- Крепко тебя контузило, командир. - Ефрейтор поддержал его рукою. - Меня тогда, в Дюнкерке, так же приложило, только через неделю оклемался. Тоже выворачивало неслабо.
Майер разлепил глаза - первое, что увидел офицер, был коптящий корпус подбитой "Матильды". И он вспомнил все - на этот раз атаковали яростно и умело, не считаясь с потерями. И с танками шли в наступление опытные солдаты, ухватистые и упрямые, в знакомой форме. Шотландская гвардия, прах побери этих юбочников!
- Да отбили мы их, командир. Хоть с трудом, думал даже, что конец пришел, но кое-как отбили. Сотни три положили, никак не меньше. Три танка пожгли, еще двенадцать наши "8–8" расколошматили. А там "тройки" помогли, сам старина "Зепп" 2-й батальон на помощь привел, сейчас обороной командует.
Майеру, и так себя скверно чувствующему, стало еще более тоскливо на душе, прямо горько и отвратительно. Если столько англичан удалось побить, то потери в его роте не просто большие, а чудовищные, и не иначе. Пулеметчик словно понял, что переживает офицер, тихо сказал, начиная бинтовать тому голову:
- Там еще с десяток наших парней пораненных лежит. И это все, что осталось от роты. Но мы их сегодня остановили, гауптштурмфюрер, и долг перед рейхом исполнили до конца.
Рейкьявик
Вице-адмирал Гюнтер Лютьенс стоял на мостике флагманского линкора "Шарнхорст", закутавшись от соленых брызг бунтующего океана в прорезиненную штормовую накидку.
Мысли были невеселые, грозные, под стать волнующимся волнам. Он не хотел идти в море, повинуясь Редеру, что выработал план этой десантной операции, что даже не была авантюрой, а сродни безумию. Однако все вскоре кардинально изменилось, в том числе и отношение самого адмирала к этой высадке в Исландии.
"Гюнтер, Исландия есть большой непотопляемый авианосец, направленный на Европу. Не потому ли англичане захватили этот остров, наплевав на датчан и международное право? Не им о правах говорить, они их никогда не соблюдают. А потому, Гюнтер, мы должны отобрать остров - как только сапоги наших солдат встанут на землю метрополии. Иначе Исландию приберут к рукам американцы, и она станет вечной нам угрозой. Я могу, но не хочу приказывать, я просто прошу вас, адмирал. И верьте - у нас все получится!"
Слова фюрера, с которым он встретился в Берлине три недели тому назад, до сих пор звучали в голове. И сейчас на мостике адмирал снова слышал спокойный и уверенный голос.
Да, рейхсканцлер Адольф Гитлер слов на ветер не бросает - теперь в этом уверился не только весь немецкий народ, но даже самые упертые из генералов и адмиралов, пребывающих в самых стойких оппонентах "выскочки ефрейтора". Дерзок и расчетлив фюрер, и главное, ему благоволит фортуна. В этом Лютьенс уже убедился на собственном опыте, получив 29 мая приказ из Ставки выйти в море и перехватить эвакуируемые из Норвегии британские и французские войска. Гросс-адмирал был против ненужного, по его мнению, риска, но Гитлер настоял на своем.
И был полностью прав - в предрассветных сумерках 8 июня с флагманского "Шарнхорста" разглядели силуэт трехтрубного корабля, чья средняя труба была шире крайних. Тяжелый крейсер британцев, "графство", попался в расставленный капкан и, отвернув от флагмана, угодил прямо на "Гнейзенау". Конечно, британец мог удрать, но ему не повезло, или, наоборот, невероятно потрафило немцам. Третьим, последним, залпом линкор поразил крейсер, и тот резко сбавил прыть.
Судьба "Девоншира" была предрешена - он затонул, расстрелянный линкорами с близкого расстояния. Хотя сопротивлялись британцы отчаянно, угодив тремя снарядами во флагмана. Но опять же - в башни ГК и броневой пояс, отлично выдержавшие попадания. Повезло!
