Виктор Павлович пришел, наконец, к какому-то решению:
- Мне не нравятся такие совпадения, Алексей. Очень не нравятся! Умеющий работать с энергией человек с "Большой земли", который случайно натыкается на убежище оппозиции и, ко всему прочему, оказывается родственником самого Макарова! Чудеса какие-то! Вы ничего не хотите нам объяснить?!
- А что значит "самого Макарова"? - удивился я. - Чем так знаменит ваш Макаров? И с чего вы взяли, что я его родственник?
- Ты комедь нам тут не ломай! - взъярился на этот раз Сергеич. - Ишь, дурачком прикинуться решил - я не я, лошадь не моя! Отвечай, пока мы тебя наизнанку не вывернули!
- Да что отвечать? - стал закипать и я. - Откуда мне знать, что вас интересует?
- Правда, милок, и ничего кроме правды, - с прежней лаской сказал Федор.
- Вот, домотались! Еще раз повторяю - я не знаю, что вас интересует, понятно?!
- А ты не кричи, милок. Не кричи - это тебе не поможет! Лучше расскажи все как есть, и мы тебя убьем легко.
- Что?! Вы меня уже убивать собрались?! - Я аж задохнулся от возмущения. - Да вы… да вы… Психи вы здесь все!
- Достаточно, Алексей, - неожиданно вклинился в перепалку Плужников, - никто вас убивать пока не собирается. А все, что я хотел узнать, я узнал.
- К-когда? - опешил я.
- Только что, - обезоруживающе улыбнулся Виктор Павлович. - Видите ли, в чем дело - когда человек возбужден, напуган или находится во власти каких-либо иных сильных эмоций, его разум для знающего оператора подобен открытой книге, и получить из нее необходимую информацию проще простого. Происходит же это потому, что во время стресса мало кто умеет поддерживать ментальную защиту, и потому очень уязвим. Вот и сейчас: вы невольно открылись, и я смог быстро, аккуратно, а самое главное - безболезненно, получить ответы на все свои вопросы. А мои помощники мне всего-навсего умело подыграли.
Старики довольно ухмылялись. Я ошарашенно потер виски. Получить информацию прямо из мозга собеседника?! Бред! Стоп: опять хожу по кругу - пора уже свыкнуться с мыслью, что утром я жил в одном мире, а сейчас живу в совершенно ином. Блин горелый - да разве с этим можно свыкнуться?!
- Самое любопытное, что наш юный друг действительно говорил правду - он действительно не знает о своей родственной связи с нашим Макаровым и о том, что сам обладает некими навыками, - говорил тем временем Плужников помощникам. - Все же интересная штука - этот минерал. В который раз убеждаюсь, что все, кто так или иначе с ним соприкасается, получают, ну, незримую печать, что ли? И после этого уже один Бог или черт знают - как это отразится на дальнейшей жизни человека. Один испытывает все на своей шкуре, другой платит своими потомками… - Виктор Павлович говорил размеренно и негромко, задумчиво глядя в бетонный потолок бункера. Или не бункера, а той пещеры? Ладно, оставим это пока в стороне - сейчас мне тоже необходимо получить кое-какую информацию. Считывать ее напрямую из головы собеседника я не умею, а потому, не мудрствуя лукаво, просто зададим вопрос.
- Вы говорите о минерале, из которого местный завод делал боевые отравляющие вещества? - как можно более небрежно поинтересовался я. - И что: он обладал еще какими-то свойствами?
Плужников, явно недовольный тем, что я перебил его, нехотя ответил:
- Да-да, именно о нем я и говорил… Постойте-ка! А почему вы спрашиваете о минерале, а не интересуетесь тем, что за родственник отыскался у вас в Городе? - Он с вновь проснувшимся недоверием уставился на меня. Ну, сейчас я тебе устрою, Мессинг хренов!
- Тоже мне загадка! Естественно, речь о полковнике МГБ А Эм Макарове - руководителе проекта! - Я с победной улыбкой смотрел на вытянувшиеся лица подпольщиков.
