События продолжаются. Молодой князь объявляет своим самураям Клятву (текст также вкладываю). В ней он обещает вернуть власть императору Ниппон Го-Наре. Как только текст Клятвы появляется в Киото, в столице начинаются волнения. Регенты объявляют войну Сатоми и, по сообщениям моих агентов, решают свалить ответственность за беспорядки на католиков. Я встречаюсь с нашей главной опорой на островах, правителем княжества Сацума - Симадзу Такахисой и предупреждаю его об опасности. Прошу дать проездные документы на отъезд обратно на Кюсю. Наш разговор с ним, как принято у нас в ордене, я запомнил дословно.
Когда вошел во двор поместья Симадзу, я увидел суетящихся слуг и толпу носильщиков. В главном доме все тоже бегали, собирали вещи. Такахиса встретил меня в центральном зале. Дайме Симадзу выглядел постаревшим - в бороде и волосах прибавилось седых волос, а лицо напоминало сморщенный финик. Японец с ходу попросил меня об исповеди. Я сел за расписную ширму спиной к помосту, но в итоге был вынужден перебраться на возвышение, ибо у нас с дайме пошел такой разговор, который исповедью никак назвать нельзя.
- Простите меня, святой отец, ибо согрешил я, - начал Такахиса.
- Бог милостив, в чем твой грех, сын мой?
- Я поставил интересы клана выше Бога нашего Иисуса Христа. Предал Мать нашу Церковь!
- Как такое могло случиться?! - Тут я не выдержал и выбежал из-за ширмы на помост.
- Прошу, выслушайте меня, святой отец, - схватил Такахиса меня за рукав сутаны. - А потом судите. Как вы знаете, я стал дайме поздно, в тридцать семь лет. Клан Симадзу был расколот, и после смерти отца мне пришлось воевать за власть с моим братом. Если бы не помощь португальцев, особенно аркебузиров, я бы никогда не возглавил наш клан. И я сполна отплатил за вашу поддержку - сам принял христианство, заставил креститься своих детей и всех самураев. Больше десяти тысяч японцев благородных кровей стали последователями новой религии. А уж окрестившихся "черноногих" и торговцев никто не считал. Десять лет мы помогали друг другу. Развивали торговлю, строили храмы и молельные дома, вооружали на португальский манер мою армию. У соседних кланов росла ненависть к нам. Дайме Хонсю и Сикоку думали, что я предал веру предков и продался христианам. Они видели, как благодаря ружьям и новой религии мы повергли в прах старые кланы - Оути, Ито, Сагару… Нас стали бояться. И вот вчера… Мне трудно об этом говорить… Вчера регенты предъявили мне ультиматум. Либо я отрекаюсь от христианства, изгоняю южных варваров из своих владений, либо император и сёгун объявляют меня вне закона, мои земли конфисковываются.
- И что вы ответили, несчастный?!
- Я дал слово за месяц покончить с христианством и христианами.
- Безумец, вы погубили свою душу!..
- Подождите, святой отец. Дослушайте до конца. Я был вынужден так поступить. Иначе не смог бы уехать из Киото и моя голова сейчас красовалась бы на копье в Золотом павильоне. Мой сын, конечно, казнил бы заложника - третьего сына дайме Мори. Но это ничего бы не изменило. Через три недели на Кюсю началось бы вторжение кланов Тёсокабэ и Мори. Это больше ста тысяч самураев. А так я выиграл время. Пока они будут ждать исполнения моих обещаний, пока будут разбираться с Ода и Сатоми, которым я окажу помощь…
- Вы знаете про Набунагу?
