- Пятьдесят. Из них двое тяжелораненых и два трупа, - также тихо ответил он.
- Итого сорок шесть. Неплохо. - Я пожевал губами, обдумывая возникшую мысль, потрогал выбитые пулей щепки, что иглами дикобраза торчали из досок кузова. - Как думаешь: машины в порядке?
- А что с ними будет? Двигатели вроде целы, кое-где тенты продырявило, так это не проблема.
- Понятно. Ты, это, возьми с собой кого-нибудь, сходите в пещеру за тушёнкой для пополнения и оружием. На всё полчаса. Давай мигом.
Янек кивнул, хлопнул прибалта по плечу, позвал с собой ещё одного партизана и побежал к склону.
Я направился к столпившимся вокруг девушки арестантам, протиснулся сквозь плотные ряды, встал рядом с Марикой и громко сказал:
- Товарищи! Сегодня для вас счастливый день. Запомните его на всю жизнь, неважно короткую или длинную, - это второй день вашего рождения. Мы спасли вас от кошмарной участи стать лабораторными крысами. На вас собирались проводить исследования, испытывать новые вакцины, хотели мучить бесконечными опытами и, в итоге, зарезать на операционном столе.
Я смотрел на худых людей в одинаковых тюремных робах и полосатых шапочках. У всех на груди нашивка с восьмизначным номером и перевёрнутым треугольником с литерой. Треугольники отличались по цвету и буквам внутри. Несколько человек вместо треугольника носили звезду Давида. На измождённых лицах ясно читалась решимость и желание отомстить, глаза горели ненавистью, только у двух или трёх они были тусклыми и лишёнными жизни.
- Мы спасли вас для того, чтобы вместе с вами прекратить бесчеловечные эксперименты. Здесь недалеко находится фабрика смерти, где уже загубили десятки жизней. Её надо разрушить сейчас, иначе потом будет поздно. Вместо вас привезут ещё сотни, тысячи несчастных, их кровь будет и на ваших руках, если вы нам не поможете.
В ответ на мой сигнал трое партизан щёлкнули затворами автоматов.
- Мы не звери, но другого выхода у нас нет: тот, кто с нами не пойдёт, навсегда останется здесь, - сказал я и снова окинул взглядом узников. В их настрое ничего не изменилось, только один как-то странно забегал глазами и поспешил отвести их в сторону, когда я посмотрел на него. - Сейчас каждому выдадут по банке тушёнки, - по толпе прошел радостный гул. - Оружие получите непосредственно перед началом штурма. Вопросы есть?
- Нет! - крикнул кто-то из толпы.
- Вот и отлично. Думаю, по машинам лучше разойтись сейчас: здесь довольно холодно, а на вас из одежды только дерюга.
Новобранцы, толкаясь и шумно гомоня, побежали к грузовикам. Скоро на горной дороге, кроме кучки партизан и меня, никого не осталось.
Мы стащили в одно место трупы, раздели их и сбросили в пропасть. Мои люди быстро переоделись, и вскоре передо мной стоял отряд немецких пехотинцев. Я отошёл на пару шагов, критически осмотрел новоявленных наци. Что-то в них было не так, какая-то деталь резала глаз, но я никак не мог понять какая.
Я сделал шаг назад, склонил голову набок и вцепился пальцами в подбородок. Точно! Как это сразу до меня не дошло? В прошлой жизни мне довелось много военной кинохроники и фотографий пересмотреть, так вот там все немцы были бритые, а мои парни сплошь гламурные красавчики с брутальной щетиной. Ладно, обмануть охрану и так сойдёт, а там заварушка начнётся и по фиг всем будет бородач ты или у тебя подбородок лысый, как яйцо.
С горы посыпались камни. Я поднял голову, увидел Янека с двумя коробками тушёнки в руках. На каждом плече у него висело по три автомата, ещё два болтались на груди. Он спускался с красным от напряжения лицом, сильно отклонившись назад и ставя одну ступню боком, чтобы замедлить скольжение по склону.
За ним обвешанные оружием, как новогодние ёлки игрушками, осторожно переставляли ноги прибалт и француз. Они с железным лязгом сгрузили автоматы на каменистую обочину и со стонами повалились на дорогу.