Первым, как ни странно, пришел в себя не Плужников, а Сергеич. Он быстро хлопнул ладонью по столу, и в ту же секунду я почувствовал, что на руках у меня клацнули невидимые оковы, а горло больно перехватила петля, не позволяющая произнести ни звука.
- Так спокойнее будет, - хладнокровно объяснил он товарищам. - Слишком много с этим пареньком неясностей - пускай лучше так посидит, а мы покумекаем, что к чему.
Плужников едва заметно поморщился, но промолчал. Федор же согласно кивнул и возбужденно добавил:
- Вот это правильно! Чуток ты меня опередил, я уж и сам решил спеленать голубчика!
- Куда вы все время торопитесь?! - недовольно хмурясь, заговорил Виктор Павлович. - Ну блокировали гостя, а что дальше? Отвечать-то он нам каким образом станет? Давайте-давайте, прекращайте этот балаган! - решительно пресек он начавших было возмущаться помощников. Сергеич насупился, но виртуальные кандалы убрал. Я послал ему полный "доброты и ласки" взгляд - совсем они в этом подземелье с катушек съехали! Растирая занемевшие запястья и старательно прокашливаясь, я обдумывал неожиданно пришедшую мысль: а на фига этим "колдунам" нужно со мной разговаривать, если они могут напрямую все из моей головы вытащить?.. Спросить, что ли? Или продолжать обижаться? Ладно, не будем мучаться неизвестностью - информация сейчас важнее неприязни.
- Так ведь не боги мы, - рассмеялся Федор, когда я задал свой вопрос. - Считать твой эмоциональный фон, отследить мимику, жесты, произвести на основании полученной информации блиц-прогноз твоего поведения, сопоставить его с теми операндами, которые совершались, совершаются или готовы к совершению в этот момент… Вот из этого, ну, может, еще через пару моментиков мы и получаем необходимую информацию. И то это все работает при условии, что "клиент" не закрылся от нас в ментальном плане, не сумасшедший, не под воздействием наркотиков, алкоголя или другой какой гадости… А прочитать чужие мысли… Нет, такое никому не под силу! - решительно сказал он.
Не могу сказать, что я безоговорочно поверил этому объяснению - вряд ли передо мной так вот сразу раскрыли бы все секреты. Но пока приходилось довольствоваться и этим. Что ж - завяжем узелочек на память и прибережем его до более подходящего случая. Тем более что Виктор Павлович, слушая подчиненного, едва заметно улыбался краешками губ. Буквально чуть-чуть, но я заметил. И ухмылочка эта намекала, что все не так просто!
- Впрочем, паря, это только твое дело: верить мне или пытаться получить свой ответ на этот вопрос! - довольно неожиданно завершил свой монолог Федор. - В нашем деле ведь что самое главное? Правильно - все время идти вперед! Получил результат - не успокаивайся, ищи у него "второе дно". Нашел его - ищи третье! И дело даже не в том, чтобы узнать ВСЕ - вовсе нет! Просто Вселенная, что окружает тебя, тоже не стоит на месте и постоянно меняет свои свойства. Опоздал за этими изменениями, остановился - пиши пропало! Ты к энергии с "протухшими" методами полез, а она в ответ из тебя шашлык сделала! Так что - ищи, думай и развивайся!
- Если живым отсюда уйдешь, - спокойно добавил Сергеич.
После этих слов, а главное, от того спокойствия, с которым они были произнесены, мне словно ушат ледяной воды за шиворот вылили. Дурак, нашел время уши развешивать! С чего я решил, что ко мне здесь кто-то дружелюбно настроен? Они ж в бегах, а значит, не верят никому из посторонних. А я, на свою беду, еще и сверхъестественными (для меня - прежнего, разумеется) возможностями иногда щеголяю. Надо так понимать, что игрушки закончились… Если они вообще были… Значит, надо собраться!
