- Так и думал. Ты живой. Психея любопытна, но не разумна. А у тебя слишком настороженный вид. Ты меня видишь, прямо сейчас. Плохой из тебя актёр. Ты жив, и я тебя обязательно найду. Знай это.
Психея неподвижно стояла и смотрела ему в глаза слепящей пустотой.
- Козёл!
Я мотнул головой. Передо мной стоит здоровый чёрный джип. Почти касаясь брюк передним бампером. Я невольно попятился. Из открытой дверцы торчит бритая голова небольшого бегемотика.
- Ты, баран, смотри куда прёшь!
Кровь мгновенно закипела в моих венах, а перед глазами заиграли разноцветные огоньки. Психея вздрогнула, и Рюрик задумчиво посмотрел на неё, сделал шаг к синей клетке. Проходящие машины объезжали нас.
- Иди на хрен, придурок! - сказал я.
- Что!
В следующую секунду бегемот затопал ко мне. В белой футболке и чёрных джинсах. С лысым черепом, сверкающим на солнце. Я вытащил руку из кармана и хлестнул ему по лицу горстью мелочи. Он вскрикнул и прижал ладони к глазам. Я сделал шаг, ударил плечом в его широкую грудь, подхватил руками под колени и рванул вверх. Он опрокинулся назад, и лысый череп впечатался в нагретое железо собственной тачки. Чмокнуло и по чёрному металлу поползло тёмное пятно с красным отливом. Здоровяк обмяк, прижался щекой к горячему асфальту.
Рюрик приблизил лицо к синему периметру.
- Скажи, что ты видишь?
Я тяжело дышал, руки снова дрожали. Все немногие силы ушли в этот рывок. Проходящие мимо машины прибавили скорость. Я не смотрел на них. Подошёл к открытой дверце и заглянул внутрь. Сорвал видеорегистратор и бросил на землю. С хрустом раздавил. А вот и барсетка. Я схватил её и спокойно пошёл обратно в сторону деревьев. Никто не останавливался.
Рюрик смотрел на Психею.
- Хотел бы я знать, что сейчас происходит.
Он снял очки. Его серые глаза холодно смотрели на пустую площадку перед собой.
Я дошёл до ближайших деревьев и открыл барсетку. Вытряхнул содержимое на траву. Взял пачку купюр, сцепленных держателем. Сунул в карман и сбежал вниз по склону, обратно в низинку. Перепрыгнул через ручеёк и вскарабкался с противоположной стороны. Нужно спешить. Вдали уже пронзительно подвывали сирены.
Слева, на стене висит большой экран для видеосвязи. Разговаривать можно прямо из кресла, если повернуть стул, но директор стоял перед экраном, опустив руки.
Куратор хмурился.
- Чистюли оборзели вконец! Это последняя капля и я не знаю такой чаши, которую бы она не переполнила. Но, - его гладкое лицо прояснилось, – теперь они в наших руках. САМ – ужасно сердит. Раньше всё было на уровне слухов, а теперь вот вам, на блюдечке. Глаза не закроешь. Короче, вызывал министра, устроил ему разнос. Приказал прикрыть лавочку. Дал ему неделю, чтобы разобраться с делами.
Директор почтительно кивал. Его седые брови нависали над глазами.
- Значит, нам больше не о чем волноваться?
Куратор улыбнулся, обнажив крупные белые зубы. Лысина блестела.
- Всё в порядке. Чистюли вас не тронут. У них сейчас своих проблем хватает.
Директор снова кивнул, но седые брови всё ещё нахмурены.
- Но ведь сами чистюли никуда не денутся.
Куратор расправил широкие плечи в дорогом пиджаке и поправил галстук.
- Сами конечно нет. Но без поддержки, они не опаснее бомжей. Разделим и растащим поодиночке. Не впервой.
Директор кивнул уже с улыбкой. Брови приподнялись.
- Вы человек дела. Я рад, что вы наш куратор.
Чиновник рассмеялся.
Витёк мерил пол своей маленькой комнатки. Небольшое расстояние, даже с поднятой кроватью. Парень дышал всхлипами и дёргал себя за короткие шоколадные волосы.
