- Ничего. Я кнопку соединения нажимаю, а в трубке только звук, как от ветра в проводах. Слышал, как ветер в проводах осенью в степи стонет и плачет? Вот так и здесь… Я номер на отслеживание звонков поставил без вызова. Так вот, звонки идут и идут… Ты никому не говори пока. И еще у меня к тебе просьба. Повыясняй у наших ненавязчиво, может, и у них что-то странное происходит. А они просто не говорят. Ты же их знаешь, молчать до последнего будут, пока совсем не припрет…
- Ого. Интересные вещи творятся. Конечно, я выясню. И давно это происходит, с мобилкой?
- Уже месяц. Я у Нои спрашивал, что и почему так может быть.
- Что она ответила?
- Как-то не очень понятно и туманно. Просто повторила, что говорила и раньше. Сказала, что этот мир нас начал активно отторгать. Как будто прежние нападения и якобы случайности были из разряда пассивного сопротивления. Сейчас же начинается более коварное и выборочное давление. Теперь самые обычные вещи могут стать смертельно опасными. Знаешь, как у Хичкока, когда самым страшным предметом в доме может стать любимый плед, который тебя задушит во сне. Вот так и тут. Вроде из-за того, что мы на правильном пути. Кстати, а ты сам как?
- Что как?
- Не валяй Ваньку.
- Нет, со мной все в порядке. Можешь быть уверен, что ты первый узнаешь, когда начнется что-то странное.
- Договорились. Ладно, пошли твое пиво пить. Вон Олег уже рукой машет.
С отдыха вернулись на следующий день, и настроение было рабочее. Мы с Берзиным снова разместились в кабинете, поговорили о том о сем, попили кофе, потом я спросил:
- Ну что, Ян Карлович, продолжим?
- Давайте.
- Тогда начнем с персоналий. Вам такие имена с псевдонимами, как Хейфец Григорий Менделевич - "Харон" и Ганс Киппенбергерг - "Печатник" о чем-то говорят?
Берзин отрицательно покачал головой:
- Первый раз слышу.
- Может, по фотографии узнаете?
- Попробую.
- Подождите минутку, сейчас их покажу.
Я поднял трубку телефона:
- Фарид, ты уже на месте? Документы по остальным направлениям готовы? Хорошо. Пришли кого-то из своих с полным комплектом. В отдельную папку пусть положат все фотографии. Как срочно? Как обычно у нас, еще вчера.
Через несколько минут, кряхтя от тяжести, несколько курсантов внесли в зал четыре здоровенных железных ящика. Мне отдали тонкую папку, которую я сразу передал Старику.
- Вот держите фотографии. Встречались с кем-нибудь из них?
- Нет, первый раз вижу. Я бы вспомнил, если бы хоть раз была даже мимолетная встреча.
- Очень хорошо. Тогда я введу вас в курс дела, кто они. В делах есть полная справка, а я дам выжимку. Так вот - оба они нелегальные резиденты особой группы Сталина. Харон во Франции, Печатник в Германии.
Начну с Харона. Исключительно опасен и непредсказуем. Нестандартные поступки - его обычная линия поведения. Привязанностей нет. Никаких. Такие понятия, как дружба, любовь, семья - для него не более чем абстрактные понятия. Авантюрист по натуре, но владеет редким качеством направлять свой авантюризм в логику поступков. Рискует всегда на грани. С разрабатываемыми работает только через инстинкты, считая, что использование обычных слабостей при вербовке малопродуктивно. Сталин его обычно посылает туда, где надо начать работу с чистого листа. Блестящий организатор. После того как дело налажено, передает его новому резиденту, а сам исчезает, через некоторое время всплывая в другой стране. Сейчас работает в секретариате президента Франции обычным курьером. Как ни странно, он ближайший друг Лиона Фейхтвангера.
