзе, Яманоути и другие окрестные кланы. Под контролем две провинции - Хитачи и Симосукэ. Ежегодный доход больше трехсот тысяч коку. Богат, но ненавидит роскошь. Спит на простой циновке, подложив под голову седло. Аскет, фанатичный последователь бусидо. Женат, трое детей. Все - дочери. На одной из них, старшей - Тотоми, - я женат уже два года как. До этого я год провел в столице Симосукэ городе Мино, где мы, собственно, с Тотоми и женихались. Гуляли по красивым садам, читали друг другу стихи. Все это я выяснил, расспрашивая своего главного шпиона.
Кстати, о мацукэ. В самый последний момент, когда тесть с охраной уже спешивался, ко мне пытался пролезть Мураками. "Писатель" сделал попытку на ухо рассказать какую-то срочную весть о посторонних голубях в Эдо, которых перехватила его служба, о зашифрованных посланиях. Но мне было некогда.
Кланяемся с тестем друг другу, приглашаю пройти в замок. Там уже все готово для вечеринки. Немного раньше приходится начать, чем я думал, но у нас все готово. Гейши, сакэ, музыка. Мои генералы, главы семей знакомятся с людьми Ёсиацу, а мы с тестем присаживаемся отдельно на помосте и начинаем друг друга разглядывать.
Глава 7
ПОХИЩЕНИЕ
Я никогда не видела человека, который бы стал долгожителем благодаря соблюдению запретов.
Сикибу Мурасаки
Разглядывание затягивается. На узком лице Ёсиацу видно недоумение, переходящее в задумчивость. Тем временем пирушка набирает обороты. Наштукатуренные гейши исполняют групповой танец с веерами. Ловко подбрасывают их, ловят, кидают друг другу. Срывают бурные аплодисменты в виде стука руками по татами. Вокруг самураев суетятся слуги и премиленькие майко. Ученицы, на мой просвещенный взгляд, выглядят намного более привлекательно, чем гейши. Во-первых, на них нет париков. Во-вторых, я все никак не могу привыкнуть к выбеленным лицам и черным зубам. А на майко о-тяя явно сэкономила с косметикой. Учениц легко отличить от гейш. Пояс кимоно у них завязан спереди, что позволяет легко самостоятельно его развязать (понятно для чего). У гейш же сложный узел на широком поясе оби, свисающем до пят, завязан сзади. Кроме того, в волосах много заколок, шпилек, гребней с подвесками. Различается и цвет кимоно.
Следующий пункт программы - пантомимы. Гейши изображают небольшие смешные сценки из жизни города. Вот идет пьяный монах, он пытается помочиться, но падает на самурая, которого изображает барышня с двумя прутиками - длинным и коротким. "Самурай" виртуозно ругает "монаха", отталкивает от себя, а тот валится на "крестьянина" в круглой соломенной шляпе. А я-то и не заметил, что дамы пришли не с пустыми руками: у них с собой театральный реквизит. Опять бурный восторг, все хохочут и колотят ладонями по полу.
Слуги вносят еду и сакэ. Девушки тут же рассредоточиваются по клиентам. Нам с Ёсиацу достаются аж четыре гейши. Они наливают выпивку в маленькие, как наперстки, пиалы, разминают плечи, шутят и пытаются выведать секрет роллов. Моя кулинарная инновация уже известна по всему Эдо. В харчевню, которую я посетил, стоит очередь желающих попробовать новые блюда. Я отшучиваюсь, искоса поглядывая на тестя. Физиономия дайме еще больше вытягивается от удивления.
Насытившись и приняв на грудь, самураи опять требуют зрелищ. Гейши выбегают в центр комнаты и делятся на две группы. Всех присутствующих мужчин также заносят либо в правую, либо в левую команду. Начинается игра… "Крокодил"! Да, именно та самая молодежная игра, популярная в двадцать первом веке. Оказывается, и тут известна подобная забава, причем правила практически не отличаются. Девушки попеременно из правой и левой команд вытягивают из корзины бумажки со словами. Подруги переворачивают песочные часы, и гейша должна минут за пять показать, что именно было написано на листке. Произносить слово, показывать губами - нельзя. Отгадавшая команда получает бутон розы. Подвыпившие самураи с азартом бросаются в игру. Поднимается гвалт, то и дело слышится смех, выкрики.