- Да, зря император поставил на эту темную лошадку. Регенты сожрут ее и не подавятся. Ёшихиро, конечно, покрепче будет. Его Клятва пяти обещаний сильный ход, который прибавил ему сторонников. Я даже подумываю обручить свою вторую дочь с его родным братом. Посмотрим, как пойдут у Сатоми и их союзников - Сатакэ - дела. А в план Набунаги я не верю. Пройти незаметно две провинции, с ходу, без осады овладеть Киото… Авантюра! Даже хуже. Против клана Ода ополчатся все нейтральные Дома - Хатори, Икко-Икки…
И вот тут, Игнатий, я понял, что наше дело в столице под угрозой. Что знают двое - знает свинья. Проклятые кланы ниндзя торгуют информацией направо и налево - если про вылазку Набунаги слышал Симадзу, значит, Имагава с их огромной шпионской сетью не просто осведомлены, но уже готовят ответный ход. Эх, какой шанс упущен! Еще один слабый клан, нуждающийся в нашей помощи. Да еще в столице. Какие возможности открылись бы перед Матерью Церковью. Оде необходимы наши деньги, ружья - новый сёгун вполне мог стать первым христианином. А там бы, глядишь… нет, все это пустые мечты. Даже не мечты, а хуже. Соблазны, которыми меня обольстил Дьявол!..
- Что касается моих обещаний, - продолжил Такахиса, - то не вы ли, Томас, учили меня, что клятва, данная язычникам, ничего не стоит и любой священник легко отпустит мне этот грех?
- Да, разумеется, если вы не божились именем Христовым…
- Идолопоклонникам из совета регентов не нужны христианские клятвы. Пришлось дать письменные гарантии.
На этом наш разговор закончился. После отпущения грехов Такахисе, получения проездных документов я совершил серьезную ошибку. Пришли новости о захвате Ёшихиро Сатоми большого города Эдо в провинции Мусаси. У регентов дела пошли не так гладко, как ожидалось. Генерал Оды Иэясу Токугава разбил в битве при Окадзиме войска Имагавы. По слухам, было отрублено двадцать тысяч голов. Язычники истребляли друг друга к вящей славе Всевышнего, и я решил рискнуть и подождать с отъездом.
Устроил в Киото несколько молебнов, провел диспут с буддийскими бонзами. Ссудил денег некоторым киотским аристократам, распорядился выслать морем ружья, порох дайме Сатоми. Торговля шелком в этом году должна дать огромные прибыли - больше полумиллиона золотых дукатов.
И тут в столице начались волнения. Еще неделю назад вокруг нашей миссии стали появляться подозрительные люди, листовки с обвинениями - дескать, христиане хотят вернуть власть императору, чтобы посадить на место Го-Нары своего католического короля. Нанятые ниндзя сообщили мне дьявольский план регентов свалить вину за гражданскую войну на иезуитов. Но я думал, что власть крупных кланов трещит по швам: на севере удачно воюет лояльный католикам Сатоми, на юге - наш оплот остров Кюсю с Такахисой Симадзу во главе. Моя единственная встреча с Одой Набунагой также оставила обнадеживающее впечатление. Я был уверен, что если он придет к власти в столице, то у нас появится еще один сторонник.
И вдруг все мои планы покатились под откос. Дайме Асаи предает императора и атакует на марше небольшую армию Набунаги. Ода убит, за власть над кланом начинается свара между генералами - Тоётоми Хидэёси и Токугавой Иэясу. В столице погромы - чернь поджигает поместья регентов, те в ответ публикуют указы о введении чрезвычайного положения и вводят войска в город. Го-Нара пускается в бега. Никогда за всю историю Ниппон император не покидал Киото! Народ в панике, на улицах идут бои между самураями Имагавы и жителями. Мы сидим в миссии не высовывая носа.
И новый удар! Покушения на нескольких известных буддийских и синтоистских священников. Убиты трое. Один, настоятель киотского храма Тайсэкидзи Наба Санэнаги (тот самый, с которым я вел диспут) - ранен. Подозревают христиан - якобы видели людей в оранжевых сутанах. На всю столицу только одна оранжевая сутана: у меня! Дом миссии в Киото окружен самураями клана Имагава. Фактически я и мои слуги - заложники дайме Ёсимото. Идут слухи, что со дня на день наша религия на островах будет запрещена, а христианам предписано в недельный срок покинуть Ниппон. Все мои сторонники в Киото, все новообращенные аристократы порывают с нашей миссией. А сегодня толпа проклятых язычников растерзала нашего священника - прелата Доминго Переса, гори они в геенне огненной! У Доминго остались в Испании трое детей и вдова - как ты знаешь, он женился еще до рукоположения. Прошу тебя, Игнатий, позаботься о сиротах!