- Невероятно! Это чмо позорное, тюфяк подзаборный уничтожил кучу бойцов. Сбежал с базы, что даже представить было невозможно. Чёрт с ним, с иксовым сектором, пока. Вот что ему нужно – Психея! Тогда этот поганец Рюрик запляшет как миленький. Тогда вся сила будет его. Он распорядится ею лучше, чем этот сраный учитель.
Парень опустил кровать и сел на краешек. Сжал худой кулачок и стукнул себя по костлявой коленке.
- И тогда ни одна женщина не сможет отказать ему. Даже Фазиля.
По лицу Витька растеклась красная краска. Он представил, что вытворяет этот проклятый людоед с его девушкой.
- Да, моей девушкой. Она почти была моя. Почти. Если бы не этот проклятый…
Дыхание в груди спёрло. Он не мог представить прозвище достаточно уничижительное, чтобы обозвать начальника охраны.
- Ещё чуть-чуть, и она была бы моей.
Витёк взял стакан с водой со столика и жадно выпил. Его теперь не пускали ни в одну лабораторию. Отец лично отобрал пропуск и все запасы спирта и сигарет. Как же пить хочется! Какая жажда мучит! Не только во рту, во всём теле, до кишок. Словно вынули мускулы и насыпали вместо них песок. Ото рта к желудку тянущая сухость. Пальцы подрагивали. Витёк сглотнул и провёл ладонью по губам.
- Тоже мне папаша! Единственная радость была у сына и той лишил. Жалко что-ли! Сам всю жизнь только карьерой занимался, жизни не видел и сына теперь радости лишает. Сука, а не отец!
Витёк короткими рывками втянул воздух, глаза увлажнились. По-детски всхлипнул.
- Он что виноват, что не красавец! Это ведь не от него зависит! И талантов особых нет. Он такой, какой есть, что его теперь убивать за это! Но ведь и дураком не был, совсем не был. И в институте был самым хладнокровным, трупов не боялся. Другие чуть ли в обморок не падали на вскрытиях (некоторые действительно падали), а Витёк лишь улыбался. Надо было в хирурги идти. Но отец отсоветовал, сюда сосватал. Так всё расписал, бессмертием поманил. А где оно, то бессмертие! Пока суть да дело, его вообще выкинут с базы. И что теперь делать!
Парень лёг на бок и обнял себя руками, поджал ноги.
Если бы ему Психею, он бы всем показал, у него бы все поплясали. Он представил, как Фазиля лежит на его кровати. Широко раздвинула смуглые гладкие ноги и смотрит ему в глаза с обожанием, да что там, с благоговением. А он – могучая лавина, покрывающая склон. Как он пинает Рюрика, а тот летает по полу весь в крови и соплях. Витёк улыбается, глядя на кровь на своих ботинках, а Фазиля кричит:
- Убей этого насильника, дорогой! Убей гада!
Витёк улыбнулся. Да, это было бы здорово. Нет, не так. Это было бы справедливо.
Но тут глаза его потускнели, и он облизал сухие губы. Этого не будет. Не будет никогда. Даже если его не выпрут с базы, благодаря отцу, никто не даст ему Психеи. И никакой отец не поможет. Но даже если дадут, что толку! К тому времени уже десятки людей будут обладать такими же. И Рюрик тоже. Он сейчас зверь, и страшно подумать, что он сможет, если у него будет такая сила. Да ещё бессмертие в придачу. Вот если бы в мире был только один человек с Психеей. Например, он Витёк, это было бы здорово. Это было бы правильно. Справедливо. У других и так радостей в жизни хватает. А у него ничего нет. Теперь даже спирта нет. Остаётся только лечь и умереть. И все вздохнут с облегчением. Устроят праздник. Будут веселиться. А он будет лежать в гробу. Да нет, какой там гроб. Здесь проще. Людей сжигают и развеивают над озером. Как тех охранников, что погибли несколько дней назад. Простой учитель!
Витёк сжал кулаки. Вот если бы…
И тут в груди его пробежал ласковый холодок. В голову пришла одна вполне конкретная идея. Настолько простая, что после холодка, всё тело бросило в жар. Витёк сел на кровати. Его глаза расширились.