Наших гейш, участвующих в "Крокодиле", заменяют ученицы. Мою шею готовится разминать совсем молоденькая девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Кукольное личико с широкими скулами, алые губки бантиком, карие глаза, темно-каштановые волосы.
Взгляд грустной и все повидавшей женщины. На щеках - ямочки, и это искупает все (например, невзрачную подростковую фигуру без волнующих дамских округлостей). Обожаю девушек с ямочками. Одета в простое белое кимоно с красным поясом. Пока все увлеченно следят за игрой гейш, знакомимся. Ученицу зовут Саюки. Ей пятнадцать лет, десять из которых она живет в окии Хисо. Девушка с поклоном начинает массировать мою шею и вдруг как от удара током отдергивает руки. Ее лицо краснеет от стыда, и она еще раз низко кланяется.
- Саюки! Что случилось? - Я с удивлением рассматриваю смущенную ученицу.
- Господин, у вас на шее, вот тут, - она трогает участок кожи рядом с правой сонной артерией, - бугорок. Это диза-ди.
Действительно, на шее есть небольшая, еле заметная выпуклость вроде желвака.
- И что? - Мы беседуем так тихо, что никто на нас не обращает внимания. - Что за диза-ди такой?
- Мой дедушка, - почти шепотом говорит Саюки, - учил меня в детстве искусству нинсо. В чайном домике я много практиковалась и теперь могу читать по лицам людей их будущее. И прошлое тоже. И мне очень страшно от того, что я увидела. Бугорок диза-ди, две треугольные морщинки над левой бровью и лопнувший глазной сосудик. Вы не Ёшихиро Сатоми, вы…
- Тихо! - Я быстро прикладываю палец к ее губам. Внутри меня все переворачивается от страха и напряжения. Еще никогда я не был так близко к провалу. Рядом увлеченно смотрит игру мой тесть, недалеко сидят его вассалы.
Неужели с помощью какой-то прикладной физиогномики можно… да нет, бред. Мистика. Девчонка просто угадала. Гейши очень чувствительны к поведению мужчин. А мои движения, разговорная речь с фразочками из будущего, глупое прогрессорство - все это наводит на определенные выводы. Наблюдательная ученица просто заметила несоответствия между типичным образом самурая и той ролью, которую я играю. Что же делать? Надо взять паузу.
Расспрашиваю Саюки о нинсо. Оказывается, этому искусству больше тысячи лет. Передают его от учителя к ученику. Мастер нинсо может отличить на взгляд сто оттенков кожи человека, двести тридцать видов морщин, пятьдесят один наклон головы, больше сотни положений туловища. А уж мимических выражений лица - так больше пятисот! Правая половина тела и лица - это сам человек. Его прошлое, настоящее и будущее. Левая часть - люди, которые с ним были или будут связаны.
Я сначала не поверил, что такое количество деталей можно запомнить, и уж тем более как-то трактовать, но Саюки предложила проверить на практике свои знания. Я указывал на самураев, а она мне рассказывала о них все, что видела. Первый - фельдмаршал Хиро.
- Сорок семь лет… - Один взгляд на военачальника - и Саюки начинает в быстром темпе выдавать на-гора: - Женат, есть молодая наложница. Двое детей. Голос - третий баритон. Вместе с морщиной даза-лю это означает, что он слаб в постели. Девятый цвет кожи - пьет настойку на чернокорне, чтобы вернуть себе мужские силы. Верен вам, господин, проживет долго, до шестидесяти трех лет.
Похоже на правду. Ну про наложницу Кёко Саюки могла где-то услышать, возраст и дети тоже не секрет. Про импотенцию просто выдумала, чтобы произвести впечатление. Дальше. Пусть будет… пусть будет… ну вот хотя бы мой забывший о всех проблемах с чужими голубями хмельной шпион.
