Нет, германская разведка действительно умела работать, и хорошо, в отличие от ее бывшего руководства, что выполняло настойчивые пожелания из Лондона и сознательно вводило руководство вермахта в заблуждение. Ту же информацию по танкам с противоснарядной броней передали финны, которые ухитрились даже снять люк с башни подбитого на линии Маннергейма экспериментального танка СМК.
- Я все прекрасно понимаю, мой дорогой генерал. Но угроза идет не из Москвы!
Родионов так посмотрел на Манштейна, что тот, и без того собранный, застыл как изваяние.
- Главная угроза, губительная как для нас, так и для Советов, пока молчит. Она ждет своего часа.
- Вы имеете в виду…
- Вы правы - это Соединенные Штаты Америки, и, когда придет время, они войдут в игру. И это будет скоро, очень скоро!
Бергхоф
Макс Шмеллинг устроился поудобнее в кресле, смотря на высившиеся горы. Раньше он бывал в резиденции Адольфа Гитлера, но только два раза, и по торжественным случаям.
Но сейчас он гостил в числе трех десятков офицеров и солдат парашютных войск люфтваффе, которым фюрер предоставил свой дворец в полное распоряжение.
Это было тем более удивительно, ведь насколько помнил Макс, то ни один правитель в мире никогда не делал ничего подобного, а потому почитание рейхсканцлера было всеобщим, десантники просто боготворили своего Верховного главнокомандующего.
- Все смотрите на горы, Шмеллинг?
- Да, герр генерал!
Макс почтительно встал с мягкого кресла, приветствуя генерал-майора Ойгена Мандля, которого миловидная сиделка вкатила на коляске. Обычный променад - выздоравливающие раненые, а такие тут были все, должны ежедневно дышать чистейшим горным воздухом по несколько раз в день. За ними бдительно смотрели десятки медсестер и сиделок, молодых и очень красивых девушек, что еще более скрашивало эти приятные дни.
Опытные врачи наблюдали и днем и ночью, правда, некоторые процедуры Шмеллингу не нравились, но он понимал их необходимость. Сегодня ему сняли гипс, и бывшему боксеру, увидевшему свою бледную и худую руку, стало дурно - теперь о продолжении спортивной карьеры можно забыть, хотя мечты касались только выставочных поединков. Пора было подумать о мирной жизни.
- Что, герр Шмеллинг, задумались о том, что будете делать в спокойной обстановке мирного обывателя?
Генерал усмехнулся, словно прочитав его мысли. Шмеллинг вздрогнул и повернулся, а Мандль, прикрыв глаза веками, пояснил:
- Я смотрел за вами, у вас было такое лицо, и одухотворенное, и печальное. Так всегда выглядят старые солдаты, которым не хочется уходить на заслуженную пенсию.
- Мне тридцать шесть, майн герр, по сравнению с другими солдатами я действительно стар. Но служу я всего ничего, да и прыгал мало, только один раз в бою.
- Этого вам с лихвою хватило, вы хороший унтер-офицер, так что знак парашютиста носите гордо, как и кресты. Я о другом - не желаете ли остаться в учебной бригаде, мне уже предложили это назначение после выздоровления. Вы великолепный солдат, я наблюдал за вами в Англии. О вашем захвате "языков" уже слагают легенды.
- Ваше предложение неожиданно, майн герр!
Макс оторопел от предложения и впервые подумал, что, оказывается, и в десанте его имя заработало определенный авторитет. И если на ринг дорога закрыта, то здесь все распахнуто. А ведь идет война, и он должен быть полезен рейху и фюреру, который так о них позаботился.
Генерал Мандль снова открыл глаза и пристально посмотрел на боксера. Тонкие губы выдавили улыбку - командир бригады хотя и пошел на поправку, но все еще был слаб.