- Давай помогу, - я протянул Янеку руки, чтобы взять коробки, но тот мотнул головой, дотащил их до грузовика и аккуратно поставил рядом с колесом.
Я свистнул, жестом подозвал партизана с нашивками капрала на рукаве шинели. Путаясь в длинных полах, вцепившись в ремень висевшего на плече автомата, он подбежал, громко топая сапогами.
Я с хрустом порвал картон упаковки, зашуршал промасленной бумагой, вытаскивая похожие на снарядные гильзы увесистые банки. Бросив их одну за другой "капралу", я кликнул ещё помощников и стал им по очереди выдавать жестянки. Бойцы быстро вскрывали крышки складными ножами и передавали распечатанную тушёнку оголодавшим узникам.
Марика в это время занималась переписью пополнения. В одной из машин она обнаружила сумку-планшет с номерами пленников и теперь напротив каждой последовательности цифр ставила имена и фамилии. Я так и не понял: зачем ей это, но мешать не стал. Раз хочется - пусть пишет. Большая часть этих парней - если не все - скоро погибнут, а так, глядишь, хоть какая-то память останется. Вдруг этот список найдут через много лет после войны. Может, кто-то благодаря ему наткнётся на след давно пропавших родственников.
После обеда мы устроили новобранцам небольшие испытания: выдали каждому автомат и заставили сделать несколько выстрелов по банкам. Результаты нас мало обрадовали: реально способных бойцов оказалось не больше десяти, остальные палили в белый свет, как в копеечку, в лучшем случае их пули выбивали облачка пыли из камней, на которых стояли банки.
В итоге "снайперы" оказались в первом автомобиле, остальных разместили по мере убывания способностей, в последнюю машину посадили тех, кто ни разу не попал даже в землю рядом с мишенями.
Закончив с тестами, я собрал партизан на военный совет возле всё ещё коптящего "ханомага".
- Слушайте сюда, хлопцы, каждый из вас возьмёт по четыре ствола. Оружие подкреплению дадим незадолго да штурма фабрики. Думаю, раньше вооружать их нет смысла: опасно, да и вдруг кто-нибудь сбежать надумает. - Я помолчал: вдруг кто-то возразит, но партизаны придерживались со мной одного мнения. Выждав ещё несколько секунд, я показал на прибалта: - Валдис, ты со мной на мотоцикле, сядешь в коляску. Стрелять из пулемёта умеешь?
- Да, умею, - ответил тот с характерным акцентом.
- Хорошо, - кивнул я и посмотрел на француза: - Луи, сядешь за руль первой машины. Ты, ты, ты и ты, - мой палец поочерёдно показал на двух поляков, серба и немца в гловелеттах, - все остальные "опели" ваши.
Я повернулся к моряку:
- Теперь ты, Алёша. Тебе, как земляку, самое трудное задание. На мотоцикле раньше катался?
- Было дело, товарищ полковник, - кивнул матрос.
- Вот и отлично, будешь рулить. Потом, как заварушка начнётся, пойдёшь со мной в самое пекло. Справишься?
- Не волнуйтесь, товарищ полковник, - улыбнулся моряк, - всё будет в лучшем виде.
- Действовать будем следующим образом…
Я нагрёб кучу плоских камушков, выложил из них по кругу шесть столбиков. Сантиметрах в десяти перед ними поместил круглый голыш, за ним расставил в ряд пять крупных камней.
- Вот это наша колонна, - мой палец проплыл над цепочкой из щебня и завис над серым кругляшом, - а это мой мотоцикл. Основной проблемой для нас будут сторожевые вышки. Эти я беру на себя, - двумя щелчками я разбил дальние столбики. - Остаётся ещё четыре. Лучше всего их протаранить на машинах. Луи, твоя вышка первая слева. Эта и эта - ваши, панове. Ты, Густав, снесёшь последнюю. Как управитесь - сразу в бой. Эрих отвечает за массовку: его новобранцы стрелять толком не умеют, но для создания паники сойдет. Вопросы есть? - я обвёл камрадов внимательным взглядом. - Тогда за дело.