- Мураками. - Я указываю на "писателя".
- Двадцать лет. Мацукэ. Слишком молод для своей должности. Сидит на коленях, сместившись на правую ногу вперед. Седьмой цвет кожи правой щеки. Любит мужчин, равнодушен к женщинам. Спал со своим учителем. До сих пор любит его. Тоскует по своему любовнику. Покончит с собой через три дня.
Ух ты! Нет, я не могу поверить, что по положению тела можно судить о гомосексуальности, разве что ему больно… Нет, даже думать противно! Тем более что его наставник Гэмбан пропал несколько лет назад. В общем, все это бред, игра воображения. А как можно предугадать самоубийство? По цвету щеки? Еще раз бред, абсурд и нелепица!
- Цурумаки, - показал я, внутренне робея, на нашего лучшего мечника и своего учителя кэндо. Вдруг у него с моим реципиентом что-то было? Как у Мураками с Гэмбаном. Тьфу! Я даже плюнул про себя. Баба! Купился на это шоу гомосеков и уже поверил цыганке?! Мысленно отвесил себе оплеуху и решительно повторил:
- Цурумаки.
- Тридцать два года. Длинные мозоли на больших пальцах обеих рук. Отличный мечник, может фехтовать как правой рукой, так и левой. Пахнет пятым кислым запахом. В сорок лет начнутся болезни почек. Один камень уже растет в мочеточнике. Влюбится в Тачико, оставит нашей маме Хисо много денег. Попытается выкупить контракт, не получится. Когда деньги на свидания закончатся, может вспылить и убить кого-то в окии. Скорее всего, Тачико. У нее очень неприятное пятно за ухом. Уже третий день растет. И прыщик на верхней губе. Сейчас его из-за помады не видно…
- Эмуро Ясино. - Меня охватывает азарт.
- О! Это очень интересный человек. Ясино - прославленный ниндзя из провинции Кога!
- Что за вздор! - Я облегченно вздыхаю: наконец Саюки прокололась. - Это мой вассал, спас меня, раненного из засады. Служил еще моему отцу верой и правдой!
- Если бы он вас спас, то дышал бы обеими ноздрями, - качает головой девушка. - А сейчас у него работает только правая, да и цвет век поменялся от третьего к четвертому тону.
- Ну ладно, - решил я включиться в эту игру. - А почему ниндзя?
- Если приглядеться, то можно увидеть между всеми пальцами обеих кистей старые, маленькие шрамики. Дедушка рассказывал, что пальцы ниндзя провинции Кога разрабатывают, вставляя между ними листки бумаги. Учитель дергает листок вниз, а ученик должен успеть сжать руку и поймать бумагу. Часто они не успевают, и листок разрезает кожу.
Шерлокхолмщина какая-то. Японский дедуктивный метод. Я пригляделся к рукам Ясино и, разумеется, никаких старых порезов не заметил. Как вообще можно увидеть что-то между пальцами далеко сидящего человека?!
- Хорошо, а почему прославленный?
- На правом запястье Ясино давний след от укуса леопарда. Только один человек в школе Кога-рю жил с леопардом, чтобы овладеть "звериным" стилем боя. Его знают во всей Японии и зовут…
- Саюки-кун, ты не утомила своей болтовней господина дайме? Скорее принеси еще сакэ! - За всеми этими загадками я и не заметил, что игра в "Крокодила" закончилась и вернулись две мои гейши, которые сейчас с фальшивыми улыбками строго смотрели на ученицу. Та низко мне кланяется, шепчет на прощание "Берегитесь Хандзо!" и убегает из комнаты.
Тем временем Ёсиацу Сатакэ подвигается ко мне ближе и предлагает поговорить наедине. Ага, созрел, значит, для разговора. Косясь на Ясино, я первым выхожу из зала. Вслед за мной идет тесть. Куда бы податься? Решаю подняться в верхнюю комнату донжона. Уже темно, слуги зажигают фонари. Сёдзи задвинуты, мы одни.