- Я думаю, что вы приняли абсолютно правильное решение, Алексей, - мягко произнес Плужников, который по-прежнему внимательно наблюдал за мной. - Ваше, гм, дальнейшее благополучие зависит от того, насколько искренни вы будете с нами. И сейчас меня интересует прежде всего то, что вам известно о минерале, проекте по его добыче, изучению и практическому применению и роли во всем этом Макарова-старшего… Да-да, не возражайте. Я понимаю, что это для вас необычно, но тем не менее - это непреложный факт?.. Да, и постарайтесь не закрывать сознание, угу?
Ага, закрывать. Еще бы знать - как это делается?.. Вот черт! Попал как кур в ощип - что я могу рассказать?.. Родственничек еще этот выискался, будь он неладен - то-то мне тогда у Айше знакомой его подпись показалась!.. Интересно - с какой он стороны к нашей фамилии прилепился?.. Да, в такой ситуации остается разве что пожалеть о том, что всегда вполуха бабушку слушал, когда она мне про нашу родню рассказывала…
Собравшись с духом, я начал свою горькую повесть. И что интересно - всего сутки прошли, а столько событий они вместили! Я даже увлекся и невольно начал вспоминать даже те детали, которые ранее казались мне малозначащими.
Сложно было судить, какие чувства вызывал мой рассказ у подпольщиков. Плужников откинулся на высокую спинку стула и застыл, словно изваяние - лишь глаза, которые пристально следили за мной и, кажется, даже не моргали, выдавали его интерес к происходящему.
Два его пожилых помощника были более "оживленными": они позволяли себе иногда обмениваться быстрыми, как молния, взглядами или ухмылками - понимающими или скептическими - в зависимости от отношения к моим словам, очевидно.
Когда я выдохся и беспомощно замолчал, переводя взгляд с одного из слушателей на другого, Плужников порывисто вскинулся и спросил:
- Это все?
- Все.
- Вот и замечательно! Поверьте, Алексей, - теперь многое становится понятным и встает на свое место. Я хотел бы уточнить: тот майор… Наумов… он хотел, чтобы вы в Москве обратились в МГБ? Или же он дал вам какой-то другой адрес?.. Припомните, может, он называл какие-то фамилии?
Я задумался.
- Нет, вы знаете, по-моему, он никаких имен и фамилий назвать не успел.
- Жаль, - не скрывая разочарования, сказал Виктор Павлович.
- А какая разница - все равно вам из Города в Москву дороги нет?
- Да есть причины, - туманно ответил Плужников. - Кстати, скажите, а как Наумов планировал лично вас переправить в Москву? Ведь, насколько я могу судить, путь на "Большую землю" заказан для всех, кто обладает способностями работы с энергией?
Вот это удар так удар! На краткое мгновение я почувствовал, как пол уходит из-под ног - неужели это правда?! Неужели путь домой для меня закрыт?! Нет, так не должно быть, я не хочу! Отпустите меня!!!
В себя я пришел оттого, что Сергеич безжалостно хлестал меня по щекам и совал стакан:
- А ну, прекрати истерику, - рычал он, - не будь бабой! Вот, выпей и успокойся!
Я машинально взял стакан и поднес его к губам. Руки дрожали, и часть жидкости успешно перекочевала на мою одежду, но до этого ли сейчас? В голове отбойным молотком билась паническая мысль: "Неужели это правда и выхода нет?!" Я машинально глотнул и закашлялся - вредный старик подсунул мне водку. А может, и не вредный… Это для меня сейчас как лекарство… Я сделал еще один большой глоток.
Сквозь накатившую горячую волну пробился удивленный голос Федора:
- Слушай, он что - действительно был не в курсе?
Ему ответил Виктор Павлович. Голос его был усталым и равнодушным:
- А чему ты удивляешься: учителя и у них и у нас были одни и те же, главное - это результат, а на эмоции пешек… Ну, ты помнишь…
- Пешка - это, стало быть, я?! - "Лекарство" подействовало - мне сейчас все было по барабану.
- Немного не так, - меланхолично поправил меня Плужников, - мы все!