Я отправил партизан разносить оружие по машинам, а сам повернулся к цыгану. Тот стоял с недовольным видом, видно, расстроился, что для него не нашлось задания.
- Янек, у меня к тебе просьба.
Его хмурое лицо сразу просветлело, губы расплылись в довольной улыбке. Впрочем, в этом я не был уверен до конца, поскольку курчавые усы и борода почти полностью скрывали рот.
- Да, командир.
- Останься в пещере с Марикой. - Я пресёк резким жестом его протесты и продолжил: - Если мы оттуда не вернёмся, я хочу, чтобы ты о ней позаботился. У меня в машине лежат её новые документы, по ним она чистокровная немка, постарайся вывезти её в безопасное место. Сделаешь?
Янек молчал, сосредоточенно кусая ус и глядя куда-то в сторону.
- Я тебя спрашиваю: сделаешь?
- Ох, командир, не нравится мне это, - пробурчал Янек, так и не повернувшись ко мне. - Моё место там, а ты меня оставляешь здесь дивчину караулить. Разреши мне идти с вами, прошу тебя.
Я покачал головой:
- Нет, Янек, это не обсуждается. Ты останешься здесь с Марикой. Мне больше не на кого положиться.
Цыган хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой и, повернувшись ко мне спиной, побрёл к склону горы.
Теперь оставалось решить вопрос с Марикой. В том, что это будет непростой разговор, у меня не было сомнений.
Набрав полную грудь воздуха, я резко выдохнул и решительно направился к хлопотавшей у грузовиков девушке. После короткой беседы я всё-таки убедил её остаться в пещере, правда, моё лицо горело от крепких пощёчин, в ушах звенело от крика, а в памяти крутились обидные слова и эпитеты, какими она меня наградила.
К тому времени партизаны закончили с погрузкой оружия, подогнали один из "опелей" к догорающему бронетранспортёру и, зацепив трос за буксировочный крюк, оттащили его в сторону.
Я направился к "БМВ". С обеих сторон коляски обрезками водосточных труб торчали базуки, саму люльку уже оккупировал Валдис. Вцепившись руками в пулемёт, он проверял подвижность оружия и сектор обстрела.
Алёша на корточках сидел возле мотоцикла и что-то разглядывал в моторе, тыча в него пальцем. Услышав шаги за спиной, он обернулся, резво вскочил и дёрнул ногой рычаг.
Мотоцикл громко зарычал, с треском выдал очередь из глушителя, а потом затарахтел с каким-то металлическим дребезгом. Словно в ответ на его призыв грузовики дружно взревели двигателями, наполнив ущелье механическим грохотом.
Я повернулся, чтобы проститься с Марикой. К тому времени она уже с помощью Янека взобралась на маленькое плато, где мы устроили засаду, и ждала, когда я посмотрю на неё. Заметив это, она сделала руками неприличный жест и повернулась ко мне спиной.
Пожав плечами, я крикнул: - По машинам! - сел позади матроса и дал отмашку.
Алёшка крутанул ручку газа, "семьдесят пятый" откликнулся бодрым рыком и, словно застоявшийся конь, рванул с места в карьер. Я схватился одной рукой за пассажирское кольцо, другой вцепился в плечо Валдиса и только благодаря этому удержался в седле.
Мотоцикл бодро трясся на каменистых неровностях дороги. На поворотах я оглядывался назад и видел, как за нами, выстроившись в цепочку утками-переростками, ползли "опели", покачивая брезентовыми фургонами.
Через пятнадцать минут мы добрались до тоннеля. С клиновидных камней свисали длинные сосульки с руку толщиной. Казалось, это скала распахнула ненасытную пасть и терпеливо ждала, когда жертвы сами залезут ей в рот.
В кабинете доктора Кригера половину стены занимал план фабрики с подробным указанием подъездных путей. Всего к объекту шли две дороги: одна для приёма важных гостей и делегаций - по ней я и приехал в первый раз - вторая для доставки грузов и биологического материала для экспериментов.
