- С чего ты взял, что Рыжий позволит тебе вот так просто забрать ваши семьи и увезти их? - насторожённо спросил Вадим.
- Рыжего сейчас там нет.
- Почему?
- Он ушёл с большей частью своих кораблей, чтобы напасть на ярмарку, где мы встретились.
Вадим мысленно поздравил себя и Свейна с верной догадкой.
- А где остальные корабли? - быстро спросил Юрген.
- Им не хватило даже смолы, чтобы приготовить корабли к выходу, - вместо Сигурда ответил Ан– хель.
- Как же ты собираешься торговать, если денег нет? - удивился Свейн.
- С торгом у нас сейчас не получится. Ты говорил, что у вас есть купец, который хорошо платит за охрану. Сведи меня с ним, - качая головой, ответил ярл, и Вадим отчётливо расслышал в его голосе просительные нотки.
Судя по вытянувшимся физиономиям северян, они расслышали то же самое. Даже невозмутимый Рольф, бросив на него удивлённый взгляд, растерянно крякнул и принялся мяться, не зная, куда девать руки. Бросив на него мрачный взгляд, Вадим вздохнул и, повернувшись к Сигурду, спросил:
- Ты готов дать кровную клятву, что не пойдёшь рассказывать Рыжему о нашей встрече? Ты и все твои люди.
- Кто это? - насупился седой кормчий, повернувшись к Юргену.
- Наш книгочей, - усмехнулся тот.
- И мой побратим, - добавил Рольф. Словно припечатал.
- Откуда он?
- Я росс. Хочешь что-то узнать обо мне, говори со мной, - жёстко ответил Вадим.
- Ты смелый, росс. Но даже то, что ты книгочей, не даёт тебе права вмешиваться в разговор ярлов, - огрызнулся Анхель.
- Я буду вмешиваться в их разговор. Именно для этого меня сюда и позвали, - усмехнулся в ответ Вадим. - И не пытайся напугать меня, кормчий. Ты не знаешь меня, но я хорошо знаю северян.
- Хочешь сказать, что можешь справиться со мной в поединке чести? - вскинулся Анхель, явно начиная заводиться.
- Успокойся, друг. Мой побратим не так прост, как кажется, - осадил его Рольф, делая шаг вперёд. - Но если ты хочешь подраться, то я готов.
- В спор вступил он, а не ты, - насупился кормчий.
Связываться с этим гигантом он явно не хотел.
Рольф стоял перед кормчим, нависая, словно скала над валуном. Взяв его за локоть, Вадим одним движением проскользнул вперёд и, выпрямившись, твёрдо сказал, глядя кормчему прямо в глаза:
- Если ты хочешь драки, ты её получишь. Но это не значит, что я стану тебе верить.
Понимая, что, выступая в роли просителя, нарываться на поединок не самая удачная затея, кормчий сжал кулаки и, отступив назад, проворчал:
- Ты прав. Мы пришли сюда не ради драки. Раз уж твой ярл привёл тебя сюда, значит, ты действительно чего-то стоишь.
- Стоит. Поверь моему слову, друг, - усмехнулся Юрген, вздохнув с явным облегчением.
- Так что ты решил? - спросил Сигурд, повернувшись к Свейну.
- А ты что скажешь, Валдин? - переадресовал Свейн вопрос.
- Пусть идут за своими семьями, а мы пока пойдём туда, куда собирались. Встречу назначь в чужих землях, - задумчиво ответил Вадим.
- Что это значит? - не понял Сигурд.
- Мы поможем вам, - решительно кивнул Свейн. - Возвращайтесь в Нордхейм и заберите свои семьи. Спрячьте их так, чтобы Рыжий не мог найти их, а потом идите на юг. Мы будем ждать вас в Константинополе. Оттуда мы вместе уйдём в Персию.
- Ты хочешь пройти по рекам до Хазарского моря? - вступил в разговор Анхель.
- Да. Так будет быстрее, чем идти вокруг, - кивнул Юрген.
Вадим благоразумно воздержался от вопроса, вокруг чего было дольше идти. Быстренько припомнив, что попасть в Персию можно только двумя путями, по Волге и через Персидский залив, он мысленно скривился. Им снова предстояло установить рекорд по длительности в гребле. Понимая, что решение принято и всё нужное сказано, Сигурд молча кивнул и зашагал к своему кораблю.
