Вечеринка была, очевидно, закончена. Люси и Луиза жаловались на то, что придется идти спать с мокрыми волосами, а Аплтон был уклончивым и несдержанным, и, словно в довершение общего кислого расположения духа, хозяин гостиницы сердито бормотал в своей комнате, и половицы при этом ― а может быть это были его колени ― угрожающе скрипели. Женщины оставили фонарь и разошлись по своим комнатам. Аплтон с отвращением покачал головой и прошествовал наверх, собираясь лечь спать. Кроуфорд и Бойд захватили фонарь, на цыпочках приблизились к закрытой двери распивочной и проверили замок.
Тот не поддавался.
― Может это и к лучшему, ― вздохнул Кроуфорд.
Бойд устало кивнул, затем повернулся и направился к лестнице; на полпути он остановился и, не оглядываясь назад, сказал, ― Э-э… спасибо, что вытащил меня… оттуда, Майк.
Кроуфорд махнул рукой, а затем сообразил, что Бойд не видит жеста. ― Не стоит, ― тихо ответил он. ― Мне рано или поздно тоже может понадобиться что-нибудь подобное.
Бойд потащился дальше, и Кроуфорд услышал, как его тяжелые шаги громыхают вверх по лестнице, а затем удаляются по коридору второго этажа. Кроуфорд снова подергал дверь в пивную, столь же безуспешно, как и до этого, минуту раздумывал, не узнать ли, где находится комната барменш, затем пожал плечами, поднял лампу и направился вверх по лестнице. Его комната была небольшой, но простыни были чистыми и сухими, а на кровати было достаточно шерстяных одеял.
Когда он разделся, он снова подумал о перевернутой лодке и доме через улицу от паба. Двадцать лет прошло с тех пор, как та шлюпка пошла ко дну в волнах Плимут Саунд, а дом сгорел дотла почти шесть лет назад, но ему казалось, что они до сих пор определяли всю его жизнь, словно были аксиомами, из которых он выводил свое будущее.
Уже давно он начал носить с собой фляжку, которая помогала ему отогнать эти воспоминания и, в конце концов, заснуть. Вот и сейчас он отвинтил крышку.
* * *
Через несколько часов его разбудил удар грома. Он поднял голову от подушки и сонно подумал, как приятно лежать вот так пьяным в теплой постели, в то время как тропинки, деревья и холмы снаружи такие холодные и сырые… и вдруг… дьявол, он же забыл кольцо во дворе.
Внутри у него похолодело, он вскинулся, но почти сразу же расслабился. "Заберешь его утром, ― сказал он себе ― проснешься пораньше и вернешь его, прежде чем кто-нибудь еще поднимется и окажется рядом. В любом случае, кто может рыскать за конюшней? Сон ― вот что тебе сейчас нужно. Тебе же сегодня предстоит жениться ― нужно поспать".
Он снова откинулся на подушку и натянул одеяла до подбородка. Но не успел он закрыть глаза, как в голове мелькнула мысль: "Конюхи. Конюхи запросто могут там работать, а они, держу пари, встают рано. Хотя, может они не заметят кольцо на пальце статуи… золотое кольцо, с довольно крупным брильянтом. Хм, да уж, но они же непременно сообщат о находке, зная, что получат вознаграждение… хоть какое-то, если же они попытаются его продать, они получат лишь жалкую крупицу его настоящей стоимости… которая составила два моих месячных заработка".
"О, Дьявол"!
Кроуфорд выполз из постели, нашел лампу и трутницу, и после нескольких минут ожесточенного высекания огня неровный свет, наконец, осветил комнату. Он несчастно посмотрел на промокшую одежду, до сих пор валяющуюся в углу, где он бросил ее несколько часов назад. Не считая одной смены одежды, он захватил с собой лишь официальный зеленый сюртук, вышитый камзол и белые бриджи, которые собирался одеть на свадьбу.