Я тогда долго изучал схему, на которой с немецкой педантичностью все квадратики зданий были заштрихованы в разные цвета. Красный обозначал производственные помещения, синий - казармы для пленников, зелёный - загоны для оборотней, жёлтый - домики для персонала. По всей карте чья-то щедрая рука рассыпала какие-то закорючки и геометрические фигуры. На мой вопрос доктор любезно пояснил, что это условные обозначения точек секретной связи, караульных вышек, пулемётных гнёзд, складов оружия и прочей важной информации, без которой наша авантюра была обречена на провал.
Мы въехали в тоннель и сразу оказались в кромешной тьме. Чуть ли не распластавшись на руле, матрос буквально нащупывал дорогу: закрытая маскировочным щитком фара давала мало света. Его едва хватало, чтобы держать курс и не врезаться в сочащиеся влагой стены.
Крупные капли скапливались на полукруглом потолке и время от времени падали в скопившиеся на полу лужи. Несколько капель тяжело шлёпнулись на мою шинель, одна угораздила в темечко, и я даже сквозь фуражку ощутил весомый удар.
Я обернулся в надежде разглядеть грузовик, ну или хотя бы свет его фар, но кроме ослепляющей темноты ничего не увидел. Зато я всем телом впитывал дрожание холодного воздуха от усиленного эхом рёва моторов. В ушах стоял постоянный гул, словно я летел в самолёте с отвратительной шумоизоляцией, сидя напротив двигателей.
Но вот вдали показалось светлое пятнышко. Из булавочной головки оно за несколько секунд выросло до размеров яблока, чуть позже стало диаметром с футбольный мяч и продолжало расти, пока не превратилось в огромный портал. В косых лучах рассеянного света струились какие-то испарения, на полу пятнами слюды блестели лужицы, ледяные копья грозили пронзить нас, как только мы окажемся под ними.
Ещё когда выход из тоннеля был не больше бутылочного горлышка, матрос прибавил газу, теперь мотоцикл и вовсе мчался на всех парах. Грузовики тоже ускорились.
Через полминуты караван снова оказался на свободе. После холодной и влажной тьмы каменной кишки воздух показался мне особенно вкусным. Я не дышал, а пил его большими глотками, не боясь захлебнуться. Давно забытое ощущение детского восторга переполняло меня. В последний раз я так сильно радовался, когда в три года впервые взял новогодний подарок из рук Деда Мороза. Помню, тогда я долго не мог успокоиться, мне хотелось петь и кричать от счастья, ведь я дотронулся до самого сильного волшебника в мире и не замёрз, а получил много вкусных конфет, большую шоколадку и солнышко мандаринки в шуршащем пакете.
- Тормози! - крикнул я, хлопнув рулевого по плечу, потом повернулся и замахал рукой, давая знак Луи остановиться.
"БМВ" так лихо свернул на обочину, что чуть не врезался колесом люльки в похожее на помятую бумагу тело горы. Несмотря на это Валдис сохранял полное спокойствие. Я даже позавидовал ему, представив, какие слова сказал бы матросу, если б сидел в коляске, а не позади его.
Алексей обернулся и, улыбаясь во весь рот, спросил:
- Ну и как вам, товарищ полковник, здорово я, да?
- Слышь ты, байкер хренов, высший пилотаж в бою показывать будешь, а здесь давай без выкрутасов, нам ещё до объекта добраться надо.
- Понял, товарищ полковник, без выкрутасов. - Морячок как-то разом сник и уже без прежнего энтузиазма спросил прибалта: - Ну, а тебе-то понравилось?
- Всё нормально, Алёша, - тягуче ответил Валдис. - Я в Таллине так же катался. Девушкам очень нравилось, они сначала визжали, потом целоваться лезли, но ты не думай, я тебя целовать не буду.
За спиной раздался скрип тормозов, захлопали дверцы кабин.
- Отставить разговорчики! - прикрикнул я, слезая с мотоцикла.
Возле грузовика Луи уже собрался почти весь отряд, Густав и Эрих бежали к "могучей кучке" и скоро должны были влиться в её состав. Я тоже ускорил шаг и в метре от партизан на ходу заговорил:
- До фабрики чуть больше километра, за следующим поворотом её уже будет видно. Сейчас раздадим оружие и запасные магазины. Все помнят, что должны делать? Никто ничего не забыл? - В ответ прозвучало дружное "да" на трёх языках. - Вот и хорошо! За работу, парни! Давай, давай, давай!