В первый день августа появляется указ сёгуна. Дайме Симадзу объявлен вне закона. Все его земли конфискованы и переданы кланам Мори и Тёсокабэ. Это война! В столице идут казни. Распяты триста японцев, принявших христианство. И заметь, Игнатий, распяты! Какая жестокая насмешка и глумление над нашей верой и нашим Господом Иисусом Христом, который принял смерть через крест.
Потрясение за потрясением - утром прилетает голубь от Родригеса. Ёшихиро Сатоми похищен, его тесть - убит!
Следующий день - визит посла Китая Чжоу Ли. Как только его пустили в нашу миссию? Господин Ли очень любезен, аристократичен, сочувствует нашему положению и тут же, между делом, втыкает нож в спину. Объявляет о смягчении политики "хайцзин", т. е. запрета на морскую торговлю с иностранцами. В ближайшее время император Китая разрешит заход кораблей некоторых ниппонских торговцев в порты Поднебесной. Эта новость - как ушат холодной воды. Вся наша власть, все влияние базируется на монопольной торговле с Китаем!
Содержание Церкви, священников на Кюсю, подкуп лояльных дайме, закупка ружей - все это оплачивается из доходов от продажи шелка и хлопка в Ниппон. За фунт шелковой ткани, окрашенной в благородные цвета, в Поднебесной дают по весу - фунт золота. Тройскую унцию золота на островах меняют к серебру в соотношении 1:12, а обменный курс в Китае - 1:4. Таким образом, если делаем сделку "платим золотом за шелк в Поднебесной, везем на острова и продаем за золото" - цена утраивается. Если же включать в торговую цепочку дешевое ниппонское серебро (продаем за золото, меняем на серебро, везем серебро в Китай, меняем на золото), то прибыль от торговли ушестеряется! И этих доходов проклятые узкоглазые язычники решили нас лишить!!! Как только появятся сторонние торговцы (Чжоу Ли сообщил, что грамота на заход в порты дана некоторым столичным негоциантам и людям дайме Сатоми - как же без него!) - сразу цена шелка упадет. А если местные коммерсанты догадаются возить серебро… мы обанкротимся!
Ты думаешь, Игнатий, глупо рассуждать о деньгах на пороге Вечности? Хочешь напомнить мне евангельские слова Иисуса о том, что "удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие"? Я долго размышлял над этой притчей и вот к какому выводу пришел. Слова Господа надо трактовать иносказательно. Перед отъездом в Азию я беседовал с лучшими римскими богословами. Так вот, в городских стенах Иерусалима имелось двое ворот: одни большие, главные, через которые проходило все движение и вся торговля, а рядом - небольшие, второстепенные ворота. Они-то и назывались - Игольное ушко. Толстосуму действительно тяжелее обрести Царство Небесное. Но только потому, что он особо отмечен Господом! Богатство - это не порок, а дополнительная ответственность! Кому больше дается, с того - больше спрос. Именно это хотел сказать Спаситель.
Впрочем, я отвлекся. Как ты, Игнатий, уже понял, будущее Католической церкви здесь, на островах, находится под угрозой. Все наши труды могут пойти прахом из-за дьявольских козней регентов. Что можно предпринять и что я… тяжело писать… завещаю сделать, если меня убьют.
Во-первых, я настрого запретил адмиралу Диего Беа перевозить в Ниппон из Малакки, Гоа и других наших баз конкистадоров. Пришлось пригрозить отлучением от Церкви, если этот дуболом решит поиграть в завоевание Нового Света. Ниппонцы - не инки и не ацтеки. Каменных топоров тут днем с огнем не сыщешь, конные самураи - не чета пешим краснокожим "ягуарам". Средний дайме легко выставляет армию в десять-двадцать тысяч человек. Пять тысяч конкистадоров - а это все, что у нас есть в Азии, - только разозлят регентов и объединят вокруг их власти простых ниппонцев.