Но фортуна продолжала благоволить к Лютьенсу - в 70 милях броненосец "Адмирал Шеер" в сопровождении крейсера "Кельн" буквально напоролся на английский авианосец "Глориес", шедший в сопровождении эсминцев. И первым залпом "адмирал" поразил двумя 11-дюймовыми снарядами ангар - авианосец бросился в бегство, а эсминцы прикрыли отход, удачно атаковав торпедами. Броненосец кое-как доковылял до базы, а англичане заплатили за свою отвагу собственной гибелью - только с "Ардента" крейсеру удалось выловить 17 матросов с офицером. И это были все спасшиеся из двух храбрых экипажей эсминцев, расстрелянных в упор.
Однако бегство не спасло поврежденный авианосец - капитан выбрал крайне неудачный курс, выведя свой корабль прямиком на два германских линкора. Поднять авиагруппу британцы не могли, а избиение шло всего четверть часа - "Глориес" превратился в гигантский костер. Однако из воды выловили более четырех сотен моряков, в дополнение к тем двумстам англичанам, что были спасены с крейсера.
Одно несколько портило настроение, но не слишком. На "Дортесшире" погибла в полном составе норвежская королевская семья - 330-килограммовый снаряд поразил командирский салон, в котором она находилась…
Лютьенс тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие и несколько неуместные мысли. И неожиданно ощутил всем естеством - а ведь не авантюра этот поход, и фортуна снова улыбнется удачливому "ефрейтору". А значит, и ему самому от нее перепадет немного счастья!
"Фельзеннест"
- Мой фюрер, я не авиаконструктор, но инженер, а потому сам сделал кое-какие расчеты. - Шпеер пристально посмотрел на Андрея, и тому стало несколько неуютно от этого взгляда, в котором плескалось нечто непонятное. - Но вы приказали мне говорить правду, какой бы она ни была.
- Я внимательно слушаю вас, - только и смог сказать Родионов, лихорадочно напрягая извилины и пытаясь предугадать, что за "камень" сейчас будет вывален.
- Ваше настойчивое пожелание абсолютно невыполнимо!
- Да? - Андрей сморщил лоб: "Интересно, что же я такое невыполнимое пожелал, что сам не припомню".
- Изготовить тяжелый четырехмоторный бомбардировщик в двадцать с лишним тонн, способный донести три тысячи килограммов бомб на две тысячи миль и сбросить их в цель с отвесного пикирования, технически невозможно. Нет, конечно, войти в пикирование он войдет и даже поразит цель в случае совершенно невероятного стечения обстоятельств. Но ведь только потому, что выйти из пике не сможет, превратившись, по сути, в огромную неуправляемую бомбу с экипажем из восьми человек, обреченных на напрасную гибель.
Родионов молчал, роясь в памяти - когда же он отдал такое безумное приказание, если о нем ничего не помнил. Не иначе как "визави" брякнул, не подумавши. Да и не шутка это - Шпеер смотрел чрезвычайно серьезно, без малейшей искорки иронии.
- Вы требуете выполнения абсолютно разных технических параметров. Четырехмоторный стратегический бомбардировщик с большой бомбовой нагрузкой - это одно, а пикирующий на поле боя легкий одномоторный самолет, для того чтобы поразить малоразмерную цель, такую, как танк или орудие, - совсем другое. И совместить не удастся ни при каком проектировании. Я беседовал со специалистами из института люфтваффе, и они в один голос сказали о том же. И статс-секретарь по авиации генерал-оберст Мильх считает, что отдел вооружений люфтваффе напрасно тратит время и деньги на изготовление подобных монстров, абсолютно никуда не пригодных.
Андрей молчал - крыть было нечем. Даже ему, с гуманитарным и незаконченным образованием, было ясно, что пожелание настоящего фюрера из разряда совершенно идиотских. Так что не зря генералы вермахта в своих мемуарах очень нелестно отзывались об "озарениях" Адольфа Гитлера.
- Кроме того, есть еще один недостаток, и серьезный, мой фюрер. Винтомоторная группа крайне ненадежная. Два двигателя, работающих на один винт, может, и оригинально по исполнению, но технически пагубно. Это четырехмоторный бомбардировщик может без ущерба выполнить задачу при остановке или повреждении одного двигателя, но не самолет с такой… непригодной установкой.