- Оставьте раздумья, герр Шмеллинг. Война идет, выброски будут - так что для парашютистов работа еще будет. Ходят слухи, что если англичане заупрямятся на Средиземном море, то мы выбросим десант на Мальту, их главную базу в тамошних водах. Да и Гибралтар тот же. Так что работа будет! Комиссованию вы не подлежите, но вряд ли вам самому захочется прозябать во вспомогательной службе. А в бригаде вы будете пользоваться заслуженным уважением. И главное - потери оказались слишком велики, и сейчас каждый обстрелянный парашютист на вес золота. Нужно подготовить молодых, передавать им опыт. Я думаю, вы понимаете это, унтер-офицер?
- Я согласен, герр генерал, - после долгой и мучительной минуты размышлений отозвался тихим, но крепким голосом бывший боксер, чемпион мира, а ныне унтер-офицер парашютно-десантных войск, кавалер Железного креста двух степеней. - Тем более если такое уважение и заботу демонстрирует нам сам фюрер…
Берлин
- Они хотят распространить свою власть на весь мир. Поверьте - свобода и богатство в таком сочетании дают убойные козыри их пропаганде. А в сочетании с мощнейшей экономикой, огромным флотом и развернутой авиапромышленностью через год, не больше, они действительно станут опасными для нас. Добавьте к этому британскую колониальную империю, зависимые от них страны и гигантские людские ресурсы, и мы неизбежно проиграем войну, если она затянется!
Андрей тяжело вздохнул, пожал плечами и, протянув листок бумаги генералу, глухо добавил:
- У нас просто не хватит людских ресурсов, тем более что мы их сами резко сокращали. Посмотрите на эту бумагу, мой милый Эрих, и вы все сразу поймете.
Манштейн быстро пробежался глазами по листку, заполненному скупыми строчками машинописи и колонками цифр, и поднял ошарашенный взгляд на Родионова.
- Так оно и есть, Эрих. За семь лет партия превратилась в монстра, который стал тиранить весь германский народ. Около трех миллионов немцев стали изгоями в собственном отечестве. Да-да, именно немцев, хоть во многих из них и течет еврейская кровь, но они наши с вами соотечественники, чьи предки верой и правдой служили Германии. Свыше полумиллиона репрессировано, большинство из них до сих пор находятся в концлагерях. Около 50 тысяч наших граждан подло умерщвлено. Подло! Поверьте, я сам не знал об этом - партийные Торквемады сами принялись насаждать свое видение национал-социализма. Эти несчастные, многие из которых душевнобольные, стали жертвою уколов смертельной инъекцией. А среди них были и солдаты Великой войны, награжденные боевыми наградами. Понимаешь, Эрих, эти твари не пожалели наших героев, с которыми мы ходили в атаки!
Андрей в лихорадочном возбуждении подскочил к вставшему из кресла Манштейну и схватил его за мундир. Лицо генерала, по мере монолога фюрера, вначале побледнело, а теперь побагровело. Он начал хрипло дышать, сам задыхаясь гневом.
- Но мы вовремя раздавили гадину, что подтолкнула рейх на край пропасти. Мы их опередили, Эрих!
- Так точно, мой фюрер! Я и не предполагал, что эти мерзавцы за нашими спинами творят столь грязные дела. Надеюсь, что они получат сполна за свои злодеяния!
Генерал говорил четко, будто диктовал приказ, - короткая записка, переданная рейхсканцлеру начальником гестапо Мюллером, произвела на него самое серьезнейшее впечатление. Было отчетливо видно, что Манштейна колотит от сдерживаемого бешенства.
- И что нам делать дальше, мой фюрер?
- Только одно, мой милый Эрих, - готовиться к затяжной войне с англо-американцами. Это потребует от нас усилий, так же как и наших союзников. Теперь договориться с последними станет намного легче, ведь сейчас нам не препятствует безрассудная политика вчерашних лавочников и мясников, почувствовавших себя вершителями судьбы Германии…
Речь лилась плавно, но в то же время Андрей чувствовал, что теперь для него все станет намного сложнее. Ведь, избавившись от маргиналов в руководстве страной, он сам в глазах определенной части генералитета выглядит не лучше этих нацистов. А потому во многие головы уже сейчас пришла мысль - а не пнуть ли нам самого фюрера пинком под зад?