О Печатнике - этот попроще, но дело свое знает тоже туго. Он сын гамбургского издателя, поэтому псевдоним ему дали Печатник. Личностные характеристики посмотрите в деле. Скажу только одно - при малейшем подозрении, повторяю, при малейшем, подозреваемого убивает. По легенде для Тельмана, председателя ЦК компартии Германии, Печатник возглавляет разведслужбу компартии. На самом деле - работает только на Сталина. Хороший организатор. Создал агентурную сеть осведомителей в армии, полиции, в правительственном аппарате и военизированных организациях Германии. По личному приказу Сталина вступил в НСДАП и делает там карьеру. Одной из основных его задач является выяснение взглядов среднего и высшего командного звена офицеров рейхсвера, какую позицию те займут в случае отстранения нацистов от власти.
- Интересные ребятишки, - пробормотал Старик. - Один будет стрелять на поражение только из-за подозрения, что человек соврал ему, будто съел на завтрак яичницу вместо котлеты. Другой работает исключительно через инстинкты, не опускаясь до простых невинных человеческих слабостей, вроде жажды денег или зависти, но дружит с Фейхтвангером. Они же оба просто больны и социально опасны. Первый полный психопат, второй законченный параноик. Тут даже заключение врача не требуется. И что я должен сделать с этими милыми оригиналами? Заставить их соблюдать Библейские заповеди?
- Хуже, Ян Карлович. Гораздо хуже. Они должны захотеть украсть у завербованной вашей службой агентуры вот эти документы, которые лежат в четырех ящиках. Или сфотографировать. Но лучше украсть.
- Скажите, что это вы так пошутили.
- Я абсолютно серьезен, Ян Карлович.
Берзин вздохнул:
- Наша первая встреча, Андрей Егорович, началась с одной папки, в которой было мое расстрельное дело. С товарищами командирами мы обошлись одним, пусть и набитым доверху портфелем. Теперь в ход пошли документы целыми ящиками. Следующий раз, надеюсь, не железнодорожный контейнер будет?
Я рассмеялся:
- Это максимальный размер и вес. Обещаю, превышать не буду.
- Хотелось бы вам верить, - пробормотал он в ответ.
Потом уже сухо и деловито произнес:
- Про цель вы сказали. Теперь объясните, в чем состоит основной замысел операции?
- Замысел операции, Ян Карлович, состоит в том, чтобы повлиять на Сталина через его же агентуру влияния. Мы попытаемся применить его структуры против него.
- Однако…
- Ага. Он сам выпестовал этих людей и доверяет им абсолютно Они все прошли через его личную проверку. Поэтому должен будет поверить той информации, которую они ему принесут.
- И что же в этих ящиках?
- Деза, как водится.
- Ну, это я понял. Хотелось бы конкретики.
- В них документы, однозначно говорящие о том, что против него существует заговор, который будет реализован в ближайшее время. В январе 1934 года, в первый день работы XVII съезда ВКП(б).
- Погодите. Так вы что, хотите, чтобы он узнал, что Тухачевский с Якиром хотят его… того…?
Старик сделал жест, как будто что-то выбрасывает.
- Нет, я не хочу, чтобы он узнал. Даже более того, он ни в коем случае не должен догадываться о шалостях своего замнаркома обороны.
- Пока ничего не понимаю. Так кто тогда?
- ОГПУ со старой ленинской гвардией.
Берзин хмыкнул:
- Вообще-то я тоже "старая ленинская гвардия".