- Ты очень изменился, Ёшихиро, - сразу берет быка за рога Ёсиацу. - Я хорошо помню тебя по жизни в Мино. Я помню, за кого выдавал свою дочь. И я не узнаю тебя. Клятва пяти обещаний, бесчестная победа при Хиросиме… Кто ты, Ёшихиро?! В тебя вселился ками? Вот послушай, что мне пишет Тотоми… - Дайме клана Сатакэ достает из рукава свиток с письмом и зачитывает. - Так, ну это личное… ага, вот. "…Не знает, как правильно завязывать кимоно, расспрашивал иезуита о летосчислении по христианскому календарю - один из слуг Родригеса наш шпион и подробно пересказал беседу, придумал, как записывать и считать цифровые иероглифы коротко и быстро, еще десяток странностей…" Я не могу понять твою Клятву. Японец не мог придумать подобное. Мои соседи пишут мне, что мой зять сошел с ума или продался португальцам, но я не верю в это. Сегодняшний японец не мог догадаться отдать власть императору. Но вот завтрашний, еще более верный и преданный богам потомок - так и должен был поступить!
А мой тесть - проницательный человек. Что же мне ему ответить?
- Сражение с Огигаяцу. Как ты мог догадаться использовать пушки? Это против всех законов бусидо!
- Ёсиацу-сан, - поежился я под прямым, словно копье, взглядом тестя. - Меня ударили пикой по шлему, я потерял сознание, а после того, как очнулся, ничего не помню. Откуда-то мне в голову приходят странные мысли и идеи. Вот, например, я недавно понял, что огнестрельное оружие рано или поздно вытеснит традиционное снаряжение самураев. Тот, кто первый будет готов к этому, - победит в Войне провинций!
- Как ты сказал? Войне провинций? Очень удачное выражение. Ты знаешь, что регенты объединились против нас? Три дня назад Яманоути, вассалы Уэсуги, вторглись в мою провинцию Симосукэ. Дайме клана Асина Морикиё Асина вчера прислал письмо. Он сожалеет, но вынужден объявить мне войну. Чем купили его Ходзе и Уэсуги, не знаю, наверное, пообещали отдать домен Хитачи. С севера и запада на меня идут три армии! Больше ста тысяч человек, Ёшихиро!
- Три?! А кто третий?
- Сам Уэсуги Кэнсин! Во что ты втравил меня?! Еще месяц назад я был в ладах со всеми, честно управлял кланом. А теперь меня и мою семью ждет смерть или позор бесчестья! И перед тем как моя голова будет насажена на кол и оплевана врагами, я хочу, я требую правды!
- Говорю же, меня ударили по шлему…
- Я не верю в эти сказки! Десятки раз видел раненных в голову, потерявших память, но то, что вытворяешь ты…
Мы с напряжением уставились друг на друга. Что делать? Мысли разбегались словно тараканы при включенном ночью свете. За сёдзи раздался спасительный кашель.
- Ну, кто там еще?! - Дайме Сатакэ явно пребывал в гневе.
В комнату с поклоном вошел Эмуро Ясино.
- Чего тебе? - грубо спросил Ёсиацу.
- Срочное секретное сообщение для Ёшихиро. - Ясино - само спокойствие.
Эмуро подходит, вступает на помост и наклоняется к моему правому уху. Я готовлюсь слушать, но вместо этого начальник охраны подносит к губам кулак и резко дует в него. В глаз Ёсиацу втыкается маленький дротик. Дайме кричит от боли, хватается за меч, а Ясино, не глядя на него, отбрасывает трубку, зажатую в кулак, и левой рукой быстро вытягивает из правого рукава удавку. Одно круговое движение - и веревка обвивает мою шею. Только сейчас я выхожу из ступора, пытаясь ослабить петлю, но самурай уже падает мне за спину, взваливая меня на себя. Ёсиацу Сатакэ еще пытается вскочить, одновременно вытащить меч и дротик из глаза… Увы, ни тому, ни другому не суждено случиться. Изо рта дайме идет белая пена, и он падает на спину. Я тоже лежу на спине, а подо мной стягивает удавку Ясино. Пытаюсь подсунуть пальцы под тонкую веревку - бесполезно. Ударить назад локтем - не получилось. Воздух заканчивается, сонные артерии перестают качать кровь в мозг, и я начинаю биться как рыба, вытащенная из воды. Сознание плывет, и я из последних сил делаю вид, что потерял сознание. Закрываю глаза, обмякаю. Для достоверности даже нижнюю челюсть роняю и пускаю слюни.