Не могла не прийти!
А это скверно, очень скверно. Но куда деваться - раз вино откупорено, то его нужно пить!
Мюнстер
Обер-лейтенант Готфрид Леске пребывал в скверном расположении духа. Его два дня назад выписали из госпиталя, и теперь он прибыл сюда, на знакомый до боли аэродром, с которого поднимал свой тяжелый "Хейнкель-111" в первые дни Французской кампании.
Как давно это было!
Пилот чувствовал себя плохо, хотя от ранения и ожогов он полностью оправился. Но его мутило, когда подлая память начинала разворачивать перед ним вполне осязаемые картинки падающего вниз бомбардировщика, а руки словно снова лизали длинные языки пламени, и Готфрид в панике начинал трясти кистями.
А потом накатывала астма - и Леске задыхался от непонятно откуда взявшегося невидимого глазу едкого дыма, офицер, к великому удивлению окружающих, начинал жадно глотать воздух, будто огромная рыба, выуженная на берег умелой рукой.
- Ферфлюхте!
В который раз проклял свою судьбу Леске, отгоняя охватившее его наваждение. Да, на отдыхе в тылу над фронтовиками понятливо посмеивались, когда те спросонок начинали искать оружие или от грохота упавших ящиков падали на землю, словно попали под минометный обстрел.
А у него другая фобия, в этом он себе отдавал полный отчет - время от времени хвататься за грудь, проверяя замок парашютной системы, словно находясь все в том же последнем полете…
"Нет, крайнем!"
Леске тут же поправил себя: уж больно в авиации не любят это слово, причем пилоты всех стран и национальностей - в летчике всегда должна быть надежда, что он останется в живых, или выпрыгнув с парашютом из гибнущей машины, или посадив ее и не угробив при этом себя и экипаж.
Обер-лейтенант тяжело вздохнул и выругался еще раз. Как он устал за эти дни, кто бы только знал! Устал гореть в сотый раз, задыхаться дымом и жадно глотать свежий воздух как живительную влагу…
- А ведь точно, как влагу…
Леске остановился, в голове появилась четкая мысль - затянувшуюся болезнь нужно выводить, иначе спишут на землю, прах подери! А чем лучше всего вышибить засевший в голове клин?
Только клином, и никак иначе, а потому следует пойти в офицерский клуб и напиться шнапса. Вдрызг, до соплей, - никто его не осудит, ведь он единственный из его экипажа, кто выжил после падения в штормящем Ла-Манше. Выжил! А потому за это следует выпить, ведь последний раз выпил еще в августе - как же давно это было!
Леске махнул рукой, прокрутив в голове имеющиеся наличные деньги, и решительным шагом целеустремленно направился в дверь офицерского казино, которое оказалось весьма кстати на его пути…
Берлин
- Мой фюрер, нас очень сильно начали беспокоить военные приготовления Советов, совершаемые в последние месяцы. Они уже несут достаточно серьезную угрозу рейху!
- Сталин наш союзник, господа, и вы, Манштейн, хорошо это знаете!
Андрей старался говорить как можно убедительнее, но переупрямить генеральскую фронду ему пока не удавалось. Да и как тут их убедишь, если руководство ОКХ и ОКВ собралось здесь, в кабинете, на совещание чуть ли не в полном составе.
- Заключенные с нами ранее договоры Сталин выполняет скрупулезно, а поставки жизненно важного для нашей страны сырья увеличились в полтора раза, а к марту следующего года удвоятся…
- Это так, мой фюрер, - теперь на смену начальника штаба ОКВ выступил генерал-лейтенант Йодль. - Тем не менее данные разведки, которую я возглавляю, свидетельствуют о большом размахе военных приготовлений, проводимых большевиками. Мой фюрер! Развертывание девяти механизированных корпусов, в каждом из которых будет чуть больше одной тысячи танков и бронеавтомобилей, однозначно говорит о планируемой Москвой в будущем году наступательной операции.