- В этой комбинации вы в первую очередь военный. Давайте я подробнее объясню. Сталин должен быть уверен, что его решили убрать. Логика всей дезинформации построена следующим образом: часть "старой гвардии", ОГПУ и эмиграция пришли к соглашению, и генсек стал лишним в их новой схеме власти. Фактами такой договоренности будут документы, лежащие в этих ящиках. Они говорят о том, что операции "Синдикат" и "Трест", проведенные ОГПУ в отношении белой эмиграции, были лишь прикрытием наведения мостов между ОГПУ и "старой гвардией" с одной стороны, и эмиграцией с другой. Реальным же замыслом этой комбинации было уничтожение наиболее одиозных фигур в белой эмиграции, так называемых "непримиримых", мешавших таким связям. И дискредитация с последующей ликвидацией фигур в России, которые могли случайно вывести на заговорщиков. В документах, которые для Сталина должны выкрасть его люди, однозначно прослеживаются связи, говорящие о том, что такие контакты между белоэмиграцией, ОГПУ и "старой гвардией" возникли не на пустом месте, и что основные фигуранты прошли через вербовку в третьем Отделении Департамента Имперской полиции.
Берзин жестом попросил не продолжать и на некоторое время задумчиво смотрел куда-то в сторону. Потом, придя к каким-то своим выводам, перевел взгляд на меня и сказал:
- Это будет трудно связать и доказать. Тут должны быть железные аргументы. У Сталина работают, судя по всему, прекрасные аналитики в Коминтерне.
- Аргументы будут, Ян Карлович.
- Например?
- Например, отпечатки пальцев на письмах, расписках. Согласитесь, что для вашего времени создание таких отпечатков на фальшивках кажется невыполнимым. Вашей агентуре будет необходимо лишь намекнуть на факт их наличия на документах, а дальше все будет делом техники для спецов из Коминтерна.
- Здесь вы правы. Этого я представить себе не могу.
- И еще. В ближайшее время будет украдена большая часть архива Бурцева Владимира Львовича в Париже. Того Бурцева, который вычислил Азефа как основного провокатора третьего Отделения Департамента Имперской полиции.
- Ого. Вы даже знаете, где он хранит свой архив? Мои люди как-то совместно с ИНО проводили операцию по выяснению местоположения архива. Едва ноги унесли от белогвардейской "Внутренней линии", которая начала форменную охоту на них, только при единственном упоминании фамилии Владимира Львовича.
- Да, знаю. Скажу больше. Так же будет ограблен архив Русского общевоинского союза, находящийся в настоящее время в Свято-Троицком мужском монастыре в Джорданвилле, США. И по этому поводу начнется большой шум в прессе, естественно говорящий, что это все происки ОГПУ.
Берзин задумчиво проговорил:
- Так вот где они его хранят, - потом как будто очнулся и, смутившись, сказал: - Извините, Андрей Егорович. Просто задача найти архивы РОВС и Бурцева стоит перед всеми службами как одна из первоочередных. А тут раз, и так просто… Значит, в Свято-Троицком мужском монастыре в Джорданвилле… Никогда бы не подумал. А вы знаете, если действительно будет большой шум в прессе, то должно сработать.
- Шум и даже галдеж я вам обещаю, Ян Карлович. Вы же должны будете сделать так, чтобы Харон и Печатник получили информацию, что якобы выкраденная часть архивов была совместной операцией европейских спецслужб для контроля над русской эмиграцией. Особо отмечу, что в документах будет также переписка, указывающая на то, что военных в лице отцов-командиров, которых вы так умело допросили, ОГПУ зондировало на предмет вхождения в заговор, но они отказались. Это вынудит Сталина пойти на контакт с высшим командным составом РККА, что еще больше усилит недоверие Тухачевского и Якира к нему и подтвердит нашу первую дезу, что генеральный секретарь начинает демонстрировать им все более возрастающее доверие.
Берзин мрачно улыбнулся:
- Если вы сейчас мне скажете, что на этом все, я вам не поверю.
- Правильно думаете. Это действительно не все. Я дам вам фамилии людей в белой эмиграции, которые работают на ИНО ОГПУ. Это - Сергей Николаевич Третьяков - он же Иванов, председатель Русской торговой палаты, а также - заместитель главы Российского торгово-промышленного и финансового союза - Торгпром и жена генерал-майора Скоблина, певица Надежда Плевицкая. Работает под псевдонимом Фермерша. Знакомые фамилии?