- Надеюсь, вы будете там, - вздохнул Анхель.
- Надеюсь, вы придёте туда только на двух кораблях. Без прихвостней Рыжего, - вместо Свейна ответил Вадим.
- А он упрямый, твой побратим, - усмехнулся кормчий Рольфу и двинулся следом за своим ярлом.
- Уходим к россам, - решительно сказал Свейн и, круто развернувшись, зашагал к своей "Акуле".
Уже через час все три корабля исчезли в открытом море. Три недели драккар бороздил воды Баренцева моря, заходя почти в каждую деревню. Поморы жили не только морем, как всегда думал Вадим. Отлично выделанные шкуры лис, песцов, волков, медведей, куниц и горностаев отдавались почти задаром. Одна серебряная монетка, и вязанка из десятка отличных шкурок укладывалась в мешок.
Чтобы сохранить всю мягкую рухлядь, как здесь называли пушнину, Свейн приказал укладывать всё купленное в кожаные мешки, в которых обычно северяне хранили свои личные вещи. В этом был смысл. Морская вода могла запросто испортить отличную добычу. Убедившись, что закупленного хватит, чтобы как следует расторговаться на юге, Свейн дал команду разворачиваться обратно.
Вернувшись тем же путём, что и пришли, северяне специально завернули в нормандскую бухту, где проходила ярмарка, чтобы узнать последние новости. Как оказалось, здесь их ждал не ласковый приём. Едва увидев драккар, всё население деревни высыпало на берег с оружием в руках. Сделав вид, что очень удивлены таким приёмом, северяне демонстративно потрясли перед носами оставшихся купцов купленными шкурами и взяли курс на Гибралтар.
* * *
Всадив секиру в столб, поддерживавший крышу дома, Олаф Рыжий издал рык, посрамивший бы даже белого медведя.
- Как такое могло случиться?! - заорал он, сгребая за грудки раба Никодима и с размаху швыряя его о стену. - Как нормандский герцог мог узнать, что мы собираемся делать. Этого не знал даже нищий Сигурд, которого я отправил узнать, как велика в этом году ярмарка.
- Я не знаю, господин, - дрожащим от страха голосом проблеял Никодим.
- Будь ты проклят! Что ты вообще знаешь, ублюдок?!– заорал в ответ Олаф.
Рыжему было с чего беситься. Он отправил одного из самых бедных ярлов на эту ярмарку с вполне простым и понятным заданием. Узнать, как много приехало в этом году купцов и насколько хорошо идёт торговля. Но когда Сигурд вернулся обратно с нужными вестями, выяснилось, что идти обратно он не может. Его корабли оказались плохо просмолены после зимы и сильно текли.
Плюнув на этого нищеброда, Олаф приказал готовить два десятка кораблей и вместе с ними отправился в викинг. Но всё пошло не так, как он планировал. Едва его корабли встали на киль, а воины начали спрыгивать на песок, как бухта огласилась воинственными криками, и на северян обрушился град стрел. Больше того, рискнувшие напасть на него солдаты принялись метать горящие стрелы.
Три корабля загорелись. Толком ещё не осознав масштабов катастрофы, Олаф повёл воинов в атаку на нормандских солдат. И это стало его последней ошибкой. Норманны и не собирались вступать с северянами в рукопашную схватку, отлично зная, чем это для них закончится. Стрелы с широкими коваными наконечниками заставили северян отступить, так и не добравшись до стрелков.
Сообразив, что повторная попытка атаковать закончится их гибелью, Олаф приказал возвращаться на корабли и выходить в море. Это был очередной провал. Но, несмотря на свою ярость, Олаф отлично понимал, что потери такого количества воинов и трёх отличных кораблей ему не простят. Несмотря на то что у него всё ещё было больше всего воинов, такое поражение не может пройти для конунга бесследно. Нужно было срочно что-то придумать и найти крайнего, на которого можно было бы свалить всю вину.
К мрачному удовольствию Рыжего, этим крайним можно было со спокойной душой назвать Сигурда. Вернувшись домой, Олаф узнал, что этот нищеброд осмелился сбежать, забрав с собой всех своих стариков и выродков. В общем, все лишние рты, от которых Олафу давно хотелось избавиться.