- Да уж, - не нашелся что сказать Андрей и ввернул свое любимое слово, но на немецкий лад. Оказывается, в Германии пытались изготовить стратегический "бомбер", но волюнтаризм Гитлера накрыл эту затею большим медным тазом. И Геринг ничего не говорил - с чего бы это?
Родионов задумался, ища ответ на вопрос. И здесь Мильх - этот хитрец сильно недолюбливал своего начальника. И удар нанес по его ставленнику, известному асу минувшей мировой войны Удету, что у толстого Геринга отвечал за принятие новых самолетов на вооружение.
"Руками Шпеера захотел свалить конкурента, ну и шельма". - Андрей только покачал головою, а тот продолжал что-то объяснять, выкладывая на стол листы с текстом и чертежи. Но фюрер слушал его уже в пол-уха, размышляя о своем. Все равно в этой технике он ни ухом ни рылом, свинья в апельсинах и то лучше разбирается.
- Я настаиваю, мой фюрер, на незамедлительном снятии с производства двухмоторного истребителя "Мессершмитт". Все фронтовики, опрошенные мною, говорят о его неэффективности для сопровождения бомбардировщиков. В воздушном бою уступает всем английским истребителям, в том числе и устаревшему "Харрикейну". Можно использовать данный самолет только как скоростной бомбардировщик, но с этой задачей великолепно справляется наш новый "Юнкерс-88". Гораздо полезнее вместо одной этой машины выпускать два одномоторных истребителя "Мессершмитт".
- Я понял, Альберт. Поставьте вопрос на совете, урегулируйте с фельдмаршалом. Ограничивать вас не собираюсь. Нам нужна победа, а ее без отличной техники не достичь.
- Тяжелый бомбардировщик необходимо доработать и лишь тогда запускать в серию. Я считаю, что генерал Удет торопится с его принятием на вооружение, так же как и нового двухмоторного истребителя, который будет вообще малоэффективным.
- С первым самолетом согласен, а почему столь низкая оценка второго? Объясните, но только без своих технических штучек, Альберт.
- Тяжелый, до шести тонн весом. А потому не маневренный и не пригодный для воздушного боя. Может успешно бороться только против тяжелых бомбардировщиков, но их у англичан нет. Как у других наших возможных противников. Так зачем выпускать дорогостоящую машину, мой фюрер, если для нее нет целей.
- Резонно.
- Лучше нарастить мощность мотора в полтора раза, доведя его до тысячи восемьсот лошадиных сил, - сейчас над таким, но с воздушным охлаждением, начали работать в "БМВ". Новый истребитель, который проектирует "Фокке-Вульф" с данным мотором, окажется намного эффективней.
- Вы правы, мой милый Шпеер, - протянул Андрей с удовлетворением - он читал в книгах, что этот пресловутый "фоккер" оказался очень "крепким орешком", попортившим немало крови пилотам антигитлеровской коалиции. А значит, против американцев будет в самый раз…
Кале
- Шпандель, "штукас" должны быть готовы для удара, как только английские корабли минуют устье Темзы.
Генерал-оберст Кессельринг возбужденно потер руки. А ведь фюрер оказался прав, когда на его сомнения ответил русской пословицей. Еще бы - всего час назад командующий 2-м воздушным флотом не находил себе места, дожидаясь результата массированной атаки торпедоносцев. Сомнения грызли поедом, слишком несопоставимы казались ему силы.
Всего восемьдесят "Хейнкелей-111", половина из которых была вооружена новейшими авиационными торпедами, но едва натаскана учебными атаками на Балтике в июле-августе, против трех десятков кораблей "Гранд Флита", вышедших из Розайта, своей главной базы.
И что?!
По пути их атаковали подводные лодки - разведывательные самолеты доложили, что один из линкоров отправился назад, крейсер на буксире повели к ближайшему порту, а эсминец затонул. И это не могло радовать. Тем более что, к великому удивлению штабных операторов, английскую эскадру не прикрывали истребители.