- Да, но… никогда бы не подумал. Надо отдать должное, люди Артузова работают хорошо.
- Согласен. Фамилии неожиданные и на слуху, но факты есть факты. Так вот. Вам необходимо будет создать ситуацию, при которой эти двое захотят выйти также на вашу агентуру, через которую просочится информация, что Сталин готовит замену всего руководящего состава ОГПУ с помощью военных. И все это также произойдет на XVII съезде. Для этого через своих людей вбросите им информацию о внутренней группе Коминтерна, которая якобы по приказу Сталина проведет ряд диверсий в стране, к съезду, для дискредитации и показа несостоятельности руководства ОГПУ. Диверсии будут, я вам обещаю. Их проведут мои люди.
Берзин сощурил глаза и очень внимательно на меня посмотрел:
- Андрей Егорович, но ведь это получается…
- Да, да. Именно получится в итоге, что все будут против всех. И должны выступить в один день. Это называется управляемый хаос.
- Интересное определение. Сами придумали?
Я улыбнулся:
- Нет, не сам. Ваши коллеги по плащу и кинжалу. Правда, из другой епархии. Можно сказать, антипода.
- И что следует из этого выражения?
Я внимательно на него посмотрел:
- Помните, я вам обещал фильм показать, что у нас было после 1940 года?
- Да, помню. Вы тогда сказали, что время просмотра еще не пришло.
- Так вот, это время скоро настанет. Но пока давайте остановимся на конкретных делах, Ян Карлович. Пусть схема заработает. Что она заработала, мы узнаем из того, что в ближайшие месяцы Сталин пригласит всех военных на совещание, на котором определит для них задачи, выходящие за рамки обычной боевой подготовки. Тогда и поставим окончательную точку. И фильм посмотрим. А сейчас просто займитесь вопросами передачи документов. Без этого - все, о чем мы сейчас говорили, просто теоретизирование. Как вы думаете переправить документы?
Берзин на минуту задумался:
- Знаете, мне положено по инструкции проверять свою особо важную агентуру. Поэтому я этим делом займусь сам. Выехать смогу недели через три-четыре. Вас такие сроки устраивают?
- Да, устраивают. В последний день перед отъездом просто наберите на своем правительственном телефоне три двойки и назовите место и время встречи. Мне все передадут. Как я вам говорил, прослушки не бойтесь.
Проводив Берзина, я уже было собирался еще немного поработать, когда позвонил Вася Лупандин:
- Андрей Егорович, мне с поста внешней охраны сообщили, что Старик уже ушел. Я не хотел вас беспокоить до его ухода.
- А что случилось?
- Пока мы отдыхали, у нас появились гости. И поскольку они появились во время дежурства моих людей, о посетителях вам докладываю я.
- Какие гости?
- Похоже на элементарное прощупывание. Они сейчас под охраной. Я бы хотел, чтобы вы взглянули на них.
- Хорошо. Давай подходи, я буду готов через пять минут. Поведешь показывать.
Когда я вышел из кабинета, Лупандин уже ждал меня возле дверей.
- Пойдемте, они все внизу, в комнате возле гаража.
Мы спустились по лестнице, прошли охрану в подвал и оказались в небольшой комнате. Возле одной из стен, с черными мешками на головах, со скованными за спиной наручниками, на коленях стояли шестеро человек. Все они были раздеты догола, а их вещи грязной кучей валялись в углу. По бокам от них, наведя стволы автоматов, находились двое курсантов.
Я взглянул на Касатку:
- Как они к нам попали?
Он повернулся к сопровождавшему нас курсанту.
- Слепень, докладывайте.