Но сам Олаф, отлично понимая, что сочинённая им сказка о предательстве не раскроет ему самого главного секрета, теперь метался, словно волк в клетке, пытаясь понять, что всё-таки произошло. Именно в таком состоянии застал его Никодим, рискнувший сунуться с докладом о большом сходе, объявленном ярлами.
"Только этого не хватало, - размышлял Олаф, шагая из угла в угол. - Сейчас эти глупцы начнут с задумчивым видом рассуждать о том, что всё это плохой знак, и нужно снова принести большую жертву, чтобы получить новые знаки. Чушь собачья. Я должен направить их мысли на то, чтобы повесить всю неудачу на предателя. Да. Надо объявить этого Сигурда предателем и приказать срочно схватить его. А потом заставить пробежаться вокруг столба. Получив виновного, они быстро успокоятся".
Найдя нужное решение, Олаф пинком отправил Никодима объявить ярлам, что он готов встретиться с ними и рассказать, что произошло. Выдернув секиру из столба, он сунул её за пояс и, вздохнув, решительно вышел из дома. Большой сход собирался у тотемного столба, где приносились жертвы и обсуждали все серьёзные проблемы.
Выйдя на берег, Олаф обвёл мрачным взглядом обложенное камнями кострище у подножия почерневшего от крови и копоти столба и, ещё раз вздохнув, медленно подошёл к столбу. Сидевшие широким кругом ярлы и кормчие, одетые в волчьи и медвежьи шкуры, смотрели на него мрачно и насторожённо. Неожиданно Олаф осознал, что нарушил один из древнейших законов.
Приходить на большой сбор с оружием было запрещено. Здесь собирались, чтобы говорить, а не сражаться. И кровь у тотемного столба лилась только в нескольких случаях. При жертвоприношении, при поединке чести и при казни соплеменника. Увидев, что конунг вышел на сбор с секирой, ярлы многозначительно переглянулись и, не сговариваясь, прикоснулись к висящим на поясах кинжалам.
Понимая, что ещё ничего не сказав, уже допустил ошибку, Олаф помрачнел ещё больше и, делая вид, что всё так и должно быть, подошёл к столбу. Обведя собравшихся долгим, задумчивым взглядом, он медленно положил руки на пояс и громко, так, чтобы его было слышно всем, сказал:
- Для меня настал день скорби, братья. Нас предали. Предали те, кого я считал одними из нас. Кому доверил узнать всё нужное для успешного нападения. Но вместо нужных известий мы получили предательство. И теперь я спрашиваю вас, братья, чем мы заслужили это?
Голос Олафа обрёл силу и теперь просто звенел от негодования. Слушавшие его ярлы удивлённо переглянулись. Весть о предательстве застала их врасплох. Отметив, что сумел завладеть вниманием ярлов, Олаф принялся нагнетать обстановку.
- Сигурд Леворукий был послан мной в нормандское герцогство, чтобы узнать, как много приехало купцов. Но он решил сделать по-своему. Придя туда, он решил предать нас, сообщив тамошнему правителю о готовящемся нападении.
- Чем ты подтвердишь свои слова? - подал голос один из ярлов.
- Тем, что нас ждали. Откуда ещё они могли узнать о нападении и приготовиться к встрече? И куда делся сам Сигурд? - резко развернувшись в сторону говорившего, ответил Олаф.
- А сам ты говорил ему о нападении? - не унимался ярл.
- Об этом не сложно было догадаться, - отмахнулся Олаф. - Всем известно, что после долгой зимы торговать нам почти нечем. Он предал нас. И это на его совести столько погибших воинов. Да, они умерли как настоящие потомки Одина. В бою, с оружием в руках. Но им не удалось скрестить его с клинками противника. Проклятые норманны не посмели сойтись с нами лицом к лицу, как мужчины, расстреливая из луков на расстоянии, словно бешеных псов. Скажите мне, братья, разве мы стерпим такое? Чего заслуживает предатель и его прихвостни?
- Мы выслушали тебя, Олаф Рыжий. А теперь нам нужно услышать ответ Сигурда. Только после этого мы вынесем своё решение, - неожиданно прозвучал ответ, и с камня поднялся высокий, жилистый старик в шкуре полярного волка.