- А почему бы собственно нет! Это может получиться. Рискованно, но можно. Получить Психею. И он даже знает как. А после этого останется уничтожить генератор и подчистить за собой. Это всё можно сделать. Почему нет. Даже учитель выбрался. А он знает базу гораздо лучше, чем какой-то доброволец. Он знает всё. Даже то, чего не положено знать. Отец всё ему рассказывает. Раньше рассказывал. Он может стать единственным человеком, обладающим Психеей. И тогда весь мир его. Какая там к чёрту Фазиля. Он вообще будет трахать любую бабу, какую захочет. Никто не сможет сказать ему "нет". Он сможет пить и курить сколько угодно. Психея тут же вылечит любые болячки. Он станет...
А для этого ему нужно всё продумать. Хорошенько. Витёк лёг на кровать, заложил руки за голову. Смотрел в потолок и улыбался. Ещё никогда его мозги не работали так хорошо, как сейчас.
Фазиля широко раздвинула полусогнутые ноги и сосредоточенно смотрит в потолок. Жаркая лавина накатывает на нее, и она стонет. Тяжёлое тело скатилось в сторону, и обнажённую кожу мазнула прохлада. Воздуховод наконец-то починили, и включилось нормальное охлаждение. Тусклый свет ночника прикрывает тела. Девушка натянула на себя простыню. Стянула её край в кулачке, прижала к груди. Нечего даже думать, пойти в душ. Только после его ухода.
Рюрик не прикрывался. Лежал на спине, закинув руки за голову. Казалось, он заполняет собой всю комнату.
- Ты бы хоть для вида подёргалась, - сказал он и почесал грудь, поросшую полуседыми волосами.
Она поджала губы.
- Эй, - он шлёпнул тыльной стороной ладони по её бедру. – Я с тобой разговариваю.
Она зашипела и что-то прошептала.
- Что ты там шепчешь?
Она разлепила губы.
- Желаю тебе здоровья и долгих лет жизни.
- Это правильно. Может из тебя ещё толк будет.
Девушка метнула в него быстрый взгляд. Приподнялась на локте и смотрела на него. Он не поворачивался в её сторону. Просто смотрел в потолок, как перед этим она.
- Что значит "будет толк"?
Она повёл широкими плечами.
- Ты пока не женщина. Так, полуфабрикат. Вот моя бывшая жена, то да. Стерва была первейшая, но огонь в ней был. А ты, дитя востока, мёрзлая, как рыба.
Она приподняла густые чёрные брови.
- Да ты настоящая скотина! Подонок!
Он скривил губы и мотнул головой. Сказал глухо.
- Не убедительно. Не верю.
- Ты! И как, по-твоему, должна поступать настоящая женщина?
Рюрик повернулся к ней лицом. Он не был культуристом. Его фигура не пухла от мускулатуры. Но при каждом движении, его мускулы переливались под кожей. Бугрились железными гирьками.
Он полуприкрыл глаза. Уткнулся локтём в подушку, подпёр голову рукой. Но не делал попытки коснуться её, хотя они лежали почти вплотную на узкой кровати. И это почему-то раздражало.
- После всех ночей, настоящая баба либо уже подмахивала бы, либо полоснула скальпелем по горлу. А ты просто тупо пухнешь от злости. Ни то, ни сё.
- Значит, я должна зарезать тебя скальпелем?
Он приподнял брови.
- Интересный вывод. Можешь попытаться. Только перед этим, советую опоить меня снотворным, иначе ничего не выйдет. Растерзаю раньше, чем пойму что делаю.
- Ты больной?
Он хмыкнул.
- Ещё более интересный вывод. Нет, я здоров. Я знаю чего хочу и беру это. Зато ты никак не отелишься. А это фрустрация и первый шаг к депрессии.
Фазиля тряхнула тёмными кудрями. Села на кровати и он передвинул глаза вслед за ней.
- Чего тебе от меня надо, объясни? Тебе мало тела, так ты хочешь ещё и душу мою трахнуть?
Он хохотнул и провёл пальцами по участку обнажённой кожи над простынёй. Она повела лопатками.