Тот коротко отрапортовал:
- Их засекли еще на подходе к объекту через камеры слежения. Я был старшим по охране и дал команду ничего не предпринимать сразу, а просто вести наблюдение. Двое из них закинули "кошки" с веревками на стену и по ним забрались наверх. Они страховали остальных, пока все не перебрались через ограду. Наша внешняя охрана по моему распоряжению рассредоточилась и не проявляла себя. Эти, - он указал на задержанных, - осмотрели двор, и, по-видимому, не найдя ничего интересного, начали вскрывать входную дверь отмычкой. Им позволили ее открыть. Когда они проникли в дом, я дал команду на задержание. Хочу особо отметить, что при аресте все пытались применить приемы рукопашного боя.
- Обыскали? Оружие при них было? Документы?
- Да, обыскали. Документов нет никаких. При себе каждый из них имел по пистолету и ножу. У всех с собой, в металлических фляжках, хлороформ. Перед тем как вскрыть дверь, они надели респираторы.
- Предварительно допрос проводили?
- Да.
- Что отвечают?
- Выдают себя за уголовников. Говорят, что им наколку дали. Якобы здесь музейное хранилище и его охраняет только ВОХР. И они его решили пощупать "за вымя".
Я вопросительно на него взглянул:
- Ваши предположения?
- Считаю, что они не уголовники.
- Почему?
- Слишком тактически грамотно себя вели. Очень похоже на выполнение наставления по проникновению на охраняемый объект. Мы такое в самом начале на "промывке" изучали.
- Что предлагаете делать?
Слепень помялся и бросил короткий взгляд на Лупандина.
- Я предполагал сразу "правду" уколоть, но…
Тут в разговор вмешался Касатка.
- Нога против.
- Почему?
- Говорит, что ему курсантов тренировать надо.
- И что он хочет?
- Экспресс-допрос…
Ого. А дело-то серьезное. Похоже, Стас решил переходить к последнему этапу обучения.
- Дай-ка связь с подполковником.
Лупандин набрал код на рации и протянул ее мне. В наушнике раздался голос Стаса.
- Здесь Нога.
- Стас, это Егоров. Я тут в подвале на гостей смотрю. Мне передали, что ты экспресс-допрос предлагаешь вместо "правды".
- Да. И не предлагаю, а требую.
- Ты уверен, что пора…?
В ответ раздалось сухое:
- С каких пор ты стал меня учить моей работе?
- Эээээээээ… извини.
Он сразу сменил тон:
- Старина, не вмешивайся. Занимайся своими делами, а я буду заниматься своими. Все курсанты должны пройти через это. Это входит в план программы.
- Хорошо. Отбой связи.
Я вернул рацию Касатке.
- Действуйте по инструкции подполковника. Результаты доложите вместе. Я буду у себя.
Лупандин коротко скомандовал Слепню:
- Резервную группу ко мне.
Потом повернулся к одному из охранников:
- Начинай с первым.
Когда я уже закрывал дверь, за моей спиной раздался дикий нечеловеческий крик одного из наших гостей, переходящий в хриплый вой смертельно раненого животного…
Через два часа в дверь кабинета постучали. Это были Стас с Лупандиным.
- Разрешите?
- Да, садитесь и докладывайте.
Касатка прокашлялся:
- Если коротко, то пятеро являлись оперативной группой ОГПУ. Их задача была осмотреть объект, нейтрализовать охрану и унести с собой оборудование или часть его, мешающее прослушке Берзина. С их слов, он давно "под шляпой" Секретно-политического отдела. С некоторых пор, по-видимому, после начала наших с ним контактов, прослушивать его не удается. Поэтому начальство, с санкции, идущей от самого Менжинского, дало команду выяснить, что здесь происходит.
- Ну, этого стоило ожидать. Погоди, ты сказал пятеро. А что шестой?
- Это пусть Станислав Федорович доложит.
Я вопросительно взглянул на Стаса:
- Что-то особенное?
- Да, можно сказать и так.
- А конкретнее?
- Конкретного мало. Шестой оказался каким-то странным. На удивление, даже "правда" не помогла после допроса. Он вообще пустой.
- Что значит пустой?