…Из жизни "красного мага"…
…Витя Плужников родился в небольшом селе со смешным названием Малая Копышовка, расположенном в Симбирской губернии. Произошло "сие знаменательное событие" в 1920 году.
Молодую Советскую республику еще раздирали фронты братоубийственной гражданской войны. Время было смутное, голодное и тревожное. Через города и веси прокатывались разношерстные вооруженные отряды, которые традиционно наплевательски относились к нуждам и чаяниям крестьянства, стремясь лишь выбить из него продовольствие или рекрутов под свои знамена.
Павла Плужникова забрали в Красную Армию, когда маленькому Вите было от роду шесть месяцев. Они никогда уже не встречались - пуля из обреза такого же крестьянина, как и он сам, настигла лихого бойца отряда ВЧК на Тамбовщине в 21-м.
Мать Виктора, Таисия Васильевна, в 24-м перебралась в Симбирск, который после смерти Ленина стал именоваться Ульяновском. Вскоре она снова вышла замуж за Михаила Чернышева - бывшего сослуживца Павла. Работал отчим Вити в ОГПУ.
Мальчик рос таким же, как и все. Ходил в школу, гонял после уроков тряпичный мяч на пустыре, иногда дрался, иногда получал похвалу от учителей. Бегал за девчонками, тянул вместе со всеми руку на собраниях. В положенное время стал пионером, потом комсомольцем. Незадолго до окончания семилетки Витька, как и многие пацаны того времени, "заболел" небом и собрался поступать в летную школу.
Но вскоре у него состоялся серьезный разговор с отчимом. Тот уже носил на петлицах весьма серьезную геометрию, а на груди у него пламенели орден Красного Знамени и знак Почетного чекиста.
Чернышев предложил ему пойти в училище ОГПУ. Виктор долго колебался, в конце концов дал свое согласие.
Помимо весьма жесткой медкомиссии всех будущих курсантов подвергли целому ряду дополнительных проверок. Юношей и девушек исследовали с помощью мудреных приборов, заставляли проходить заумные тесты и мучили долгими, непонятными беседами люди в белых халатах, под которыми были видны военные гимнастерки. По итогам всех этих испытаний большая часть молодых людей была направлена в училище, а вот меньшая часть…
Виктор, еще двое ребят и одна девушка были отправлены в Москву. Точнее, под Москву. Их привезли в бывшую дворянскую усадьбу, огражденную нынче по периметру высоким зеленым забором и охранявшуюся похлеще какой-нибудь воинской части.
Здесь новоприбывших вновь долго и нудно обследовали. Одного из ребят, с которыми Виктор уже успел сдружиться, отправили обратно в Ульяновск.
А потом началось обучение. По первой Виктор пребывал в растерянности: кем же он должен стать по задумке строгих преподавателей? Курсанты не изучали военного дела, не прыгали с парашютом, не занимались рукопашным боем - напротив, в их головы вдалбливали математику, химию, биологию. Затем последовал плавный переход к иностранным языкам: немецкий, латынь, древнеславянский. Практикумы по археологии и работе с летописями сменялись изучением новейших достижений в области физики.
Смущало, что ситуации в СССР и в мире уделялось сравнительно немного места в плане занятий. И это на фоне той истерии, что царила в стране! Газеты пестрели заголовками-цитатами из яростных обличительных речей государственных обвинителей в адрес "врагов народа", а в учебных аудиториях развешивались карты северных перелетов доблестных сталинских соколов. Наставники требовали проводить наиподробнейший анализ данных авиаразведки, заставляли разбирать до мельчайших подробностей каждую кочку на фотоснимках, сравнивать сведения из летописей и старинных рукописей с отчетами советских экспедиций. Особенно почему-то делался акцент на районе Кольского полуострова и прилегающих к нему районов.