- Ты какая в очереди! Нет у тебя пока никакой души.
Она склонила голову к коленям.
- У меня есть душа.
- А чего тогда здесь работаешь?
Она промолчала. Он продолжал улыбаться.
- Ты много о себе мнишь. Не нужна мне твоя душа. Да и тела на базе есть получше. Хоть у начальницы твоей.
Она повернула голову и встретилась с ним взглядом.
- А чего тогда её не трахаешь? Чаграя боишься?
- Просто ты мне нравишься.
Она приподняла брови и ахнула.
- Оригинальный способ понравиться женщине.
- Я не собираюсь никому нравится. В том числе тебе.
- Ты просто…
- Не повторяйся.
- Да пошёл ты!
Она вскочила с кровати и пошла в крохотную душевую кабинку. Зашумела вода. Изнутри донеслись сдавленные рыдания, словно человек плачет и зажимает себе рот одновременно.
Рюрик опустил густые брови. На лбу углубились морщины. Он сел на край кровати и смотрел в сторону кабинки.
Вода вскоре выключилась, но она ещё долго не появлялась. Наконец матовая дверца мягко отъехала в сторону. На девушке болтается белый банный халат. Мокрые спутанные волосы лежат на плечах. Лицо опавшее. Она остановилась, опустив руки.
- Проваливай! – сказала она и скрестила руки на груди.
- Сделай мне приятно, - сказал он, – и я уйду.
- Как?
- Удиви меня.
Она запахнула халат и обняла себя руками. Сделала несколько мягких шагов, обхватила ладошками его седую голову и наклонилась. Её мягкие губы коснулись его твёрдых губ.
Он улыбнулся.
- Удивила. Но не угадала.
Рюрик опустил ей на плечи тяжёлые руки, и она опустилась на колени.
- Проще.
Я тормознул такси примерно в километре от места, где убил бритоголового. Прошёл вдоль ручья и вышел на другую дорогу. За низинкой обнаружились какие-то трущобы. Старые облупленные хаты и деревянные дома наподобие тех, что я сжёг в Яргыле. Я попал на бедную окраину. Затеряться здесь проще, чем в центре, но только если знать окрестности. А я просто заблужусь. Пришлось вернуться на дорогу. Надеюсь, полицейские не ожидают от меня подобной наглости. Через пять минут остановил пустое такси. За это время просмотрел купюры. Их было много, но, к сожалению, большая часть в долларах. Я не стал считать. На мои нужды хватит.
Остановился потёртый синий "Рено". Я примял заднее сидение и закрыл дверь. Таксист не повернул головы. Невысокий, с круглым лицом (похоже, это норма в здешних краях) и круглым брюшком.
- Куда едем?
- Ближайший обменник.
Ближайший обменник обнаружился в трёх кварталах. Машина мягко встала рядом с трёхэтажным новым зданием под красный кирпич. В обменник вёл отдельный вход. Я не торопился открыть дверь.
- Слушай, я паспорт дома забыл. Поможешь? Десять процентов возьмешь себе на чаевые, - водитель забарабанил пальцами по рулю.
- Не фальшивые, надеюсь? – после паузы сказал он.
Я вдруг понял, что веду себя как фальшивомонетчик. Я не знаю, как ведут себя настоящие фальшивомонетчики, но впечатления достаточно, чтобы испортить дело.
- Я с тобой пойду. Рядом постою. Бухнул вчера с друзьями, всё потратил, одни зелёные остались. Даже опохмелиться не на что. Но если не хочешь…
Я потянулся к двери.
- Ладно, я просто спросил.
- Да не вопрос.
Через пятнадцать минут я рассчитался с водителем и снова сел в такси. По стеклу забарабанил тёплый дождик. Но небо по-прежнему чистое.
- Я здесь человек новый. Отвези меня в район, где можно постричься, поесть и одеться, не отходя от кассы.
Водитель отвёз меня в торговый центр. Новенькое большое здание блестело стёклами. Я провёл там пару часов.