Кессельринг приказал нанести по кораблям главный удар тремя группами "Хейнкелей-111" согласно отработанному на учениях плану. Первыми эскадру должны были атаковать бомбардировщики и попытаться отвлечь на себя все внимание средств ПВО. На успех в штабе никто не рассчитывал - вероятность попадания бомбы, сброшенной с горизонтального полета в маневрирующий корабль, была ничтожно малой, почти равной нулю. Но на это никто и не надеялся, хотя в душе многие рассчитывали на пресловутую "золотую пулю".
С небольшим запозданием, но почти одновременно, в боевом порядке "звезды", с разных курсов, чтобы в любом случае неотвратимо поразить торпедой корабль, заходили эскадрильи. Теперь предстояло проверить теоретические выкладки не в учебном, а реальном бою, против сильнейшего на море противника. И главное - атаковать все пилоты должны были только самые крупные корабли британцев, выполняя наказ фюрера: "Выбивайте только большие лоханки…"
- Майн герр!
Кессельринг чуть ли не вскочил с кресла, видя сияющую физиономию начальника штаба. Неужели успех?
- Самолеты сопровождения докладывают - линкор типа "R" перевернулся, получив три торпеды, так же как и тяжелый крейсер типа "Графства" - того поразили тоже три торпеды. И, судя по всему, две были выпущены по неподвижному кораблю подводной лодкой.
- Это великолепно, Шпандель. Такие лавры и поделить можно!
- Это еще не все, майн герр. Второй линкор отвернул к базе, в него тоже угодила торпеда. Сюда идут только крейсера с эсминцами и один линкор типа "Нельсон" с тремя башнями на носу.
- Немедленно радируйте подполковнику Динорту мой приказ утопить этот линкор всеми силами. Он не должен войти в пролив! Вы представляете, Шпандель, что может наделать этот монстр?!
- Для наших барж и паромов, майн герр, хватит и эсминцев. Хотя линкор, конечно, более опасный противник.
- Вы сказали верно, Шпандель. Но не так все плохо - наш фюрер снова прав, когда недавно сказал нам русскую пословицу. Как там… не так страшен черт, как его малюют!
Гастингс
Макс Шмеллинг уже в сотый раз проклял тот день, когда он поддался честолюбивому порыву и решил принять непосредственное участие в боевых действиях, дабы заработать вожделенный Железный крест. И сейчас, сидя около последнего ящика со снарядами, бывший чемпион впал в какое-то состояние полного отупения и равнодушия - война оказалась совсем не такой, какой он ее представлял.
Совсем иной! Страшной, аж жуть берет!
За эти дни Макс привык к виду крови и вывалившихся из распоротого осколком живота дымящихся кишок. И этот запах войны, щедро приправленный пороховой вонью и едкой гарью от сгоревшей взрывчатки, уже не вызывал рвоты, как и приторно сладкий, до блевотины, запашок начавших разлагаться человеческих тел, щедро усеявших поле. Вроде то самое, на котором чуть ли не тысячу лет назад норманны устроили резню саксам.
- История повторяется?! Вонючее дерьмо!
Ругань немного облегчила душу, и Макс заскорузлыми пальцами достал из пачки сигарету. Он никогда не курил, но тут поневоле закуришь, чтобы перебить витающий везде запах смерти и животного ужаса, раздирающего душу кровавыми когтями.
- Не журись, чемпион, - фельдфебель Вилли Шнайдер пихнул боксера локтем в бок. - Крест ты уже за "языков" заработал, еще один тебе за эти бои положен.
- Ага, положен, - пробурчал Шмеллинг. - Вон вяз стоит, из него мне крест и состругают…
- Зачем так печально, солдат. Я с поляками на Бзуре сражался, так они намного яростнее англичан лезли, прямо дикие звери. Выстоим и тут, не забудут, помогут. Каждую ночь самолеты садятся.