Частыми гостями в аудиториях курсантов были непосредственные участники походов на Север. Так, например, один из спецкурсов читал у курсантов профессор Барченко, который долгие годы посвятил розыску легендарной Гипербореи. Исходя из расчетов своего друга, единомышленника и спутника Александра Кондиайна он еще в 1922 году предпринял экспедицию в труднодоступные районы Русской Лапландии. Его отряд побывал даже на берегах священного для местного населения Сейдозера. Энтузиаст своего дела, Барченко буквально заражал молодых людей верой в свои идеи. Ко всему прочему он владел уникальными методиками энерговоздействия на людей и животных. Постепенно Виктор понял, что и он, и его товарищи по спецшколе были отобраны в нее не просто так, а по итогам специальных тестов, которые выявили у них предрасположенность к работе с энергетическими сущностями.
В первый раз, когда юноша смог правильно составить формулу операнда (так называлась в школе практика влияния на реальность), он был просто потрясен! И как искренне радовались его учителя.
Виктору вообще очень многое удавалось. Он постигал сложнейшие аспекты "красной магии" (такое название вызывало, правда, у наставников недовольное хмыканье - они предпочитали разъяснять все с точки зрения науки и только!) и резко выделялся на фоне сокурсников.
Не случайно, что в секретную экспедицию на Кольский полуостров в 1938 году его взяли даже несмотря на то, что он был лишь курсантом, а не преподавателем.
Началось все с того, что один из самолетов северной авиаразведки в результате неисправности был вынужден сесть на вынужденную посадку в одном из малоизученных районов. Срочно отправленная на его поиски партия во главе с опытнейшим проводником Федором Архиповым (сыном знаменитого Калины Архипова - лучшего знатока Чуна и Монче тундры) сумела обнаружить место аварии. Но из всего экипажа в живых к тому времени остался лишь радист Бурмистров, который к тому же находился на грани безумия. Он нес какую-то чушь о вышедших из-под земли призраках, которые якобы убили его товарищей. Спасатели попытались разыскать тела погибших и натолкнулись неподалеку на гигантский каменный лабиринт в виде спирали. Федор Архипов наотрез отказался идти внутрь, заявив, что "там живет смерть и ее нельзя тревожить". Но руководитель поисковой партии поднял его на смех и, взяв с собой еще двоих человек, отправился обследовать это загадочное место. Ждали их всю ночь, но на утро из лабиринта выполз лишь один из мужчин. Он был сильно изранен и обожжен. Попытки расспросить его ни к чему не привели - через несколько минут несчастный умер. Из раны на груди удалось извлечь обломок странного камня, представлявший собой кусок наконечника стрелы. Но это уже удалось выяснить в Москве известному археологу Нине Гуриной, а тогда все остальные члены спасательной экспедиции, бросив палатки и большую часть снаряжения, панически бросились прочь. Впоследствии они рассказывали, что на всех присутствующих обрушилась волна ужаса, которую невозможно было перенести.
Вот тогда-то и вспомнили, что во время экспедиции Барченко в 1922 году ее участники нашли таинственный вход в подземелья, куда не смогли проникнуть, потому что тоже якобы были охвачены внезапным приступом ужаса.
Но профессор Барченко наотрез отказался хоть как-то комментировать происходившие тогда события. Это и некоторые другие факторы привели к тому, что ученый был арестован и через некоторое время расстрелян. Уже в тюрьме он создал свой знаменитый труд "Введение в методику экспериментальных воздействий энергополя", который стал настоящим откровением для всех "красных магов". Вместе с профессором были репрессированы и многие его соратники и просто исследователи Севера: Куплетский, Алымов и многие другие. Под зачистку попали даже далекие, казалось бы, от науки люди - такие, например, как поэт Клюев, который имел несчастье интересоваться загадкой Гипербореи. У него, кстати, изъяли уникальную берестяную книгу "Перстень Иафета", где рассказывалось о черемисах - народе, вышедшем якобы из легендарной прародины человечества.
Спустя многие годы Виктор не раз задумывался над тем - повезло ему или, наоборот, стало проклятием участие в той экспедиции. С одной стороны, благодаря ей он оказался вовлеченным в головокружительные события, которые изменили всю его жизнь. С другой же стороны… А нужно ли это было ему?!