- Мой фюрер, прошу простить, - теперь вперед шагнул и фельдмаршал Браухич, командующий сухопутными войсками, или ОКХ, как их кратко именовали. - Мы не имеем права оставить столь расширенные приготовления Москвы и просто обязаны принять превентивные меры! На нас всех лежит ответственность за судьбу рейха.
"На корабле бунт, и если я не пойду на попятную, то Германия рискует остаться без своего рейхсканцлера, то есть меня любимого. Хрен бы побрал этого Йодля, выудил информацию о мехкорпусах и прочем. Неужто этот Резун, что под Суворова косит, прав, мерзавец?"
Мысли скакали галопом, нужно было немедленно найти несколько весомых аргументов, чтобы сломить столь организованное сопротивление генералитета, который прямо нож к горлу приставил. Причем купно, за исключением командующего панцерваффе, - Гудериан проявлял удивительное олимпийское спокойствие и не ратовал за подготовку превентивной войны против СССР. Андрею показалось, что именно "Шнелле-Хайнц" способен оказать ему поддержку.
- Господа! А вам не приходит в голову то, что объяснение этим приготовлениям может быть самое простое - нас просто боятся! Да-да, господа, и никак иначе! Большевики задавили финнов колоссальным превосходством в людях и технике, но почти не добились поставленных целей. Красного блицкрига не получилось даже в прибалтийских странах, хотя ситуация для Москвы там была более благоприятной, а внутри имелись оккупационные корпуса, равные вооруженным силам лимитрофов!
Андрей говорил с пафосом, но незаметно косился на Гудериана. Судя по лицу новоиспеченного фельдмаршала, тот был полностью согласен с тирадой фюрера.
- Да, их корпус имеет танков втрое больше, а личного состава в полтора раза, чем наша дивизия. Это так! Только танков, господа, отнюдь не другой бронетехники, без которой маневренная война и глубокие прорывы невозможны. Давайте спросим командующего панцерваффе, он наш главный специалист по ведению танковой войны.
Все взоры устремились на молчавшего до сих пор Гудериана - казалось, что на того военные приготовления в Советском Союзе не произвели должного впечатления, настолько безмятежным выглядел "Шнелле-Хайнц", усмехавшись чуть-чуть, и только сейчас как бы очнулся от спячки и заговорил твердо и решительно:
- Создание таких корпусов есть ошибка, в этом я уверен. Вся эта тысяча танков имеет лишь противопульную защиту, не лучше, чем на наших бронетранспортерах и бронемашинах. Даже Pz-II имеют более толстую броню. А средних и тяжелых многобашенных танков у большевиков наберется едва ли по одной роте на дивизию, да и то они подвержены эффективному воздействию наших противотанковых орудий, которых в каждой пехотной дивизии насчитывается больше сотни, включая и роту истребителей танков на шасси Pz-I с чешской 47-мм пушкой. Проломить столь насыщенную ПТО с первого удара даже их корпус не в состоянии, я уже не говорю о том, что потери будут огромными!
Гудериан остановился и усмехнулся, видя задумчивые лица военных руководителей рейха, и продолжил говорить все тем же скучающим голосом, но с выделением слов для большей убедительности:
- Обеспеченность автомобилями ниже всякой критики, причем транспортный парк состоит в большей части из устаревшей и малопригодной техники. А сама бронетехника… Иметь в корпусах по девять типов бронетехники - значит довести тыловые службы до паралича. Свести вместе столь разные по тактическим характеристикам машины?! Как тихоходные танки типа английского "Виккерса", едва ползущие по полю боя, так и американские колесно-гусеничные "Кристи", способные развить полсотни километров, есть очень большая ошибка. Даже после прорыва фронта такой корпус уподобится удаву, растянувшись на марше на многие десятки километров. Это мы наблюдали в Польше, когда без воздействия практически не сопротивляющегося противника русские оставили четверть своей бронетехники на дорогах. Ее просто бросили, господа. Потому я не думаю, что эти самые мехкорпуса должны вызвать у нас приступ паники до дрожи в коленках!