Он натянул мокрую рубашку и бриджи, содрогаясь и вздыхая от их холодной тяжеловесности. Он решил отказаться от ботинок, и как был босиком побрел к двери, стараясь идти как можно спокойнее, чтобы рубашка не касалась до тела, больше, чем уже это делала.
Он чуть не отказался от всей этой затеи, когда отворил входную дверь в запасную столовую, и мокрый порыв ветра приклеил рубашку к его груди, но он понимал, что не сможет заснуть, если сейчас вернется в постель, так и не забрав кольцо. Так что он прошептал проклятье и шагнул наружу.
Стало еще темнее и холоднее. Стулья были все еще на веранде, и ему пришлось двигаться наощупь, чтобы на них не наткнуться. Южный конец двора, где располагались конюшни и старые экипажи, был еще темнее, чем небо.
Он покинул портик и побрел через двор, ступая босыми ногами по липкой песчаной грязи, искренне надеясь, что никто не разбил здесь бокал. Сердце бешено стучало в груди, так как вдобавок к опасению порезать ноги, он вспомнил недавнее, вселяющее страх помешательство Бойда, и в этот миг он как никогда остро почувствовал, что единственный, кто не спит на мили окрест.
Найти статую оказалось непросто. Он дошел до конюшни и, касаясь рукой дощатой стены, прошел вдоль нее. Ничего! Он был уже на грани паники, думая, что статую похитили, когда завернул за угол и смутно увидел слева от себя далекие строения гостиницы, что означало, что он почему-то прошел вдоль южной стены, вместо западной. Он сменил направление и внимательно миновал две стены, добросовестно поворачивая каждый раз направо, но в этот раз обнаружил себя волочащим окоченевшие пальцы по стене ! гостиницы, которая даже не была соединена с конюшней. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, изумленный, что может все еще быть до такой степени пьяным. В конце концов, он просто широко развел руки в стороны и начал зигзагообразно прочесывать темный двор.
И так, наконец, он нашел ее.
Его пальцы коснулись холодного, скользкого от дождя камня, когда он пробирался обратно к стене конюшни, и он едва не всхлипнул от облегчения. Он скользнул рукой по изящному каменному запястью к ладони ― кольцо было все еще здесь. Он попытался стянуть его с пальца статуи, но оно каким-то образом застряло.
Миг спустя он увидел почему. Вспышка молнии внезапно осветила двор: и он увидел, что каменная рука была теперь сомкнута, и кольцо, словно последнее звено цепи, было заключено в кольце ее пальцев. Не было ни трещин, ни других признаков разлома ― рука статуи, казалось, никогда не была в другом положении. Дождь струился по белому каменному лицу статуи, и ее неживые белые глаза, казалось, пристально смотрели на Кроуфорда.
Почти в тот же миг оглушительно грянул гром, казалось, выбив землю из-под его ног, и когда ноги снова коснулись грязи, он побежал, подгоняемый катящимся эхом обратно к гостинице, и ему почудилось, что в тот миг, когда он забежал внутрь и в страхе захлопнул дверь перед ночью, гром обрушился на гостиницу, словно волна на прибрежные скалы.
* * *
Когда Кроуфорд проснулся несколько часов спустя, он был уверен, что случилось что-то ужасное, и что скоро ему потребуется как следует постараться, чтобы все не стало еще хуже. Голова пульсировала столь ужасно, что он никак не мог вспомнить, что же за беда приключилась, или даже где он был, "но, возможно, ― неуверенно сказал он себе, ― это даже и к лучшему". Больше всего на свете ему хотелось еще поспать, но, приоткрыв на мгновенье глаза, он увидел пятно почти засохшей грязи на простыне… и, поспешно сбросив одеяла, увидел, что она облепила его ступни и лодыжки.
Вконец испуганный, он выпрыгнул из постели. Что же все-таки он делал этой ночью. Что это было? Лунатизм? И где Кэролайн? Она его выгнала? Может он в сумасшедшем доме.