Второе. Ниппонцы - культурный народ с длительной историей. Ты можешь только представить, Игнатий, что в Киото есть пять (sic!) университетов, где учатся больше трех тысяч студентов. Вот названия учебных заведений - Коя, Нэгру, Фиядзон, Хоми. Есть еще один самый большой и главный ниппонский университет - Банду. В нем учат каллиграфии, поэзии, китайской философии (в основном конфуцианству) и еще десятку наук. Из Банду выходят самые лучшие коор-бугё - управляющие в поместья и города дайме. Мне кажется, что если беспорядки будут продолжаться, то движущая сила протеста против власти регентов - студенты университетов. И именно им мы должны адресовать нашу проповедь о Христе.
Главное, что я понял: завоевать сердца ниппонцев можно только через их умы. Я выделил три тысячи коку на организацию печатного дела в десяти крупнейших городах страны. В типографиях, открытых на подставных лиц, будет печататься Евангелие, Псалтырь и другие вероучительные фолианты (пришлось привозить своих печатников из Макао, которые начнут обучать местных переплету и другим премудростям книжного дела). Все, чего мы должны добиться в этих землях, - это донести до ниппонцев знание об их Создателе, Спасителе и Защитнике, нашем Господе Иисусе Христе.
Третье. Торговля - хребет нашей Церкви и залог благополучия католицизма в Азии. Если нас выдавят с коммерческих маршрутов Ниппон-Китай, нужно поступить следующим образом. В Поднебесной особым спросом пользуется опиум. Десятки тысяч китайцев курят наркотик и готовы тратить последние медяки, чтобы попасть в притон. Если мы начнем выращивать цветки мака на Гоа, то сможем менять опиум на чай, кофе, специи и серебро. Золото слишком дорого в Поднебесной, чтобы возить его как из Южной Америки в Испанию. Зато резаные листки чая и кофе будут пользоваться большим спросом по всей Европе. Особое внимание стоит обратить на государство Чосон - протекторат Поднебесной. Эта страна - созревший плод на дереве Азии и готово упасть в руки того, кто готов рискнуть. Власти Чосона слабы и бессильны перед мощью наших армий, и главное, перед Словом Божьим.
На этом все, тороплюсь закончить письмо - в двери миссии стучат. Пришел мой час. Прощай, Игнатий, позаботься о моих престарелых родителях, молись о моей душе.
Да пребудет с вами благодать и любовь Господа нашего Иисуса, к вящей славе Божией,
Томас Верде.
Глава 9
СПАСЕНИЕ СИНОБИ
В деревне, где нет птиц, и летучая мышь - птица.
Японская пословица
Кто там пел, что "лучше гор могут быть только горы"? Высоцкий? Сюда бы Владимира Семеновича, на эти японские кручи, насыпи и "орлиные" тропы, по которым уже пятый день топает, а лучше сказать, месит грязь наш отряд. Посмотрел бы я, что он спел!
В первые же сутки моего похищения разверзлись такие хляби небесные - хоть стой, хоть падай. Скорее падай, ибо за все время нашего путешествия я только то и делаю, что валюсь мордой в слякоть. А что вы хотели? Руки связаны за спиной, на шее аркан, за который регулярно дергают мои похитители, под ногами - грязь по колено. Сверху хлещет ливень такой силы, что еле видно спину впереди идущего. Во главе группы шарашит, как заведенный робот, Эмуро Ясино, который вовсе не Эмуро и вовсе не Ясино, а натуральный синоби Хандзо из Коги. Спасибо, что хоть представился. Впрочем, это были его единственные слова - все остальные сигналы мне подают жестами. Разговаривать не запрещают, но беседы никто со мной поддерживать не собирается. Ни сам Хандзо, ни его подельники числом три штуки. Топают след в след и молчат в тряпочку. Нет, свои черные лицевые повязки, капюшоны и прочую амуницию они сняли - так-то и не отличишь, что идут ниндзя. Японцы как японцы. Низенькие, поджарые, одеты в крестьянские соломенные плащи и шляпы. За спинами обычные короба из лыка, которые крепятся не только к плечам, но и ко лбу специальной повязкой.
Пытался поговорить на привалах, благо несколько раз останавливались в пещерах и дождь не заливал рта. Бесполезно. Лица равнодушные, все общение свелось к пинкам и тычкам. Сядь тут, ешь вот это. Покормиться и оправиться руки, конечно, развязывали, но я даже не пытался изобразить из себя героя и сбежать. Кисти и пальцы после десяти часов в скрученном состоянии ничего не чувствуют, ноги гудят, единственное желание - лечь и провалиться в сон. Кормежка простая: рисовые шарики, маринованные сливы. Ни рыбы, ни уж тем более мяса.