Транспортные Ю-52 каждую ночь приземлялись на аэродром, забирая раненых и высаживая то по пятьсот, то по тысяче человек. Все в десантных комбинезонах, но без знаков парашютиста на груди - посадочные батальоны "новых" бригад. Но это было крайне мало, и защитники плацдарма таяли прямо на глазах. Лучше бы на побережье высадили, там, по крайней мере, морем можно раненых вывезти. А тут…
Шмеллинг за трое суток спал несколько часов, проваливаясь в темноту забвения. Днем воюешь до одурения, а ночью до посинения утрамбовываешь воронки да рытвины на взлетно-посадочной полосе, которую англичане обстреливали постоянно. Пища в глотку не лезет, на каждый куст блюешь. Вот так он и провел все это время, которое казалось ему вечностью.
- Макс, не вешай нос, - фельдфебель хмыкнул. - Ты заметил, что сегодня "томми" атаковали вяло? Это раз. И самолеты их впервые в небе не летали и по нам не стреляли! И не бомбили их "спаниели" вот уже сутки. Наши же здесь, вон крутятся "мессершмитты". Это два. А в третьих…
- В-третьих? - В Шмеллинге впервые проснулось любопытство, и теплота надежды согрела сердце.
- Где-то англичанам жару поддают. Хорошо поддают! Оттого задавить нас и отбить аэродром они уже не пытаются. Да и пушки стрелять стали намного меньше. Это отлично, Макс. У них нет резервов, чтобы на нас кинуть. А значит, нужно совсем немного продержаться…
"Фельзеннест"
Флотские дела угнетали, если не сказать больше. Отставка Редера лишь подчеркнула то, что было создано гросс-адмиралом, но еще больше, что тот саботировал всеми своими силами.
Взять подводный флот, к примеру. В июне Родионов беседовал с его командующим контр-адмиралом Деницем. Удивительная вещь - три четверти атак U-ботами завершились неудачей именно из-за отказавших торпед. Денниц осыпал Редера рапортами, а тот их, чисто по-русски, даром что немец, "под сукно" положил.
Но с назначением Шпеера дело с неисправными торпедами, имевшими не обычный, а какой-то то ли электрический, то ли магнитный взрыватель, - к своему стыду, Андрей так ничего и не понял о заумной хрени, положившись на нового рейхсминистра, приняло совсем скверный оборот. Флот их принял без должной проверки, чуть ли не по "филькиной грамоте". А потому Редер, как водится, дабы отвести от себя упреки, всю вину списал на подчиненных - один адмирал с табунком офицеров попали под суд.
Дальше - больше!
Выяснилось, что кригсмарине совершенно не готовы к будущей войне в океане с Соединенными Штатами, с Британской империей. Сравнивать было совершенно нечего - а то, что имелось, не выдерживало никакой конкуренции с противником.
Два единственных новых линкора рейха, "Шарнхорст" и "Гнейзенау", в Норвежской операции столкнулись со старым линейным крейсером "Ринаун", построенном на четверть века раньше, еще в Первую мировую войну. И вот тут немцы потерпели жуткое фиаско - линкоры, имея по девять 11-дюймовых орудий, еле удрали от "англичанина", что смог противопоставить им всего шесть, но зато 15-дюймовых орудий, чей снаряд весил чуть ли не втрое тяжелее.
Андрей плохо разбирался во флотской истории, но даже того, что он узнал, находясь в шкуре фюрера, хватило ему выше крыши. Оказалось, что настоящий Гитлер считал германские линкоры недовооруженными, предлагал сменить главный калибр на шесть 380-мм пушек. Если бы замена состоялась, то уносил бы "ноги" английский линейный крейсер, чья "тонкая шкура" просто бы не выдержала попаданий чудовищных снарядов. Однако неготовность новых башен могла передвинуть сроки на год, чему яростно воспротивился Редер.
- Мля! На дворе двадцатый век, а адмиралы в пиратство играть принялись. Детишки, прямо слово, им бы в трусиках бегать! Нет, ну какие придурки возглавляют кригсмарине!
Потрясение было велико - целые конструкторские бюро, полторы тысячи человек бездельников, работавших по-немецки крайне добросовестно и усердно, занимались напрасным переводом бумаги, получая при том вполне приличное жалованье. На хрена проектировать еще полудюжину линкоров, перед которыми "доходягой" выглядит не только новейший "Бисмарк", но даже японский гигант "Ямато".