Я первый заскочил в кабину грузовика Луи, схватил несколько автоматов и подсумков с запасными магазинами, проскользнул между каменной грудью скалы и хлопающим на ветру брезентом и с грохотом откинул задний борт.
Сквозь пулевые отверстия в фургон проникали узкие солнечные лучи. Они лазерами охранной системы прошивали насквозь серый полумрак, из которого проступали полосатые робы пленников.
Ещё там на месте засады мы разделили нашу маленькую армию на отряды. Я выкрикнул фамилию белоруса, назначенного старшим группы Луи, бросил ему под ноги боеприпасы с оружием и отправился за новой партией.
Мы вооружили бывших заключённых за считанные минуты. Партизаны сразу разбежались по машинам, я вернулся к мотоциклу, и колонна снова двинулась в путь.
По этой дороге я как-то раз ездил в сопровождении коменданта фабрики и доктора Кригера. Мне, как высокому гостю и отцу технологии, они хотели показать всё, что успели сделать за столь короткий срок.
Сама фабрика располагалась в кратере давно потухшего вулкана. Когда-то здесь было живописное озеро с кристально чистой водой, но немцы быстро осушили его и приступили к строительству.
Первоначально здесь хотели построить завод по производству какого-то секретного оружия, но то ли денег не хватило, то ли Гитлера не заинтересовал этот проект - от дальнейших работ отказались. На тот момент большая часть запланированных зданий уже была построена, как и необходимая для нормальной работы инфраструктура.
Всё-таки немцы народ экономный и просто так деньгами не раскидываются. Раз фюреру стала не нужна дорогостоящая игрушка, почему бы не отдать её другому? Тут и нарисовался Кригер с идеей создать производство вервольфов в горах.
За поворотом открылся вид на широкую пробоину в стене кратера, в которой, как в прорези прицела, виднелись вершины стальных ангаров и ажурные силуэты сторожевых башен.
Дорогу преграждали деревянные ворота, таранить такие на мотоцикле - всё равно что с разбегу врезаться головой в бетонную стену.
Я нагнулся к прибалту, одной рукой держась за кольцо пассажирского седла, другой вцепившись в запасное колесо люльки:
- Давай базуку!
Валдис неторопливо вытащил гранатомёт, с той же неспешностью протянул его мне. Схватив трубу, я прижал деревянный упор к плечу.
- Лёха, пригнись!
Растопырив локти в стороны, матрос распластался на бензобаке. Гранатомёт оглушительно ухнул, дымный след от ракеты перечеркнул пространство, и ворота серым грибом взрыва взлетели к небу. Обугленные деревяшки ещё падали на землю, а мы уже пробили облако из дыма и пыли и ворвались на территорию фабрики.
На вышках отбойными молотками застучали пулемёты. Солдаты брали упреждение, но так ни разу и не попали в мотоцикл. Пули со свистом пролетали мимо, щёлкали по камням, рикошетили от стен зданий.
Валдис подал мне новую базуку, сам вскинул на плечо другой гранатомёт. Мы выстрелили одновременно. Две дальние вышки с грохотом превратились в тучи пыли, из которых вылетели дымящиеся обломки.
Проскочив открытое место, Алексей заложил вираж и направил "БМВ" на высыпавших из казармы пехотинцев. Загрохотал пулемёт Валдиса, гильзы потекли золотистым дождём; со звоном ударяясь о край коляски, они сыпались на дно и там, позвякивая, перекатывались от борта к борту.
Пока мы отвлекали огонь на себя, грузовики подшибли остальные вышки, проскочили под градом рушащихся брёвен и замерли, дымя разбитыми радиаторами. Из фургонов горохом посыпались арестанты. Стреляя куда глаза глядят, они разбежались, как тараканы по щелям, и отовсюду палили по метавшимся на площади немцам.
Лёшка выжимал из мотоцикла всё, на что тот был способен. Из-под колёс летели фонтаны снежной пыли и каменная крошка, двигатель выл, временами переходя с хрипа на стон, а Лёха носился по двору, словно фурия.