Эмуро отпускает удавку, переваливает меня через себя, встает. Пинает труп Ёсиацу. Я слегка приоткрываю глаза. Вот сейчас хороший момент, пока он спиной ко мне. Я приготовился вскочить, вытащить с криком мечи. Но тут в комнату входят три фигуры в черном. Темные куртки с капюшонами и масками, штаны и таби цвета сажи. За спинами - короткие мечи с квадратными гардами.
- Этого - в мешок, - кивает на меня Ясино. - Сатакэ отрубить голову. Уходим через подземный ход. И быстро, пока самураи внизу не протрезвели и не подняли тревоги.
Я зажмуриваю глаза и делаю вид, что нахожусь без сознания. Меня освобождают от мечей, связывают руки, засовывают в длинный мешок, после чего взваливают на плечи. Слышится свист меча и хруст. Третий ниндзя отрубил тестю голову.
Глава 8
ИНТРИГИ ИЕЗУИТОВ
Год милостью Божией 1538, вторник 7 августа, писано в день святого Бернарда-мученика и папы и других святых… Католическая миссия, Киото.
Его высокопреосвященству генералу ордена иезуитов Игнатию Лойоле.
От отца-инспектора ордена иезуитов в государстве Ниппон Томаса Верде.
Игнатий!
Нет времени на церемонии, возможно, это последний шанс передать весточку о наших делах на этих проклятых Богом островах. Только что принесли тело Доминго Переса, единственного священника миссии - он так изуродован и изрублен, что у меня путаются мысли, дрожат руки, и я не уверен, что смогу закончить это письмо. И даже если наш конюх, японец из новообращенных, сможет добраться до Кюсю и передать послание адмиралу, то Диего Беа потребуется год, чтобы доплыть до берегов Испании и вручить письмо лично в твои руки. Боюсь, к тому времени меня может не быть в живых. Нет, я не страшусь встречи с Создателем - все в Его воле. Страшусь я огромной угрозы нашему делу и Матери Церкви.
Примерно два месяца назад я отправил известного тебе пресвитера Филиппа Родригеса с заданием к князю северных земель Датэ. Дайме клана был готов принять христианство в обмен на большой заем, который мы могли предоставить всего под 10 процентов в месяц. Увы, Филипп застрял в домене Сатоми - это на полуострове Босо. Если, Игнатий, ты взглянешь на карту, что я передал с прошлой оказией, то увидишь этот торчащий огурец на востоке Хонсю. Вскоре события понеслись вскачь. Не прошло и месяца, как погибает дайме Сатоми, и его сын Ёшихиро начинает войну с соседями. Родригес идет на риск и обещает нашу помощь в обмен на разрешение построить католический храм в Тибе, столице Сатоми. В тот момент я его поддержал - ведь это был бы всего лишь третий храм во всей Ниппон и первый на главном острове! Трудно переоценить эффект от такого события - сотни тысяч спасенных душ, новые молельные дома… Кто же знал, что из-за этого решения все пойдет наперекосяк. В обмен на храм Ёшихиро требует дать ему порох, ядра, картечь, а также корабельные пушки! Родригес соглашается и отправляет с армией Сатоми нашего главного артиллериста - Хосе Ксавьера. С помощью пушек дайме разбивает в пух и прах вражеские войска. Десять тысяч язычников отправляются прямиком в ад! В тот момент меня вот что насторожило. Мы привыкли, что любой прогресс в военном деле исходит из Европы, но сейчас я вынужден признать - ниппонцы нас опередили. До сих пор еще никто не додумался использовать пушки не в морском сражении и не при осаде, а в сухопутной битве, да еще так массированно. К этому письму прилагаю отчет моего шпиона о баталии при Хиросиме.