На шестой день случилось происшествие, которое наконец переломило отношение синоби ко мне. Опять с самого утра зарядил дождь. Мы шли гуськом по крутому склону ущелья. Тропинку еле видно. Шаг вправо - и ты летишь в пропасть. А влево ступить нельзя - каменный склон, с которого стекают ручьи. Сверкнула молния, спустя несколько секунд ударил гром. Ливень усилился. Под ногами - бурые от песка и земли струи воды, на сандалиях - большие комки грязи, каждый шаг дается с трудом. Внезапно я одновременно почувствовал, как меня перестал тянуть впереди идущий ниндзя (веревка упала на тропинку) - и как сама тропинка поехала под ногами вниз. Я закричал от страха и упал на колени. Оползень усилился, в пропасть устремились целые пласты земли. Я перекатился на спину, протащил связанные руки вперед перед собой. Попытался встать. Неудачно. Подмытый грунт катился вниз, и я вместе с ним. Неожиданно пелена дождя расступилась, и в трех метрах я увидел кривую японскую сосну, вросшую в склон горы. Из последних сил я рванулся из потока грязной воды вправо и обеими руками вцепился в ветку. От испуга кровь побежала по жилам, пальцы заработали, и мне даже удалось обвить ногами ствол. Так я провисел на сосне около получаса. Постепенно ливень унялся, завеса из влаги истончилась, даже выглянуло солнышко.
Я осторожно слез с дерева. Размялся, повращал затекшим туловищем. Вокруг совсем развиднелось. Пейзажа было не узнать. Огромный оползень, словно язык, ухнул в ущелье, перекрыв речку, текшую в теснине. Я осмотрелся и вдруг увидел, что слева, почти перед самой пропастью, лежит полузасыпанное тело. Подошел ближе. Это оказался один из похитителей. Приложил руку к шее. Пульса нет. Перевернул японца, потряс кимоно. Нашел за поясом нож. Это я удачно зашел! Перерезал путы на руках, стянул веревку с шеи. Прошелся по откосу вдоль по бывшей тропе. Ого! Ниже, почти в самой бездне, на отвесной стене висел человек. Я присмотрелся и изумлением узнал в мужчине Эмуро Ясино. Тьфу, Хандзо. Ниндзя висел очень странно - вцепившись одной рукой в торчащий камень, вставив ноги в распор небольшой трещины. Вторая рука болталась без дела. Отдыхает, что ли?! Тормозя ступнями и пятой точкой, я аккуратно сполз вниз, до самого края пропасти. Метров десять до Хандзо, вполне можно вытащить. Веревка есть, за что зацепить - тоже есть. Только вот стоит ли?.. Я еще раз взглянул на синоби. Лицо отрешенное, на меня даже не смотрит. Не шевелится.
Допустим, я его вытащу. Что он сможет сделать со мной? Я пригляделся к отдыхающей руке и увидел, что предплечье опухло и посинело. Наверняка рука сломана. Не боец.
А если бросить ниндзя? Куда идти, я не знаю, пищи у меня нет. Ладно, рискну. Я обвязал веревку за ствол спасшей меня сосны и скинул ее вниз.
- Эй, как там тебя, Хандзо! - крикнул я синоби. - Цепляйся за веревку.
Экс-Ямуро быстро глянул на меня. Оценил ситуацию.
- Если я отпущу камень - упаду! - крикнул он в ответ. - Вторая рука не работает.
Черт! Придется спускаться. Вот ведь мощный японец - перелом, оползень, а он висит и в ус не дует.
Я обвязался веревкой и стал карабкаться вниз. Длины самодельного троса немного не хватило, но мне удалось дотянуться до кимоно синоби и схватить его за шиворот. Он отцепился от камня и ухватил меня за пояс. После чего акробатическим движением вздернул ноги вверх и обвил ими мой корпус точно так же, как я полчаса назад обвивал сосну. Кое-как выбрались наверх.