Вышел в новеньких джинсах, футболке и ветровке. Глаза закрывали большие чёрные очки, а бейсболка голову, которую мне помыли и подстригли. На ногах чёрные кроссовки, на плече синяя спортивная сумка с вещами. Я теперь был абсолютно не похож на бродягу, которого могли опознать свидетели убийства.
В киоске купил пару дорожных карт и обозрел окрестности. Большинство дорог вели в окрестные городки и сёла. Но мне нужна была только одна трасса. Та, что вела в европейскую часть России. Я сориентировался и сказал, куда ехать новому таксисту. Он остановился перед большим крестом, который означал выезд из города. Очень символично.
Я пошёл вдоль шоссе и через полтора часа меня подобрал водитель на небольшом грузовичке.
- Далеко собрался? – спросил он.
- Так далеко, как сможешь увезти, - сказал я и улыбнулся.
Я уже знал, куда еду.
- Ну? – Адам Петрович смотрел на него.
Витёк поднял перед собой деревянную коробку со схематичным изображением птицы.
- Я принёс тебе водку мира.
Они стояли в проёме двери. Тусклый "вечерний" свет заштриховал их лица, затенил фигуры.
- Не напился ещё?
- Я не себе.
Издалека зашаркали шаги и Мельников поморщился.
- Входи.
Комнатка начальника зелёного сектора была такой же, как у всех. Но очень аккуратная. Её можно было бы демонстрировать как образцово-показательную. Кровать поднята к стене, для экономии пространства. Одежда в выдвижном шкафу. На письменном столе идеальный порядок и даже ноутбук стоит ровно. Стул приставлен к столу.
Витёк протянул коробку с бутылкой.
- Я не себе, - повторил он.
Адам Петрович отодвинул стул и сел лицом к сыну. Положил правый локоть на стол.
- Итак?
Витёк поставил коробку на стол. Она глухо стукнула. Мельников старший снова поморщился.
- Папа. Не смотри на меня так. Я пришёл мириться.
Он стоял перед отцом так же как стоял много раз пока учился в школе и даже в институте. "Ничего не меняется", - тоскливо подумал он. – "Даже когда мне будет восемьдесят, я так же буду стоять перед ним со сцепленными перед собой руками и седой бородой до пояса. А он будет смотреть исподлобья и медленным чётким голосом отчитывать меня за то, что я неправильно воспитываю правнуков".
- Мы не ссорились. Ты нарушил внутренний распорядок и был наказан за это.
Витёк прижал ладони к груди.
- Я не возражаю. Ты прав, и я это осознал. Никаких вопросов.
- Правда? – Адам Петрович приподнял брови.
Мельников-младший вздохнул.
- Я много думал эти дни. Ты прав. Я настоящий паршивец. Ты устроил меня на эту базу. Сделал для меня всё, что мог. А я только свинячу.
- Ну-ка, ну-ка. Продолжай.
Витёк пожал костлявыми плечами.
- Да собственно всё. Я не знаю, что сказать.
- И бутылку дорогой водки ты просто так приволок?
- Нет, не просто так. Я знаю твои вкусы, и теперь подлизываюсь.
Адам Петрович едва заметно улыбнулся.
- Это выглядит более правдоподобно. Не тяни.
- У меня просьба.
Старший забарабанил короткими толстыми пальцами по столу.
- Папа. Делай, как знаешь. Если мне нет места на базе, то без вопросов. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.
Адам Петрович перестал барабанить и погладил ладонью по столу.
- Сынок, ты меня пугаешь. Проясни вопрос, пока у меня не начался инфаркт на фоне острого отцовского чувства.
Витёк улыбнулся.
- Я не шучу, отец. Делай, как знаешь. Хочешь, скажи, и я прямо завтра напишу заявление по собственному. Устроюсь врачом, буду брать взятки и дружить с бандитами. Живут же люди, и я смогу. Но если захочешь дать мне ещё один шанс, возьми меня в свой сектор.
- Вот так просто?
Витёк растянул в улыбке широкий рот.
- Пап. Ты всё можешь. Ты же единственный, кто участвует почти во всех делах базы. Даже Чаграй хозяин только у красных. А ты второй человек на базе.
- Естественно. На мне весь биологический материал. Ладно, подлизываться ты умеешь. А как обоснуешь?