- Фельдмаршал Гудериан!
Браухич сделал шаг вперед, на лице расцвели багровыми цветками пятна гнева. Остальные тоже воспылали праведной злобой.
"А здорово он их уел, старина Хайнц. Теперь его нужно выручать, потерять вменяемого генерала я не имею права. Они ж его запросто схарчат, без соли и без лука. Но как он их уел!"
Мюнстер
- Рейхсмаршал особо настаивает на том, чтобы переброска главных сил нашего 2-го флота была завершена в течение трех недель!
Фельдмаршал Кессельринг подошел к карте и пристально посмотрел на нее. Война в Англии закончилась, а потому на острове оставался лишь один авиакорпус из состава 3-го флота, который оставался на западе. Восточную границу рейха и небо Германии защищал 1-й флот, а 4-й прикрывал южные рубежи и союзные с Германией страны - Венгрию и Румынию.
- Нам надлежит, Шпандель, не позднее конца октября сосредоточить не менее двух эскадр в Африке, а четыре здесь, - Кессельринг накрыл своей ладонью небольшой треугольный остров у самого носка итальянского "сапога", - на Сицилии… А потому для нас наступят самые горячие деньки, и мы забудем даже недавние бои!
- Следует предположить, майн герр, что ожидается проведение новой воздушной операции, но в гораздо меньших размерах. Ведь так?!
- Не буду скрывать от вас. Если англичане в Каире откажутся признавать правительство в Лондоне, а останутся на стороне Черчилля и продолжат бои в Ливии, то фюрер приказал нанести удар всеми силами. Там воюет танковая дивизия генерала Роммеля, а к концу года будет перевезена еще одна танковая и две пехотные дивизии с большим количеством автотранспорта, то есть целая танковая группа.
- Весьма серьезно, майн герр. И при поддержке всего нашего флота?! Но зачем?! Не думаю, что у англичан там серьезные силы королевской авиации. Или…
- Именно это самое "или", Шпандель. Нужно ударить так, чтобы сразу и надолго завоевать полное господство в небе. Рейхсмаршал передает в наше распоряжение две эскадры "штукас", что действовали против "Гранд Флита". И первая наша задача состоит в захвате Мальты. Этот остров впился занозой в коммуникации, и нашим союзникам просто не дают проводить конвои в Ливию, они несут потери. Потому Рим и согласился на принятие от нас действенной помощи.
- Даже так, майн герр?
- Именно так. Мы не собираемся отдавать Мальту итальянцам, а потому ее взятие будет проведено только нами - высадкой десанта 2-й парашютной дивизии с воздуха, которую, надеюсь, успеют подготовить к этому времени, - Кессельринг цепко посмотрел на карту, - и с моря. На юг уже отправили в разборном виде паромы Зибеля, промышленность не только восполнила потери, но и наклепала новых. Нужно тщательно спланировать наши действия. Шпандель, именно на нас ляжет эта чрезвычайно трудная задача. Да, вот еще - ваше представление на новый чин в Ставке, так что фюрер сможет по достоинству оценить ваши заслуги!
Берлин
"Надо же, силу почувствовали. С цепи спустили, разорвали волка, теперь можно и хозяина цапнуть. Нет, милые, и вас я на цепь посажу, иначе вы таких дел натворите, куда там нацистам". - Мысли текли бурным потоком, но сам Андрей уже переборол бешенство, вызванное упрямством генералов, желающих превентивно (и выбрали же слово) лягнуть СССР.
Действительно - любая палка состоит из двух концов, но воинствующие нацисты, на его взгляд, были намного опаснее для будущего. Генералы тоже оказались не подарком, но не выступали цельным монолитом, иначе пришла бы полная хана. Поэтому ему удалось их полностью расколоть, поманить реставрацией в будущем кайзера и возвращением к временам "старой и доброй Германии".
А теперь предстояло посадить на цепь, так как удалению клыков эта свора категорически воспротивилась…