Затем он увидел под окном чемодан и вспомнил, что был в поселке Варнхем, в Сассексе, направляясь в Бэксхил-он-си, курортное местечко на берегу Английского канала, где он собирался второй раз жениться. Кэролайн умерла в том пожаре шесть лет назад. Странно, впервые со дня ее смерти он на миг забыл, что ее уже нет.
Но как же его ноги стали такими грязными? Он что пришел в гостиницу пешком? Ну, уж не босиком, наверное. "Нет, ― подумал он, ― я точно помню, что взял экипаж, чтобы встретиться здесь с Аплтоном и Бойдом. Бойд должен быть моим шафером, а Аплтон разрешил мне притвориться перед отцом Джулии, что его элегантный экипаж ландо мой".
Кроуфорд позволил себе немного расслабиться и попытался вызвать в себе веселье, взглянуть на недавний испуг и теперешнюю тошноту как на обычные последствия гулянки, закаченной им с друзьями.
"Если я был в компании этих двоих прошлой ночью, ― подумал он со смущенной грустной улыбкой, ― одному богу известно, где я мог так извозиться. Покалечили мы кого-нибудь точно… надеюсь, хоть никого не убили и не изнасиловали. В самом деле, теперь я, кажется, начинаю припоминать, там была нагая женщина… нет, это была просто статуя"…
А затем он вспомнил, все что случилось, и его мимолетное веселье растаяло.
Лицо сделалось каменным, и он обессилено опустился на кровать. Это должно быть просто сон, тот сжатый каменный кулак; или, может быть, рука статуи никогда и не была раскрыта, может, он просто вообразил это, а на самом деле просто спьяну пихнул кольцо в руку и не заметил, как оно упало. А позже на пальце статуи увидел что-то другое, скажем кусок проволоки.
Теперь, при свете дня, пробивающегося сквозь оплывшие стекла окон, было не слишком сложно поверить, что все это было сном или пьяной ошибкой. В конце концов, чем еще это могло быть?
Как бы там ни было, он потерял кольцо.
Чувствуя себя старым и разбитым, он открыл чемодан и вытащил запасную смену дорожной одежды. Сейчас он хотел горячего кофе. Разбавленный брэнди помог бы конечно лучше, но он собирался идти искать кольцо с настолько ясной головой, насколько это возможно.
Аплтон и Бойд еще не встали, чему Кроуфорд был даже рад. С трудом проглотив чашку горячего чая ― единственного напитка, нашедшегося на кухне ― он провел час, расхаживая по грязному двору позади гостиницы. Он был напряжен, но полон радужных надежд, когда начал, но к тому времени, когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы очертить ветви дубов, растущих через дорогу, он был в ярости и отчаяньи. Немного погодя вышел хозяин гостиницы, и, хотя он выразил сочувствие и даже предлагал продать Кроуфорду кольцо взамен того, что он потерял, он уверял, что никогда не видел в округе ни одной статуи обнаженной женщины.
В конце концов, около десяти спутники Кроуфорда нетвердой походкой спустились к завтраку. Кроуфорд сел вместе с ними, но никто не знал что сказать, и он заказал себе брэнди.
ГЛАВА 2
К себе на коня я ее посадил,
И вокруг ничего не видел весь день;
По сторонам ее взгляд бродил,
И пела она песню фей.
- Джон Китс, "La Belle Dame Sans Merci"
Грозовые тучи отогнало к северу, и Аплтон откинул складывающуюся гармошкой крышу экипажа, так что пока они ехали, летнее солнце выжигало алкогольную отраву из их организмов. Между тем, большая часть дороги между Варнхемом и морем была неимоверно узкой, огороженная с обеих сторон камнями, наваленными столетия назад фермерами, расчищавшими участки, и Кроуфорду по временам казалось, что они ехали сквозь какой-то осевший под землю допотопный коридор.