Волосы и борода его были цвета снега, а глаза сверкали яркой синевой. Косой шрам начинался над левой бровью и, пересекая скулу, терялся где-то в бороде. Глаз чудом был не задет.
- Я знал Сигурда ещё сопливым мальчишкой, а его кормчий, Анхель, был моим лучшим учеником. Я не верю в предательство Леворукого. Я не верю в предательство Анхеля. И прежде чем вы все выскажете своё мнение, я хочу сам поговорить с ними. Даже если все вы решите, что Сигурд виновен, я соглашусь с вами только после того, как сам поговорю с ним.
Этого Олаф не ожидал. Вставший старик был живой легендой всего Нордхейма. Вот уже четыре поколения кормчих учились у него искусству вождения кораблей по звёздам. Райн Полярный волк, так звали этого старика, и к его слову прислушивались все кормчие и ярлы Нордхейма. На обучение к нему отправляли парней из самых дальних уголков страны, и его слово навсегда оставалось законом для его учеников.
И вот теперь этот человек встал на пути такого блестящего плана, придуманного Олафом. Понимая, что затевать спор сейчас значит упустить инициативу из своих рук, Олаф мрачно кивнул и с усмешкой ответил:
- Ты можешь думать как хочешь. Но как ты собираешься с ним говорить, если он сбежал? Надеешься, что доживёшь до того момента, когда он вернётся обратно?
- Если потребуется, я и тебя переживу, - презрительно хмыкнул Райн. - И помни, конунг. До тех пор, пока я не вынесу своего решения, никто не смеет назвать Сигурда Леворукого предателем.
- Или что ты сделаешь? Перестанешь учить парней? - усмехнулся Олаф.
- Я сделаю так, что ни один из твоих кораблей не выйдет больше в море. Ты знаешь, меня называют хозяином морей. И я сделаю это. Клянусь.
От решительного тона старика Олаф невольно вздрогнул. Слишком свежи были ещё в его памяти рассказы о могуществе этого человека. Да и человек ли он вообще. Высокий, широкоплечий, прямой, словно мачта, с огромными мозолистыми ладонями, Райн больше походил на вековую корабельную сосну, чем на обычного старика. Несмотря на кучу шрамов и совершенно седые волосы, годы словно прошли мимо него.
Скрипнув зубами, Олаф заставил себя кивнуть и, круто развернувшись, стремительно зашагал к дому, внутренне клокоча от злости. Старый дурак осмелился испортить ему всю игру. И, как оказалось, власть конунга вынуждена была отступить перед властью человека-легенды. Осознание этого факта жгло Рыжего сильнее калёного железа. Столько сил, столько стараний, и всё впустую.
"Синяя акула" вошла в бухту крошечной деревушки под названием Ла-Корунья. Свейн решил пополнить запасы пресной воды перед дальним переходом мимо Африканского побережья. Но едва только команда, отправленная за водой, сошла на берег, как из-за полуразвалившегося сарая выскочил человек в странных доспехах и, вскинув над головой меч, с диким криком ринулся в атаку.
Вадим моментально оглянулся и с удивлением разглядел редкую седую бородёнку и сморщенное, словно печёное яблоко, лицо. Атаковавший их воин был стар. Не желая убивать старика, воины дружно разошлись в стороны, пропустив набравшего разбег вояку. Споткнувшись о торчащий из земли корень, старик рухнул на песок. Короткий меч выпал из слабой руки, и Рольф быстро наступил на него ногой. Упавший старик медленно перекатился на спину и попытался встать, но тяжёлые доспехи придавили его к земле.
- Ты бы успокоился, старина. А то, не приведи боги, удар от волнения хватит, - усмехнулся Вадим, подходя к старику.
- Я не позволю вам ограбить деревню, - яростно прохрипел старик, не оставляя попыток подняться.
- С чего ты взял, что мы кого-то грабить собираемся? - удивился Вадим.
- Ты же видишь, нас всего пятеро, и щитов мы с собой не взяли. Нам вода нужна, а не ваши пожитки. Так что убийства, грабёж и насилие отменяются. Можешь так и передать своей старухе, чтобы не мечтала, - громко расхохотался Рольф.