Древние дубы простерли ветви над головой, словно стремясь предоставить коридору отсутствующую крышу, и, хотя нанятый Аплтоном кучер бранился, когда экипаж был ненадолго задержан тесно сбившимся стадом из двух дюжин овец, неспешно подгоняемых вперед колли и белобородым стариком, Кроуфорд был рад их компании ― окружающий пейзаж становился слишком давящим и безжизненным.
Около полудня они остановились в таверне в Уэртинге, и, расположившись на затененной каштанами террасе, смотрели на искрящуюся под солнцем ширь Английского Канала. Наконец принесли их заказ, несколько кувшинов горького эля, гору пикулей и три огромных мясных выпечки с инициалами каждого из мужчин оттиснутыми на корке (так что когда позже в пути они развернули остатки трапезы, не составило никакого труда определить, где была чья). Некоторое время они молча воздавали должное пище.
В конце концов, Кроуфорд отодвинул тарелку, снова наполнил свой бокал, а затем воинственно покосился на своих спутников. ― Я потерял кольцо, ― сказал он. Морской бриз задул назад его темные волосы, позволяя солнцу играть с пробивающейся на висках сединой в те мгновения, когда он не был затенен покачивающимися над головой ветвями или чайками, шумно снующими взад и вперед над прибрежным склоном.
Аплтон удивленно моргнул. ― Кольцо? ― непонимающе отозвался он.
― Чертово обручальное кольцо, то самое, которое Джек должен вручить мне сегодня вечером. Я потерял его прошлой ночью, когда вы резвились на заднем дворе гостиницы.
Джек Бойд покачал головой. ― Боже, мне очень жаль, Майк, это все из-за меня, из-за того чертового помешательства. Я не должен был так напиваться. Я достану тебе новое как-нибудь…
― Нет, это я виноват, ― вмешался Аплтон с улыбкой, хотя и грустной, но впервые за этот день искренней. ― Я был трезвее, чем вы двое, но я испугался темноты и бросил вас. Дьявол, Майкл, я даже видел, как ты доставал кольцо из кармана пальто, которое ты накинул на ту замерзшую барменшу. Я понимал, что это было опрометчиво, но так торопился попасть обратно внутрь, что предпочел не возвращаться за ним. Я настаиваю, чтобы ты позволил мне заплатить за него.
Кроуфорд поднялся и допил остававшийся в кружке эль. Его лицо все еще хранило остатки глубоко-въевшегося загара, приобретенного им за годы морской службы, и когда он улыбался, он выглядел похожим на иностранца, какого-нибудь американца или австралийца. ― Нет, я не то хотел сказать, я сам его потерял. В любом случае я уже приобрел ему замену у хозяина гостиницы. Это обошлось мне в половину наличности, но думаю, оно того стоило. Он протянул кольцо на ладони, чтобы они могли на него посмотреть.
Аплтон снова обрел утраченный было тон. ― Да, неплохо, ― рассудительно сказал он, ― эти южные простаки, поди, настоящего золота в глаза не видели… а может, и металла вообще. Да, думаю, с этим проблем не возникнет. Как там это место называлось? Подточенное-морем?
Кроуфорд открыл было рот, чтобы напомнить ему, что место называлось Бэксхил-он-си, но теперь, когда вернулась хоть незначительная толика веселья, он не хотел казаться занудой. ― Что-то вроде того, ― сухо ответил он, когда они завернули недоеденное и направились обратно, туда, где возле экипажа их ждал нанятый кучер.
Дорога наконец-то выбралась на открытую местность. Экипаж трясся, следуя вдоль каменных дамб Брайтона и Хоува, и слева от них раскинулось море. Бойд делал пренебрежительные замечания по поводу маленьких лодочек, чьи цвета слоновой кости паруса были словно выгравированы на лазоревых волнах. И, даже когда они свернули от моря, следуя по дороге на Льюис, пролегающей через Саут-Даунс, по обеим сторонам простирались бескрайние зеленые луга, а огораживающие поля стены были совсем невысокими.