- Значит, я ошибся? - смутился старик, перестав брыкаться.
- Ошибся, старина. Нам нужна только вода, - с улыбкой подтвердил Вадим, подавая ему руку и помогая подняться на ноги.
- Эй, старина, тебе родители не говорили, что разрывать могильники плохая примета? - неожиданно спросил Рольф.
- Ты это о чём? - не понял старик.
- О твоих доспехах. В таком старье сражались, когда ещё дед моего деда бороды не брил, - рассмеялся гигант.
- С чего ты взял? - удивился Вадим.
- Сам посмотри. Они же бронзовые.
"Силён дед, такую тяжесть на себе таскать", - подумал Вадим, с интересом рассматривая раритет.
- Эти доспехи в моей семье уже много лет хранятся, - гордо выпрямился старик.
- Вот и положи их на место, а то поцарапаешь ещё ненароком, - усмехнулся Рольф.
- Положи. А деревню кто защищать будет? - скривился старик.
"Пенсионный фонд уже с ног сбился, тебя выискивая, а ты тут воевать собрался", - подумал Вадим, с уважением глядя на старика.
- Сказал же, мы за водой пришли, - отмахнулся Рольф, встряхивая пустым мехом для воды.
- Неужели никого помоложе не нашлось, чтобы деревню твою защищать? - удивлённо спросил Свейн.
- Ушли все. Только я, старуха моя да правнучка тут остались. Ну и ещё пара стариков, - тяжело вздохнув, ответил старик.
- С чего это вдруг? - насторожился Вадим.
В памяти сразу всплыли уроки истории, где фигурировали моры и поветрия.
- Владетель наш, чтоб ему за краем вечно мучиться, такие подати установил, что проще последнее бросить, чем платить, - вздохнул старик.
- Смелый ты старик, - с заметным уважением усмехнулся Рольф. - Один на пятерых кинулся.
- Ступай домой, старина. Никто вас грабить не станет. Нам только вода нужна, - добавил Вадим, показывая старику мех.
Кивнув, старик молча подобрал свой меч и, тяжело вздохнув, поплёлся к нескольким кособоким хижинам, стоявшим на пригорке. Задумчиво посмотрев ему вслед, Вадим сунул руку в кошель и, не глядя достав несколько монет, громко крикнул:
- Эй, старина, погоди.
Вздрогнув, старик недоумённо оглянулся. Быстро догнав его, Вадим сунул в сморщенную мозолистую ладонь серебро и, чуть улыбнувшись, сказал:
- Э го тебе за смелость. Купи своим женщинам обновок.
Развернувшись, он сбежал обратно к наблюдавшим за ним воинам и, разведя руками, проворчал:
- Такую доблесть нельзя не наградить.
- Это точно, - усмехнулся Рольф. - Хотел бы я в его возрасте быть таким же боевым. Отчаянный дед.
Воины набрали воды и уже почти добрались до корабля, когда за их спинами раздался громкий крик. Удивлённо оглянувшись, Вадим увидел спешащего к ним деда, уже успевшего снять свои раритетные доспехи. Передав полный мех одному из воинов, он вышел на берег и, дождавшись, когда старик подойдёт, спросил:
- Зачем ты пришёл, старик?
- Много лет назад мой сын вот так же, как вы сейчас, ушёл в море и не вернулся. Я знаю, это глупо, но за все эти годы ты, варвар, первый, кто проявил сочувствие к нашим бедам. Ты сейчас уйдёшь, и мы больше не встретимся. Пусть этот кинжал хранит тебя, - путаясь в словах, тихо ответил старик, протягивая Вадиму оружие.
Не зная, что ответить, Вадим взял кинжал и, кивнув, поблагодарил:
- Спасибо, отец. Пусть боги хранят тебя и твою семью.
- Я уже стар. Пусть лучше они хранят тебя, - улыбнулся старик беззубым ртом.
Вадим сунул было руку в кошелёк, но старик, заметив его движение, быстро убрал руки за спину, проворчав:
- Не обижай меня, воин. Того, что ты дал, нам с моей старухой на полный год хватит. Ступай. Тебя уже ждут.
- Прощай, отец, - кивнул Вадим и, развернувшись, бросился к кораблю.